Улица святого Петра

         УЛИЦА СВЯТОГО ПЕТРА



                Дорошев В. А.
                Сентябрь 2005 г.





             В одном городе есть такая улица. Называется она улицей Святого Петра. Это самая банальная и простая улица, каких полным-полно на свете. Живут на ней обычные люди. Среди них нимало бедных, которые всю свою жизнь только и делают что работают, а всё равно остаются бедными. Живут на ней и те, кто работать совсем не хочет, и те, кто не может, и те, кому повезло с пособием по безработице. Люди на улице Святого Петра знают друг друга. И если не по имени, то в лицо. Или по внешности. Или по одежде. Люди на улице Святого Петра привыкли знать друг друга. Они не обращают внимание на…


       ЖИЛ-БЫЛ на улице Святого Петра падре Диего. Он заведовал небольшой церквушкой, которая тоже носила имя Святого Петра. Именно из-за неё так назвали всю улицу. Падре Диего читал проповеди, распространял религиозные брошюрки и учил детей, родители которых не имели средств отправить их в школу. Падре Диего был добрым человеком. Он с детства хотел стать священником. Сейчас ему было пятьдесят три года и он чувствовал приближение смерти. Уж очень порой частенько сердце беспокоило. Падре Диего знала вся улица. Большинство людей считали его человеком праведным, достойным и нужным. Но были и такие, кто говорил, что он гомик и бездельник. “Чесать языком проще простого. Не то, чтобы зарабатывать на хлеб ежедневным вкалыванием!”. Падре Диего подозревал о таких мыслях на его счёт, но в конфликты не вступал. Он думал, что это будет неприемлемо для Бога.
 Всю жизнь падре Диего исповедовал грешников. Они приходили к нему почти каждый день. Некоторые грехом считали даже простую вспышку ярости. И такие люди были частыми гостями у падре Диего. Например, старуха Мендос ходила каяться в церковь два раза в день. Наступила на муравья – грех, посплетничала пару часиков с соседками – грех,  мысленно пожелала кому-то подавиться за завтраком – грех. Она каялась два раза в день, после обеда и после ужина. “Смотрите, Мендос шурует. Никак очищаться собралась обратно”, -всякий раз смеялись над ней те, кто видел её спешащей в церковь. Частенько  захаживал в исповедальню всем известный бездельник и алкоголик Хосе. У него были своеобразные грехи. Он постоянно жаловался падре Диего на то, что регулярно мысленно трахает какую-либо женщину. Если священник не поленился бы и не побрезговал подсчитать, то выяснил бы, что все обитательницы улицы Святого Петра начиная с двенадцатилетнего возраста и старше натянуты этим бездельником Хосе. Причём, по пять-шесть раз. Падре Диего просто стеснялся спросить его: “А не мастурбируешь ли ты при этом?”. Падре Диего был уверен, что Хосе без всякого смущения признался бы и в этом.
 Но некоторые грехи, в которых каялись священнику, были похожи на настоящие грехи. Падре Диего каялись во многом. В том, что кому-то не отдали долги, или бросили когда-то ребёнка, или совершили в ранней юности аборт, или по глупости молодой ограбили овощную лавку, а то и магазин, или хранили оружие, или принимали наркотики. Эти грехи были, конечно, своеобразны натурам обитателей улицы Святого Петра. Есть ещё, разумеется, супружеская неверность, но сколько падре Диего себя помнил никто ещё ему в этом грехе не признался. На улице Святого Петра супружеская неверность грехом не считается. Грехом как раз таки считается верность.
 Вот и сейчас падре Диего кого-то исповедовал. Он не знал кого. Не мог узнать голос. Лица не видел. Грешник сидел за тоненькой перегородкой из мелкой, как марля, решётки.
-Падре, -сказал грешник. –Я понял, что моя жизнь состоит из зла.
-Жизнь каждого человека наполнена злом. Его надобно сдерживать. И избавляться от него верой в Христа, Спасителя Нашего, -ответил священник.
-Дело в том, что я свою жизнь собираюсь завершить злом.
-Как именно, сын мой?
-Возможно…нет, не возможно. Я точно знаю, что сегодня после обеда убью человека. Может, не одного.
 Падре Диего оцепенел. Никто так ещё не каялся ему.
-Ты это серьёзно, сын мой? –с сомнением спросил священник.
 Грешник коротко рассмеялся.
-Я и сам хотел бы, чтобы это оказалось шуткой.
-Ты можешь не делать этого.
-Да. Могу. Но я должен. Иначе родителям придётся худо.
-Как это?
-Проще простого. Либо дом сожгут, либо убьют их.
-Кто?
-Те, кто со мной в деле. Мы должны разобраться с кое-какими козлами, которые собираются, по видимому, надуть нас. Встреча назначена около забегаловки Педро.
-Что ты хочешь от меня, сын мой?
-Я хочу, чтобы вы помолились за меня, если я буду убит. А если я кого-то убью, помолитесь за него. Я прошу прощения у Бога.
 Падре Диего не знал, что ему отвечать
-Вы слышите меня, падре? –подал голос грешник.
-Да. Я помолюсь.
-Хорошо. Я ухожу. Спасибо вам.
 Падре Диего услышал, как грешник открыл дверцу исповедальни и направился прочь. Правильней было бы…


