Точка отсчёта

«Всё происходящее с нами сейчас – прямой результат
того, что мы натворили в прошлом».  Харуки Мураками

Антон Орехов никогда прежде не считал себя суеверным. Его не интересовали мистика и предсказания тётушки Ванги, таинственные «барабашки», НЛО и загадочный снежный человек. «Чушь собачья», – ворчал он и переключал телевизор на спортивную программу. Однако с недавнего времени тридцатилетний Антон стал подмечать довольно странные вещи. То в глаза бросится номер автомобиля, сходный с датой его рождения или сегодняшнего дня в календаре, то проснувшись ночью и взглянув на табло электронных часов, увидит там цифры «3.33» или «5.55». Совпадения? Возможно, но довольно необычные. Или всё же судьба подавала Антону некие знаки, смысл которых был ему пока неясен?
Орехов окончил университет и служил юрисконсультом. При этом он часто менял место работы и редко задерживался в новой должности надолго – то ему быстро всё надоедало, то бок обок с ним оказывались «одни идиоты», то недостаточно платили для того, чтобы вообще напрягаться. Антон равнодушно плыл по течению жизни, объясняя все проблемы и ошибки иных людей их личными особенностями, а свои – непреодолимыми внешними обстоятельствами. В студенческие годы Орехов был рослым и крепким парнем. Одно время увлёкся баскетболом, но вскоре понял, что командные виды спорта не для него: работать «на партнёров» не получалось, так же как не возникало желания стать первым в «своём стаде». С друзьями юности он отношений не поддерживал, а жениться в ближайшие годы не планировал, поэтому не прилагал никаких усилий, чтобы с кем-то сблизиться или кому-то понравиться. Однако если окружающие его игнорировали, то становится пассивным и равнодушным, чёрствым и даже циничным. «Не стоит менять себя на радость другим, – рассуждал бакалавр права. – Тот, кто мне действительно подходит, полюбит меня таким, каков я есть, а случайные люди всё равно сойдут с орбиты».
Впрочем, приятельницы противоположного пола у него имелись. Причём в последнее время он параллельно встречался сразу с двумя женщинами. Первую звали Альбина. Чрезмерно ранимая и чувствительная, она казалась хрупкой, беспомощной и вообще не от мира сего. Обычно таким «тургеневским барышням» трудно стать успешными и счастливыми из-за их скромности и застенчивости. В свои тридцать пять она успела побывать в браке, а после развода и раздела имущества жила небогато, оттого частенько выдавала дешёвые вещи за фирменные. В общении Альбина казалась излишне любезной и не позволяла себе опускаться до упрёков, но уже несколько раз заводила разговоры о замужестве, что Орехова сильно раздражало. А рассердившись, он как кит, выпускал мощный фонтан злости, нырял «в глубину» и долго не звонил. Конечно, к достоинствам Альбины следовало отнести то, что она была чистюлей и талантливой кулинаркой, способной легко переместить эпицентр наслаждений из спальной на кухню. Сама же, как приметил Антон, занятиям любовью предпочитала интересную книгу или фильм.
Со второй подругой Орехов познакомился всего три недели назад. Ольге было двадцать семь, она выглядела намного «свежее» Альбины, и ещё ждала богатенького сказочного принца, а пока тот не прискакал, желала «всего и сразу». Ольга любила разыгрывать из себя сексуальную кошечку и бродить по квартире безо всякой одежды. В постели же предпочитала «нежную силу», а после ночи любви долго сидела с полузакрытыми глазами и улыбалась… Готовить обеды и наводить порядок в доме она терпеть не могла. Посвятить всё утро себе любимой – было для неё лучшим отдыхом и непременным условием отношений со своим мужчиной.
