Изр. гл. 4 Вокзал. Автобус. Хирик

      

                Когда я обдумывала заголовок для нижеследующего повествования о повторной поездке на Мертвое море,  у меня в голове  всплыла    формула  из трех слов, очень близкая к моей, обозначенной выше. Звучит она так: «Чемодан. Вокзал. Израиль». Дело в том, что эти три слова  на заре Перестройки  звучали как  команда к действию для советских евреев, как установка от разведчика Якова Кедми. И прилагалась она к  успешно водворявшемуся в жизнь  плану   перемещения репатриантов из СССР на историческую родину, в котором он, Кедми, имел ключевую роль.               
               
          Иерусалимский  автовокзал для меня, как для упомянутых  репатриантов,  становится   привычным местом.
          Несмотря на это   слегка  напряженная  обстановка и досмотр при входе расслабиться  не дают и напоминают о постоянной собранности.  Что, однако, ни сколько не мешает коммерсантам и их бесчисленным ларькам
            - Арабы торгуют и здесь  тоже, - отметила я для себя. 
         Предусмотрительно купив сразу обратный билет,  уверенно направилась куда надо -  больше ни за что не перепутаю где искать автобусную платформу.
         Кассир - парень, предупредительно вежлив и терпелив. Несколько раз переспрашивала. Отвечал заботливо,  медленно и четко, будто неся за свои ответы и за меня личную профессиональную ответственность, соединенную с  человеческой   совестью.   Эту, казалось бы, незначительную деталь особо для себя отметила, когда, привыкнув  к совсем другому, полярно другому обращению,  неожиданно обнаруживаешь нормальное  человеческое отношение. Причём, уже второе за одно утро!

      За считанные минуты небольшая платформа плотно  наполнилась людьми.    Все перемешались и уже никто не разбирал возле какой платформы находился.   Продолжающим  прибывать людям уже не находилось свободного пространства, они толпились и толкались, их головы и тела колыхалось как море, и всех занимало только одно -  как бы устоять на ногах. При этом никто матом не ругался, не орал дурным голосом и не хватал  от злости в зубы сигареты.
      Автобусов не было. Последний, набитый до отказа,  давно отправился.  Через несколько минут уже никто не разбирал где на  каком табло  какой рейс был указан. Было ясно одно из двух: или продано билетов очень много, или автобусы запаздывают.
      Обстановка накалилась.  Я начала волноваться.  Воображение предостерегающе рисовало  картины возможной вынужденной ночевки под открытым небом на берегу Мертвого моря.   Если проблема здесь с отправкой туда, то она может возникнуть и там с возвращением  сюда…
       Никакой информации не поступало.  Мысли в голову начинали стучаться самые тревожные.    Вокзальные власти безмолвствовали.  А огромное количество взволнованных людей на платформе наводило на мысли о  благоприятной создавшейся ситуации для теракта.   
      Вдруг на пустой площадке, предназначенной  для   автобусов,  вырос человек с рацией. Он, как перст на чистом пространстве дорожного асфальта, сразу привлек к себе всеобщие лица страждущих. Сделав в пространстве несколько деловитых кругов,   перекинувшись по связи с кем-то парой-тройкой фраз, он продолжал  держать на себе внимание всей толпы потенциальных пассажиров. Мы все сразу поняли, что именно от этого человека зависит решение ситуации.
     Еще несколько минут и вдруг откуда ни возьмись выехали несколько пустых автобусов  подряд. Ситуация была спасена  неожиданно и, как обнаружелось, легко.
     Было понятно, что автобусы эти выдвинулись как запасной вариант. А, может, и нет. У этих евреев ничего не поймешь.
      Меня  заинтересовал вопрос: «Откуда они их взяли?» 
   И  моментально в голове возникла  иная  картинка одной ситуации.  Это не про нас, такой социальный сервис. И вообще у нас один человек ничего не решает. Никто не хочет даже элементарной  профессиональной ответственности.  Переводятся стрелки на кого-то.   Пока созвонятся, пока согласуют. И никто никогда не считается с чужим временем.  Грубые, вечно прокуренные водители. Грязные автобусы, произведенные еще до, как сказал А.С.Грибоедов в комедии «Горе от ума»,  «времен очаковских и покоренья Крыма»,  Бабушки, протаскивающиеся по чужим ногам и головам с баулами бесцеремонно как по своей грядке по принципу: где мне надо, там  наступлю.
        Две  картинки одной ситуации сравнились автоматически, по естеству. Подумалось: «Неужели, чтоб  организованность, слаженность и взаимодействие служб, которое по сути является естественной нормой цивилизованного общества, надо быть в состоянии войны?  Нам?..» 
      Народ двинулся в открытые двери занимать места.
      Говорила в основном молодежь, которой было много, и говорила на разных языках. "Рэга, рэга!", - ритмично и  громко повторял водитель, обращавшийся к входящим в автобус людям. Да так, что это слово намертво врезалось в  мою долгосрочную память. Не плохо бы еще знать, что это слово означает. Как назло  не слышалось ни одного русского слова. Отовсюду только иностранщина. Слышался испанский, немецкий, китайский.
       А вдруг это слово, «рэга», означает «Тревога»? Что-то где-то случилось, поэтому и произошла неувязка с автобусами. Уж очень такой вариант перевода встраивался в ситуацию. И спросить-то не можешь. Как немой. Даже забыла, что знаю английский.   Уж какая родная до боли знакомая ситуация!
      Людская масса  колыхалась как поверхность моря под внезапно меняющимися порывами ветра. В процессе посадки  повторяющееся водителем «рэга» мне теперь, по ситуации захотелось перевести как: "Быстрее, быстрее". Во всяком случае, в русской ситуации водитель говорил бы именно так. А как же иначе? По русской логике – раз автобусы запоздали, значит, теперь надо нагонять время для прибытия в пункт назначения по графику и добывать его за счет сокращения времени на посадку-высадку. А здесь, не у русских, а у евреев, оказалось, совсем наоборот: «Подождите, минуточку, не торопитесь». Только тогда я этого перевода ещё  не знала.