   ЖИЛ-БЫЛ на улице Святого Петра один человек по имени Пабло. Он работал мусорщиком. Раньше числился слесарем на текстильной фабрике. И его отец тоже работал там. И дед. Пять лет назад Пабло выгнали оттуда за очередной пьяный дебош. Он стал пить после развода. Жена сбежала с каким-то там адвокатом. Теперь Пабло люто ненавидел представителей этой профессии. Теперь Пабло был мусорщиком. Он стал им, переборов всю свою брезгливость. Потом привык к этой работе. И к запахам на помойке тоже. Ему даже кажется, что запах протухшего дерьма стоит в его носу с рождения.
 На мусорках Пабло видел остатки человеческого быта. Со всеми интимными подробностями. Когда он видел использованный презерватив, усмехался и говорил, что мир лишился ещё одного своего обитателя. “Тебе повезло”, -говорил он сперме внутри презерватива, -“Нельзя появляться на свет в нашем мире. Он подобен этой помойке, честное слово. Тебя бы ожидала карьера мусорщика. Почётное занятие, я скажу тебе”. В ответ, разумеется, сперма молчала и Пабло трепетал пальцами свой нос, когда запах становился особенно нестерпим.
 Мечты Пабло были жалкими. Пабло прекрасно осознавал это. Он мечтал обедать и ужинать в дорогих ресторанах, кататься на своей личной яхте и трахать красивых женщин. Пабло иронично подумал, какие у него чересчур жалкие мечтания. А какие ещё должны быть мечты у обитателей улицы Святого Петра? Хорошая жратва – это самое первое. То, что потреблял Пабло, едой можно было бы назвать только с большим одолжением.
 Вот и сейчас Пабло налил в тарелку бобовый суп из объёмной кастрюли и стал его хлебать. Потом он услышал, как входную дверь открыли и звук шагов. Пабло встал из-за стола и направился в зал. Силвия сидела уже на диване и снимала обувь.
-Привет, -сказала она. –Чего не на работе?
 Силвия была второй женой Пабло.
-Забыла какой сегодня день? –спросил муж.
-А какой?
-Суббота.
-А-а… Ну, да. Забыла.
-Этот долбанный ящик опять сломался, -кивнул Пабло на телевизор.
-Надо пару раз стукнуть по нему.
-Пару раз… Я руку отбил. Всего измолотил.
-Плохо бил. Я сама попробую.
 Силвия сняла с ушей огромные серьги. Пабло считал, что в этих серьгах она выглядит полной идиоткой.
-Как работа? –осведомился муж.
 Жена вздохнула.
-Клиентов было мало, -сказала она и тут же неожиданно злобно процедила. –Рикардо, сволочь, совсем обнаглел. С каждым разом отбирает всё больше и больше.
 Силвия работала проституткой, а Риккардо был её сутенёром.
-Я его отметелю, -пообещал Пабло.
-Отметелю… -передразнила его Силвия. –Его дружки тебя так отметелят, что ты из больницы не выйдешь до конца жизни.
 Она зевнула.
-Всё, -объявила она. –Хочу спать.
 И она собралась было растянуться на диване. Но Пабло остановил её:
-Подожди.
-Чего тебе? –удивилась Силвия и нахмурила брови. Потом она увидела, что он снял брюки и трусы. Она поняла всё и встала на четвереньки, повернувшись к мужу задом. Пабло приблизился к дивану, задрал повыше юбку, оттянул вниз трусики и взялся за её бедра…
 …Через три минуты любовь закончилась и Пабло обратно начал надевать трусы и брюки. Он мрачно пошутил:
-Ты когда меня заразишь сифилисом?
-Не знаю, -весело и честно ответила жена и распласталась на диване.
 Пабло глянул на Силвию. Она почти полуспала. Затем он направился в…