Проживал Орехов в съёмной однокомнатной квартире на пятом этаже. Вид из его окна вполне мог бы стать художественным шедевром. Только представьте: чистое и нежное, слегка дымное утро. Через дорогу, в некотором отдалении – старинная немецкая башня в обрамлении раскидистых лип и кусочек озера с плавающими по нему лебедями, щекочущими клювами воду! Но живопись Антона тоже не интересовала. Сегодня он намеревался выяснить отношения с обеими своими пассиями. До работы оставалось ещё достаточно времени, и Орехов за чашкой кофе лениво размышлял: «Две любовницы для меня – слишком хлопотно и накладно, поэтому с одной придётся распрощаться. Причём, тянуть с этим не стоит. Как говорят футболисты: «Не можешь забить сам – забьют тебе!» А мне как-то не по нутру оказаться «брошенным». Эх, ёжики колючие! Так кого целесообразно покинуть и с кем остаться? – он прикурил от подаренной ему Ольгой изящной музыкальной зажигалки. – Бесспорно, Ольга намного моложе, сексуальней и не посягает на мою свободу. А то, что она никудышная хозяйка, так разве это важно? С такой очаровательной спутницей не стыдно и в ресторан сходить. Вот у Альбины в квартире полный порядок, но мне с ней ужасно скучно. Не хватает в наших отношениях какой-то «перчинки». Прибавить к этому разницу в возрасте и тот факт, что по гороскопу она Дева, а данный знак зодиака предполагает занудство и самокопание. По всей вероятности через год-два Альбина сделается вовсе невыносимой. Так на прошлой встрече она призналась, что хотела бы от меня ребёночка. Но я не готов к ночному детскому писку и прогулкам с коляской, а намерен продолжать жить для себя! По-моему, тут и выбирать нечего. Надо позвонить Альбине и всё ей прямо сказать, – тут лицо Антона передёрнулось, словно накатила волна зубной боли. – Нет, это как-то не по-мужски, – устыдился он, – ведь мы целых три года были вместе. Всё-таки придётся съездить и цивилизованно проститься. А уйти без объяснений – признак трусости. Только сделаю это завтра, поскольку сегодня обещал Ольге романтический ужин при свечах, и отдельная кабинка в приличном заведении уже заказана. Нынче и дата вполне подходящая – 07.07. Вот в семь вечера к ней и отправлюсь…

Такси, вызванное по телефону «666-999», выданному поисковиком смартфона, приехало настолько быстро, что Антон не успел докурить свою сигарету. Он лишь подумал: «Какой всё же странный номер – одинаково читается даже если его перевернуть вверх ногами». За рулём жёлтой «Шкоды» с шашечками сидел сухощавый брюнет лет сорока пяти, с остреньким носом, тонкими губами и мшистыми ушами. Из-за худого лица и несколько выступающих вперёд глазных яблок он весьма напоминал персонаж плаката «Голодающие дети Африки», а его пронзительный взгляд казался немного зловещим, «мефистофелевским».
– Мне на Сельму, – сказал таксисту Орехов, и назвал адрес Ольги. – Ради бога, быстрее, у меня мало времени.
– Это оттого, что вы расточительно его тратите, – отозвался водитель, выезжая на проспект. – Многие люди полагают, что это они «проводят» время. На самом же деле – время «проводит» их. Впрочем, всё – поправимо, – такси притормозило у пешеходного перехода. – И зря вы помянули Бога, – брюнет повернул лицо к Антону и пристально посмотрел тому в глаза. – Господь, соединивший Разум с Истиной и Добром, бывает заступником лишь для тех, кто в него верит, но таких теперь мало. И вы не из их числа...
– Мне кажется, кто-то сейчас занимается не своим делом, – оборвал его Антон. – Я вызвал вас не для того, чтобы меня учили, как надо жить и во что верить.
– Напрасно обижаетесь. У всех моих клиентов первая реакция – это неприятие и отторжение Правды. Но дослушайте до конца. Сегодня вы решились на поступок, который через несколько лет приведёт к ужасным последствиям. Сейчас поймёте, о чём я говорю. Вот, взгляните, – таксист достал из внутреннего кармана лёгкой курточки фотографию и протянул её Антону. – Это – ваш сын.
– Но у меня нет детей! – усмехнулся Антон. – Тут вы, уважаемый философ, целиком и полностью опарафинились. 
 – Ваш первенец Александр родится в середине марта будущего года, – невозмутимо пояснил водитель. – И именно сегодня Альбина собиралась вам об этом сказать. А здесь вашему сыну девятнадцать лет и он попал в беду.
«Бред какой-то! – подумал Антон, ощущая необъяснимое волнение и нарастающее беспокойство. – А ведь насчёт срока, он, кажется, угадал…», – и принялся рассматривать цветной снимок.
На фото был запечатлён юноша, удивительно похожий на него самого, но только в молодости. «Если мальчику сделать модельную стрижку и одеть в добротный костюм, он мог бы выглядеть, как манекен из французского ателье мод», – отметил для себя Орехов. Но паренёк на снимке понуро сидел на скамье подсудимых, обхватив голову руками.