          Мысли чисто русского человека в такой ситуации: «Вот тебе, бабушка, и  Юрьев  день! Попалась!» У нас паника и недовольство  моментально переходят в  агрессию, смешанную с хамством. 
         Боже мой! Вот я придумала себе путешествие!  Это для  Ромы  всё просто и понятно. Он тут живет и он этнический еврей. Это, как говорится,  две большие разницы в сравнении с иными источниками информации в интернете.  Этот парень согласился  ответить на мои вопросы в «Одноклассниках» ещё до поездки.   Нашла его в группе «Израиль» после того, как пропахав интернетное пространство, поприставав к бывалым путешественникам,  отчаялась выудит с  них хоть какую-то дельную  информацию.    Рома же выдал необходимое моментально и точечно, ведь он экскурсовод. Одновременно   убеждая   меня в  безопасности, защищенности и возможности решить любой вопрос, находясь здесь, в Израиле,  на «раз, два, три».
     А  на горизонте моих  размышлений назойливо продолжал маячить   вариант остаться ночевать до утра четверга в гордом одиночестве в иудейской пустыне, на брегах знаменитой солёной лужи. Это, по моим пожарным прикидкам, могло произойти в случае, если в пункт назначения всё же прибуду, а вот на обратном пути произойдет какая-нибудь куда более неприятная история, чем текущая.  Всё же я целенаправленно  пробивалась-таки  к дверям  единственного прибывшего автобуса.
          Несмотря на толчею, никто здесь, в отличие от «там», то есть в Ростове на Дону,   друг другу на пятки не наступал, в морду не шипел и матом не разговаривал.   Этот не привычный для меня факт моментально обратил на себя внимание. Только молодежь толкалась своими рюкзаками. И, заскочив  в автобус, уже по счастливой традиции,  заняла переднее  самое обзорное место.
         Автобус тронулся, взяв курс на одну из самых дальних точек Мертвого моря,  по ходу подбирая  людей на остановках   города.  Пассажиры, разбередившиеся инцидентом на платформе, к моему удивлению,  не унимались.
        Теперь всё это, только внутри автобуса, говорило, шевелилось, передвигалось, толкалось рюкзаками, закрывало мне лобовое стекло для обзора,  выходило и заходило  в двери на остановках.
        А евреи!... Как они, эти местные, умеют громко говорить!  Вы не поверите! Громче и дольше, чем самые темпераментные кавказцы на Ростовском Центральном рынке! 
        Социальная депривация в общении мне не страшна. Куда страшнее избыток того общения, когда о нём совсем не просишь. Хоть словесного, хоть музыкального, например,

