Научи меня прощать. Глава 37

Начало повести: http://proza.ru/2020/02/28/1946
Предыдущая глава:  http://proza.ru/2020/09/04/853

Соне опять не спалось. Прошло больше месяца после обнаружения анонимной записки, а она так и не решилась заговорить о ней с мужем.

Семён вел себя как всегда – внимательно, заботливо, много помогал ей с ребёнком, укачивал, менял подгузники и пеленки, хотя видно было, что он очень устает на работе. Соня старалась по ночам не будить его, и вставала к малышу очень осторожно, если он плакал. Вот в чем она была благодарна строгому распорядку роддома – Павлик быстро привык к режиму, просыпаясь чуть ли не по часам.

Сын оказался не капризным и на редкость спокойным ребенком – плакал мало, без проблем засыпал в кроватке, хотя рук требовал, но, как ни странно, не Сониных, а отцовских.

Когда Семён брал малыша на руки, тот мгновенно затихал, и принимался размахивать ручками и ножками, словно выражая свой полный восторг и абсолютное счастье. Присутствие Семёна он угадывал безошибочно, стоило отцу только появиться на пороге комнаты – сын тут же начинал плакать. Было видно, что Павлик уже прислушивается к голосам отца и матери. Семён брал его на руки и плач моментально прекращался. Семён забавлялся, щекоча внутреннюю поверхность младенческой ладошки, с удовольствием ощущая, как ребёнок тут же хватает его за палец.

Соня должна была радоваться, что у неё такой спокойный сын. Она уже выходила гулять в хорошую и относительно теплую погоду, совсем ненадолго, минут на 15-20. Но и этого времени хватило, чтобы перезнакомиться с «мамочками» дома. Это были всего две молодые женщины, поэтому на прогулках у Сони теперь была «мамская» компания и сплошные разговоры о детях. О мужьях тоже говорили, конечно, но она в такие разговоры не встревала. О своей жизни Соня рассказывать не собиралась, но новых приятельниц выслушивала.

У них это так и называлось: «сообразить на троих». Только в отличии от распития горячительных напитков, новые подружки Сони называли так прогулку с детьми и разговоры «за жизнь».

Они, найдя благодарную слушательницу в Сонином лице, тут же завалили её информацией о своих мужьях и детях, но по крайней мере, это  отвлекало женщину от собственных проблем.

А они были.

Соня металась между двух огней. Постоянно думала о злополучной записке.

С одной стороны, ей было совершенно непонятно, каким образом та могла попасть к ним в дом. Возможно, она просто выпала из кармана кого-то из друзей Семёна. Но, в таком случае, не могла же она упасть конкретно в журнал, да ещё на заложенную открыткой страницу?

Понятно же, что в журнал записку положили нарочно.

Либо это сделал сам Семён, возможно машинально, а потом позабыл о ней в суматохе. Значит, у неё на голове выросли весьма ветвистые рога.  Либо это сделала его пассия, но это  доказывает, что он приводил кого-то в квартиру в её отсутствие. Значит, рога получались ещё ветвистее.

«Вот ведь!» - снова и снова мучилась вопросами Соня. – «Если уж так хотелось гульнуть, то почему бы не сделать этого на даче, зачем тащить любовницу домой, на территорию жены?»

Хотя, понятно же, какая любовница согласиться на свидание в саду зимой? Да, домик там добротный, с мебелью, есть печка-буржуйка. Но чтобы хорошо согреть комнату, надо постараться и довольно долго ждать. Конечно, в квартире встречаться проще.

Но как же соседи? Хотя, опять же понятно – можно было прийти поздно вечером, когда уже все нормальные люди спят.

Как говорится - было бы желание…  Но почему не встретиться на территории любовницы? Или она замужем? Боже мой!

Соня от подобных мыслей приходила в полное смятение, у неё начинала болеть голова.

Спросить у Семёна напрямую? А если это правда?!

Ей придется уйти, а куда она пойдет с маленьким ребёнком, обратно к родителям? И потом, Семёна она любит. Сильно. Даже настолько сильно, что готова закрыть глаза на интрижку, если та была единственной ошибкой, мимолётной мужской слабостью. Может быть, муж выпил в тот вечер, не удержался от соблазна.