   ЖИЛ-БЫЛ на улице Святого Петра мальчик. Целыми днями он гулял по улице и никто не знал, откуда этот мальчик взялся. Он был одет в белую рубашку с длинными рукавами и белые просторные штанишки. Мальчик бегал по улице, смеялся и над ним порхали голуби, взмывая вверх в небо и кружась там. В личике мальчика воплощалось детство и сама чистота. Мальчик состоял из маленькой беззащитной и доброй души. Слыша его смех, хотелось улыбаться и вспоминать приятные и хорошие моменты своей жизни. Он ведь…


  ЖИЛ-БЫЛ на улице Святого Петра один человек по имени Маркус Лопес. Ему было почти сорок лет. Он работал в школе учителем математики. Вся его квартира была заставлена книгами. Многие из этих книг являлись раритетами и их уже никогда не издадут. Маркус Лопес был холост. У него никогда не было детей и жён. И некоторые догадывались, почему не было.
 Сейчас в его квартире назревал скандал. Маркус Лопес беседовал с Аскальдо. Этот юноша шестнадцати лет был учеником Лопеса.
-Нету у меня сейчас денег. Нету! Понимаешь? –доказывал ему Маркус Лопес.
-Совсем нету? –уточнил юноша.
-Да. Совсем.
-Тогда зачем ты меня позвал? –спросил Аскальдо.
 Учитель математики не ответил и подошёл к окну. Стал смотреть на улицу.
-Зачем? А? –повторил юноша и приблизился к Лопесу. Его ладонь легла на ягодицы Лопеса. –Для этого? – в тоне Аскальдо проскальзывала явная издевка.
-Убери руку, -приказал ему Лопес.
-Но тебе же это нравится.
 Лопес резко повернулся к нему:
-Послушай…
 Аскальдо убрал руку и яростно произнёс:
-Ничего я слушать не буду. Я не буду бесплатно делать ЭТО.
-Деньги будут, -устало произнёс Лопес.
-Когда?
-Не знаю. Но я найду.
 Аскальдо отошёл от него и встал около зеркала. Поправил волосы на голове.
-Вот когда будут деньги, тогда и позовёшь меня, -заявил он.
-Послушай, ты мне нужен, -тихо проговорил Лопес, подошёл к Аскальдо и положил ладонь на плечо юноши. Погладил плечо.
 Аскальдо отбросил его руку:
-Всем что-то нужно. Тебе – я, а мне – деньги. Ты забыл, что нами так давно порешено?
-Не уходи. Ты мне нужен.
-Вот что. Гони деньги или трахай себя сам! Ты понял?
 Маркус смиренно с этим согласился:
-Я понял. Я отдам деньги. Отдам.
-Я же тебе уже сказал: деньги вперёд.
 Лопес вздохнул.
-Я займу у кого-нибудь. Останься, -начал чуть ли не умолять он.
-Занимай сейчас.
-Но для этого нужно время. Я что, побегу прямо сейчас и начну спрашивать у первого встречного, не сможет ли он занять мне? Так что ли?
 Парень оставался непреклонен.
-Это твои проблемы, -усмехнулся он. –Твои, а не мои. И учти. Если я сегодня не получу деньги, то я от тебя уйду. Навсегда.
-Аскальдо…
-Убери свои руки! Ты понял? Навсегда! Всё. Да отвали ты! Педик засранный!
 Юноша оттолкнул от себя Лопеса, который попытался его обнять. Тот отлетел к стене и осел на пол, глядя на Аскальдо и тяжело дыша.
 Аскальдо ещё раз поправил причёску и повернулся к Лопесу.
-Сегодня обедать буду в забегаловке Педро. Жду тебя там. С деньгами, разумеется. Без них можешь не являться. Это моё окончательное слово.
 Юноша открыл дверь и вышел из…



