Изр. гл. 1 Внизу - Бен Гурион

   ИЛЛЮСТРАЦИЯ авторская: зал ожидания аэропорта 


       Три часа полета прошли  ни быстро,  ни медленно.  Не помню, как садились. Объявляют  о снижении самолета, напоминают о ремнях безопасности и сообщают о погоде в столице. Три часа относительного спокойствия истекли. Я оказываюсь один на один с чужой страной.  Первый раз за границей. Одна.  Да еще в стране, в которой  за неделю до моего прибытия был совершен теракт на том самом автовокзале в Иерусалиме, через который мне предстоит ехать.

    В иллюминаторе, совсем как в недавнем Сочи, береговая полоса и взлетно-посадочная полоса расположены совсем рядом друг от друга.   Аффекты от последнего взлета  теперь  ассоциировались по местоположению. Разве можно так строить?!  Ну кто так строить?      Террористы, засевшие вон там, в тех горах, пальнут, как всегда, без предупреждения. И спикируем  мы прямо в воду не в России, так здесь...
     Мерзкая предательская  дрожь сквозонула  по спине.  На мгновенье не была сама себе рада и своей разгулявшейся явно уже не к месту фантазией. Но уже прибыли. Деваться некуда.  Значит опять  все надо взять под свой контроль.  Ни паники внутренней, ни растерянности. 
 И все же, что ни говори, для меня это шаг в неизвестность. Как высадка в составе первого десанта  на Луне. Столько ярких впечатлений, неожиданных поворотов, при том что сам пункт назначения еще не достигнут. А что же будет дальше?
        Вот интересный вопрос, рожденный самой ситуацией, в которой я оказалась - каков  универсальный рецепт  путнику, чтоб пройти  по жизни,  где бы ни оказался, что взять с собой в дорогу?  Что взять с собой в дорогу по имени Жизнь? Сегодня ты здесь, дома, на диване,  который считаешь самым любимым и безопасным местом в мире, а завтра... Бог знает, что может быть завтра: дефолты, наводнения, революции, террористы… Что взять с собой в дорогу, по имени Жизнь:  чемодан, пистолеты и оружие всех видов, справочник по запрещенным приемам  самбо, банковскую карту,  вузовские дипломы или что?
Вопрос совсем не праздный. Чтобы чувствовать себя защищенным всегда и везде, быть самоуверенным, уповая  лишь на обывательский принцип «я никого не трогаю, значит,  и меня никто не тронет…».
Несмотря на то, что это святая земля, сколько войн, захваты четырьмя империями, и не прекращающиеся теракты, обстрелы, диверсии.  Полита кровью земля.
      Хроническая  военная напряженность - далеко не полная характеристика.  Хотелось бы знать национальные особенности ближе.  То, что может ожидать только здесь. Характерные только для этой страны.  Даже какие-то бытовые вещи. Чтоб не оказаться по случаю дикарем или, наоборот, -  не принять  за таковых  кого-нибудь из местных.
       А как? Как это все узнать, от кого?  Бытовые вещи узнаются только на месте.  Надо пребывать здесь, самому пожить, ощутить  на своей шкуре.  Открыть самому для себя этот мир. В интернете при всем желании нет и не может быть прописано   наставление именно для меня, во всей полноте моих интересов и наблюдательности. Традиционные  наставления  и рекомендации выезжающим за границу довольно общие  и никогда не заменяют  эффекта присутствия.
      Когда едешь по российской дороге, не важно где и неважно куда,  по мегаполисной дороге или межгородскому шоссе, отсутствующая  крышка люка на асфальтовом дорожном полотне  трассы, например, одиноко зияющая неделями не обозначенная опасность - вполне типичное явление для страны. Здесь знаешь наверняка, что торчащая  из дорожного асфальта ветка дерева высотой от полуметра до полутора означает  украденную  с целью сдачи в металлолом  крышку канализационного люка. Но тут хотя бы знаешь эти национальные особенности и знаешь, где надо бдить и на что обращать внимание.
            А здесь? Чего ожидать здесь? Откуда его ожидать?   Эти житейские инструкции не выдаются  турагенством, которое мне бронировало гостиницу. Итак, наставления  в общей парадигме: "Бди",- оно, конечно, хорошо, но оно ни о чем.  Любой здравомыслящий человек воспринимает жизнь как поле борьбы. Неважно, духовной или физической. А уж въезжая на такую территорию, и подавно.
        От того-то и предательские мурашки  по спине на мгновение...
 