пронзительно-назойливый щебет Венского леса в вальсе Иогана Штрауса Си Бимоль  «Весенние голоса».
          Вспомнился  булгаковский Фагот:

    Фагот,  сладко  ухмыляясь,  объявил,  что  фирма  совершенно  бесплатно производит  обмен  старых  дамских  платьев  и  обуви на  парижские модели и парижскую же  обувь. То же  самое  он добавил относительно сумочек,  духов и прочего.  Кот  начал  шаркать задней лапой, передней и  в  то же время  выделывая какие-то жесты, свойственные швейцарам, открывающим дверь. Девица  хоть   и  с  хрипотцой,   но  сладко  запела,  картавя,  что-то малопонятное, но, судя по женским лицам в партере, очень соблазнительное:
- Герлэн, Шанель  номер  пять, Мицуко, Нарсис Нуар,  вечерние  платья, платья коктейль...
  Фагот извивался, кот кланялся, девица открывала стеклянные витрины.
  - Прошу! — орал Фагот, — без всякого стеснения и церемоний! Публика волновалась, но идти на сцену пока никто не решался. Но наконец какая-то брюнетка  вышла из десятого  ряда партера и, улыбаясь так, что ей, мол, решительно все  равно и в общем  наплевать,  прошла и по боковому трапу поднялась на сцену.
- Браво! —  вскричал Фагот,  —  приветствую  первую  посетительницу! Бегемот, кресло! Начнем, мадам.  Сделал знак дирижёру:

            -  Маэстро! Вальс Си Бимоль «Весен-ние го-ло-са»!
     И весь зрительский зал   варьете  поддался   ажиотажу.

        Безумный  щебет   Венского леса в моем случае  выражался в громогласной человеческой болтологии, заполнявшей  скуку всех, находившихся в автобусе .
      Водитель, внешне совершенно безобидный  еврей, и его полнота показывала   доброту души, но когда он открывал рот, у меня вибрировали перепонки. Транслирование им информации, на мою беду, велась рядом оказавшемуся  приёмнику,  то есть другому еврею.
     На одном дыхании,   в одной тональности  его   шаляпинская помпезность сотрясала  весь мой организм.  Казалось, он хотел  выговориться за всю жизнь.
      А есть ли  вообще шанс дождаться, что он замолчит раньше, чем я приеду в конечный пункт назначения?
      Глядя на него, я поняла, что он не замолчит, пока не выговорит все до конца.  До самого конца. Ну до дна. А когда последняя капелька закончится, бочка его потенциала наполнится новым содержательным вдохновением. И, значит, это музыкальное сопровождение  на весь путь, пока я еду, будет  сбивать меня  с настроя.
        Ну как бы ему сказать? И что сказать? А может, лучше не сказать? Дождаться  финала, когда следующая остановка разлучит  этих двоих? 
        Видимо, праздничный день и южный темперамент  и без того располагал   пассажиров расслабиться, а водитель   явился катализатором.  Громогласное дирижирование за рулем передало импульс на весь   салон автобуса. Всем вместе  не нашлось лучше, чем поболтать. В самом деле, что  еще  было делать?
       Таким образом,  атакой болтовни я была обложена отовсюду: и слева, сбоку и сзади.
 
      С чего бы это вдруг британка, через ряд, напротив, так громко разговаривает? Это не свойственно северным островитянам. Куда подевалась сдержанность и чопорность? Вероятно, бабуля на отдыхе,  далеко от родины позволила себе быть  самой собой, а может, она захлестнулась всеобщей атмосферой праздника и южного темперамента.
       На мои уши не просто подсели чужие языки, я слышала и даже могла перевести всё, что эта старуха говорила на двух языках  - история её жизни довольно подробная (чего уж там жаться - торопиться некуда, и ехать довольно долго), с характерными паузами, в которых узнавался уровень  for beginers и затяжным противным завыванием между слогами, свойственным пожилым людям.

