Возвращение. Кирины рассказы

    Наступил 1944 год. Жили одной надеждой на снятие блокады и возможность вернуться домой. Продолжали с волнением слушать сводки информбюро, и вот 27 января услышали то, о чем так долго мечтали: блокада снята. Все разговоры были о родственниках, которых Кира уже знала по именам, представляли встречу, и все мысли были только об этом.
   

    Кира радовалась и не могла понять, почему мама и бабушка иногда грустят. А ведь они думали о том, как войдут в пустую квартиру, и никто их уже не встретит. Сердце сжималось, к горлу подступал комок, и на глаза накатывались слезы. Радость и печаль соседствовали рядом.
   

    Прошла зима, наступила весна. Однажды Дина вернулась после работы с загадочным видом. Оказывается училище, в котором она работала, планирует отъезд в августе.
   

    В Ижевске в это время участились случаи заболевания коклюшем, которое  распространялось среди детей. Самое неприятное, что болезнь протекает с тяжелейшим кашлем и период выздоровления может достигать нескольких месяцев. Дина неоднократно предупреждала Киру, чтобы она не срывала травинки и не брала их в рот. Она даже не могла представить, что будет, если дочка подхватит болезнь, и они не смогут уехать вместе со всеми.
   

    Кира слушала, кивала головой и всем своим видом показывала, что все понимает. Однако, когда она гуляла одна, первая весенняя молодая, нежная, светло-зеленая трава притягивала ее. Ведь так приятно вытянуть травинку и пожевать мягкий и такой сладкий кончик. Помня слова мамы, некоторое время она колебалась. И все-таки ей было трудно понять, как болезнь может попасть на травку, а тем более, вчера шел дождь и вымыл ее. Эти мысли окончательно развеяли сомнения, она аккуратно срывает травинку и начинает жевать.
   

    Проходит несколько дней и… Кира заболевает. Ее мучает изнуряющий лающий кашель. Лекарств эффективных нет. Остаются домашние и обычные средства от него. Кто-то предлагает  даже подняться на самолете, что якобы помогает избавиться от болезни. Дина в ужасе. Вся надежда на то, что через месяц кашель может пройти или, по крайней мере, стать слабее. В таком нервном состоянии они готовились к отъезду.
   

    Наступил долгожданный день. Приступы кашля у Киры стали реже, температуры не было, и выглядела она вполне здоровым ребенком.
   

    На платформе стоял состав из товарных вагонов. Разместились они на нижней полке. Дина прижимала к себе Киру, которой объяснила, что в вагоне кашлять нельзя, а то их снимут с поезда. Несколько раз поезд делал остановки. В такие минуты Дина хватала дочку, и они отбегали дальше от вагона,чтобы Кира могла откашляться. И так до следующей остановки и до приезда в родной город.
   

    Ленинград встретил обычной для него погодой: небо было затянуто облаками, небольшой теплый ветерок ласкал своим нежным дуновением, приветствуя их. Несколько человек в военной форме несли большой, длинный, наполненный воздухом предмет, точнее аэростат, который использовали в блокадном Ленинграде для защиты исторических объектов города.
   

    Подходим к дому, из которого три года тому назад уехали. Поднимаемся на второй этаж. Бабушка держится за перила, ноги не слушаются ее. Дина нервничает, достает ключи, пытается открыть, но они не подходят. Полное недоумение. Звонит. Дверь открывает женщина, так непохожая на человека истощенного блокадой.
 

-Кто Вам нужен? Здесь никого нет - говорит она.
 
-Мы приехали домой. Вообще эта наша квартира – отвечает Дина.
 
-Ничего не знаю. Нас сюда поселили, сказали, что здесь все умерли, и квартира свободна.
 
-Как видите, не все погибли. Может быть разрешите войти, а затем продолжим разговор. Все-таки мы только приехали, да и ребенок устал.

-Проходите, если бы не ребенок, я бы Вас не впустила.
   

    Кира ничего не понимает и готова заплакать. Она так мечтала увидеть «горку», в которую, по рассказам бабушки, пряталась.
   

    Тем временем выяснилось, что домоуправ и счетовод оформили квартиру на них, так что разбираться надо в ЖАКТе. А пока «сердобольная» поселенка разрешила пожить приезжим на кухне до выяснения обстоятельств. Они с мужем заняли большую проходную комнату, а в маленькую сложили всё, что им было не нужно, так что Дина смогла перенести кое-какие вещи, чтобы организовать места для сна. На ванну положили чертежную доску, застелили ее, и получилась кровать, да и на кухне на полу расстелили матрас. В таких условиях они и прожили целый месяц.
   

    Обращение в контору не давали результатов, в домовой книге было отмечено, что семья выписана, а отец Киры на фронте. За ним квартира была забронирована, но «чуткие» работники ЖАКТа решили, что он погибнет. Это развязывало им руки, и за определенную мзду, без угрызения совести, вселили супружескую пару.


    Каждый из родственников готов был принять несчастных, но посовещавшись, подумали, что лучше не выезжать, а тоже предложить деньги, так как обращение в суд ничего не даст, кроме нервотрепки и потери времени. При этом бурно обсуждалась ситуация. Возмущение и эмоции перехлестывали. То и дело слышалось, что таким людям, как представители конторы, и руку подавать нельзя.
   

    Дина еще несколько раз ходила к счетоводу, пытаясь как-то убедить ее разрешить ситуацию. Однако, эта маленькая, визгливая женщина требовала доказательства, что отец Киры жив. Письма от него приходили с запозданием и не убеждали ее. В конце концов договорились о сумме.
   

    Когда деньги были собраны, бабушка с Кирой отправились к ней на квартиру. Встреча была очень радушной. Очевидно, предвкушение шуршащих купюр растопило ее сердце. Взглянув на Киру, она елейным голосом поприветствовала ее и протянула руку. В голове девочки тут же возникли слова взрослых: «Таким людям руку подавать нельзя». И она спрятала руки за спину.
   

    Деньги были переданы. Инцидент исчерпан, а Кире была прочитана нотация. Опять она не понимала за что. Ведь взрослые так и говорили.
   

    Наконец все документы были оформлены, соседи освобождали комнату, вынося заодно книги и другие бабушкины вещи.

    Она равнодушно смотрела на это. Слишком велики были потери, чтобы переживать из-за вещей.
 

    ПУСТЬ ОСТАЕТСЯ ВСЁ НА ИХ СОВЕСТИ!