Изр. гл. 1 Только вперед!

Наконец,  в момент,  когда уже давно   смирилась с необходимостью  просидеть тут неизвестно долго,   когда уже ничего не ждёшь и бесконечно мелькающие перед глазами люди уже не так интересны,  из-за стойки моего трансагентства, как раз напротив меня, выходит девушка и быстрым уверенным шагом направляется ко мне.  От усталости моя реакция  настолько притупилась, что я не сразу сообразила,  зачем она  подходит ко мне. Тут же вырос непонятно откуда появившийся мужчина, оказавшийся моим  водителем, предупредительно вежливый, взял мой чемоданчик и я последовала вместе с ними. Или, точнее сказать, за ним.
 
        Микроавтобус. Ближайшее место к  лобовому окну свободно. Села.  Позади находились еще несколько человек, туристы из неизвестных стран. И сразу поехали. Без всяких промедлений.
        Обзор – максимальный, фактически, на сто восемьдесят градусов, через чистейшие, как слеза, стекла.  Замелькали придорожные фонари, развязки. Вероятно, мы выезжали на загородную трассу.  Заёрзала от нетерпения смотреть.   Сейчас увижу всё! Смотреть, смотреть и смотреть! Но что можно увидеть ночью на межгородской трассе? Разумеется, только дорогу. Да незначительные мелочи за обочинами.  Но разве этого  мало? Ведь, и дорога дороге - рознь… Стоит лишь вспомнить  «...Только версты полосаты попадаются одне» из стихотворения   А.С. Пушкина  «Зимняя дорога»:


                Ни огня, ни черной хаты,         
                Глушь и снег... Навстречу мне
    Только версты полосаты
    Попадаются одне...
 
      Хоть и прошло два столетия после Пушкина, а русские дороги всё такие же унылые.  Если ехать  ночью в Средней Полосе, где-то  между Воронежем и Липецком,  унылое однообразие за стеклом  ни к чему  больше не располагает,  кроме как спать. Деревья вдоль трассы, обычно, тополя,   плотно посаженные, иногда смешанные с кустарниками различной высоты и ветвистости,   как шоры на глазах у лошадей, охраняющие от дальнего обзора: кроме самого дорожного покрытия ничего не увидишь, с какой стороны транспортного средства ни садись.  Иногда   зеленая полоса прерывается и ландшафт  просматривается дальше вглубь. Там,  как правило,  разнообразие однообразия состоит в чередовании гороховых полей с кукурузными,  вкрапления хвойной растительности в лиственную вдоль все той же дороги или некоторые, то тут, то там разбросанные рощицы.  И беспробудная темень  по сторонам, если только не полнолуние на небе или ветхое поселение на земле.  На многих  участках  дороги нет освещения, только собственные фары транспортного средства, и на десятки, сотни километров. 
Но здесь было ощущение ночного  Диснейленда, то есть всё, что представало  за окном, хорошем смысле было зрелищным. И для того, чтоб  созерцать это зрелище ночью или вести ночной образ жизни - каждый фонарь светит там, где ему положено быть.  И мощность освещения ровно такая, какая должна быть для необходимости и удобства. С удивлением заключила для себя, что  ехать ночью  может быть интересно.
Чем дальше от столицы и ближе к Иерусалиму, тем уверенней равнинная местность  переходит в рельефную,  больше  плавных серпантиновых  перепадов по высоте.
      По обеим  сторонам от дороги, то ближе, то дальше все чаще встречаются какие-то, вероятно, жилые  постройки. Просматривается их архитектура, этажность. Все выдержано в едином решении. Но национальную принадлежность угадать не возможно: то ли еврейские, то ли арабские.   И вновь и вновь за каждым новым участком территории обращает на себя внимание их  равномерная и достаточная освещенность. Причем, мой     взгляд  заключил о едином, системном, комплексном решении освещения территорий и помещений внутри них.  Налицо  некая закономерность, правильность,  соотнесенность.
Никаких  кричащих агрессивных реклам, неприкаянных одиночных  огней, крайностей. Как  огни на новогодней елке в богатом аристократическом доме, от  низа до  макушки   украшают дерево и создают праздник, в едином стиле, в  единстве   тематики, цвета, размера,  и все компактно, но не скучено.
      Здесь все не так. Предельная  ясность, простота и удобство: вот дорога, вот разметка, вот ее освещение: даже на случай ливня эти огоньки не захлебнутся водой и не померкнут. Это я отметила как водитель.  Здесь очень безопасно ехать в ливень.    Всё так новО для взгляда и необычно.
Идеально ровное асфальтовое покрытие, белоснежная, как только что сделанная дорожная разметка.  Причем, разметки и вспомогательных дорожных элементов в такой концентрации на дорожном полотне я никогда в России не видела.  На разделительных полосах  светоотражательные  элементы в форме  квадратиков. Они,  как нескончаемые светлячки, помогающие ночным путникам в перемещении, нечто вроде ночного эскорта,  сопровождающего путника и на трассе, и  на примыкающих дорогах,  плавно ведущих в сторону и наверх по спирали,  как вавилоноподобный –похожи на Вавилонскую Башню - многоярусный свадебный торт со свечами. Дорога такая живая. Светлая. И совсем не опасная.   Дорога! а не направление.
  Транспорта на трассе довольно много, несмотря на поздний час. Быстрое движение автобуса по волнообразному рельефу местности создает ощущения парения над землей.   Чувствуется головокружение  и усталость глаз от бесконечно сменяющихся как в калейдоскопе видов из окна.   Несколько плавных поворотов моего автобусика среди улиц ночного города,  и вот уже  швейцар гостиницы открывает дверь и водитель вежливо подносит мой чемодан к администраторской стойке .
Вот он, угадывающийся по интернетным фотографиям, вестибюль гостиницы "Rimоnim", просторный, светлый. Присесть бы на один из его мягких диванов и перевести дух. Но все оформляется легко и быстро. Без труда разобравшись с портье на английском, готовая направиться к лифту, оборачиваюсь на неожиданное обращение:
- А вам звонили из Тель-Авива. - Вдогонку добавил  на английском портье. - Просили сообщить номер телефона вашей комнаты. Вам сейчас будут звонить.
 – Отлично! И я знаю, кто позвонит, - подумала я. 
 
