Четыре Памира 1988 года. Август-сентябрь

                ДНЕВНИК
                16 – 21 августа 1988 г.
           Эта командировка наиболее длительная – 29 дней. Я лишь немного отдохнул от путешествия по Памиру на велосипеде и всего лишь через двадцать дней вновь еду в Таджикистан, в ГБАО. Еду за учащимися, которых я агитировал к нам на учебу. Взять билет на самолет не удалось. В летнее время это можно было сделать только за 30 дней, ни раньше, ни позже. А поскольку в это время я был на Памире, то другого способа, как доехать туда поездом, не было. До Волгограда доехал без проблем. Поздно вечером того же дня был уже на волгоградском вокзале. Поезд Москва - Душанбе идет в полдень следующего дня, а потому нужно было искать место для ночлега. Зал ожидания к этому времени был забит до отказа. Пошел в гостиницу, которая находится на привокзальной площади. Желающих устроиться на ночь было много. Администратор пытался убедить народ, что мест свободных в гостинице нет. Однако никто не расходился. В полночь нас начали уговаривать покинуть вестибюль, но потом дали несколько мест в номера. Одно из них удалось заполучить мне. Номер многоместный. Там все уже спали. Я тихо пробрался к кровати и счастливый уснул. Представляю, какой мучительной была бы ночь на вокзале, где даже присесть было негде. Утром я побежал к кассе, чтобы закомпостировать билет на душанбинский поезд. Хотя я пришел к дверям кассового зала за пол часа раньше, но там уже стояла толпа людей. Когда открыли дверь в кассовый зал, мне удалось стать у кассы одним из первых. Однако выяснилось, что мест на этот поезд нет. Это было печальное известие. Болтаться в Волгограде еще одни сутки не хотелось. Нужно было что-то предпринимать. Пошел к начальнику станции, но от него я ничего не добился. Помог мне молодой парень, дежурный милиционер, и что самое удивительное, он отказался от предложенных мною денег. Билет купил в общий вагон, но все равно ехать без удобств лучше, чем сидеть на вокзале без гарантии, что и на следующий день сяду в поезд.
          Прибыл поезд. К нему прицепили ещё два вагона. Мой вагон был последним. А нем я занял верхнюю полку. А людей набилось в вагон, как селедок в бочку. Предстояло провести в этом кошмаре три ночи и четыре дня. Спали на полке по очереди. В Каракалпакии в вагон набилось огромное число аборигенов. Сидеть им уже было негде, и они стояли в проходе. В соседнем вагоне было свободней. Я сказал об этом стоящему рядом каракалпаку. Но тот воспринял мой совет как то, что я его прогоняю, и озверел. Выпучив глаз, он начал жестикулировать и угрожающе кричать. От неожиданности я не знал что делать. Объяснять свои благие намерения этому дикому человеку было бесполезно. Выручила меня женщина-татарка. Она с еще большей силой крика накинулась на оторопевшего каракалпака. Инцидент быстро утих. Татарка позже сказала, что работала на стройке мастером и знает, что «только так с ними можно договориться».
          Чем дальше на юг, тем жарче и душнее в вагоне. Особенно жарко было на участке Карши-Термез-Душанбе. В открытые окна залетал горячий воздух пустыни. Металл вагона нагрелся до невероятной температуры. Закрывать окна тоже нельзя – задохнемся без кислорода. Мое тело покрылось липким потом. Одежда стала мокрой. Я несколько раз ходил в туалет обмываться до пояса, но пробиться туда было не так-то просто.
          Поезд прибыл в Душанбе ночью. Заночевал в вагоне-гостинице на станции.