– Его ожидает десять лет тюремного заключения за хранение и распространение наркотиков, – вещал странный мужчина. – А в тюрьме он будет убит сокамерниками в драке.
– Хватит разыгрывать, любезный! – возмутился Орехов. – Для чего вы рассказываете мне детские сказки и показываете липовые фотографии? Это Альбина вас послала? Будущего никто не может знать! Чего вы добиваетесь? Денежных пожертвований?
– Не горячитесь, – спокойно произнёс таксист. – Альбина здесь ни при чём, а снимок, который у вас в руках – подлинный. К вашему сведению, я тоже в некоторой степени юрист, скорее даже – адвокат. А для иных – просто Ангел-хранитель. Мне поручено помочь данному человеку изменить свою судьбу, уберечь его от глупых и опасных поступков. Но без вашего участия и содействия этого сделать невозможно. И речь идёт вовсе не о деньгах…
– Прекратите, я не верю ни одному слову! Все ваши доводы и доказательства – курам на смех! – не сдержался Орехов. – Я привык полагаться только на проверенные факты.
– В таком случае, не желаете ли убедиться во всём лично? Я могу устроить вам встречу с сыном.
– Это ещё зачем? – напрягся Орехов.
– Затем, что вам, к сожалению, не видны сейчас некоторые нюансы, которые в дальнейшем существенно повлияют на ситуацию. А когда люди перестают прятаться от проблем и поворачиваются к ним лицом, тогда они начинают управлять своей судьбой.
– Допустим… – замялся Антон, наморщив лоб. – Но ведь всё это – нереально, поскольку будущего ещё нет.
– Тем не менее, такие экскурсии в моих силах, – невозмутимо разъяснял брюнет. – К вашему сведению, прошлое, настоящее и грядущее существуют в этом мире одновременно. Просто нужно знать места пересечения их координат и соблюдать определённые правила синхронизации часов при подобных перемещениях. Но детали вам знать ни к чему.      
Несомненно, в уверенном тоне и убедительных словах незнакомца что-то было не так… Что именно, Орехов не знал, но интуитивно ощущал какую-то нестыковку и неестественность происходящего. Будучи высоким и крепким мужчиной, он мог за себя постоять и не чувствовал опасности в предложении щуплого водителя. Напротив, ему вдруг стало любопытно, чем же всё закончится.
– А что нужно делать? – осторожно осведомился он.
– Для начала, мы совсем немного изменим наш маршрут, – брюнет улыбнулся уголками губ. – Обещаю, что это не займёт много времени.
Таксист свернул с главной дороги, и колёса зашелестели по серой брусчатке, похожей на панцирь большой дремлющей черепахи. Совершив несколько поворотов, «Шкода» остановилась в довольно уютном зелёном дворике. Водитель и пассажир вышли из машины. Солнце уже закатилось за горбы высоток, отчего на небе казалось намного светлее, чем на земле. Антенны, торчащие на крышах, выглядели удилищами, заброшенными в лазурь безмятежного озера. Тень от домов дарила приятную прохладу. Воробушки, сидя на ветвях кустов, самозабвенно занимались своим оперением, да одинокий ворон разгуливал по газону, что-то высматривая в траве. Было удивительно тихо, слышались только невнятные шорохи похожие на порхание… 
– Следуйте за мной, – распорядился  брюнет, и направился к массивной деревянной двери ближайшего дома, над которой красовалась табличка: «Подъезд № 0», видимо, одна из его цифр когда-то отвалилась. – Здесь сквозной проход на «ту» сторону, – пояснил он скептически настроенному Орехову. – Дальше пойдёте одни. Возьмите вот это, – он выдернул из-за пояса бутылку «Столичной» водки. – Спросите «там» Саньку Трефового. Ваше свидание продлится ровно пять минут...

Подъездная дверь с лязгом захлопнулась за спиной Антона, и в нос ударил гадкий запах гниющих отбросов. Узкими щёлочками глаз Орехов вщурился в темень, потом пошарил рукой по шершавой стене и щёлкнул выключателем... Тут же он увидел себя на краю большого оврага, напоминающего мусорную свалку, по склонам которого располагались, практически друг на друге, убогие картонные хибарки. Возле них горело несколько костров, вокруг коих, подобно охотникам на привале, сидели и лежали около десятка каких-то оборванцев с лицами одинакового баклажанного цвета. Плаксиво попискивали комары. В невысоких кустиках какая-то бойкая синичка упорно насвистывала: «Скорей-скорей-скорей!» «Интересно, что у неё стряслось, и куда она так спешит? – подумал Орехов. – Может быть, птенец выпал из гнезда? Жаль, такой птенчик обычно погибает…»
Навстречу Антону поднялся нетвёрдо стоящий на ногах взлохмаченный мужичок неопределённого возраста.
