В поисках смысла

ПРЕДИСЛОВИЕ

       Мой Прозаический* друг, Геннадий Шикунов предложил мне поучаствовать в рискованном проекте и вместе с ним, с его сотоварищами, отправиться в далёкое, нелёгкое, а откровенно говоря, авантюрное путешествие в надежде найти СМЫСЛ. Смысл жизни или чего, не знаю, да это и не важно – главное найти.
       И прежде чем отправиться на поиски решил я прояснить первый вопрос: «А кто, собственно, вопрошает о смысле?» Если спрашивающий не знает доподлинно главного – кто он, что он, то какого смысла будет искать или от кого будет ждать ответа? Но нет, не стал я сразу перегружать лодку, чтобы не утонуть прямо у берега, так и не начав плыть – есть  относительное «Я», есть конкретный человек, который позиционирует себя, как личностную единицу, как субъект, напрасно и всеми силами старающийся подчинить себе или избежать влияния объекта – вот от него, то есть от себя любимых и поплывём. А от кого же?
       Лишь только я призадумался множество смыслов навалилось на меня и стал я записывать их палочкой на прибрежном песке, но набегающие волны  смывали начертанное.  Так повторялось день за днём, снова и снова. «Что ж, - подумал я. – наверное, это знак судьбы  и иного не дано – придётся нам плыть за горизонт – туда, где спрятаны от дурных  и жадных глаз желанные, нерушимые скрижали Великого Вселенского Смысла».


ГЛАВА 1

РИСКНИ, ПРИЯТЕЛЬ!


1

       Чем отличается краснощёкий, крепкий здоровяк: любитель выпить, любитель симпатичных девушек и чужих жён, могущий без колебаний дать по морде несговорчивому оппоненту…, в общем, не обременённый сложными мыслями и поэтому живущий легко и весело, - от бледнолицего, неуверенного интеллигента, заблудившегося между трёх сосен – чего, как и почему? Тем, что один живет без рефлексии, полностью погружённый в жизнь, как она есть (хорошо ли, плохо ли), другой, сражённый экзистенциональным ужасом перед предполагаемой бессмысленностью предстоящей смерти, начинает упорно искать обоснования существования человека, смысл его жизни и вообще всего, а, в некотором роде, в своём «понимании» как бы и возвыситься над этой самой жизнью. Утвердившись в желании «интеллигентская» мысль стремиться сразу сигануть в бездну, раскусить смысл Абсолютного, видя в нём основания и скрытные значения человеческого бытия. Безусловно, есть здесь и несомненные плюсы избавления от страха смерти или судорожно инстинктивного проживания своего срока… Впрочем, это одна сторона медали. Не хочу бросить тень на  живущих просто и ясно и, тем более, на многих отважных мыслителей готовых жертвовать личным благополучием, идти до конца ради истины – это не про них.

       Что же хотим мы найти под обозначенным словом «смысл» – или то, что доступно пониманию и что мы можем включить необходимым звеном в цепочку умозаключений, событий, или фундаментальную сущность универсума, оправдывающую сам факт его существования?

       Недостаточность логического подхода к решению вопросов бытия, жизни обусловлена тем, что он не применим  для условий иррационального. А  иррациональное составляет, как минимум, «50% Бесконечного». Но и противоположный ему чувственный подход, зажимающий смысл между страданием и наслаждением, не даст нам ответа, так как первое и второе находятся в безусловной зависимости друг от друга и никто не скажет: «Я наслаждаюсь!» – не испытав, не помня страдания, когда необъятная и прекрасная Вселенная вдруг съеживается до размеров жестокой боли.