Обычно длинные,  с резкими  неожиданными поворотами, при первом посещении   кажущиеся   замысловатыми лабиринтами,   гостиничные коридоры   оказались не столь длинными и закрученными,  и мой номер оказался  на приличном расстоянии от  лифта, в конце коридора. Значит, будет тихо, без возни и шарканий и хлопаний дверьми, - значимое заключение  для уставшего путника.  Через несколько минут присутствия в моих апартаментах раздался телефонный звонок.
 - Ма ниш ма, Гала?..
 - Лё бэсэдер, -  хотела пожаловаться я. Но ответила совсем что-то другое.  Далее разговор велся на английском. Обсуждалась программа моего завтрашнего  посещения столицы Израиля. Положив трубку и несколько смягчившись короткой беседой за утраты сегодняшнего дня, остаюсь   один на один сама с собой в гостиничном номере.  Шум дороги позади, обстановка изменилась и теперь  на мозги давит тишина. К ней надо привыкнуть.
Двенадцать ночи. Какая-то внутренняя опустошенность, обкраденность, словно я прибыла под шапошный разбор. Никуда не пойти, ничего не увидеть. Растрачивать последние капли сил на ближайшие окрестности гостиницы в полночь? Нет. Не дело. Это будет окончательная трата остатка внимания.  И мыслительных сил: вникать, что находится вокруг, и что вообще  к чему. А их  уже нет, сил.  Но печаль моя по этому поводу  светла.  И усталость моя легка. Упала в кресло, почти прилегла в нем.  Ноги закинула на  низкий прикроватный столик.   Спиной скатилась  по спинке кресла в самую нижнюю возможную точку.  Голова слегка закинута набок. Тело расслабилось и  приняло положение полной беспечности. И  никаких раздумий. Тишина... Вокруг – тишина. Во мне – тишина. Тишина и покой.  Как хорошо, наконец, приехать,  после того, как ехал, ехал,  ехал... БЕРУ ПАУЗУ ОТ ВСЕГО. Рёв двигателей самолета в ушах остался далеко позади, звуки жизни аэропорта исчезли, вокруг всё в сонной тиши. Полная тишина. Но находиться так долго не смогла. После непродолжительных усилий воли над собой, смиряюсь. Солнце первого дня основательно закатилось за горизонт. Обратный отсчет дня закончен. Надо думать о грядущем.            
Падающая от  усталости и одной бессонной ночи, но не собирающаяся спать, привыкаю к новым апартаментам: большая мягкая кровать, телевизор, шкафы-купе в прихожей, на полу мягкий ковролин. А вот сплита нет. Да он по такой погоде мне, вероятно,  и не  нужен, ведь на улице довольно прохладно. Остальное, по мелочам, вроде, все на месте. Да, очень хочется чая. Как же русский человек без чая в дальних странах?  Сейчас достану предусмотрительно захваченный с родины кипятильник, заряжусь любимым напитком еще на какое-то время перед сном, затем изучу   вид из окна. Кстати, где окно? Все так плотно зашторено, сразу и не разберешь где открывать и как -  ни то отдергивать, ни то, как жалюзи - за ниточку дергать. Ба-а! да они двухслойные, такие мощные, как, видимо, одежда у бедуинов. Наверно, от солнца. Чтоб солнце не пропускало жару. Ну, да, конечно, сплитА-то нет, все логично. А при чем тут бедуины?  Так они же тоже на жаре, и плотная одежда защищает от жары.  Живых бедуинов никогда не видела, но  образ, случайно  выскользнувший из подсознания, оказался очень верным.
  Вот это окно! Во весь размер стены! До самого пола!  Балкона нет. Но все равно классный обзор. Видно  по максимуму все,  что можно увидеть из гостиничного номера.  Но, кажется, это - задний двор гостиницы,  крыша, ступени... 
Выпив чай, вытащив несколько  наиболее необходимых  для завтрашнего дня вещей из чемодана и поместив несколько других   для  удобства предстоящих дней какие - на вешалку, какие - в шкаф на полки,  положив  на прикроватной тумбочке Николая  поверх  молитвослова,- когда все, и даже будильник на завтра были готовы, прильнула к окну...