– Мать мою по почкам! Кажись, к нам гости, – сердито проскрипел он. – Те чё надо? Греби отсюда, а то греблом получишь!
– Я ищу Саньку Трефового, – ответил ему Антон, и помахал перед опухшей физиономией бутылкой с водкой.
Тот зафиксировал на «беленькой» свой мутный взгляд, потом ухватился за неё дрожащими руками и отвинтил крышку. Подобно заправскому горнисту он опрокинул сосуд в свою широкую беззубую глотку, а сделав три звучных глотка, оторвался и, заметно подобрев, произнёс:
– Вона, твой Трефовый валяется в полном отрубоне, – и указал грязным пальцем с обгрызенным ногтем на распростёртое тело молодого блондина, накрытое какой-то ветошью. – Только не надейся: до утра он не очухается. А ты кто таков, и чё тут вынюхиваешь?
– Друг семьи… – не моргнув, соврал Орехов.
– Не смеши мои пятки, – хмыкнул подзаборник. – Какая у него семья? Он – сирота.   
– Ты что-то путаешь, дядя. Я знал его родителей... – усомнился Антон. 
 – Да разве он так жил, имея нормальных родичей? – вскипел, словно молоко в кастрюльке, дядька.
– Тогда расскажи подробнее, что тебе о нём известно.
– А чё мне за это будет? – склонил набок свою кудлатую голову бомж.
– Ты сначала первый флакон отработай. Или я его сейчас заберу, – припугнул Антон.
– Хорошо, хорошо, – добродушно осклабившись, проворковал мужичок. – Всё про него знает, пожалуй, один только «хрен», а я – лишь то, что он наплёл нам по пьяни. Отца у Саньки никогда не было. Он говорил, что ходил к его матери какой-то интеллигент, насадил её «на кукан», но как только она забрюхатела, сразу смылся. Ни разу после того не появился и ничем не помог. А мамаша очень сильно горевала, затем связалась с какими-то сектантами и ударилась в религию. После – что-то там подписала, и секта прибрала к рукам её квартиру.
«Как это похоже на Альбину, – подумал Антон, – она такая доверчивая…» А бомж тем временем лопотал дальше:
– Когда Саньке было лет семь, мамка возвращалась ночью с очередного моления и её насмерть сшибла машина. Скорее всего, её нарочно угробили… – рассказчик вновь приложился к сорокоградусной, после чего уморительно сморщился и замотал головой. Наконец, утерев рот рукавом, продолжил: – Сашку отправили в детский дом, оттудова он несколько раз убегал. А однажды в драке пырнул кого-то ножичком и угодил в колонию для малолеток. Отмотал срок, вышел и вот теперь здесь. Но ты не думай, он – хороший малый. Не крысятничает, как некоторые, а всем добытым честно делится с остальными. Мы его за это уважаем. Вот только на иглу капитально подсел, а такие долго не живут. Жалко парня… – мужичок тяжело вздохнул и пошамкал губами, подбирая слюни. – Знаешь, была в моей юности такая книжка «Унесённые ветром», а вот все мы – «унесённые пол-литрой»! Работать уже не можем, да и не хотим, поэтому побираемся, подворовываем и медленно подыхаем... – он допил остатки водки и как подкошенный повалился на ворох тряпья.
Орехов опустился перед Санькой на колени. Выглядел тот ужасно: худое, пепельного цвета лицо, синюшные губы и впалые глазницы. А родинка на щеке – точь-в-точь, как у Антона. Орехов провёл ладонью по светлым волосам парнишки, и вдруг в его душе словно что-то расцвело… Нечто похожее он испытывал в раннем детстве к своей матери. Правда, потом это сладкое и нежное чувство постепенно испарилось, куда-то исчезло и забылось. Но некоторые особо яркие ощущения всё же сохранились в его огрубевшем взрослом сердце. Ему вспомнилось, как однажды ночью, будучи совсем ещё маленьким, он хныкал:
– Мама, ты чувствуешь, как у меня коленочка болит?
– Да, конечно, – отвечала та, гладя его по голове. И Антон был уверен, что мама действительно чувствовала его боль, как свою.