    Наставления мудрых, сопровождающие по жизни,   едва ли адаптируются   к моей ситуации. Сирах, Екклезиаст, ветхо- и новозаветные притчи – все это, несомненно, полезно, но уж больно громоздко и абстрактно  для точечных случаев.   Премудрость, страх господень, смирение, не делай зла -  они не учитывают  бытовых особенностей, вполне конкретного эффекта присутствия там или сям.
       Как эти умные наставления мудрейших  приложить к тому,  даже не зная, к чему?   
Как не  оказаться на границе с Газой  в разгар  провокации, когда  холодный здравый рассудок растворяется в хаосном  коллективном бессознательном?
В моей ситуации  предостережение "Будь осторожен" не больше, чем пустой звук.  Мне нужны  конкретные точечные инструкции. Что взять с собой универсальное, малогабаритное,  надёжное, срабатывающее в любой ситуации, где бы ни оказался?               

Молитва,  вера - в определенной степени это как-то мелко  и не отменяет  здравый смысл,  рассудок,  незаменимость которых   отражены в мудром нашем языке:  «На бога надейся, а сам не плошай».
И наоборот: прагматизм,  расчет, знания о хронической напряженности,  энциклопедический багаж,  беконовское «знание-сила»   также  не могут ничего гарантировать. Хотя нужна и фактическая информация  о точках  именно на тот случай,  когда самому надо не плошать.
       А случается и третий вариант. Какой?  Несбалансированная конгломерация  первого и второго, непредсказуемость направления движения,  один шаг и…  только что казалось бы   обозначившиеся законы  и вырисовавшаяся картина мира  рушатся вдребезги. И как результат - лишь апокалиптическое признание самому себе: «Я в той жизни  абсолютно ничего не понимаю».
        В самом деле. Как понять этот мир, если равные единицы   в едином ряду подвергаются противоположному воздействию?
На Сицилии, прямо  на склоне вулкана Этна находится женский католический монастырь, меньше чем в двух метрах от стен обители и высотой выше человеческого роста застыли хаотические чёрные нагромождения. В 2001 году жившие в монастыре монахини при извержении не захотели покинуть обитель. Раскалённые продукты преисподней остановились возле их жилья, не смея беспокоить молящихся.
      А стами метрами ниже по этому же склону в застывшей магме проезжающие мимо туристы видят лишь крышу домика, оставленную на обозрение и в назидание  о еще одном монастыре, в котором, видимо,  жили не столь праведные монахи…  Но кто знает…
Где та граница между силой молитвы, верой, здравым смыслом и провидением? Баланс, верные акценты, как их угадать?  Затруднительно ответить.  Всё так сложно.
      Замечено, что просматриваются этапы в жизни, когда вся сумма   знаний и  весь опыт духовный  конгломерируются в  изменения иного рода,  выводящие на иной  уровень миропонимания, человек уже не тот, что был раньше, но он же и не другой. Происходит качественный скачек,    вдруг что-то понимаешь, события видятся с иного угла и опыт  переходит в качество духа.  Прежнее само выталкивает и себя, затем приподнимает и  уносит прочь от переработанного.  Так умей    подняться когда настанет время  и будешь всегда владеть ситуацией.  Прежние трудности кажутся пылью.   Во всяком случае,  твоя машина на сотке скорости  уже не угодит колесом  в люк со снятой крышкой. 

     В некогда популярной песне когда-то популярной певицы была мудрая строка: "…но взлететь над суетой так порой не просто, просто, просто, просто".  Надо преодолеть суету в самом себе.  Суету в самом себе, а не снаружи. Что позволяет взлететь над самим собой внутри себя  и совершить полет над внешним.
    Не суммой знаний, умений, навыков. А духом. Дух предостережет и предупредит «…и наставит тебя на всякую истину…» (Новый Завет, Иоанн  Богослов, 16:13).