       Проблемы логики хорошо видны на примере индуистской концепции ЛИЛЫ. Индийские религиозные философы, мистики хорошо потрудились и вспахали поле смыслов…, но целины осталось… в общем, хватит всем. Не знаю, какое количество священной Сомы выпили древние провидцы риши, сколько тысяч изречённых ими мудрых мыслей напрасно исчезли в пустоте, прежде чем  для них открылось - этот мир не что иное, как просто игра Бога, что творение его спонтанно, беспричинно, безначально, что проявленный мир это не имеющий значения преходящий процесс, он иллюзия – майя, но вот вечно творящая его трансцендентная энергия Брахмана есть истинная, извечная реальность. Так если мир  ни с какой стороны не нужен Богу, то, решили они, он для Него, действительно, попросту игра – лила.
       Неутешительный вывод для европейского менталитета ищущего во всём значения. Но, клянусь вам, я не видел ни одного подавленного предполагаемой бесцельностью жизни йога с грустными, унылыми глазами. Наоборот! И по какой причине?

2

       Когда человек начинает проявлять интерес к вопросу о смысле своей жизни – это признак серьёзной душевной озабоченности. Большинству, погруженному с головой в «реальную» жизнь такой вопрос кажется неуместным, даже праздным - ведь столько дел, которые надо успеть сделать, столько целей, которые надо достичь. Но они зря стараются обмануть самих себя – вопрос этот глубоко в подсознании каждого и тот, кто не хочет решить его в себе, будет водим по жизни принципами навязанными ему извне.
       Точные науки не дают разъяснений ни о началах, ни о целях бытия. Они и не предназначены для этого. Ум не находит в них ответа и ему приходится признать локомотивом, тащащим человека вперёд энергию чувств, желаний, эмоций. Возможности химии, физики регулировать, чувственные, эмоциональные состояния никак не объясняют их природу. Не понимание рациональным умом приоритетного смысла существования человека заставляют его вести сомнительные игры с эмоциями и желаниями. Не понимание главного ведёт к появлению множества маленьких сомнительных или извращённых смыслов и целей, как, например: «лучшие друзья девушек – это бриллианты»; если ты такой умный, почему такой бедный; я начальник – ты дурак, ты начальник - я дурак… и т. д. – эдаких мелких, малозаметных, но многочисленных и прожорливых монстриков, высасывающих чистую энергию души человека, замещая образовавшуюся пустоту своей грязью. Чего только стоит безграничная любовь к власти любой ценой – вожделенный и лелеемый ребёнок неравного брака слабого ума с неодолимым сверхжеланием.
       В итоге результат таков – человек уклоняется от вложенного в него природой предназначения в угоду устоявшейся социальной иерархии ценностей, где мерилом успешности являются богатство, власть, слава. Это ещё не фатально - вложенные природой инстинкты, стремления и сама судьба тащат человечество в нужном направлении. Однако, не вполне понятно зачем ползти на брюхе, сбивая в кровь локти и колени, когда можно идти? Кому это выгодно?
       Здесь следует отметить, что в наши головы настолько задурманены бессмысленными соблазнами, принимаемыми нами за норму, что впору говорить о рыщущей по Земле в поисках наслаждений алчности, как о главном катализаторе, ускорителе, двигателе прогресса. Впору возблагодарить редких сволочей – ведь они, жертвуя ради нас своим добрым именем, подобно «неправильно понятому Иуде», тянут этот прогресс вперёд во благо нашего с вами светлого будущего. Честно заглянув в себя мы обнаруживаем, что и сами уже считаем праведную жизнь скучной и пресной, не давая отчёта – верно ли нами истолкована праведность? А если что и заставляет атеиста посматривать в сторону Бога, то это, скорее, не желание исчезнуть навсегда из бытия, но только не нудный для него «санаторий» под названием «Рай».

3

       Кто не знает – «будьте как дети, ибо таковых есть Царство небесное», но кто помнит в себе первые проблески различающего сознания, когда вязкое, туманное и ещё вполне цельное младенческое мировосприятие начинает прояснятся, фрагментироваться маленькими смыслами – вот то, что надо, а это то, что не надо; чтобы получить то имеет смысл сделать это… и т. д. Безусловные рефлексы и инстинкты начинают облекаться в одежды условности – ведь ходить обнажённым стыдно, не правда ли? Так кто же они, первые разрушители нерасчленённого на добро и зло сознания ребёнка? Любящие родители. И кому какое дело, что под покровами скрывающими тело и душу в мир входит искушение обманом, уходит искренность и благожелательная открытость, взращиваются ростки антагонизма человека со своем бытием. Здесь, воистину, «враги человеку домашние его».