   ЖИЛ-БЫЛ на улице Святого Петра один человек по имени Хуан Гарсия. Сколько ему лет – никто точно не знал. На вид он выглядел под сорок пять лет. Он всегда брил голову и носил тёмные очки. Он всегда был с сигарой. Он словно курил весь день напролёт. Он почти всё время сидел в своём просторном широком кресле и многие были уверены, что он чемпион по геморрою.
 Хуан Гарсия продавал героин. Иногда кокаин. Он был связан с большими боссами, которые поставляли ему наркотики и поручали их продавать. Об этом знала вся улица. Но это не мешало Хуану Гарсия заниматься своим “бизнесом”. Его боялись, его предпочитали обходить стороной. Своего первого человека Хуан Гарсия убил в двенадцать лет. Он воспитывался в приюте, никто не знал, кто его родители. Как-то раз несколько ребят постарше попытались его изнасиловать. Хуан вырвался и, схватив вилку со стола, раз десять воткнул её в горло одному из нападавших. Сейчас Хуан Гарсия иногда вспоминал глаза тех ребят. Они запомнились ему широко открытыми и очень изумлёнными. Ребята явно не ожидали такого поворота.
 Хуан Гарсия любил рассуждать о мафии. Он выпускал обильный дым из-за рта и говорил, что нынешняя мафия не чета старой. “Они были настоящими сеньорами. А от вас, идиоты, прёт потом и дешёвым пивом”.
 Сейчас Хуан Гарсия тоже говорил. Но не о старых временах. Он говорил о ближайшем будущем. В его комнате присутствовало несколько молодых парней, которые продавали его героин – Рональдо, Лукас и Луиш. Хуан Гарсия говорил с ними о ближайшем будущем. Три дня назад парни из Одиннадцатого квартала, которых Гарсия знал не очень хорошо, захотели купить у него два килограмма героина. Хуан Гарсия уже понял, что не стоило ему соглашаться. Всё получилось не по-человечески. Клиентам отдали не два килограмма, а один. Клиенты деньги не заплатили, а сказали, что отдадут всю сумму сразу после передачи им ещё одного килограмма. Вот поэтому настроение у Хуана Гарсия было паршивое.
-Сколько их будет? –спросил он, конкретно к кому-либо не обращаясь.
 Трое парней не могли понять, на кого он смотрит сквозь свои чёрные очки. Поэтому ответил Луиш:
-Не знаю. Наверное, столько же, сколько в прошлый раз. Ну, когда нас накололи.
-Накололи… -поморщился Хуан Гарсия. –Почему же вы, придурки, отдали им товар?
-У них были пушки, -ответил Рональдо. –Они вели себя нагло.
-Не неси всякую чушь,- велел ему Гарсия. –Вы просто от страха в штаны наклали.
 Ему никто не посмел возразить. Лишь Луиш нервно усмехнулся.
 Хуан Гарсия снова затянулся и выпустил дым.
-Так, -произнёс он. –Возьмите стволы. Хер его знает, как всё обернётся. Поедете на тачке Риккардо. Его тоже прихватите. Так вас будет больше.
 Проговорив это, Хуан Гарсия замолчал.
-После обеда у Педро бывает людно, -заметил как бы невзначай Лукас.
-Не очень людно, -ответил ему Луиш. –А если и людно, то всякая там шелупень.
-Всё равно, -остался на своём Лукас и повернул своё лицо к Гарсия.
 Тот ехидно спросил:
-А кто им там назначил встречу? Я? Или ты?
 Лукас смутился:
-Вообще-то…Рональдо, -Лукас посмотрел в его сторону. Тот не ответил.
-Вот и спрашивай у него, -веско произнёс Хуан Гарсия. –А на меня нечего лыбиться.
 Рональдо пробурчал:
-Я сказал это не подумавши.
 Хуан Гарсия затянулся сигарой, выдохнул и обратился к Рональдо:
-Мальчик, ты когда-нибудь так умрёшь не подумавши. Подковы отбросишь…



