Абхазия - окна возможностей и тупики

Должен начать с откровенного признания, что при всей моей любви и уважении к друзьям абхазам, а также к тем современникам (живым и ушедшим в мир иной), кто заслуживает такого отношения, для меня, как, уверен, и для многих других сторонников Черкесского мира, понятие «абхазы» не ограничивается только этим кругом лиц.

Абхазов как народ составляют не только те, кто проживает сегодня в РА (хотя здесь есть много тех, кто именно ТАК и считает), но и те, кто живут за пределами Абхазии. А ещё важнее то, что истинное лицо абхазского народа, а точнее народа абаза, невозможно себе представить без наших общих предков и ныне живущих их потомков в лице молодежи. 

Глядя на то, как развивается общественная, в том числе историческая, мысль в Абхазии, при всех трудностях и изъянах, есть то, что не может не радовать – это возвращение к исторической правде в оценке событий из истории Абхазии последних двух веков. Речь идет о том, что связано с именами владетельных князей Апсны в лице Келешбея  и его сыновей. Конкретно его старшего сына - Асланбея Чачба (Шервашидзе). 

Безусловно, это заслуга замечательного абхазского историка, нашего современника Станислава Лакоба. Включение им в научный оборот новых архивных данных позволило сломать существовавшие десятилетиями, укоренившиеся в литературе и учебниках, а значит и в сознании людей, штампы, противоречившие исторической правде.

Это касается не только опровержения «отцеубийства» Асланбея, но и уточнения того, что представляло собой «добровольное вхождение Абхазии в состав России», а также той роли, которую играл Асланбей, как военный и политический лидер народов абаза и адыгов в их совместной борьбе против колонизаторов.

Всем, кто желает разобраться в этих вопросах глубже, настоятельно рекомендую находящуюся в общедоступном формате работу Станислава Зосимовича Лакоба - «Абхазия после двух империй. XIX-XXI вв. Глава II. Абхазия и Российская империя. Асланбей: мифы и факты».

Это важно, так как знакомство с этим трудом и те выводы, которые возникают после осмысления изложенных в нем исторических фактов, позволяет глубже понять и последующие исторические события. В частности позицию и выбор пути развития Абхазии (после Октябрьской революции в России) выдающимся абхазским революционером, политическим и национальным лидером Абхазии Нестором Лакоба.

А путь этот был связан с ориентацией Абхазии на восстановление всесторонних связей абхазов с исторически и этнически родственными народами Северного Кавказа, на возвращение в семью народов Черкесского мира, о чем говорил в своё время и историк Даур Зантария ("Прости, брат... Даур Зантария и Черкесский мир" http://proza.ru/2020/08/07/856).

Почему важно об этом знать, а кому-то ещё раз напомнить? Потому, что именно ЭТОТ путь и эту ориентацию как политическую эстафету принял в начале 90-х годов и новый выдающийся абхазский лидер Владислав Ардзинба. Будучи не просто честным, волевым и умным человеком, но ещё и профессиональным историком, он прекрасно понимал, что без опоры на вековые связи и солидарность «братьев с Севера» Абхазии и её народу не быть. И оказался прав.

В сегодняшнем абхазском обществе и даже научных кругах идёт (сознательное?) затушевывание того факта, что Владислав Ардзинба был не только национальным лидером абхазского народа, но, что не менее важно, и одним из выдающихся лидеров Конфедерации горских народов Кавказа, а после вступления в неё казаков – КНК (Конфедерации народов Кавказа).

Следует иметь в виду, что в ходе своего образования ещё в 1989 году  КГНК, а с 1992 года КНК, открыто провозгласила себя преемницей Горской республики, возникшей в ноябре 1917 года, куда наряду с Дагестаном, Чечней, Кабардой и другими народами вошла и Абхазия. Было образовано государство, признанное суверенным в мае 1918 года Турцией. Ликвидация этого образования в 1921 году под ударами как «красных», так и «белых» не стерла память о нём. Как прецедент оно осталось в исторической памяти народов-участников.

Опора на ЭТУ память, а также многовековые солидаристские традиции в борьбе за справедливость народов Северного Кавказа и Абхазии, стали той основой, на которой формировались первые отряды добровольцев, прибывших в Апсны практически сразу после агрессии со стороны Грузии. Именно они вместе с лучшими представителями абхазского народа подобно стальной арматуре в железобетоне сыграли роль прочной и несгибаемой основы для формирования Абхазской армии, остановки агрессора и победы над ним.   

Наконец не стоит в Абхазии предавать забвению то, что Владислав Ардзинба, будучи одним из наиболее значимых и выдающихся лидеров КНК, по вероисповеданию был мусульманином. Напомню, что Ислам с времен Кавказской войны был не просто религией, а идеологической основой сопротивления у местных народов в их войне за свою свободу.

Он остается главной религией как у абхазских махаджиров (примечательно уже само это определение изгнанников и переселенцев), так и у абазин, адыгов и других народов Северного Кавказа, включая значительную часть осетин сегодня, а также их высшие сословия в прошлом. Всё выше сказанное имело накануне Грузино-абхазской войны огромное значение, как среди народов Северного Кавказа, так и в диаспоре.

Политический и идеологический выбор Владислава Ардзинба был абсолютно реалистичный и даже прагматический. В условиях хаоса, который возник после развала Советского Союза, шараханий в политических решениях российского руководства, это был единственно верный ход, позволивший Абхазии и абхазам выжить – сплотиться в противостоянии грузинской агрессии, опереться на морально-политическую и военную солидарность народов Северного Кавказа и единой черкесской диаспоры. В результате победить в войне и обрести государственный суверенитет.

Да, последующие события на Кавказе, связанные с многолетним и кровопролитным вооруженным конфликтом в Чечне и вокруг неё, использование боевиками-террористами исламских лозунгов, угроза территориальной целостности и национальной безопасности России, внесли закономерную и во многом справедливую корректировку в оценку некоторых участников добровольческого движения в Абхазии. Это коснулось и отношения в Абхазии к исламу, как фактору в политике и идеологии.

Резкое изменение политической риторики и практики, начавшиеся частично ещё при жизни Владислава, а особенно после его смерти, накануне и после признания суверенитета страны со стороны России, имело своим последствием появление противоречий и конфликтных ситуаций в среде добровольцев, охлаждение контактов и разрыв многих связей Абхазии с республиками и народами Северного Кавказа.

Эта ситуация во многом сохраняется и сегодня.

(продолжение - http://proza.ru/2020/09/05/1189)