       Аксиоматичная банальность – рождённому в мир человеком, как воздух нужны навыки выживания в условиях предполагаемо агрессивной среды. Глупо отрицать, что милый ребёнок без воспитания и обучения, без умения абстрагироваться от целого – недееспособное существо. Но – «должно вам родиться от воды и Духа» в гармонии. Безусловно, это слишком вольная интерпретация, но если мы под «водой» подразумеваем материю, то именно в детском воспитании начинается смысловой перекос в сторону материи, вернее извращённого восприятия её. А что Дух? Мир Духа становиться для большинства из нас объектом недоказуемых догматов религиозных преданий от которых стоит отмахнуться, как от имеющих неочевидный смысл, или задвинуть их с глаз долой подальше в дальний угол, пыльный и тёмный, потому как лишь путаются под ногами, мешая делать «реальные» дела.   

4

       Как ни крутим, ни вертим мы алфавит, пытаясь втиснуть в него парадигму глобального смысла, беспокойная мысль уводит нас в высь и глубину запредельного, где человеческий интеллект благоговейно замолкает не в силах преступить  очерченную ему эмпиризмом этого феноменального мира, границу охранного круга. Да и какая нужда толкает человека так далеко?  Свободен ли он в этом стремлении или оно довлеет над ним? А сама свобода?

       Свобода! Такое сладкое слово! Какой молодой философ, только что получивший университетский диплом, потирая руки и предвкушая удовольствие, не садиться за письменный стол, чтобы, проникнув в самую её суть быстрым и горячим умом, донести пребывающему в неведении миру свои гениальные откровения о ней?

       Какой зэк в краткие минуты душевного смятения, с тоской глядя в узкое окошко тюремной камеры на пролетающих в небесной синеве журавлей, не мечтает о свободе, как о долгожданной встрече с златокудрой, вожделенной любовницей?

       Какой неизвестный несчастный, спутанный по рукам и ногам тяжелыми жизненными обстоятельствами, не умоляет Всевышнего о ней?

       И только боязливому не дорога свобода. С дрожью встречает он каждую  набегающую волну жизни и с ужасом ожидая волну будущую ищет, кому бы поскорее отдать или выгодно продать опасную и непосильную для него свободу в обмен на обеспеченное, тихое, сытое, покорное существование.

       Вот только влюблённому юноше зачем она, если наслаждается он сладким пленом похитившей его сердце кареглазой.

       Зачем она и дураку, если радостно идёт он ведомый кем угодно и куда угодно, потому что ленивая мысль его не желает подниматься выше уровня живота.

       Впрочем, не имеет значения – по своей свободной воле или нет ищем мы смысл всего сущего, поиски из неопределённых областей абстрактного неизменно возвращаются к загадке главного смыслового вектора реальной жизни человека.

5

       Я, пожалуй, позволю себе отступление от темы, на которое не решился вначале, а может в дополнение её. Задумываемся ли мы, когда без сомнений изрекаем: «Моя рука, мои брови … мой мозг, мои мысли». Кто и где этот «Я» – таинственный владелец тела и ума? Откуда приходит и куда уходит и что несомненно его? Воистину, говорить, как хозяин,  может лишь Создавший тело. А разве мы его создатели – быть может, скорее, разрушители? В концепциях атеизма «личное Я» лишь функция мозга, идея организующая работу организма, вокруг которой строится императив целеполагания текущей и перспективной деятельности человека. В пантеистическом и в его разновидности -  материалистическом мировоззрении, где предполагается беспричинность, безначальность и бесконечность сущего естественно предполагается и отсутствие конечного ориентира, а значит разуму человека воспринимающему бытие, как никогда не завершаемый, а поэтому бессмысленный процесс, нелегко поймать его в сети математических клише, нелегко выстроить формализованным языком логики смысловую линию жизни.