    А если и придут трудности, то посильные, на твоем уровне, - осознал, переработал и сделал выводы, не во осуждение,  а в поднятие духа.
    И наверно, эти истины, которые признаны человечеством и называются вечными, но на которые никто не обращает внимания должного,  кажутся банальными и оттого потерявшими  всякую привлекательность. Ворошить духовное никто  не хочет, предпочитая  обособленно делание своего дела,  наивно при этом полагая, что  приложится всё,  забывая,

                что все мы всего лишь странники на этой земле.

     Что я должна сделать,  чтоб,  Господь   охранял меня чудесной силой как праведника, которому обещана  защита в Псалме 90: «На руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею, на аспида и василиска наступиши и поперешь льва и змея»?
   Что я должна сделать для своей безопасности на этой воюющей земле?

   Защитит ли меня бог своею любовью? Ведь бог есть любовь. Кто  пребывает в любви, тот пребывает в боге.  И нет в том места страху.   
    Но в то же время Давид взывает в 33 псалме: «…страху Господню научу вас».  Желанное для человека чувство защищенности, покровительства приходит   с   любовью   бога  и  связь с ним  через страх. Страх как условие продвижения при стремлении  к богу, страх высокий, благородный, возвышающий, а не низменный и самоуничтожающий.  С ним легче памятовать о боге, контролировать себя, тем самым непрерывно себе обеспечивая щит, обещанный  в том же Псалме 90: «оружием обытет тя истина его». Плюс молитва как инструмент, которым повышается духовный уровень.  Инструмент надежный,  однажды  и навсегда.

                Но где же любовь на воюющей с 1947 года территории?

   Куда ни обратись – повсюду  зыбкая почва:   десятилетия усилий по воцерковлению… и всё же  не можем быть сколько-нибудь уверены, что начали покаяние. 
       Авва Сисой Великий, египетский подвижник, провёл  сорок лет в затворе  монахом отшельником. Когда он умирал, то произнес: «Вот Ангелы пришли взять меня, и прошу, чтобы позволили мне покаяться немного». Говорят ему старцы: «Не имеешь ты нужды каяться, отче»  Он же ответил: «Поистине не знаю, положил  ли я начало покаяния». 

      Так что ничего мы не знаем. Где   точка опоры на воюющей территории, в чем национальные особенности выражены,  по крайней мере в той их степени, в том выражении, необходимом мне.  И в  чем, собственно, любовь, а где ненависть и подстава?

Вот почему за несколько месяцев до поездки подсела на "Паспорт",  художественный фильм режиссера Георгия Данелии, 1990.  Сюжет фильма появился на волне   Перестройки, когда начался массовый исход евреев из Советского Союза в Израиль.   Значительная часть съемок производилась на территории Израиля:  аэропорт, таможня, проводы, встречи, еврейская семья, сплоченность эммигрантских  диаспор, столкновение евреев и арабов, опасность террактов – все это позволило сжато, но очень достоверно  соприкоснуться  с реальной  жизнью,  несмотря на то, что фильм художественный. Важны и интересны были детали, точечные предосторожности, о которых узнать здесь, в России, дома, больше  не от кого.
    -Здесь ничего трогать не надо: может быть взрыв, - предостерегает американская журналистка, аккредитованная в Израиле, незадачливого репатрианта Якова Папашвили, пинающего на раннем пустынном  пляже Тель-Авива пустую консервную банку. (Супердельный совет, как потом выяснилось! Посторонние  предметы  здесь действительно могут быть опасны.)
         И я смотрела этот фильм  ещё и ещё раз и мотала на ус их  местные еврейские  «особенности национальной охоты».
               