                22 – 23 августа 1988 г.
          В семь часов всех в вагоне-гостинице подняли, и я сразу же поехал в министерство народного образования. После реформы Госкомитет ПТО объединили с министерством среднего образования. Была суббота. В министерстве дежурил студент. Прочитал объявление, что для командированных по набору учащихся в гостинице «Душанбе» есть бронь. Неплохо устроился в двухместном номере: телефон, телевизор, холодильник. Впереди два свободных дня. Конечно, первое, что я сделал, так это сходил на Зеленый рынок, купил овощей и других продуктов и, конечно, виноград. Среднеазиатский виноград несравненно слаже кавказского и крымского. Купил не только крупноягодного, но и мелкого бескосточкового. Есть виноград, не запивая чаем, невозможно, настолько он сладок. За день съел четыре килограмма винограда. Без чая от такого количества было бы мне худо, а так все было в норме.
          За два дня отправил шесть посылок с сахаром и книгами. Сахар у нас продают только по талонам. В Душанбе он в свободной продаже.
          Бродил по улицам и скверам, наслаждаясь колоритом восточного города. У меня уже есть для прогулок по Душанбе любимый маршрут: проспект Ленина, площадь у здания Совета министров. Там фонтаны, деревья тенисты грецких орехов.

                24 августа 1988 г.
          Понедельник. Министерство образования. Отдел повышения квалификации, которому поручено набор учащихся в Украину и РСФСР. Познакомился здесь со старшим мастером одного из училищ в Поволжье. Решил взять его с собой на Памир. Вдвоем в пути все-таки веселей и удобней. Оформили письмо в ОАИР и получили там пропуск в ГБАО. Процедура получения пропуска мне знакома, и потому не заняла много времени. Улететь в этот день не удалось, т.к. полеты в Хорог только до полудня.
          Съездил в вино-водочный магазин в район старого аэропорта, купил вина. Ведь в ГБАО зона трезвости, т.е. спиртное там не продается. Иногда привозят водку шоферы по спекулятивным ценам.

                25 августа 1988 г.
          Аэропорт. У кассы огромная полпа беснующихся людей. Полнейший беспорядок. Вначале я даже не пытался влазить туда, сходил в отделение милиции с просьбой навести порядок у кассы, показал свое командировочное удостоверение, но все мои отчаянные просьбы ни к чему не привели. Мне вежливо отказали. Моё терпение кончилось, и я ринулся в атаку на кассу.  Билеты взять удалось. Рейс и время вылета были указаны, но улететь не получилось. Регистрация билетов на самолет здесь напоминает посадку в городской автобус в часы пик – кто первый и наглее, то и сел. И получилось так, что я остался с Николаем на последний рейс. Ждали регистрации. Её время прошло, а объявления на регистрацию и посадку не было. Потом оказалось, что самолет забрали под мясо. В Азии бардак даже в авиации.

                26 августа 1988 г.
          Вылетели в Хорог утром. Вновь из иллюминатора видны поля, арыки, распаханные холмы постепенно перешли в горы, а потом и в остроконечные заснеженные пики, простирающиеся во все стороны до самого горизонта. Лечу здесь не впервые, но все равно это так восхитительно. Теперь уже больше смотрел на афганские горы Гиндукуша. Воздух над горами идеально чист, без дымки. Думаю, что видимость не менее чем на 100 км. Виден был на горизонте даже массив пика Коммунизма. Он резко выделялся ослепительно белой заснеженностью на голубом небосклоне.
          Посадка. Проверка пропусков. Из аэропорта поехали сразу в обком комсомола. Был радушно встречен. Решили, что Николай будет набирать себе учеников в тех школах, где я не был. Я же поеду по районам области. Олимшо поселил нас в гостиницу.

                27 августа 1988 г.
          Рано утром побежал на автовокзал. В Ишкашим ходит автобус ПАЗ. Опять дорога вдоль пограничного Пянджа на 104 км. Мелькают заросли облепихи. Иногда в расширенных местах долины, где река течет спокойно, видны серые барханы песка. На афганском берегу, на тропе иногда видел людей пеших или в седлах коней или ослов. По серым склонам гор высоко проложены зеленые нити арыков.
          Шлагбаум. Пограничный пост с каменным дотом и бронетранспортером. Проверка документов.  Прибыл в Ишкашим. Нравится мне этот поселок. Что-то в нем есть европейское. Зашел в Райком. Набор у них, если верить списку, хороший – 48 человек. Обещанный старый медный кувшин мне так и не подарили. Здесь, в Азии, как я понял, обещания необязательны к выполнению. Ночевал в гостинице. Без высокого начальства, как это было в прошлый раз, кормить меня не стали, столовая вечером закрылась, а в магазине брать было нечего. Купил консерву, хлеба, закипятил в гостинице чайник чаю.