       Большая часть нового достаточно стара. В данном контексте иным из нас кажутся заслуживающими доверия взгляды главных постмодернистских теоретиков Новейшего Времени на бытие и становление снимающие ореол уникальности с человека, как ценностной форме бытия, определяющей его преходящим мигом круговорота событий,  где и само бытие есть никому не нужный побочный эффект в абсолютизированном, непрерывном становлении и  где и это бытие  всего лишь далёкое от реальности, никогда не совпадающее с ней представление – иллюзия живых существ. Следовательно, нет никакой меры, никакого внешнего сравнительного критерия для моральных установок, целей – всё это отдаётся на откуп временной личности, её предпочтений и ощущений учитывая, что и субъекта, как такового, как самосущностной единицы, в общем то, и не существует. Это беспредельное становление почему то именуется Прогрессом без внятных объяснений откуда, куда и зачем и как же этот Прогресс сопрягается с абсолютным и, как результат в подобной мировоззренческой парадигме, появляется возможность размывания традиционных смыслов, а также возможность сделать очередной «разумный» шаг до объявления «устаревших»  классических норм морали его тормозом.

       Беспокойному и любопытному уму, балансирующему на краю пропасти непонимания, приходят на помощь религиозные концепции не дающие ему свалиться и сгинуть в бездне бессмысленного, опасно сбиться с курса прокладывая тропу среди непролазных джунглей доктрин: архаики, номинализма, прагматизма, модерна, постмодерна и т. д. В религиях, признающих чистое сознание безусловным фактором Абсолюта, признающих возможность проявления Им личностных качеств, все фундаментальные смыслы выводятся в область трансцендентного, не доступного формулированию вербально, то есть в область интуиции, веры… но мы, как верные слуги утилитарных задач упорно скачем и скачем быть может вперёд, а может не туда и не за тем, пришпоривая, подгоняя уже и так взмыленных лошадей Логики, пока они, загнанные, не падают вместе с нами.

       Подобным образом можно рассуждать, говорить ещё долго и подробно, благоговейно цитировать классиков, но затянувшийся это повтор пройденного. Вознёсшаяся высоко, рванувшаяся вперёд мысль споткнувшись возвращается на круги своя и большинство уже не хочет заглядывать по ту сторону прозы дней, оставляя головную боль думания избранным. «Всё проходит, и это пройдёт», «всё созданное будет разрушено», «чему быть, того не миновать» - ну, и ладно. Обозначившийся кризис классической философии, когда старый инструментарий исчерпал свои возможности объяснения мира, заставляет искать новые подходы на стыке смежных наук. Нет, ветхий, «прабабушкин» философский сундук ещё не опустошён до дна, но чего-то несказанного ищет и ждёт душа.

6

       Я допечатал последние строчки статьи и с облегчением откинулся в кресле. Однако, тема напрягла, а вьетнамский хрустальный будда по прежнему, словно ничего не ведает, молча стоит на тумбочке. Смысл… смысл… смысл??! Вот бы трахнуть молотком по клавиатуре и закрыть вопрос. Вообще, зачем я за него взялся, если не нахожу в себе ни глубокого знания, ни всепобеждающей пламенной веры? Чего хочу? Накинуть уздечку слов и формализованных представлений на таинство бытия? Рассыпать мозаику ясной, пусть и наивной картины мира и не собрать её, впустив в душу тревожную маяту? Хватаюсь за неподъёмную ношу? Не дрогну, не отведу ли взгляд, если понадобится, чтобы понять, встретиться с глазами Вечности? А ведь именно туда повлечёт меня Царица смыслов, чтобы показать Вечный Смысл в его вечной незавершённости.               
       Сомнения… тысяча причин, чтобы не покинуть тёплое, насиженное место. Тысяча стрел в сознание от расставания с привычным. Потеря точки опоры, а впереди пугающая неизвестность и вцепившийся мёртвой хваткой призрак одиночества не дающий открыться неизбежному до того, как оно наступит.
       Я рассмеялся – только унылые невротики впадают в депрессию даже от далёких раскатов грома. Есть для отважных особая прелесть в неизбежном. Ведь оно никогда не предаст, не оставит одного  в трудную минуту. Счастлив, кто имеет неизбежное своим другом. Радостно и спокойно идти с ним по жизни.
       Но сколько можно в безвольном непостоянстве, подобно слабой тростинке гнуться и качаться на ветрах чуждых учений – пора принимать решение.
       «Рискни, приятель, пусть ворон каркал…»**
   