  Ожидая  полной остановки самолета и готовясь сделать несколько шагов по салону  на выход, пытаюсь хоть что-то представить и не знаю, что представлять. В голове закружились  картинки из интернета о Тель-Авиве  и окрестностях,  сводка боевых действий на границе с Ливаном, и больше ничего.
       Итак,   один  из городов  в плане моего путешествия – Тель-Авив, который я видела сверху при заходе на посадку. И   аэропорт имени Давида  Бен Гуриона находится совсем рядом.
  Современный Тель-Авив раньше назывался Яффа. Город-порт Яффа - один из древнейших городов мира, связанный с именем сына Ноя Иафетом. звучит как Яфет.  По преданию именно  он после потопа заново основал этот город, известный в Библии под греческим названием Иопия. Другая версия происхождения названия города от ивритского слова Яфе - "красивый".
Драматична и интересна история этого библейского города, повидавшего за тысячелетия своего существования немало  завоевателей. Яффой поочередно владели Египет, Вавилон, Персия и Сидонское царство, был завоеван Александром Македонским.
В 12 веке пришли крестоносцы. Превратили Яффу в свой важный перевалочный пункт, построили здесь церковь в честь апостола Петра. Их выбили оттуда мамлюки, которые разрушили город до основания.
  Во второй половине 17 века был отстроен заново, и Яффа стал главным портом, через который на святую землю прибывали паломники. До 18 века промышляли в прибрежных водах  морские пираты.
В1799 во время египетского похода Наполеону пришлось вести тяжелые бои за Яффу.
Через 15 лет после этого разгрома Яффа начала заново отстраиваться. В 1820 в Яффе было создано первое русское дипломатическое представительство в Святой Земле. Позже  возникло Российское общество пароходства и торговли, отправляющее корабли с паломниками из Одессы и в Яффо по льготной цене.
    из уст в уста, документальные записи
Вот как описывает  путешествие в Палестину В.Н. Хитрово - будущий секретарь Палестинского Православного Общества  в 1871 году.
"Прибывший корабль останавливается, в случае спокойного моря, верстах в двух-трех, и даже пяти от берега, в случае бури, он вовсе не останавливается, а скорее удаляется от берегов. Защиты от ветров никакой. Затем, когда якорь брошен, предоставляется на лодке добираться до суши. Но среди этих стоянок Яффская считается более других опасной. В версте от берега идет подводная гряда камней, Среди этой подводной гряды остается пространство в две, три сажени ширины, в эти ворота и следует попасть тому, кто желает сухим пробраться в Яффу Подъезжая к ним, лодочники приостанавливаются, ждут волны и на хребте ее переезжают опасное место, несколько саженей вправо и влево и вы попадаете на камни лодка переворачивается и вам приходится брать морскую ванну.  Когда проезд по случаю бури невозможен, даже для самого опытного лодочника, корабли не останавливаются и вам, желающему высадиться в Яффе, приходится или в Кайфу, или в Порт-Саид, с тем, чтобы оттуда опять возвратиться, рассчитывая на более благоприятную погоду"
Сегодня Яффо  - это  исторический  район города. И я там обязательно побываю. Но мой первый шаг к Яффо и к Тель-Авиву совершится сейчас. Одновременно оставляется мой первый энергетический отпечаток, который останется на  земле  этой навечно.

На борту энергично зашевелились пассажиры:  весь накопившийся за время   вынужденных отсидок   потенциал   трансформировался   в  подготовку к выходу. Большинство из них   приехали домой. А я, с раскрытым ртом, круглыми глазами, крутя головой во все стороны, пытаюсь понять, что ожидает дальше. Главное - ориентироваться по ситуации и не отставать от всех. Чтоб не быть в отрыве, поспешила за группой уже вышедших  из самолета    евреев и  уверенным шагом   последовала за ними по зданию аэровокзала.

 

