Глава 17

    Ева плохо помнила, как они доехали, может быть даже о чём-то говорили по пути, вроде он всё о чём-то спрашивал в машине, и абсолютно не помнила, как поднялись к ней. Некое просветление началось только когда зашли в её квартиру, и она автоматически включила свет в прихожей. Как говорится, дома и стены помогают.

   Ева скинула туфельки и прошлёпала босяком в единственную комнатку, где устало опустилась на продавленный диван. Хозяин, внимательно посмотрев на пол, туфли снимать не стал. Он прошёл прямиком в санузел, сидя на кровати девушка услышала шум спускаемой воды, потом как он помыл руки в ванной, и ушёл на кухню… Она сидела, тупо уставившись в одну точку, в голове было пусто, словно все мысли растворились в тяжелом оцепенении.

  Сабанеев всё копошился на кухне. Он деловито проверял шкафчики, - один за другим, вытаскивал все кружки, стаканы и чашки —одну за одной, и отставлял в сторону: на каждом сосуде были какие-то потёки и разводы не только снаружи, но и внутри. Он занял посудой половину кухонного столика, но ни одного чистого бокала так и не обнаружил. Тогда он взял двумя пальцами наименее грязную чашку из сервиза и стрельнул глазами по кухонной раковине в поисках «Фейри» или хотя бы хозяйственного мыла. Но и здесь его ждал облом.

   Тогда он подставил бокал под струю воды и стал тереть. Оттерши его, он даже не стал кухонного полотенца — достал носовой платок, поморщился и протёр насухо. Затем набрал воды и вышел в комнату:

- Вы это... Выпьете водички и расскажете мне все. В какое такое дерьмо влип продавец моего магазина? Травка? Ставки на ипподроме? Наркотики?

- Я не хочу! - слабо воспротивилась девушка.

- Выпейте! Это освежит вас…

  Ева помимо воли сделала глоточек. Вода была ледяной, но она и не заметила… Встала, чтобы отнести бокал на кухню, но Сабанеев стал между ней и остальной комнатой, словно не давая сбежать. Хотя куда бы она сбежала?

- Я жду... – правая бровь скептически дернулась

- Вы хотите знать всё…

- Да.

И тут шок прошел, и девушка явственно осознала, что с ней произошло. Голова закружилась, слезы брызнули градом, она разрыдалась, уцепившись за плечи хозяина. Тот слегка опешил.

-Я... Я… Моя мама, она... Долг... А я должна отдать, понимаете? Должна отдать, а то они меня убьют, а я не хочу умирать, и отдать не могу... Я думала, это так… А они...

   Ева уткнулась носом в грудь Сабанеева, едва ли осознавая, что делает. Сквозь истеричные рыдания девушка выкладывала ему все: и про отца -залетчика, и про помешавшуюся мать, про отчаянную бедность, и про любимую работу, про мамину секту, и кучу долгов, которые теперь коллекторы требуют именно с нее. Ева цеплялась за этого человека, как утопающий цепляется за обломки корабля в бурном море, и ее сейчас совсем не заботило, что он был строгим начальником, хозяином магазина, в котором она работала, чужим непонятным мужиком... Ей было плевать на все, потому, что сейчас именно он оказался рядом, и именно в его объятьях было так легко отыскать опору. Она не замечала, его руки на своей талии, не чувствовала, как он зарылся ей в волосы и легонько целовал в макушку, не обращала внимания, как он осторожно вытирал слезы с ее щек душистым носовым платком, не слышала, как он шептал ей всякие глупости, едва не касаясь губами уха. Она не помнила, как Сабанеев хотел уложить на диван, но не смог: так крепко Ева в него вцепилась. Единственное, что ему удалось - сесть самому и усадить рядом девушку, которая все еще сотрясалась в рыданиях.

- Ева! – тихим твердым голосом стал убеждать он, —Перестаньте чушь нести! Если вы должны им, они никогда не убьют вас. Вы что — не понимаете? Если они вас убьют, кто им деньги возвращать будет? Даже рэкетиры в лихие девяностые! Они— паяльником… паяльником пытали, или утюгом... Но не до смерти, - он нервно хмыкнул, - Убивать-то зачем? Ну искалечить вас могут, конечно…однако слова утешения дали обратный эффект. Ева разрыдалась еще горше.

- Вы не понимаете... – судорожно всхлипывала она и снова пыталась объяснить что-то про «некуда бежать» и «никто не поможет».

В общем, понять было ничего не возможно. Сабанеев пытался вслушаться, но вскоре терпение его истощилось и он резко прервал:
- Это всё чепуха!

- Чепуха? - девушка была поражена до глубины души и немного обиделась: —А что для Вас не чепуха?

Указательным пальцем он приподнял её подбородок и всмотрелся в её глаза синие и мокрые:

- Я смогу тебя защитить — он, будто не услышал ее вопроса, спокойно стирая носовым платком потеки туши с ее лица, — У меня для достаточно возможностей, чтобы приструнить тех негодяев! Помнишь, я говорил тебя, что убью всякого, кто посмеет тебя обидеть?