7

       Так думал я, садясь в снаряжённую лодку, вставляя вёсла в уключины, отбросив последние сомнения в успехе экспедиции.

       – Попутного ветра, брат! Твои друзья сказали за чем ты плывёшь и  мне захотелось поговорить с тобой. Ты не против?
     На деревянном причале стоял мужичок в клетчатых шортах со спиннингом в руке, пол лица его закрывали невероятного размера тёмные очки. Он смотрел на меня сверху в низ и улыбаясь ждал ответа. Всё это было так не кстати и я еле сдержал приступ раздражения.
       – Ну, если по делу… и покороче.
       Незнакомец кивнул:
       – Я слышал, как один известный гуру говорил: «Разве плохо если в жизни нет смысла и не нужно ничего достигать, то можно просто жить?» Твои вчерашние цели стали для тебя слишком малы, ты хочешь великую цель, что бы окончательно сковать ею свою свободу?
       - Ну, и…? – грубовато буркнул я, чтоб поскорее отделаться от навязчивого типа.
       – То, что мы говорим о смысле есть только то, что мы говорим и не более того. Разве истина не в свободе, а мы прячем её за частоколом слов, суетимся и бежим, высунув языки, гонимые разными целями и когда понимаем вдруг, что наше время уходит приостанавливаемся, уставшие и растерянные перед дурной бесконечностью событий, спрашивая: «Что же было главным?»  Посмотри пристально, всё вокруг хочет загнать нас в рамки: страх, инстинкты, предрассудки, идеи, болезни…, но самое обидное – мы и не живём, а расточаем жизнь на многие цели. Вот она – бурлила безоблачная молодость, а глядь – уж и нет её.
       Незнакомец провел рукой по редеющим, седым волосам. Его еле заметная усмешка окончательно вывела меня из себя.
       – Советчиков много, а делателей мало. Земляк, давай поболтаем попозже -  мне пора отчаливать.
       – Прости, задержал. Намеревался рассказать тебе о Крыльях Радости для ищущего… отложим до возвращения. Удачи тебе, от всей души!

       Я мысленно послал его подальше, оттолкнулся от причала и приналёг на вёсла.



* - в значении – участник сайта Проза. ру, писатель-прозаик
** - из песни Д. Ревякина


      
ГЛАВА 2

БЕРЕГ СКЕЛЕТОВ

1

       Там, далеко, у западного взморья Африки, где пески пустыни Намиб ныряют в воды Атлантического океана есть загадочное место прозванное Берегом Скелетов. Дурная слава издавна ходит о нём среди мореплавателей. Морские бризы и холодное Бенгельское течение приносит  сюда густые туманы, частые штормы, огромные камни у побережья… а для немногих, уцелевших в кораблекрушении, вглубь континента на сотни километров иссушающие пески «места, где  ничего нет».
       Как описать мрачную романтику этого давно забытого богом края? Однажды всякий ищущий Смысла, неосторожно философствуя в неведении, бывает выброшен на этот берег и остаётся в опасном одиночестве. Как я, такой рассудительный о прошлом и будущем очутился здесь и стою растерянно, беспомощно перед случающимся настоящим? Слева кости неудачников вылизанные добела ветрами и туманами, справа остов полусгнившего корабля, впереди безжизненные пространства, а позади… позади разбитая о беспредельность океана моя утлая лодочка мудрований. Прицельный крест феноменального мира и палец в ожидании на спусковом крючке бытия.
      