Словом, вместо того, чтобы откровенно поговорить с Семёном, Соня накручивала себя всё больше и больше.

Она тихонько встала, прошла в комнату сына. Включила торшер, оставив самый слабый режим света. Павлик спал, раскинув ручонки в смешных рукавичках. Соня села в кресло и принялась смотреть на сына, снова и снова прокручивая в мыслях возможные варианты событий. Она измучилась…

Соня все пыталась понять, каких чувств в ней больше – обиды, ревности, злости, беспомощности? Ей казалось, что все эмоции сразу захватили все её существо, сковали разум, обострили чувства. Она чувствовала себя бабочкой, попавшей в паутину.

Вроде бы пытается вырваться, рвет одну нить, но тут же попадает в липкий плен двух других и так – без конца. И запутывается бабочка все больше и больше…

Если то, что написано  в этой записке – правда, как ей это пережить? Как простить?

Семён тоже чувствовал перемену, произошедшую с женой. Она по-прежнему была к нему внимательной, как в месяцы беременности. Это время было даже каким-то идиллическим. Идеальная семья, идеальные отношения…

А теперь у него складывалось ощущение, что Соня всё больше и больше отдаляется от него и не мог найти причину, поскольку не чувствовал за собой никакой вины.
Ему нравилось возиться с сыном, когда он бывал дома, мальчик был спокойным и времена бесконечных недосыпов прошли как-то гладко. Сейчас Павлик по ночам спал по 5-6 часов, и даже если просыпался, редко будил родителей. Повозившись немного, засыпал снова. В эти моменты вставала к нему всегда Соня, и Семён очень ценил эту заботу.

Мужчина понимал, что сейчас у жены сложное время,  всё её существо нацелено на младенца и он, Семён, по естественным причинам, отошел на второй план. Он всеми силами пытался поддержать её, но нутром чувствовал, что есть что-то ещё. Что Соня что-то не договаривает.

Иногда она так смотрела на него, что у него создавалось впечатление, что он в чем-то сильно виноват, только в чем?

Семён начинал перебирать в уме все свои «прегрешения»: не положил в таз для грязного белья рубашку, повесив её на стуле в комнате; не позвонил, когда на смене возникли проблемы, и он вынужденно остался на сверхурочную работу; забыл о просьбе Соне купить по дороге домой молока, пришлось идти в магазин снова.

Но всё это были обычные бытовые мелочи.

Да, это раздражает.

Если подобные мелочи повторяются из раза в раз – это даже нервирует. Однако это всего лишь мелочи. Обычный быт. Бывает в любой семье.

Он старается! Старается быть хорошим отцом, хорошим мужем. Он любит Соню!

Однажды Семён попытался все же поговорить с женой. Он долго искал предлога, чтобы начать разговор, но потом, махнув рукой, спросил напрямую:

- Соня, как ты думаешь, у нас с тобой всё в порядке?

Соня удивленно, но уж слишком как-то настороженно ответила:

- Конечно, всё в порядке, а почему ты спрашиваешь?

- Мне кажется, что ты всё время хочешь задать мне вопрос, но не спрашиваешь, будто мой ответ может напугать тебя. Может, ты все-таки его задашь? И мы выясним всё, наконец?

- Сёма, мне нечего выяснять.

Соня перебирала в руках глаженные детские пеленки.

Семён заметил, как она внутренне напряглась, принялась перекладывать сложенные кусочки ткани с одного места на другое, аккуратно складируя пеленки ровной стопочкой, то и дело поправляя неровности.

Она явно нервничала.

Значит, он был прав, Соню что-то беспокоит. И это «что-то» связано не с ребёнком и объясняющей всё усталостью, а с ним.

Он сделал вторую попытку:

- Послушай, Соня, ты же понимаешь, что убежать от проблемы, если она есть – это не выход? Я же вижу, что тебе не по себе, ты мучаешься. Объясни, в конце концов, что происходит?

Но Соня вдруг раздраженно сорвалась на крик, впервые за много месяцев:

- Что ты от меня хочешь? Я просто устала, понятно?! Просто устала!

