Активная блондинка в интерактивном поясе для чулок

            АКТИВНАЯ БЛОНДИНКА В ИНТЕРАКТИВНОМ ПОЯСЕ ДЛЯ ЧУЛОК
                миниатюра
   - Ты чего это чёрный пояс для чулок напялила на лосины телесного цвета?
  - Это интерактивный пояс.
  - Ну, ты даёшь! И топик у тебя телесный. Зачем?
  - Так задумано.
  - Такой вид, будто ты голая и только что сняла чёрные чулки.
  - Да.
 - Ну, ты даёшь! Смотри, все на тебя пялятся и фоткают.
 -  Да. И на видео снимают. Вижу.
 - И что, как тебе это?
 - Отлично. Растащат по инстаграмам, потом я стану мемом, потом меня снимут в рекламе, а это – деньги, узнаваемость, известность.  И стану я медийным лицом.
 - Ладно. А дальше что?
 - Увидим. Самой интересно.
  Она кокетливо склонила к плечу свою светловолосую головку с немыслимой фаллической причёской. Высоко над ней дымился тусклый уголёк солнца в прозрачном белье облаков. Густел знойный воздух.
  - Ну, ты даёшь! – сказала я. – Это всё твои фантазии.
 - А ты не понимаешь, что истина во мне, что есть на солнце пятна, и кляксы на луне. Экспромт, - сказала она с серьёзным видом, и расхохоталась.
  - К чему ты это говоришь, - сказала я. –  Мысли у тебя невпопад.
  -  Мои мысли пахнут мятой даже в маечке помятой, - добавила она, и сощурила глаза.
 - У тебя не маечка, а топик, - сказала я.
 - Раньше это была маечка. Я её превратила, - сказала она.
- Ты и сама превратилась, - сказала я.
- Не я, а лишь мой облик, - ответила она.
- Облик не изменился, - сказала я.
- Ну да, он вхож, как прежде, в тишину, и выхож в дождь, то бежевый, то белый, - ответила она.
-  Опять это словоблудие. У тебя душа вывернулась наизнанку, - сказала я.
- Душа моя наивна и вольна, твоя ж душа побитая годами, - ответила она.
 - Но-но, мы ровесницы. Наш возраст совпадает, не борзей, и пыль  стряхни с седеющих бровей, - поддразнила я её.
- Это лишь возраст тел совпадает, а у души свой возраст, - сказала Злата. – Да и у тел тоже всё индивидуально, не зависимо от даты рождения. А брови мои поседеют не скоро, заткнись.
   Не очень молодая шатенка в длинном цветастом платье подошла к нам. Невысокая, худощавая. Это была Нина из дома напротив.
  - Ой, здравствуйте, рада вас видеть! – воскликнула она. – А у меня вчера был День Рожденья, дети пришли, я приготовила отварной язык, такой вкусный!
  - Поздравляем, - сказали мы со Златой одновременно.
  Рядом с нами остановилась Галя, балерина. Бывшая. На руках у неё пушистились две сонные маленькие чихуашки. Из кармана курточки торчал поводок. Это была узколицая брюнетка с очень прямой спиной.
  - Привет, девчонки, - сказала она. – Я тоже язык покупаю, собак кормлю.
   Она чихнула, и пошла дальше. Нина вдруг расплакалась.
  - Ты что, в чём дело? – спросила я.
  - Меня ещё никто так не оскорблял, - ответила она.
  Для Нины язык был праздничным деликатесом, очень дорогим для её бюджета.
  - Ну, вот ещё, расстроилась из-за чего, ну, ты что, - стала я её успокаивать. – Просто Галя вегетарианка, она хотела сказать, что мясо есть не полезно.
  Нина быстро ушла, глотая слёзы.
 - Какая- то она эмоциональная, - сказала Злата, глядя ей вслед.
  «Сейчас она очередной экспромт нелепый выдаст, чокнутая поэтка», - подумала я. Но она промолчала. И мы пошли ко мне.
  Сначала пили кофе, потом – чай, потом ели арбуз. Злата без конца болтала витиевато и загадочно, не всегда можно было уловить ход её мыслей. Это мне нравилось. Потом мы переместились в мою спальню-кабинет, и я продемонстрировала свою новую забавную лампу в виде хрустального шара, внутри которого кружились разноцветные огоньки. Они карусельно мчались по стенам, потолку, полу, и моя пёстрая кошка Мякуся прыгала за яркими бликами, пытаясь их поймать. Было очень смешно.
   - Кошка у тебя шустрая какая! – восхитилась Злата. – Расскажи про неё.
  - А что рассказывать, кошка как кошка, - сказала я. -  Когда в Мякуське заводится скука, она идёт спать. Когда она просыпается, в ней уже нет скуки, а заодно и еды. Всё путём.
   - И это всё? – протянула разочарованно Злата.
   - Ну, не всё. Много ещё чего. Например, Мякуське не стыдно за хвост в кружке с чаем, за шерсть на новом пальто, за битую чашку, за покусанную рыбу, за драную мебель. За то, что она бесцеремонно лезет ласкаться, когда я занята. Ей хорошо, она – кошка, она так живёт. С этим надо смириться. Просто она классная, милая,  она - мой любимый ласковый пушистик, она громко мурчит у меня под одеялом, мне тепло, уютно и радостно.
 - Вот это уже полная картина, это я и хотела узреть, - сказала Злата.
 - Кошка кошкой, а время летит, - намекнула я Злате.
 - Время - лабиринты суеты, зной минут, и летопись мечты, - ответила она, как всегда, нелепым экспромтом.
 Похоже, уходить она не собирается. А у меня ещё куча дел. Ну, если честно, не такая уж и куча, просто мелкие делищки, и желание сесть за комп.
 - Знаешь, как меня дразнили в школе? – зачем-то спросила она.
- Ну и как?
- Злата злая лата.
- Забавно, -  ответила я. – Пойдём, я тебя провожу. Прогуляюсь ещё раз, погода супер.
  И мы пошли.
 - А почему Галя вегетарианка? – спросила вдруг Злата.
 - Я говорила с ней об этом, - ответила я. – И знаешь, что она мне сказала?
- Что?
- Она сказала: «Если ребёнку дать яблоко, он его съест. А если ребёнку дать кролика, он будет с ним играть».
- Ну, если ребёнок будет играть с жареным кроликом, то это уже повод обратиться к психиатру, - сказала Злата.
  Я расхохоталась. Проводила до угла её дома, это рядом. И вернулась к себе.
  Больше я Злату не видела. Она исчезла. На звонки не отвечала, из социальных сетей пропала, на улице и в магазине возле дома – где я с ней часто сталкивалась - не появлялась. Соседи её тоже не видели. Мы ходили в полицию, писали заявление. Никаких действий полиция не предприняла, сказали нам, что она, возможно, уехала. Мы добились вскрытия её квартиры. Там Златы не было.
   - Наверно, её украли горячие кавказские парни, - пошутил полицейский, молодой весёлый здоровяк.