А когда лет в шестнадцать на вечеринке он впервые перебрал спиртного и полночи «пугал» унитаз, отец не стал устраивать ему взбучку или трёпку, а наутро всего лишь строго спросил:
– Ну что, славно повеселился? – и, выдержав театральную паузу, добавил: – Запомни: пьянство – это трясина, также затягивает и также губит! 
И – всё, как отрезало! Подобного срама в жизни Антона никогда больше не было. «Просто удивительно, насколько мы с ним похожи, – думал Орехов о сыне. – Ведь я рос таким же отчаянным, дерзким и безбашенным охламоном, а одновременно – наивным и беззащитным мальчишкой. Возможно, таков Закон Жизни – каждому поколению проходить через схожие испытания, примеряя на себе судьбы отцов, а лишь затем следовать своим путём: коль выстоял – вверх, а если спасовал – вниз. Да, сложно не поддаться соблазнам и искушениям в молодости. Но рядом со мной находились любящие и мудрые родители, а вот у Саньки их нет. И виноват в этом я, Антон Орехов…» Он сгрёб в охапку и крепко-крепко прижал к груди обмякшее, как тряпичная кукла, тело сына. Из глаз потекли слёзы. Антон утирал их одной ладонью, и вполголоса бормотал:
– Господи, неужели ничего нельзя поправить?..
Струны его нервов вибрировали так, словно вот-вот произойдёт мощный взрыв! Но внезапно послышалось резкое и громкое «Каррр»… Отняв руку от лица, Антон с удивлением увидел знакомый зелёный дворик и стоящего напротив таксиста. На его плече, распустив крылья и раскрыв клюв, сидел чёрный ворон и внимательно смотрел блестящими бусинками глаз на коленопреклонённого Орехова. Вокруг как будто ничего не изменилось, словно и не было никакого путешествия на двадцать лет вперёд. Всё также опускался на город мягкий летний вечер, и тихо перешёптывалась листва деревьев. Только щёки Антона были мокрыми от слёз. Электронные часы на его руке показывали время: 19.19. «Это – возраст моего Саньки», – опомнился Антон и вскочил с земли, намереваясь бежать к подъезду № 0. Но ворон вновь хрипло каркнул, а брюнет остановил своего пассажира решительным жестом: Орехов словно наткнулся грудью на его открытую ладонь.
– Достаточно, – предельно строго произнёс загадочный водитель. – Извините, но я не ставил целью полное совмещение ваших душ, а лишь сблизил их настолько, чтобы вы слегка коснулись своего сына. Следовало разбудить ваше сознание, далее решать и действовать будете сами.
– Но моего Саньку нужно срочно спасать, его необходимо лечить! – воскликнул Антон и не узнал собственного голоса, таким он оказался сиплым.
– Не гонитесь за будущим, а живите настоящим, – промолвил таксист. – Здесь, в своём времени вы можете сделать для него намного больше. Нужно лишь понимать, что у каждого события есть некая точка отсчёта, нулевая отметка, своеобразный «зародыш». Вот его-то вам предстоит распознать и обезвредить.
– Конечно, вам легко так говорить… – потерянно промямлил Антон.
– Никто другой не будет строить вашего личного счастья! – отчеканил собеседник. – Когда знаешь, что решение проблемы существует, то обязательно его найдешь. А если не видишь выхода из сложной ситуации, значит, следует проделать его самому.
– Вы так думаете?.. – обратился Орехов к водителю, но последний не дал ему договорить.
– Если вас посвятить во все мои мысли, вы тотчас сойдёте с ума, – буркнул брюнет, и не было понятно: шутит он или говорит серьёзно. – Итак, куда мы сейчас поедем?
– К Альбине, – негромко, но твёрдо заявил Антон. – Я тридцать лет жил, даже не догадываясь, что могу сердцем ощутить боль другого человека. Теперь я это твёрдо знаю. И понимаю, что гожусь для настоящего большого чувства…
– Вы в этом уверены? – беспристрастно переспросил таксист.
– Да, пришло время всё начать с нуля. С сегодняшнего дня я стану жить по-новому… – Антон протянул руку своему наставнику. – Большое вам за всё спасибо! 
– Благодарите Творца за Любовь и дарованный вам шанс, – сдержанно ответил тот. – Я же просто исполнял Его волю.
Ладонь Ангела показалась сильной и упругой, словно крыло птицы.