                29 августа 1988 г.
          Мой попутчик, которого, по сути, я «взял под своё крыло», оказался нехорошим человеком. Пока я два дня был в Ишкашиме, он переагитировал моих ребят в Хороге. Я дважды уже ездил в командировку, проводил профориентационную работу, а он приехал и взял готовое без всякого труда. Профессия, на которую он агитировал учиться, более престижна, чем наши.  Учиться на автокрановщика с водительскими правами мечтает каждый хорогский мальчишка. Я, конечно, высказал Николаю свое негодование, но совести у него, как видно, нет. Для него все средства хороши для достижения цели, и я на него обиделся. Хотел человеку помочь, т.к. он был в Таджикистане впервые и не знал куда пойти или куда поехать за набором учащихся. Ему ни за что не попасть было на Памир. Определил  и подсказал методы работы в школах. Он, как видно, неблагодарный, решил, что мы сегодня с ним вместе, а завтра врозь, а если он не привезет никого в училище, то дирекция будет недовольна. Николай оказался человеком без чести и совести.
          Познакомился в обкоме ЛКМС с новым куратором ЦК ЛКСМ по ГБАО. Абдусалом же теперь не курирует ГБАО, а назначен командиром лагеря по сбору и отправлению учащихся в РСФСР и Украину. От зав. орг. отделом обкома узнал, что этот новый куратор хочет поехать к леднику Федченко, а потом из Рушана слетать на вертолете к Сарезскому озеру. Мне тоже очень хотелось увидеть эти известные на Памире места, но навязываться им я не хотел, а сами они не предлагали.

                30 августа 1988 г.
          Поскольку сбор учащихся из ГБАО будет проходить не в Хороге, а в Душанбе, то я решил, что здесь, в Хороге, мне делать нечего. Райцентры Калай-Хум, Ванч будут самостоятельно отправлять ребят самолетами в Душанбе. Кроме того, в лагере командовал Абдусалом Рахимов, а я его хорошо знал по февральской командировке. Я надеялся, что в случае неудачи с набором учащихся с Памира, он мне поможет собрать ребят из других районов республики. Мне и моему руководству училища было все равно, откуда они будут. Главное – количество.
          Утром с Олимшо отправился в хорогский аэропорт. Однако такого столпотворения я здесь еще не видел. Собралось около 400 человек, и улететь было очень сложно. Тут уже не помогали никакие связи. Обком комсомола не мог отправить своих комсомольцев в трудовой лагерь в Астраханскую область на уборку арбузов. Этот период таков, что все учащиеся училищ, техникумов, вузов ехали к месту учебы. Уезжали и отпускники с детьми-школьниками. К тому же в последние дни из Хорога самолеты не летали.
          У кассы стоял милиционер и никого к ней, ни под каким предлогом не подпускал. Встретил здесь Николая из орг. отдела обкома с куратором из ЦК. Им удалось взять билеты на почтовый АН-2 до Калай-Хума. Мы тоже кинулись к кассе, но остальные два из четырёх билетов уже забрали.
          Стал с Николаем (моим попутчиком) ловить попутную машину. Простояли два часа. Напротив, на взлетном поле аэропорта стояло два военных вертолета МИ-22. Солдаты проводили технический осмотр. Потом вертолеты, подняв в воздух облако пыли и песка, улетели в Афганистан.
          Уехать нам удалось на почтовой машине ГАЗ-66 с будкой. Сели в машину шесть человек. Впереди кузова лавка, на которой уселось четверо, и двое пассажиров сели на пол. Будку освещало небольшое окошко.
          - Если будет всё хорошо, то в Душанбе будем утром, – сказал водитель.
          От Хорога до Душанбе 536 км. Машину крутило и трясло во всех четырех степенях свободы: вверг, вниз, бросало в обе стороны, трясло и шатало по оси. В будке стоял удушающий туман пыли. От такой езды, да и от высотности Николаю стало дурно. Вначале он терпел, останавливал машину, выходил, дышал. Ему становилось немного лучше. Но потом он не выдержал таких испытаний и на полпути к Калай-Хуму сошел. Договорились встретиться в Калай-Хуме, но больше я его не встречал, ни в Калай-Хуме, ни в Душанбе. Канул в неизвестность мой соперник по набору учащихся. Единственным приятным впечатлением в этой поездке была игра на сопилке старика. Он иногда насвистывал национальные мелодии, и тем скрашивал нашу жизнь в пыльной будке автомобиля.
          В Калай-Хум приехал под вечер. Я сразу устроился в гостиницу, смыл пыль с лица и отправился искать обкомовцев. Нашел их в комнате, в которой проживал в феврале. Выпили бутылку вина, поиграли в карты. Договорились вместе ехать в Ванч, а это полпути назад.