   ЖИЛ-БЫЛ на улице Святого Петра один человек по имени Хосе. Он нигде не работал и существовал на пособие. Обитал он в квартире, которая своим видом смахивала на собачью конуру. Всё, что можно было продать, Хосе уже давным-давно продал. Из мебели остался обшарпанный стол, остался кривой стул и так же трухлявая койка. Кроме того, что было напялено на него, одежды больше не имелось. В квартире Хосе отсутствовало электричество, вода не текла и не было газа. Он прекрасно обходился без всего этого уже десять лет.
 Утро для Хосе начиналось по одному и тому же расписанию. Он вставал чуть свет и бежал в забегаловку Педро. Вообще-то, это была пиццерия, но Педро имел разрешение продавать спиртные напитки. Алкоголизм отнимал у Хосе все его финансы. Чем питался Хосе – никто не знал. Многие подозревали, что он вообще ничего не ест. Он пил у Педро самое дешёвое алкогольное дерьмо. Он пил его весь месяц в долг, а когда получал пособие, то нёс это пособие целиком к Педро. Затем он мог целый день сидеть на улице, прислонившись спиной к забегаловки и ждать, кто бесплатно нальёт ему несколько капель. Так же он мог весь день шататься по кварталу и болтать о том, о сём с такими же оборванцами, как он сам.
 Его знала вся улица. Порой его колотили или материли. Но в основном не трогали и не обращали на него никакого внимания. Всем обитателям улицы Святого Петра были известны его сказки о том, какую злую шутку сыграла с ним судьба. Разумеется, никто не верил ему. В сущности Хосе был безобидный опустившийся человек. Отход общества, ненужный для удобрения кал, лишнее дерьмо в куче мусора. Так считали почти все, кто его знал.
 Сейчас Хосе сидел на корточках во дворе восемнадцатого дома и смотрел, как Рамона Фагу развешивает сушиться бельё. Хосе наслаждался. Он смотрел на Рамону, широко открыв рот. У него текли слюни.
 Рамона была одета в простенький лёгенький халатик. Когда женщина нагибалась и брала бельё из тазика, Хосе открывался вид её обтянутых халатиком ягодиц. Попка у Рамону была ладно скроена, на совесть. Хосе позавидовал Джералдино, мужу Рамоны. Воображение Хосе явило его мысленному взору, как Джералдино, держась за бёдра жены, неистово садомирует её, а она сама стонет и вскрикивает. Иногда халатик немного распахивался и Хосе удавалось в такие моменты увидеть груди. “Хорошие титьки. Аккуратненькие. Наверное, он дерёт её между титек. Если не дерёт, то дурак. Я бы каждый день драл…”
 Хосе представил голую Рамону на коленях. Хосе представил, как она делает ему минет. Хосе представил, как он кончает и семя растекается по её лицу. Хосе представил, как затем Рамона поворачивается к нему спиной и нагибается, подставляя ему свою попку. Хосе представил, как…
 В этот момент Рамона закончила вешать бельё и взяла в руки таз. Она увидела Хосе и тут же на её личике отразилось сильнейшее негодование. Рамона возмутилась, что Хосе ТАК пялится на неё. Хосе и не подумал смутиться или отвернуться. Он ухмыльнулся.
-Добрый день, Рамона! Как поживаешь?
 Она не ответила и пошла домой.
 “Надо же, какая гордячка… Если бы я был единственным мужиком на свете, ты бы встала в очередь, чтобы хоть один раз отсосать у меня.”
 У Хосе была такая мечта. Стать единственным мужчиной на свете. Чтобы все мужики разом вымерли, а он остался. Хосе думал, что тогда на него среди женщин повысится спрос. Ведь бабы – живые люди, им тоже хочется трахаться. Хосе был уверен, что бабы любят секс больше, чем мужики. И вот, если бы так вышло, Хосе имел бы самых разных баб – белых, чёрных, коричневых, жёлтых и красных. Азиаток, европеек, славянок, косоглазых и негритянок. Имел бы самыми различными способами, всевозможными и невозможными.
 У Хосе была ещё и другая мечта. Он отдал бы Господу все оставшиеся ему, Хосе, года в обмен только на один месяц жизни. Но с одним условием. Чтобы Хосе отдавалась любая женщина, которую он увидит и она ему понравится. Хосе был  уверен, что за этот месяц он отымет всё женское население своего города. “Один только месяц, Боже, всего месяц… Я много ведь не прошу. Один месяц… И потом забирай мою душу на тот свет.”
 Хосе посмотрел на солнце и прищурился. Уже наступил обед и пора было топать к Педро. Поэтому он поднялся на ноги и…