      Смекнув сразу своим филологическим умом - бабуля использовала на всю катушку  возможность попрактиковать иврит. Носитель языка, живой, сидел с ней рядом. Вот он, бери и пользуйся по полной программе! Ведь я сама когда-то такой была, пользовалась подручными способами   –  однажды завязывала   «дружбу» с мормонами для практики английского. Одно время  миссионеры-мормоны  понаехали в наши города аж из штата Юта, пытаясь собрать себе паству на территории бывшего СССР. А для заманухи приглашали на бесплатные  занятия на английском языке.  Ну где еще в Ростове можно найти живых американцев? А эти сами по улицам ходят и к людям пристают со своей ересью. Сами, так сказать, в руки плывут. Как же было ни воспользоваться? Раз они нас, так сказать, использовали, то  я - их!    Видимо,  на месте этой старушки, так бы точно поступила бы и я, будь несколько в иной день, более удобный для меня. 
       Тема, заведённая старушенцией – «Моя семья и я». И  «ани гара бэ…»,  «има», и «аба», и «sister», «иш вэ иша»,  и «еш ли», - короче, полный набор. И только слово «Мишпаха» она не знала, в отличие от меня. Таким образом, я  оказалась на полноценном уроке для начинающих практиковать. Вот где профессия меня застала!    Увезти  для очищения свою душу за тридевять земель, чтобы и здесь мне профессией   грузили  мозги!!
           И в этот момент сама  ситуация выдавила из меня смесь русского с ивритом. Вместо отчаянного  русского: «полный абзац!» у меня вырвалось -  «хирик полный!» Для русскоязычных, не знающих иврита, даже переводить не надо.  Неизвестное слово в миг сопоставится с нужными ассоциациями, приобретя   новый,  подчеркнуто гремучий  оттенок.
       - Да! Евреи! Именно «хирик полный»! Ваш транспорт вынудил меня внести вклад в развитие иврита. Ну надо ж, в конце концов,    освежить разнообразием более чем двух тысячелетнюю   стагнацию  вашего языка!    
     Маленькая точечка под согласной буквой, называемая «хирик»  и обозначающая   звук «и»,   теперь поселится в неделимой фразеологической сцепке с русским  словом, что в целом    приобретет   гремучий смысл.
   И вместе они будут  употребляться вполне   на определенную  эмоциональную  потребу.

              Я никого не трогала, и вообще я ни при чём!  Мне хотелось смотреть в окно, на проходящие мимо машины, на необыкновенные каменистые холмы, высматривать что-нибудь вдали, и делать это в одиночестве и в тишине. Без хириков, без  шва, без патах и иных друзей компании  огласовок  иврита.
Бабуля же насела на мои уши по полной программе. Этому пыталову не было конца. Она прекрасно знала, что в её распоряжении всё время пути. Когда ещё будет такой шанс поболтать?!
Понятие приличия покинуло англичанку. Скрупулезность, с которой «мисс Марпл»  озвучивала свое знание ивритских слов, сочеталась с четкой мерзопакостной тянучестью слога, и этакая гремучая смесь является своеобразным психотроным оружием для некоторых лиц с чутким психотипом, типа меня. Старушка, видимо, из породы тех, кто честно трудился всю жизнь на благо Британской империи, и поэтому теперь, заслуживши право, с которым её родина колонизировала  полмира, монотонно убаюкивающе  уничтожает окружающих:
         - Ани-и-и   (э-э-э-), - делала она мерзкие тягучие паузы - ро-ца-а-а  (э-э-э-) вэ…
Первые два слова переводятся как «Я хочу». После  предлога «вэ» должно было следовать пояснение желания.  Но я не вытерпела и «помогла» старушке:
   - ВЭЭЭ! Вэ-шал-ка-а-а-аааа! –  громко, про себя подсказала я ей, - Ве-шал-ка!!! Вешалка с тобой, бабка. Повеситься хочется, – и, заткнув  уши ладонями, уперлась лбом о стекло.

      Так мне подсел на ухо  непрошенный урок иврита на английском.

P.S.               Загадка для «Знатоков» Клуба Веселых и Находчивых: Угадай, где
                англичане говорят на иврите,
                евреи говорят на английском,
               а русские - на русском, английском и иврите?
                Ответ: в иерусалимском автобусе

      Как бы там ни было, и этому кошмару скоро должен был прийти конец. Иерусалим  давно позади. Растительность за окном уже не видать,  и снова, как вчера,  закладывает уши.  А значит,  приближаемся к морю.