       Поволока белёсого марева стелилась низко над волнами. Я швырнул в море неисправный навигатор и под безучастное бормотание прибоя устало брёл по песку понурив голову, отгоняя навязчивые мысли, что вот, именно здесь – прежнее уже миновало, а грядущего может и не быть. К чему  мне сейчас та истина, что от земли, та правда, что от неба, если вторые сутки ни глотка пресной воды?

       – Эй, стой, куда ломишься, как буйвол из Этоша!?
       Я вздрогнул от неожиданности – передо мной в полутора метрах стояли два африканца.
       – Нкозана, он чуть не сбил меня с ног, – плаксиво пожаловался толстый коротышка своему высокорослому спутнику, который без особого интереса и, пожалуй, хмуро  ожидал пока я перестану радостно и глупо улыбаться и начну говорить. Но пересохший язык отказывался повиноваться, да и недружелюбное выражение лиц встречных  смутило меня.
       – Смотри, он даже не собирается тебя поприветствовать, - не унимался толстяк. -  Что делать белым так далеко, на нашем чёрном берегу? Красиво закончить свой жизненный путь? А помнишь, Нкозана, ведь ты говорил мне, что вдалеке то же, что и вблизи, верно? Клянусь сединами павиана - этот неудачник кажется ещё тупее, чем ты предположил! Теряем с ним время напрасно, идём иначе опоздаем, – и он двинулся дальше, увлекая за собой своего напарника.
       – Подождите! Простите… вы поможете мне? – опомнился я.
       – Поможете мне… – передразнил толстяк.
       – Зачем? Сам сода попал, сам и выбирайся, - заговорил высокий остановившись. -  Или привык таскаться за поводырями? Тогда, поверь и смирись, Берег Скелетов подходящее место для тебя.
       – Может вам здесь не нравится, господин? – вставил кривляясь коротышка.
       – Язык бежит впереди тебя, Чиумбо! Угомонись! – осадил его Нкозана. Свысока, величественно сложив руки на груди, он с лёгким презрением рассматривал меня:
       – Твоё имя?
       – Моё… Вадим. Не понимаю, как здесь оказался… – заторопился я разъяснить ему ситуацию. – Пока спал, лодку несло течением и разбило о камни…
       – Тебя принесла не лодка, а дурная голова с умом похожим на расхлябанное лоно старой шлюхи, готовой лечь с кем угодно, но не способной родить собственное дитя.
       – Я  отправился в плавание на поиски смысла…   
       – Ого, чрезвычайно возвышенная цель! Ты из каких будешь, искатель, если из интеллигентов, то твоя доля сидеть и ныть в кабинете и не рисковать, а то ведь лихорадочные поиски смысла иногда приводят к полной потере смысла и тогда его начинают опасно выдумывать. А знаешь же – человек имеет только ту цель, которую сам себе задаёт и не к чему плутать в чужих краях.
       – Понятно, почему плутает, – подхватил толстый. – ведь «что человек делает, таков он и есть*».
       Обескураженный непредвиденным развитием канвы разговора я невнятно и не к месту пробормотал:
       – И Гегеля читали?
       Чиумбо обиделся
       – Нас считают здесь за идиотов! - надув щёки и часто моргая воскликнул он. – Нкозана, давай набьём ему морду! – и толстяк подтолкнул длинного ко мне. 
       Их намерения показались серьёзными и я невольно сделал шаг назад. Толстяк противно хихикнул:
       - Нкозана, посмотри на труса. За его жизнь я не дам и два гнилых банана.
       Он достал из рюкзака бутылку с водой, медленно и с наслаждением допил её до дна, потряс над ладонью и, поглядывая на меня, слизнув капли, горестно развёл руками:
       – Больше нету.
       Прошло не более пятнадцати минут от начала нашей встречи, а я уже ненавидел  этого толстого, как никого и никогда!
       – Дядюшка Сэм заберёт тебя в цирк, если продолжишь паясничать, – добродушно выговорил ему Нкозана. – Бери, – он протянул мне такую же пластиковую бутылку полную воды. – Настанет ночь, увидишь на небе звезду судьбы. Следуй за ней. Не смалодушничаешь – завтра утром выйдешь к победе. Пошевеливайся, скоро с востока прилетит берг** и, если закроет небо облаками пыли, не увидишь больше вовек белых стай в вышине над Землёю. И не вздумай тащиться за нами!
       Друзья равнодушно обошли меня слева, будто пустой мусорный бак, и, направляясь вглубь песков, удалялись сопровождаемые  унылым взглядом моей разбитой надежды.
       «Ты уверен – он дойдёт?» – пригрезилось или воочию послышался издали неожиданно участливый голос Чиумбо? Пески поглотили ответ Нкозаны, а вскоре и колеблющиеся силуэты странников пропали в рдеющих на закате холмах.