  ЖИЛ-БЫЛ на улице Святого Петра один человек по имени Патрико Фигу. Он работал в полиции и поэтому был известен, как комиссар Фигу. В его ведомстве был полицейский участок на улице Святого Петра. Участок был небольшой, полицейских было мало, в городе он считался третьестепенным. Многие считали, что весь участок куплен мафией. И знали, как работают полицейские. Если случается какое-либо преступление на улице Святого Петра, будь то грабёж, воровство или убийство, полицейские раскрывают его отнюдь не методами Шерлока Холмса. Они просто заключают под стражу какого-либо бывшего зека, который недавно вышел на свободу и который проживал поблизости от того места, где случилось преступление. Несколько дней держат бедолагу в камере и бьют нещадно, заставляя его написать признание о якобы совершённом им преступлении. Бывает, что некоторые могут вытерпеть любые пытки и ничего не напишут и не подпишут. Но для полицейских это не велика беда. Они просто ловят ещё одного бывшего зэка. И пытают его уже его. Или ловят наркомана какого-нибудь безродного. Или алкоголика. Как всем известный Хосе, например.
 В кабинете комиссара Фигу частыми гостями бывают мухи и духота. Но сейчас в кабинете находился падре Диего. Комиссар слушал священника, состроив внимательное лицо. Они беседовали уже час.
-Вы точно не узнали голос того, кто вам исповедовался? –осведомился комиссар Фигу.
 Падре покачал головой:
-Нет. Совершенно незнакомый мне голос.
-Так… -потёр ладонью комиссар свой лоб. –Плохо, падре, плохо.
-Но они должны там быть. У забегаловки Педро.
-У Педро?
-Да. После обеда.
-Хорошо… -опять потёр свой лоб комиссар. –А может, это шутка?
 Падре Диего удивился:
-Как шутка? Я не смею шутить такими вещами.
-Да я не вас имею ввиду. Может, вам сказали на исповеди неправду?
 Падре Диего подумал. Потом сказал:
-Я не знаю… Но если вы не примете мер, может свершится страшное. Убийства, комиссар Фигу, убийства.
-Я понимаю вас, падре, -закрыл глаза комиссар и кивнул головой. –Понимаю… Благодарю за предупреждение.
-Вы должны их остановить, -убеждал падре Диего. –Да, я нарушил тайну исповеди, но для Бога неприемлем грех. Грех пролития крови, грех братоубийства.
 По комиссару было видно, что эти слова вгоняют его в усталую тоску. Можно было подумать, что он желает избавиться от общества священника. И в самом деле было так. Комиссар Фигу стал уверять падре Диего что примет меры и всё такое, после чего падре Диего покинул кабинет.
 Комиссар подождал минуты две, а потом набрал номер телефона Хуана Гарсия.
-Да, -ответил ему знакомый голос.
-Это я.
-Комиссар? Я рад вас слышать.
-Я вот только что узнал, что около пиццерии Педро сегодня после обеда произойдут разборки. Ты к ним причастен?
-Кто тебе это сказал?
-Не важно. Ты не ответил на мой вопрос.
-Да. Информация верная. Я должен отстоять кое-какие свои интересы.
-Значит, ничего серьёзного?
-Ничего серьёзного. Простой разговор.
-Ладно. Ты же знаешь, что у меня нет желания вмешиваться в твои дела. Я просто хотел узнать.
-Всё в порядке, комиссар. Тебе не о чем беспокоиться.
-Тогда я…



   ЖИЛИ-БЫЛА на улице Святого Петра одна старуха по имени Клара Мендос. Она являлась коренной обитательницей здешних мест. Здесь родилась, выросла, вышла замуж, работала и благополучно отправилась на пенсию. Типичный образец простой женщины. Её преклонный возраст не требовал особых затрат. Много ли нужно, чтобы побздеть в своё удовольствие? Размер пенсии Мендос устраивал. Кроме того, дети раз в полгода высылали ей деньги. Поэтому старуха Мендос могла себе позволить кормить всех кошек в своём дворе.
 Любимым занятием Клары Мендос было подсматривать, за кем удастся, и потом обсуждать в кругу соседок, таких же, как она, старух, то, что ей удалось подсмотреть. Короче говоря, перемалывать косточки. Копаться в чужом белье. Старуха Мендос страсть как любила такие занятия. Она тратила на них весь день, а то и всю ночь. Ей не было равных в слежке. Ей стоило всерьёз подумать о своих способностях и пойти работать в разведку.
 Сейчас она только что пообедала и подумывала сходить к падре Диего. Она считала, что всё это утро грешила. Почему? Никто не знал почему. Да никто и не понял бы. Только она сама ведала, почему она грешила, и что это был за грех.
 На самом деле старуха Мендос посещала часто церковь по другой причине. На самом деле она была влюблена в падре Диего. Она одно время сильно сокрушалась по поводу того, что она старше священника на пятнадцать лет. Она сильно стеснялась раскрыть ему свои чувства. Ведь он же человек Бога! Порой она досадовала на то, что он священник. Старухе почему-то казалось, что, если бы не это обстоятельство, падре Диего ответил бы ей взаимностью. Она не понимала, что никогда бы не влюбилась в падре, не будь он священником…



   ЖИЛ-БЫЛ на улице Святого Петра один человек по имени Педро Карвало. Он держал пиццерию, известную на всю улицу качеством своей продукции. Пицца была у Педро так себе. Годилась она в употребление только в самый крайняк. Ходили люди к Педро не из-за пиццы. У Педро можно было сидеть, сколько душа пожелает, и хлестать алкогольное пойло, сколько влезет. Пойло в этой забегаловке славилось своей дешевизной. Сам Педро стоял за стойкой бара и…