Длинный коридор, который ведет к паспортному контролю. Здание построено так,
что вы всегда идете немного вниз, что удобнее и легче. А где-то на полпути виден зал, из которого через какое-то  время  предстоит возвращаться домой.
А вот и мезуза.  По еврейским традициям она висит на входе в каждый дом висит.
 Есть такая и на входе в Израиль - и  размеры соответствующие (считается одной
 из самых больших в мире).  Мезуза - прикрепляемый к внешнему косяку двери в еврейском доме свиток пергамента  недубленойсыромятной из кожи ритуального чистого(кошерного) животного, содержащий часть текста молитвы Шма.  Пергамент сворачивается и помещается в футляр стеклянный или металлический, затем прикрепляется к косяку жилого дома. Мезузы  провозглашают единство Бога и существование завета между Ним и еврейским народом.
Пытаюсь  представить  себе процедуру прохождения еще одного паспортного контроля.
         Проверяющих  насторожить может все, что угодно. Одна моя  знакомая имела неосторожность продемонстрировать свое знание иврита. И начался "вынос мозгов": "А почему Вы, не израильтянка, так хорошо иврит знаете? Вы шпионка?"
Сотрудников паспортного контроля в основном интересует наличие визы (кому это нужно) и ее аутентичность. Если в паспорте есть отметки о посещении стран, с которыми Израиль находится в "недружественных" отношениях (Сирия, Иран, Ливан...), то это вряд ли может стать причиной отказать во въезде, но может вызвать несколько дополнительных вопросов, на которые надо спокойно и честно отвечать.
Вероятно, для избежания очередей,  есть кабинки для граждан Израиля и для обладателей паспортов других государств. Для израильтян имеется дополнительная возможность, позволяющая сократить очереди и освободить больше сотрудников для гостей страны - биометрическая проверка, при которой человек опознается по ладони.
Вот я  оказываюсь в небольшой очереди на пути к кабинке, впереди меня три или четыре человека. Топтание на одном месте с ноги на ногу  и ощущение как будто ведут на расстрел и вот-вот минута «икс» настанет и судьба будет решена.    Но ожидание оказалось не таким долгим, хотя и томительным. Отвечать на возможные вопросы надо так,   чтоб  не появилась необходимость задавать последующие, а лучше всего, чтоб первый же вопрос оказался последним.   Надо постараться  одним ответом упредить последующие вопросы,  и,  умно прикинув  кое-что в голове,  протянула паспорт.
Я была спрошена о цели приезда.
  - Pilgrimage, - уверенно выпалила я заранее подобранное  из всех подходивших на этот случай вариантов слово.   Вопросов больше не последовало и уже через минуту паспорт с заветной печатью был у меня в руках.  Моментально почувствовав облегчение от понимания, что ворота страны уже открыты для меня, незамедлительно двинулась туда, где выдают чемоданы.


Зал получения багажа показался мне сравним размерами  только со  стадионом.  Но удобно расположенные информационные вывески  без труда сориентировали в нужном направлении.  Море людей с разных рейсов. И висящий в воздухе гул от чужой речи.  Только тут со всей ясностью поняла, что я не дома. Не удастся так запросто подойти к первопопавшемуся человеку и попросить его оказать помощь в нахождении  нужного мне трансагентства.  А это вопрос так актуален именно сейчас.       Первое, что мне придется сделать после получения багажа - это найти трансагенство. И, желательно, без промедлений, я и без того опоздала, хотя и не по своей вине, но дополнительное время  может еще больше усугубить ситуацию и поди тогда доказывай, что долго ждала багаж, а потом еще искала это агентство по всему аэропорту. И придется добираться до Иерусалима самой за свой счет. Кто их знает, какие у них тут правила. И откуда я знаю, какую услугу всвязи с моей ситуацией  можно ожидать и требовать, а какую нет. Хоть тут и русскоязычных, говорят, полно, но это ситуацию не спасет. Кстати,  именно в эти раздумья,  склонив голову  перед лентой багажного конвейера,   оказалась бок о бок с уже хорошо запомнившимся  попутчиком, тем самым, который из Сочи разговаривал по телефону с женой Софой.
Тут же воспользовалась случаем и попросила  его помощи в нахождении нужного мне трансагенства.  Он вежливо согласился.  Другого ответа трудно было ожидать от человека с таким доброжелательным лицом.
Но вот загвоздка - моего чемодана все не было и не было.  Мы   вдвоем стояли около конвейера, все, кроме меня, всё получили и место опустело.  Остались лишь мы оба.  Ждали. Я - чемодан, он - меня.  Его – тоже ждали. Я  приуныла. Вот она, вся прелесть одиночного гастролирования за границей. Все вопросы решаешь сам, никакой тебе страховки за плечом в лице руководителя группы или хотя бы напарника. Сейчас он уйдет, не дождется меня, вернее, моего чемодана, под предлогом, что Софа заждалась, и со мной будет небольшая паника. Но он терпеливо ждет.
Наконец, мой чемодан, такой же одинокий  предмет на двигающейся ленте, как я, одинокий путник в этой стране, прибыл. На выходе никто не проверяет багаж, свой  ли я вывожу или по ошибке,  или злому умыслу прихватила чужой. Взял - и выходи беспрепятственно, никто не контролирует, не сравнивает номера посадочных. На фоне жесткого паспортного контроля этот факт показался неким диссонансом, недопустимой оплошностью властей.
Еще один проход по небольшому коридору, открываются автоматические двери и я в Израиле.
 