       В отчаянии я опустился на колени. Мой дом, ты ещё есть или тебя уже нет для меня?
       Солнце нырнуло в океан и тьма укрыла барханы. Я не смел, не решался поднять глаза к небу, а сердце торопило: «Ну, что медлишь? Она уже ждет». Она ждала. Сначала в сомнениях медленно, а затем ускоряя шаг я двигался, не отводя взгляда от сияющей звезды, пока не исчезло всё вокруг и осталась она одна и мой невесомый шаг. Утренний свет остановил меня, сковала усталость и пустыня без конца и без края опять обступила со всех сторон.
       «Вершина этого бархана будет последней», – сразило предположение. Еле волоча ноги я взобрался на гребень и… радость вяло шевельнулась в груди – передо мной торжествующим изумрудом сверкал оазис и деревня дышала прохладой его живительной тени. Лишь только я устремился к ней, как заслышал позади знакомые голоса – невдалеке, весело сверкая белоснежными зубами, стояли те двое. Неужто  всю ночь шли за мной?  Зачем? 
       Поняв, что я увидел их, Чиумбо раскланялся и показал мне язык. «Вот, моя правда», – сказал ему Нкозана и, прощаясь, поднял сжатый кулак над плечом, слегка наклонив голову в знак уважения.
       Откуда взялись силы, а может ангелы на руках несли меня,  и я не шёл – бежал, приближаясь к посёлку, размазывая слёзы радости по щекам и благодаря небо за спасение...

2

       Северный ветер ворвался в распахнутое окно, как тополиный пух стряхнув с моих плеч мечтательную дрёму. Африка... пески Намибии... Надо же, как далеко могут увести пустые фантазии! Впрочем, отчего пустые? Они являются нам в различных ипостасях: иногда, как пророческий прообраз будущего, иногда, как временное и зыбкое прибежище от наседающих проблем, кажущихся неразрешимыми. Для кого-то они оковы, препятствия к исконному пути и тогда понятны ассоциации увенчанного недоброй славой Берега Скелетов с тупиком, в который часто заводят искателей тайн «альфы и омеги» химеры наивного реализма.
       Но вернёмся к исходному предмету нашего исследования, постоянно ускользающему от грубого анализа, около которого мы постоянно ходим кругами не приближаясь ни на йоту – что в доступной опыту реальности феноменов вынуждает нас упорно искать везде и во всём смысл: совесть, мораль, любопытство, пугающая неопределённость или, наоборот, предопределённость обстоятельств – или всему требует оправдания обеспокоенный ум?  Хотя, при чём тут мораль, ведь говорят – может ли быть нравственным существо, действующее по принуждению? Не поддаётся исчислению оптимистам, потерян разочарованными счёт загадкам. Поразительные,  сложные и странные образы из невидимых нитей плетёт вокруг человека и внутри его челнок сознания. Впрочем, довольно, хватит на сегодня вопросов, отложу думанье на потом...
       Я сладко потянулся в кресле и взглянул на хрустальную фигурку. Нет, не забыл, помню твои слова,  оставленный мною первый учитель:
       – «Когда есть образ, то есть и заблуждение».***   



_______________________________

* Г. Гегель
** восточный ветер в Намибии
*** из Алмазной Сутры