Я смотрю на Христа

Я смотрю на Христа. Он смотрит на меня со креста. Я вглядываюсь в Его глаза. Из них вытекает слеза. Я вслушиваюсь в Его слова. Он говорит мне, что эта неистовая толпа – не ведает, что творит. И что я должен просить Отца, чтобы Он её не казнил, а простил. Умилил, сокрушил, смирил. И вдруг я начинаю понимать, что каждая мятежная толпа, распинающая Христа – это и моя вина, это и моя боль. И что ответы все – у креста. Особенно, в смутное время.

Я смотрю на Христа. Он смотрит на меня со креста. Я вглядываюсь в Его глаза. Из них вытекает слеза. Я вслушиваюсь в Его слова. Он говорит мне, что эта плачущая женщина – это и моя мать, отныне. И что я должен её опекать, как родную, как свою дорогую мать. Оберегать, охранять, утешать. И вдруг я начинаю понимать, что каждая плачущая о своём умирающем ребёнке женщина – это и моя мать, навсегда. И что каждый плачущий о своём умирающем ребёнке мужчина – это и мой отец, навсегда. И что ответы все – у креста. Особенно, в смутное время. Я продолжаю смотреть на Христа.

Я смотрю на Христа. Он смотрит на меня со креста. Я вглядываюсь в Его глаза. Из них вытекает слеза. Он говорит мне, что этот плачущий мальчик, совсем ещё ребёнок – мой сын, отныне. И что я должен его опекать, как родного, как своего сына. Оберегать, охранять, утешать. И вдруг я начинаю понимать, что чужих детей не бывает. И что каждый плачущий ребёнок - это и мой сын, это и моя дочь, навсегда. И что ответы все – у креста. Особенно, в смутное время.

Я смотрю на Христа. Он смотрит на меня со креста. Я вглядываюсь в Его глаза. Из них вытекает слеза. Он говорит мне, что этот кающийся грешник – это и мой брат, отныне. И что я должен признать его, как родного, как своего дорогого брата. Не осуждать, а обнять, принять. И вдруг я начинаю понимать, что каждый кающийся грешник, даже уже умирающий – это и мой брат, это и моя сестра, навсегда. И что ответы все – у креста. И потому, я продолжаю смотреть на Христа. Особенно, в смутное время.

Иван Лещук, из цикла “Записки смутного времени”