Огромный красивый зал. Высокие колонны,  метров семь. Оригинальная  с подсветкой ограда для разделения встречающих и прибывших. 
        Многие встречающие приходят  с красивыми шариками. Частенько в порыве радости или просто по неосторожности выпущенный из рук шарик взмывает вверх и "прилипает" к потолку. Подняв голову , можно заметить много таких шариков.
Мой знакомый указал примерное направление где надо искать трансагенства, и, поблагодарив его, мы расстались.
И как только я вступила в это пространство аэровокзала,  информация безбожным  образом хлынула на меня со всех сторон. Казалось, она просто сметает меня, раздробит мне голову вдребезги. Новое архитектурное пространство, новые формы, море иллюминации, ярко освещенные таблоиды,  информационные надписи вперемешку с рекламой, указатели движений - все вместе это представлялось лабиринтом Минотавра.
     Большое новое помещение само по себе вызывает некоторый конфуз и в худшем случае растерянность, а еще понимание ГДЕ ты, в аэропорту какой страны - приобретает дополнительные захватывающие оттенки.
      Огромные буквы на иврите  демонстративно выпячивали себя. Они были везде. Но от этого  ни алеф, ни бэт, ни гимел, ни все остальные не давали ни единого шанса понять слова.  Они раздражали невозможностью быть прочитанными из-за отсутствия огласовок. Видимо, этот язык создавали  специально  мне на раздражение.
      Чтоб отыскать нужную для меня информацию, надо просмотреть все, что попадается на глаза и, или сразу отмести, или прочитать,  перевести и понять - а надо ли  мне это? То есть, надо ли идти туда, куда указано.   Читать невозможно. Поэтому пришлось действовать методом тыка.      
        После нескольких маневров вверх-вниз на эскалаторе обнаружила на английском вывеску с  искомым названием. Приятная, стройная, искренне любезная девушка, администратор трансагентства, говорила на довольно беглом английском.  С хорошим английским произношением, что не могло не обратить на себя мое внимание. С непривычки слышать от аэропортного сотрудника такой хороший язык   попросила повторить её еще раз по-медленнее. Конечно, никакая машина меня уже не ждала, в связи с опозданием  рейса я выпала из всех расписаний. Она  назвала мне примерные сроки ожидания следующего рейса микроавтобуса, и теперь, на час или два, я была предоставлена сама себе.
"Два часа слоняться по  казенному зданию - что за мука", - так  бы я подумала, если б находилась в каком-нибудь российском аэропорту. Но только не здесь.
Преодолевая усталость, стресс, приличный голод,  неагрессивное зло от  безвозвратно потерянного дня,  присела на лавочку напротив агентства.
Условно, что называется,  отдохнула,   всего лишь пару минут, потому что   впечатления валятся со всех сторон, от них никуда не деться и им трудно сопротивляться: надписи на английском - их надо непременно все прочитать и перевести,   и еще слова на указательных и информационных табличках из тех самых букв, которые я упорно учила в Сахнуте  целых два года и которые так же упорно  не хотели запоминаться, к моему необъяснимому удивлению. Поэтому сейчас и здесь  я  просто обязана найти в этих надписях хотя бы несколько запомнившихся букв. И наполниться  чванливой гордостью за очень сомнительный, но хоть как-то проявляющийся успех филолога в освоении еще одного языка, после английского, шведского и  церковнославянского.  Еще интересно, как здесь ходят люди, в чем они одеты,  понаблюдать за  отношениями между ними, манерой общения, темпераментом. Пока здесь сижу в ожидании моего транспорта, можно многое увидеть и осознать.
Располагаю свободным временем. Ждать придется не меньше часа, наверняка, как сказала, представительница трансагентства. Вынужденная пауза  на ближайшем кресле длился   минут двадцать.  Еще ждать и ждать. А уже не сидится. И куда ж я пойду с чемоданом? Пусть и на колесиках? Куда б его пристроить? Искать камеру хранения - не дело. Удобнее всего было бы пристроить за стойкой у той дамы, у турагентства, прежде культурно попросив о вынужденном одолжении в связи с оказавшейся ситуацией. Да-а-а… представляю, что мне предстоит выслушать на уши от этой особы. Нужна я ей очень со своим сундуком! Но деваться было совершенно некуда.  И робко попробовала объяснить обремененность этими килограммами.  От её реакции я опешила.  Она как будто только и ждала моей просьбы.   И как только мой сундук попал в полную безопасность под её стойку,   расправив  плечи, направилась на первый мини экскурс.
Зал ожидания уже окинут взглядом, и не раз. Куда отправляться на эскалаторе: то ли этажом вверх, то ли  вниз? Думаю, разницы нет, везде будет интересно. И  пошла, куда глаза глядят.
         Вот какой-то выход во вне.  Наружная дверь.  За ней что-то интересное мелькает. Подхожу. Прохожу.  Выхожу. И замираю. За дверью находился мир, в котором оказываются герои сказок, всего лишь посредством одного движения ноги или руки – открыв находящуюся перед ними дверь.  Удивительный, чудесный мир, в который входят лишь единожды.  На тот момент другого сравнения не нашлось. Это не может быть аэропорт. Это не может быть казенным помещением, тем более с огромной проходимостью. Это терраса какого-то помпезного обкомовского,  для самых избранных,  санатория  Сталинских времен на берегу Черного моря. Только мощно облагороженного.  Огромные колонны из больших блоков натурального камня.   Сады Семирамиды. Никто никогда из современников их не видел, но если представить их по сохранившимся описаниям, они выглядели именно так.  Пальмачки.  Боковое освещение придает романтики. Даже некоторый интим, домашний уют. Рассеянный свет падает  откуда-то с потолка, сверху, сам дизайн и архитектура приятны для глаз,  наслаждение душе, путешествие в праздник. Ветерок, пропитанный приятной средиземноморской влажностью,   накатывал откуда-то справа, видимо, со стороны моря,  нежно обняв меня, ускользая, перемещался  дальше. 
Такси, микроавтобусы аккуратной цепочкой  припаркованы  у дороги. Все такое чистое, как только что после генеральной уборки. Кажется, что на пальмовых листьях специально пыль смывали, - такое все свежедышащее.