- Я хочу быть честной с Вами, Олег Борисович. И я боюсь, что Вы придете потом и скажете: «Ты мне задолжала, а теперь плати»… А мне… Мне нечем Вам… Вас … отблагодарить… - косноязычно, но упрямо твердила своё Ева.—Будет нечем... Это правда.

- Что- что?- опешил тот.

- Помните, Вы как-то сказали мне, что если  скину с себя лифчик, то Вы меня в Москву не возьмёте… - Ева подняла и посмотрела в глаза Сабанееву горьким взглядом, — А тогда что? - она обвела рукой вокруг себя, указывая на жалкую обстановку.

  И сама смутилась. Квартирка мало того, что была убогой, так еще и грязной. В этой сумасшедшей круговерти по зарабатыванию денег у нее теперь не было ни времени, ни сил как следует убраться.

Мужчина тупо молчал; несмотря на то, что он за всю жизнь для полусотни женщин был начальником и для трех десятков -любовником, женская логика оставалась для него высшим пилотажем. А Олег- не чертов ас.

- Ну да, не в лифчике дело… - печально усмехнулась Ева, наблюдая за его тупой реакцией и истолковала ее по-своему, - Вы –настоящий мужчина! Вы помогаете слабым, защищаете беззащитных, но всему же есть предел, - Олег снова обнял ее, на этот раз силясь скрыть довольную улыбку.
А свою радость человеку мучающемуся, страдающему он показать не хотел. Иначе она могла не понять.

- Вы не можете помогать мне все время. Я даже не знаю, сколько у матушки долгов, - со вздохом проговорила девушка.

-А вот с этого места поподробнее: что все-таки случилось? Я понимаю твой жуткий стресс, но я всё-таки хочу знать — в чём суть дела?- он отстранился и заглянул ей в лицо.

Вместо ответа Ева снова затряслась в рыданиях. Олег чертыхнулся, окончательно потеряв терпение, но понял, что ругаться и кричать сейчас бесполезно. Вдохнул, выдохнул, погладил ее по голове:

- Шшш, моя маленькая, все будет хорошо, тебя никто больше и пальцем не тронет... – он осторожно обнял ее за плечи, гладя по голове.
Кажется, через какое-то время, это возымело действие: Ева примолкла, уткнулась ему носом в шею и мерно засопела. Заснула что ли? Олег осторожно пошевелился. Надо бы встать... Он подождал еще минут пять, и попытался аккуратно высвободиться, но девушка вскинулась, и глядя на него снизу вверх глазами испуганного ребенка, прошептала:

- Не уходите, пожалуйста! Пока Вы здесь -меня не тронут, только не уходите... Останьтесь, мне без Вас так страшно...

- Не уйду, маленькая моя, не переживай, - он откашлялся, осторожно поцеловал ее в лоб и зарылся лицом в макушку,- Подожди, я сейчас до кухни и обратно...

Олег взял опрокинутую кружку и пошёл на кухню, открыл шкафчик, где он ещё первый раз приметил пузырьки с настойками валерианы и пустырника, сделал адскую смесь того и другого, принёс, Ева уже не спрашивая покорно выпила. Крепкий спиртовой раствор обжег горло. Она закашлялась.

- Тебе надо успокоиться, ты сильно перенервничала, ляжь, отдохни…

    Ева достаточно покорно легла набок, закрыла глаза. На душе у нее было горько, пусто и одиноко... Он закинул её ноги на кровать и укрыл покрывалом. Поигрывая пустой кружкой, зевнул, нашёл выключатель и погасил свет, а сам уселся рядом.

Наконец, почувствовал, как Ева расслабилась и засопела. Сабанеев попытался как можно осторожнее приподняться, но обмануть продавленный диван не удалось и, тот прощально заскрипел. Некоторое время он стоял и прислушивался. Нет, похоже Ева всё-таки вырубилась.

   Сабанеев  тихонько  вышел на кухню. Там он рванул воротник рубашки, распахнул окно, постоял, вглядываясь в ночную улицу... Вытащил мобильник.

- Ну что, достал?

С того конца связи уверенный мужской голос с лёгкой хрипотцой стал докладывать обо всей Евиной подноготной:, где родилась, про её семью, где училась, где работает сейчас, круг интересов и ещё что-то – что Олега Борисовича собственно уже и не особо интересовало.

- Всё понятно. Спасибо, - процедил он.

- Спасибо – некрасиво, надо денежку платить – в тон ему ответила трубка.

- Да ладно – за мной не заржавеет.

Нажав на «отбой» Олег Борисович подумал, что зря народ дразнит эту организацию «кровавой гебнёй». Во-первых, сейчас она ничуть не кровавая, а, во-вторых, очень даже полезная.  Удобная. Нажал на кнопку и – любой человек как на ладони. Вопрос лишь в цене.