                31 августа 1988 г.
          Едем назад по той же дороге, что и вчера. Ванч находится на полпути между Калай-Хумом и Хорогом. Но еще нужно проехать от тракта шесть километров по долине Ванча. Теперь я ехал с комфортом в «Ниве» с магнитофонной музыкой. Шофер Рахмат – старый знакомый. В Ванче опять поселился в гостиницу, где проживал до этого дважды.

                1 сентября 1988 г.
                К леднику Медвежий.
          День сегодня необычный. 1 сентября 1979 года я женился, и у меня  с женой в этот день была свадьба.
          1 сентября – первый день нового учебного года во всех учебных заведениях страны. А я сегодня вместе с товарищами отправился на автомобиле УАЗ-450 вглубь Памира по Ванчской долине к леднику Медвежий. Дорога проходит мимо кишлаков с абрикосовыми и яблоневыми садами, мимо рощ грецких орехов, тутовника, дикорастущих яблонь и груш, в верховья реки к ледникам. Дома в кишлаках Ванчской долине не такие, как в Ишкашимском, Шугнанском или Мургабском районах. Крыши здесь двухскатные, покрыты шифером. Значит, осадков здесь выпадает больше. Об этом же свидетельствует и более пышная растительность. Грунтовая дорога петляет по левому склону долины. Потом дорога опустилась к реке и пошла прямо по речным наносам из гальки, песка и валунов. При пересечении бродов дорога терялась. Долина постепенно сузилась, река Ванч стала немноговодной.
          Добрались до последнего небольшого кишлака Поймазар, а от него к одинокому домику геологоразведовательной партии. Этот домик находится у края ледника Медвежий.
          Ледник Медвежий является оттоком огромного ледника Федченко, который имеет 70 км в длину и 6-7 км в ширину, а толщина льда достигает у него километр. Ледник Медвежий необычен. Он имеет ледопад. Но не это его отличает от других ледников. Он часто упоминался в газетах летом 1963 года, т.к. катастрофически быстро продвинулся на полтора километра вперед. Запрудив реки Абдукагор и Дустироз, ледник создал искусственное озеро глубиной 80 м, которое при внезапном прорыве могло бы затопить кишлаки, уничтожить поля и сады в долине Ванча. Население было своевременно эвакуировано. 19 июля 1963 года поток селя высотой до 10 метров ринулся вниз.
Летом 1973 года Медвежий вновь проснулся, и вновь образовалось озеро. Дед, у которого мы пили чай в Поймазаре, рассказал нам, как кинооператор из Москвы снимал озеро, ожидая прорыва плотины, а к моменту прорыва ледниковой плотины кинопленка у него кончилась.
          - Он чуть не рвал волосы на голове, - сказал таджик.
Этот дед подарил нам несколько образцов кварца, добывавшегося здесь.
          - Сейчас добычная кварцевая жила кончилась и геологи ищут новую, - рассказал он. - Для этого пробивают штольню, но пока жила не найдена.
          От домика геологов мы смогли проехать еще с километр, и путь машине преградила река, вытекающая из-под ледника Медвежий. Мы находились на морене, т.е. на каменных осыпях скал, принесенных ледником и оставленных здесь после таяния. Но чтобы добраться до льда, нам пришлось карабкаться по леднику, засыпанному камнями, т.е. по самому краю языка ледника.
          Медвежий – ледник долинный, т.е. он ползет  с верха по долине. Николай и комсомольский начальник, взобравшись на край ледника, идти дальше не захотели. Я же прошел на правую сторону ледниковой долины и пошел вдоль неё по склону. На одной из горизонтально поднятой от ледника площадке долины зеленела трава. Здесь даже росли карликовые березки. А ниже я видел ледник, покрытый разломами и трещинами. Выше громоздились грозные скалы с осыпями.
Я прошел вдоль ледника с километр и обнаружил прекрасную поляну с озерцом. Возле озера на небольшом холме было выложено из камней какое-то кочевье или альпинистский приют. Вероятнее всего сюда когда-то гоняли на выпас скот, т.к. сохранился обложенный камнями небольшой загон. Но видно альпинисты и топографы тоже не проходили мимо него. Здесь во множестве валялись кастрюли, котелки, канистры, ведра и прочие предметы.
          Я прошел еще километра четыре, а вернее пробежал, т.к. меня ждали с нетерпением внизу попутчики. Я их не понимал.… Приехать сюда и не проявить интерес к такой красоте. Я всё шел и шел вдоль ледника, и мне казалось, что я не на Земле, а на какой-то другой планете. Настолько всё было необычным. Уже хорошо было видно место ледопада ледника. Был большой соблазн добраться туда и сфотографировать его. Думаю, были бы эффектные снимки. Но нужно было еще не менее часа, чтобы дойти туда, и я повернул назад. Реку решил не огибать по леднику, а спуститься вниз и перейти её вброд. Пришлось снять брюки и перейти в самом широком месте, где был брод. Река там текла спокойнее. Вода в реке по температуре близкая к нулю. Мои ноги настолько оцепенели от холода, что я их не чувствовал.
          В кишлаке Поймазар сытно пообедали у родственника шофера. Вернулись в Ванч вечером уставшие. Мне уже никуда из гостиницы не хотелось идти, но за мной прислали, и я побывал еще на званом ужине у секретаря РК, устроенного в честь куратора из ЦК.
          Вот так закончился наиболее интересный день моей командировки. Не многим же удается вот так, в командировке на Памире, добраться и увидеть верховья реки Ванч и ледник Медвежий.