Первые впечатления от этой страны здесь, в аэропорту, настолько захватили меня, что невольно подумалось: "А что же будет дальше, когда начнется разворачиваться моя программа пребывания на этой земле?" Ну что,  что же там, совсем рядом, рукой подать,  и никак не могу туда добраться. Ну когда, когда же я вырвусь, наконец, и увижу эту землю? Завтра, прямо с утра, то есть с самого утра смогу пройтись, ступить  по Иерусалиму. Невероятно! Ну когда же, когда же  придет завтра? Оно так долго задерживается!  А  дети так нетерпеливы! Ведь  все мы в некотором роде  вечные дети на этой планете. И в тот момент я мало чем отличалась от маленького героя  из рассказа Рея Бредбери  "Морская раковина", так же нетерпеливо ожидавшего встречи с морем, как я с Иерусалимом:
 
 
Джонни сел поудобней; глаза у него были какие-то чудные.
- Я никогда не видел настоящего моря, а только в кино. Готов поспорить, оно и пахнет по-другому, и вид у него другой, чем у нашего Лисьего Озера. Оно огромное и в тысячу раз лучше. Так обидно, что нельзя прямо сейчас туда отправиться!
- Ждать недолго, сынок. Вы, дети, такие нетерпеливые.
   - Очень хочется.
   Она села на кровать и взяла его за руку. Не все, что она сказала, было понятно, но кое-что он все же понял.
   - Если бы мне пришлось писать книгу о философии детства, я бы, наверно, назвала ее "Нетерпение". Нетерпение во всем. Вынь да положь - и так всегда. Завтра кажется далеким - далеким, вчера словно не было. Племя Омаров  Хайямов - вот вы кто. Живете минутой. Станешь старше, поймешь, что способность быть терпеливым, ждать, заранее рассчитывать говорит о зрелости, то есть, что ты стал взрослым.
 - Не хочу быть взрослым.



Да, я чувствовала себя невинным ребенком,  которому обещали показать нечто, самый важный и  самый главный сюрприз жизни.   Подпитываемая неземной силой желания, я ощутила себя  невероятного размера,  внезапно выросшей до космических масштабов, как  Алиса в Стране Чудес, и кружащейся в спирали галактики вместе с голубыми, розовыми, сиреневыми планетами, кометами, звездами,   и  как бы держащей на одной руке завораживающе красивую планету Земля, глядя на нее удивленно,  хлопая широко открытыми невинными глазами  и длинными ресницами,   перед разворачивающейся под музыку И.С. Баха, распростертой в бесконечность вселенной.