Он усмехнулся своим мыслям и облокотился на подоконник. Не зря, ой не зря пробил девчонку по своим каналам: хотя бы потому, что из ее путаного истеричного рассказа он понял чуть меньше, чем ничего. А так... Так вырисовывалась занятная картина. Ненормальная мамаша, попавшая в секту, отец, который «входил, но не участвовал», беспросветная нищета, куча долгов, коллекторы и девчонка. Та, которую он принял поначалу за красивую куклу, охотницу за чужими кошельками и красивой жизнью. А кукла-то оказалась с характером и понятием. Не раскисла, не жаловалась на судьбу, а стиснула зубы и работала до умопомрачения, чтобы выбраться из того дерьма, в которое окунулась даже не по своей воле. Будь она парнем, про нее можно было бы сказать «стальные яйца». Чего стоит сегодняшняя сцена во дворе. Она ведь всерьез готова была драться с тремя амбалами. Ну как -«всерьез»? Понятно, что всерьез бы там не получилось, но сам факт... Ай да куколка!

Ему вспомнилась молодость, другая женщина... Если бы он верил в реинкарнацию, в переселение душ, то…

И тут Олег внезапно поймал себя на мысли, что вот уже минут десять довольно жмурится как кот, объевшийся сметаны: «Жизнь удалась!». Он несколько раз потянулся, разминая затекшую спину, затем попытался закрыть окно, но шпингалет не поддавался, поэтому пришлось просто придавить раму к переплёту.
Потом вернулся в комнату и посмотрел на Еву. Она спокойно спала, подложив ладошку под щеку, и чему-то улыбалась во сне. Свет от уличного фонаря падал из окошка на ее лицо. Сабанеев смотрел на нее, чувствуя, как внутри разливаются тепло и нежность, и нежность, и черт знает, какое бы направление приняли его мысли, если бы в этот момент не раздался звон разбитого стекла и что-то не грохнулось на кухне. Ева наморщила носик, но так и не проснулась.

На кухне было темно. Олег нахмурился и включил свет. Оказалось, что под окном на полу в осколках стекла лежит кирпич. К кирпичу была привязана записка, накарябанная большими печатными буквами: «Ты за всё заплатишь, тварь!». Олег выругался, выглянул в окно, но, как и следовало ожидать, никого там не увидел.

Он снова набрал, только теперь уже пришлось долго ждать ответа.

-Ты где болтаешься, а, Тень? – рыкнул Сабанеев, как только услышал хриплое: «Алло!»

-Сплю, - похоже, его позднему звонку были вовсе не рады. Ну и черт с ним!

Олег оглянулся на часы и поморщился: двенадцать часов, глубокая ночь, естественно, рады не будут.

-Значит так, с утра пораньше как встанешь- приезжай ко мне. Дело есть...

-Как скажешь, -если собеседник и был удивлен, то виду не подал.

Олег положил трубку, сел за стол и задумчиво покрутил в руках кирпич. Значит источник всех бед -матушка. Если признать ее недееспособной, а еще лучше -отправить подлечить...хм... нервишки, а долг заплатить... Ну, или припугнуть коллекторов, что, пожалуй, будет эффективнее, то проблема решится сама собой. Он поднял голову, и увидел в дверях Еву. Она испуганно глядела на увесистый кирпич в его руках и молчала.

- Ты почему не спишь? – попытался изобразить ласковую улыбку, но вышла, видимо, кривоватая ухмылка. Ужас в широко раскрытых синих глазах потихоньку сменялся самой настоящей паникой.

Этого еще не хватало!

- Так, тут тебе оставаться нельзя. Давай быстро, собирай вещи, ты поедешь ко мне.

- Что Вы говорите…

- Я говорю дело! Завтра позвонишь хозяйке и скажешь, что тебе пришлось срочно съехать, чтобы ухаживать за больной матерью, назначишь встречу, отдашь ключи. Об остальном позабочусь я, - Олег осторожно собрал осколки и выкинул их в мусорное ведро.

- К Вам?!

- Ко мне!

- Я не могу…

«Хватит!, - щёлкнуло в мозгу у Сабанеева бешенство.— Надо кончать!!»

- Мне уйти?! – Олег приподнял правую бровь, повысил голос. В его словах, в его тоне, ни взгляде не было ни капельки лжи.
Ева сразу поняла, что сказано было от «чистого сердца». Это была грязная игра, почти шантаж, но он терял терпение.

Впрочем, расчёт, как всегда, оказался верным: одна мысль, что через мгновение она останется абсолютно одна, обожгла девушку:

-Нет!! – Ева даже вперёд подалась, словно закрывала собой дверь.

-О! - улыбнулся Сабанеев, - Я же знаю, милая, прекрасно знаю, что у тебя «НЕТ» значит «ДА»
Ева растерялась...

- Значит, собирайся! И не морочь мне..., - качнул головой Олег. Ева послушно развернулась и отправилась в комнату складывать сумки. Пока она копошилась в своём скудном скарбе, он на нашел нож и отрезал от кирпича записку, которую засунул себе в карман.

_________

http://proza.ru/2020/09/23/642 - продолжение