                …Пабло приблизился к стойке.
-Пива. Холодного, -сказал он.
 Педро кивнул и открыл бутылку.
-Не работаешь?
 Пабло отрицательно мотнул головой.
 Педро протянул ему бутылку, Пабло взял её и сразу хлебнул из горлышка. Потом он вышел из пиццерии и увидел Хосе. Бездельник сидел в своей излюбленной позе: облокотившись спиной на стену. Пабло присел рядом.
-Греемся? –осведомился Пабло.
 Хосе молча кивнул.
 На той стороне дороги около обочины притормозил автомобиль. Из него не спеша вылезли Рональдо, Лукас, Луиш и Риккардо. Они явно кого-то начали поджидать. Луиш и Рональдо закурили.
 Пабло всунул Хосе бутылку пива:
-Держи.
 Пабло встал и направился прямо к этим парням. Они заметили это и перестали болтать. Враз замолчали.
-Мне надо с тобой поговорить, -обратился Пабло к Риккардо.
-Ты бы поздоровался бы сначала, -усмехнулся тот.
-Здорово.
-А теперь говори, чего тебе надо?
-Может, отойдём? –предложил Пабло.
 Риккардо улыбнулся и взглянул на Луиша. Тот кивнул ему.
-Ну, пойдём. Отойдём.
 Они отошли на несколько метров от машины.
-Чего тебе? –спросил Риккардо.
 Пабло отвернул от него свои глаза и тихо проговорил:
-Я бы… В общем… Обращайся с моей женой помягче.
 Риккардо мгновенно набычился:
-Её что-то не устраивает? Пусть сама и скажет.
 Пабло повернул к нему глаза.
-Может, она и говорила тебе. И не раз, -ответил он.
-Слушай, тебе-то какое дело? Ты работаешь у меня или она? Вот мы и сами разберёмся. Без посторонних.
 Пабло собрал в себе все остатки смелости, чтобы жёстко заявить:
-Я не посторонний. И я предупреждаю тебя, что…
-Чего?! –поразился Риккардо. –Да кто ты такой, чтобы предупреждать меня?! Тебя на место поставить?! Мусорщик! Выгребало!
 Пабло понял, что перегнул палку, но остановиться не захотел. Он как будто наяву увидел Риккардо в куче мусора. В помойной яме.
-Да, я – мусорщик, -сказал Пабло. –Жалко, что я не убираю такое гавно, коим являешься ты.
-Надо же, -словно поразился Риккардо и неожиданно врезал ему в челюсть.
 Пабло откинулся назад, но устоял. Риккардо не дал ему времени опомниться и врезал ещё раз. На этот раз ногой в пах. Пабло загнулся и пал на колени. Ещё пара ударов и он окончательно улёгся на асфальте. Риккардо постоял около поверженного противника, полюбовался результатом своего труда и вернулся к машине.
-За что ты его вырубил? –поинтересовался Рональдо.
-За дело, -разинул рот Риккардо и зевнул.
-За какое?
-За моё.
 Хосе всё прекрасно видел. Он покачал головой. ”Не понадобится сейчас ему пиво,” - решил он и принялся пригублять из бутылки.
 Хосе видел, как туда же подъехал ещё один автомобиль. Из него вылезли тоже четверо парней. Он их видел в первый раз. Тех-то ребят он знал. Ребята Хуана Гарсия. У них можно купить дурь и найти девочек.
 Хосе увидел, как обе группировки начали вести беседу. Хосе не слышал, о чём. Иногда до него долетали лишь отдельные слова или обрывки фраз, сказанные слишком громко. Потом у Хосе широко открылись глаза. Неожиданно парни начали вытаскивать пушки. У троих из них появились даже автоматы…
               
                …Аскальдо вышел из пиццерии и встал около столба. Учитель математики что-то запоздал и Аскальдо решил подождать его здесь. Тут же началась стрельба. Автоматные очереди. Аскальдо, ничего не понимая, стал поворачиваться, чтобы увидеть, что происходит, и по нему прошла очередь. Парень свалился. Он пытался схватить руками столб, но не дотянулся…

