Ч. 42 Уютный плен

Предыдущая страница   http://proza.ru/2020/08/30/1136

22-го апреля Корбет пригласил Головнина к себе на корабль вместе пообедать. У моряков обедов без вина не бывало. Вспоминали общее прошлое, избегая говорить о настоящем и будущем.

Затем, разоткровенничавшись, английский капитан сказал своему бывшему сослуживцу, что ни он, ни Роулей не знают, как им поступить с «Дианой».

Корбет сообщил Василию Михайловичу,  что на эскадре есть один уроженец Риги, владеющий русским языком. Он мог бы перевести для командора инструкции, в которых изложена цель плавания, и если в них нет ничего, направленного против его страны, то они смогут продолжить плавание.
 
Головнин напомнил, что Корбет не хуже него знает, что такие инструкции всегда секретные, поэтому, когда шлюп задержали, он все секретные документы сжёг.

Потом англичанин сказал, что командующий эскадрой просил передать, что запрещает поднимать в гавани флаг государства, с которым находятся в состоянии войны, но не возражает, чтобы на шлюпе оставили вымпел.

Словом, отношение англичан к русским морякам было очень уважительным, несмотря на войну между их странами.

На следующий день командующий эскадрой командор Роулей через Корбета пригласил к себе Головнина. Командор сказал, что переводчик, тот самый уроженец Риги, служивший сержантом морской пехоты, не смог перевести ни одного слова из инструкции Адмиралтейского департамента.

2-го мая Роулей сообщил Головнину, что они не смогли найти другого переводчика во всей колонии, поэтому он не может принять решение и будет дожидаться прибытия командующего флотом. А кому нужно брать на себя ответственность в деле, которое может обернуться неизвестно чем?

Головнина утешили тем, что офицеры и матросы будут пользоваться такой же свободой, как и экипажи кораблей нейтральных стран. А шлюп считается просто задержанным до выяснения особых обстоятельств.

Англичане и голландцы относились к русским дружелюбно, всё было прекрасно, оставалось только запастись терпением. Наконец, 21-го июля прибыл вице-адмирал Барти. Адмирал принял Головнина любезно, но ничего не решил, сослался на губернатора, командующего сухопутными и морскими силами.

Головнин добился приёма у губернатора. Снова любезный приём, и никакого решения. Губернатор ответствовал, что он ожидает ответ из Лондона, что делать со шлюпом, а пока всё остаётся в прежнем состоянии.  Никто не хотел принимать на себя ответственность, как поступить с российским кораблём.

Дни тянулись за днями в вынужденном безделье. Головнина это очень беспокоило. Ничто так не разлагает, как отсутствие занятий, поэтому командир старался всё время чем-то занимать людей.

Офицеры изучали британскую колонию, систематизируя информацию в соответствии с инструкциями, полученными Головниным от различных ведомств. Он обобщил эти сведения в своих записках  «Состояние колонии мыса Доброй Надежды. Описание вод, его окружающих, и метеорологические замечания».

Матросы трудились на корабле, приводя его в порядок. В ожидании сообщения из Лондона, которое должны были получить с очередным транспортом, Головнин готовил корабль к плаванию и заказал провиант.
 
Транспорт пришёл, но вице-адмирал Барти письменно уведомил Головнина, что никакого ответа из Лондона он не получил. Василий Михайлович решил, что ему позволят отправиться в плавание.

Англичане не препятствовали работам на корабле, но когда провиант доставили на корабль, британский адмирал прислал офицера с требованием дать письменное обязательство не покидать порт, пока не будет получено разрешение из Лондона.

В противном случае он переведёт офицеров и матросов на берег в качестве военнопленных, а на шлюп отправит караул. Понятно, что Головнин подписал такое обязательство.

Возникла ещё одна серьёзная проблема. Звонкая монета, полученная командиром перед отправлением в плавание,  подходила к концу, а матросов и офицеров нужно было кормить.

У него имелось кредитивное письмо от Грейга в Кантон на 5000 пиастров, но его никто не хотел принимать, так же, как и вексели Адмиралтейств-коллегии.

Добрая душа из купцов посоветовала Головнину потребовать от адмирала, чтобы их, по крайней мере, кормили как военнопленных. Но адмирал выкрутился, сказал, что они не военнопленные, а просто задержаны до получения указаний из Лондона, дескать, остальное меня не касается.

Головнин попробовал продать кое-что из грузов, предназначенных для Охотска и Камчатки, но и это ему не позволили сделать. Объяснили, что до окончательного решения английского правительства любая продажа груза или имущества с корабля запрещается, потому что всё это может оказаться призом британского флота.

Командир шлюпа собрал офицеров и объявил им, что они, включая и его самого, переходят на матросский паёк. Все ели из одного котла, а как окончится продовольствие, то хоть милостыню проси!

Английский адмирал при очередной встрече предложил Головнину зарабатывать деньги, отправив матросов и офицеров ремонтировать на верфи британские военные корабли. Но это означало помогать неприятелю, на что командир не мог пойти.

Оставался единственный выход - бежать. Василий Михайлович посоветовался с Рикордом, и тот его поддержал. Однако осуществить побег было крайне сложно. По требованию английского командования все паруса были отвязаны и брам-стеньги спущены, шлюп стоял в дальнем углу гавани на двух якорях, что тоже было требованием британского адмирала.

Работу с парусами и подъём якорей немедленно заметят даже ночью. Кроме того, английские капитаны, зная, что Головнин снял комнату для хранения хронометров, которые его штурман поверял на берегу, попросили в порядке любезности поверить и их хронометры, на что Василий Михайлович согласился.
 
Забрать свои хронометры на шлюп,  а чужие оставить на берегу? Это не прошло бы мимо внимания хозяина дома, который присматривал за русскими. Головнин ломал голову, ища выход из положения.

Продолжение http://proza.ru/2020/09/01/780