                2 – 7 сентября 1988 г.
          Вылетел из Ванча в Душанбе, а на следующий день выехал автобусом в лагерь сбора учащихся. Встретился там с Абдусаломом. Вместе пообедали. Я был рад встрече с ним. Думал, что он поможет мне с набором учащихся в наше училище. Но он встретил меня не совсем радушно. Позвонил ему из гостиницы, пригласил в гости, но он не пришел. За обедом Абдусалом мне рассказал, что, вероятно, его направят секретарем РК в Ишкашим. Ишкашим не Душанбе, а глухая окраина, периферия.
          На третий день после моего приезда в Душанбе, в лагерь прибыли памирцы. Ребята были в основном из Хорога, и только двое из Ишкашима. Всего 17 человек. Затем прилетели из Ванча, но из переагитировали на шоферов, и они наотрез отказались ехать со мной в Красный Луч.

                8 – 12 сентября 1988 г.
Вечером выехали из Душанбе поездом. Пришлось изрядно поволноваться. Перед отправкой многие из ребят разошлись по городу к родственникам, и мне с трудом удалось их собрать на вокзале перед посадкой в поезд.
          На дорогу купил себе продукты, а домой огромную дыню (12 кг). Продукты выложил на столик в купе, а утром их не обнаружил. Хорошо, что спрятал дыню под сидение, а то бы и ее сожрали. У других мастеров так это и случилось.
          По пути фотографировал из окна вагона пустыню, верблюдов, степь, глинобитные хижины, соленые озера.
          Кормили ребят в вагоне-ресторане. В Волгограде организовал экскурсию по городу на экскурсионном автобусе. На Ворошиловградщине высадились с поезда на станции  Родаково. Там нас уже ждал автобус. Доехали до училища. В этот же день ребята, отслужившие в армии, подняли «бунт» из-за того, что дирекция не пообещала направить их в ДОСААФ на курсы шоферов. Из семнадцати осталось только одиннадцать.
          Так закончилась моя последняя поездка в этом году на Памир, и, как знать, может быть и последняя в жизни.