                …Хосе ужаснулся. Разборщики палили куда попало. Пули свистели вокруг и везде. Хосе встал и, нагнувшись, сломя голову помчался ко входу в пиццерию. И шлёпнулся прямо у ступенек. Что-то впилось ему прямо в бок. Как будто ужалил гигантский шершень. В глазах поплыла темнота, превращаясь в ночь. Хосе умирал с каким-то сожалением. Странно было то, что он понимал, почему сожалеет. Он видел ладненькие титьки Рамоны. До них можно было дотянуться языком…

                …Старуха Мендос встретила падре Диего за два дома от пиццерии Педро, когда спешила в церковь. А сам падре шёл от полицейского участка. Старуха сходу принялась тараторить про свои грехи. Священник почти её не слушал. Он размышлял о тайне исповеди. Он отчасти молился Господу Богу. Они завернули за угол и вышли к дороге. Напротив – забегаловка Педро. Падре Диего остановился и у него ёкнуло сердце. Он увидел две машины, молодых парней около них. Падре Диего и старуха Мендос вышли к дороге как раз в тот момент, когда эти парни начали доставать оружие и стрелять.
-Стойте!! –закричал падре Диего и поднял руки вверх.
 Старуха Мендос позади него словно столбняк поймала. Замерла, как вкопанная. Она ещё ни разу не видела, как по настоящему стреляют.
 Падре увидел, как начали падать на асфальт люди, превращаясь в трупы.
-Прекратите!!! –закричал он опять. –Что вы делаете?!!
 Он взывал к грешникам зря. На него не обращали внимания. Стрельба продолжалась. И кто-то из этих парней попал в падре. Вероятно, у кого был автомат. Священник упал лицом вниз. Он приложил ладони рук к тому месту, куда проникла пуля. Он удивился. Он не ожидал умереть так скоро.
 Позади него вскрикнула Мендос. В старуху тоже угодили. Она вскрикнула и замолкла.
 Падре лежал так секунд двадцать-тридцать. Потом выстрелы прекратились, затем хлопнули дверцы автомобиля, заурчал двигатель и машина рванула прочь.
 Стало тихо.
 Падре замутило. “Умирать, оказывается, долго…” –подумал он.
 Тишина.
 Падре Диего пошевелил ногами и перевернулся на спину. Повернул голову вбок.
 Люди мертвы. Или умирают. Четверо парней лежат в разнообразных позах около оставшегося автомобиля. В их руках оружие. Ещё двое парней так же лежат в пяти метрах от них. И у них оружие в руках.
 “Это они стреляли…”



  ЖИЛИ-БЫЛИ на улице Святого Петра такие люди – Пабло, Хосе, старуха Мендос, падре Диего и юный Аскальдо. Пожили и померли. Их убили. Их души понеслись к вратам ТОГО СВЕТА. Понеслись, кружась и смотря сверху вниз на вои тела.
 Душа Пабло смотрела на тело Пабло. Он ещё не пришёл в себя после взбучки, которую ему строил Риккардо, когда автоматная очередь прошлась по нему.
 Душа Хосе вздохнула, увидев бутылку пива. Оно было недопито.
 Душа старухи Мендос возносилась вверх, неистово махая крыльями. Она думала, что скоро получит полное отпущение грехов.
 Душа юного Аскальдо остановилась в полёте и поглядела вниз. Она увидела учителя математики Маркуса Лопеса, стоящего на коленях около безжизненного тела Аскальдо. Он только что примчался. С деньгами. Он их с трудом у кого-то занял и тут же побежал в пиццерию Педро, понимая, что опаздывает, и надеясь, что Аскальдо ещё не ушёл. А оказалось вот как. Лежит теперь Аскальдо на асфальте и не дышит.
-Мальчик мой… Что с тобой?! –испуганно бормотал Лопес. –Мальчик мой…да как же это…ты меня слышишь?...
 Напрасно он тормошил юношу. Душа Аскальдо глядела на них с неба.
 А вот падре Диего был полужив. Или полумёртв. Душа из-за всех сил пытается в его теле удержаться. Но понимает, что усилия тут бесполезны.
 Падре услышал смех.
 Он повернул голову на другой бок. Падре Диего увидел мальчика, одетого в белую рубашку с длинными рукавами и белые просторные штанишки. Мальчик бежал по улице. Над ним порхали белые голуби, взмывая вверх и кружась в небе. В личике мальчика воплощалось детство и сама чистота. Мальчик состоял из маленькой беззащитной и доброй души. Смех мальчика заставил падре почему-то улыбнуться и вспомнить приятные и хорошие моменты своей жизни.
 Потом священник почувствовал, что ладони его рук влажные. Он отнял руки от тела, поднёс ладони к глазам и увидел на них кровь…