                И только Я, БОГ и ЧУДО.



 


Ошалев от первых впечатлений, заполнивших меня до отказа, до того,  что называется запредельным торможением, когда от избытка умственной деятельности притупляется внимание, скорость психических процессов замедляется, а в моем случае - от избытка впечатлений, - ослабевает деятельность мозга  из-за с перегрузки центральной нервной системы, - неожиданно вспомнила про необходимость обмена валюты в тот момент, когда мой любопытствующий все изучающий и порядком уставший взгляд упал на табличку со словом  "currency". Ведь у меня ни копейки местных денег. Подхожу. Спрашиваю. Отвечают. Переспрашиваю. Повторяют. Переспрашиваю. После очередного переспроса  получаю листик с цифрами от уставшей от моих переспросов   кассирши. 
     Как ни пыталась вникнуть своей уставшей головой  в двойной  математический расклад по курсам   доллара к шекелю и через доллар просчитать отношение  шекеля к рублю, потому что на рубли шекели не продают, -  тщетно.  Глубоко укоренившаяся,  взращенная на отечественной почве привычка  проверять деньги везде и всегда  сейчас играла со мной злую шутку.
Я зависла у обменной стойки, блуждая глазами где-то под потолком, затем царапая на кусочке бумаги какие-то цифры, нервничая от осознания собственной тупости в такой житейской бухгалтерии  и тут же оправдывая себя гуманитарным складом ума. Стало тошно. Как сбросить на время с себя груз этой русской хрени  проверять всё и везде:  проверять чеки в продуктовых  магазин, платежки на телефон, квитанции на коммунальные услуги...  обсчитали, обобрали, недодали.  Или просто ук-рали!
Но разве такая роскошь позволительна жителю России? И  как бы не вызвало      подозрение   у вездесущей охраны аэропорта моё  протяжное преткновение  у обменной стойки!  Если подойдут и спросят по какому поводу я тут прилипла - я отвечу!  И убедительно! С гордостью за родные традиции. Как  экспрессивно,  с яростью проститутки, у которой отнимают состоятельного клиента,   заявила актриса  Елена Яковлева, исполнившая роль Тани Зайцевой  в художественной киноленте ”Интердевочка”, отстаивая свое русское право перед мужем-шведом приводить в дом незнакомых людей: ”Знаешь что… У вас свои национальные традиции, а у нас СВОИ! На-ци-о-нальные траДИции!”
 В самом деле, разве тут поспоришь?


  Выход из положения пришел без особого замедления, как спасительная соломинка утопающему в надуманной проблеме.  Помогла 3-я по счету глава Торы — расположена в первой книге «Бе-решит» («Бытие»). И сказал Господь Аврааму: «Иди себе из твоей страны, от твоей родни и из дома твоего отца в страну, которую Я укажу тебе. И Я сделаю тебя великим народом, и благословлю тебя, и возвеличу твое имя, и будешь благословением».   Глава  называется «Лех леха». С иврита перевод «Иди». Здесь употреблено как разговорное «Ну давай же, иди отсюда, не задерживайся, оставь это место».
     Цитата всплыла в памяти как незамедлительное руководство к действию: надо просто  уверенно протянуть руку  в окошечко за выданными шекелями. И спокойно, отойдя от эксчендж поинт, идти по своим делам дальше, не оборачиваясь, как говорится, и не вспоминая. ЛЕХ ЛЕХА. Вот и всё!
  И,  разворачиваясь  в обратном от кассы направлении,  широким жестом,    я кинула про себя им напоследок:
                "Я вам доверяю на все сто!"
      И  заулыбалась внутренней улыбкой, проявляющейся в типичных русских ситуациях у людей с хорошим чувством юмора, обыкновенно, сатириков, обыгрывающих подобные ситуации со сцены, умеющих так театрально, многоговоряще, выразительно   в нужный момент соединить  движение рук, взгляд,  позу с финальной фразой  для удовольствия публики в зале и домохозяек за телеэкранами на кухне. Ну а я - для своего собственного, понятного здесь  только мне одной удовольствия.