После этого её срыва Семён больше не настаивал на разговоре.

Захочет, расскажет сама. Что он ещё мог сделать?

Но состояние некоей недосказанности витало в воздухе, усложняя только что наладившиеся отношения.

Семён это чувствовал и тоже мучился, не понимая, что же пошло не так и когда?

Соня чаще стала звонить Ольге. Но подруга почему-то попросила её не звонить, а писать ей. Причем писать не на домашний адрес, а на почтовое отделение «до востребования».

Соня сочла это странным, и даже рассказала Семёну. Тот тоже забеспокоился.

Последующим звонком Ольга объяснила: у них не аккуратный почтальон, пожилой мужчина с плохим зрением, он часто путает номера квартир, бросая письма в другие ящики. А почтовое отделение находится рядом, ей проще зайти туда по дороге в магазин, чем без конца обмениваться корреспонденцией с соседями.
Соня сочла объяснение вполне приемлемым и перестала волноваться.

Теперь она всё чаще писала подруге.
Рассказывала о Павлике, о своих прогулках, о новых приятельницах и новых заботах. О днях, проведенных в роддоме и о Тамаре.

Так же часто получала и ответные письма, ждала их с нетерпением. Конверты с иногда смазанным и нечётким штампом были ниточкой, связывающей двух женщин. Соне не хотелось терять подругу.

Как часто в жизни бывает – были знакомы, дружили годами, а потом «жизнь развела», как чаще всего говорят люди. Появились сначала разные интересы, потом разные места жительства, потом новые друзья, которые ближе, поэтому видишь их чаще…

Но Соня считала, что такая дружба, как у них с Ольгой – одна на всю жизнь. В конце концов, у каждого человека обязательно должен быть такой друг. От детсадовского «горшка рядом», до старушечьих посиделок на одной скамейке.
Вариант с «горшком» может варьироваться, конечно. Кто-то проносит такую дружбу через всю жизнь со школы, кто-то – с института. Ей повезло – они с Ольгой дружат именно с детского сада.

В письмах Ольга рассказывала, что у неё все просто отлично. Игорь прекрасный и любящий муж, балует её подарками. Она устроилась на работу, хотя он был категорически «против». Работает на одном местном предприятии на АТС (автоматическая телефонная станция – прим.), на телетайпе. Работа очень хорошая, в смену, три на три дня. Зарплата небольшая, но зато работа лёгкая и есть много свободного времени для домашних дел.

Оля с увлечением описывала походы в кино, визит в театр на «Лебединое озеро», подарки… Но Соня все равно чувствовала за этими бодрыми строчками нечто большее.  Однажды, ручка подруги соскользнула с бумаги, словно кто-то грубо выдернул из-под неё наполовину исписанный лист, в другой раз поверх текста была  высохшая капля, размывшая чернила и подозрительно напоминавшая слёзу, случайно капнувшую на уже написанные строчки. Похоже, что каплю поспешно промокнули промокашкой или бумажной салфеткой, но след все равно остался.

Но за своими собственными переживаниями жизнь Ольги отошла на второй план.

Конечно, Соня беспокоилась за подругу, но ведь та писала, что всё хорошо. И во время звонков голос у неё был обычный, как всегда смеющийся и звонкий.

Вот и теперь, ночью, при слабом свете торшера, Соня положила исписанный лист в конверт, аккуратно надписала на нём индекс почтового отделения. На строке «кому» появилось: «Ольге Васильевне Д.», под словом «куда» значилось: «Почтовое отделение. До востребования».

Соня запечатала конверт и вздохнула.

Поговорить бы с Ольгой. Иногда её советы были несуразными и глупыми, но всё-таки это были разговоры по душам. А сейчас даже поговорить Соне было не с кем.
Ни о записке, ни о собственных душевных метаниях. И от этого становилось тяжелее.

Соня положила конверт на столик торшера. Бросит в почтовый ящик во время прогулки с Павликом.

За окном уже брезжил рассвет, скоро проснется малыш. День обещал быть солнечным и тихим.

Начиналась весна…

Продолжение здесь:  http://proza.ru/2020/09/09/1169