Сызранское поле как выдумка на пустом месте

Если вам доведётся услышать или прочесть, что Московский парк Победы заложили в 1945 году в Ленинграде якобы на каком-то там «Сызранском поле», не спешите цитировать и иным образом тиражировать это утверждение. В нём как минимум одна неточность и одна, мягко говоря, выдумка.

Неточность вот в чём. Если говорить о Ленинграде 1945 года, то парк этот заложили не в каком-то там поле, тем более сызранском, а на месте парка, уже заложенного до войны. Тоже Московского, только „культуры и отдыха” ещё и война не началась, поэтому о победе речь не шла. Углубившись в ещё более давнюю историю, вы узнаете, что кое-какие важные для парка элементы, а именно, пруды, существовали на месте будущего парка ещё в XIX веке (http://proza.ru/2020/09/27/1352).

Конечно, парк Победы, который ленинградцы заложили в 1945 году, был грандиознее всех своих предшественников. Даже относительно парка, который уже был здесь в конце 1930-х годов, он увеличился по площади почти в три раза. Некое поле, которое он в себя вобрал, имело место быть, но было оно безымянным. То, что называлось это поле якобы Сызранским — историческая неправда. Откроем исторические карты.

Вот карта Петрограда 1917 года. Кузнецовская улица есть. Что-то с прудами есть… стоп, парк же ещё не заложен? Не заложен, а зелень есть, и пруды затейливой формы тоже. Не карьеры. Карьеры с извилистыми берегами как по лекалу (есть такая извилистая линейка, на параграф похожая) не роют. По размеру ещё не парк, а как большой сквер, половина расстояния от Кузнецовской до Свеаборгской. Ишь ты, какая Свеаборгская длинная была! За ней Нарымский проспект… а-а, это тот, который сейчас Гагарина. А за Гагарина — Енисейская улица: ясное дело, это теперь проспект Космонавтов.

Много чего есть на карте 1917 года, а поля Сызранского — нет! Скажу больше: на самом деле и сама Сызранская улица (равно как и Енисейская, и Нарымский проспект) уже несколько лет, как существуют только на этих картах. Рисуют их только ради того, чтобы публика видела перспективы развития города и прикидывала, где можно дело своё размещать.

На самом деле многое, что видится в окраинных квадратах этих карт  — план размежевания участков. Названия проездов уже утверждены, но улица по-настоящему родится с появлением первого строения по новому адресу. Родилась или нет — ответ ищется на планах полицейских участков и сверяется по спискам домовладений.

Вот уже Ленинград, 1940 год. Кузнецовская на месте, Свеаборгская по-прежнему уходит далеко на юг, Нарымский не подписан, а Енисейская туточки. Появилась надпись «Московский парк». Без прудов, и пока по размеру небольшой. Видимо, не стали закрашивать ещё не окультуренную часть. А топонима «Сызранское поле» как не было, так и не появилось.

Могут возразить, что топоним этот „народный” — изустно передаваемый, но на картах не отмечаемый. У нас в городе немало домов, которые местные жители в пределах своего квартала называют «Пентагон», но нигде на официальных картах это не отмечается. Наилучший слух к гласу народа у транспортников. Им главное, чтобы пассажир свою остановку не проехал — благодаря им и появились на схемах городского транспорта Ленинграда и Белевское поле, и даже Троицкое поле, несмотря на то, что троица для атеиста поповский вымысел.

Но Сызранского поля не появилось. Посмотрим, в левом верхнем углу блока иллюстраций, на схему и остановочные пункты маршрутов городского транспорта Ленинграда за 1933 год. На отрезке между «Электросилой» и лакокрасочным заводом им. Менделеева, что стоял на Средней Рогатке, четыре остановки: Кузнецовская (по требованию), 1-й и 2-й разъезд, а перед кольцом Авторемонтный завод (здесь она безымянная).

Будь «Сызранское поле» таким же общеузнаваемым ориентиром, как Троицкое или Белевское поля, то транспортники не стали бы путать нумерацией железнодорожных полустанков — назвали бы, вместо 1-го (или 2-го) разъезда, остановку Сызранским полем. Но поскольку поля с таким именем не было, то так и остались на схеме номерные полустаночные названия, пока не проложили улицы Бассейную (в проекте она называлась Парковая) и Фрунзе.

* * *

Проект создания Московского парка культуры, предусмотренный Генеральным планом развития Ленинграда 1935 года, вызвал активную дискуссию на страницах главного органа ленинградских архитекторов — журнала «Архитектура Ленинграда». До войны журнал опубликовал несколько статей. Констатируя практическое отсутствие деревев на территории будущего парка, Т.Б.Дубяго, как исключение, отмечает наличие «небольшого количества прекрасных серебристых тополей и группы лип» у Московского шоссе (не у «очков ли»?). Несколько статей — и ни в одной из них при описании местоположения парка никакое «Сызранское поле» не фигурирует!

Не проверял по военным архивам, но сомневаюсь, чтобы топоним, не существующий ни на гражданских, ни на секретных военных картах, военные стали бы использовать для своих целеуказаний. Не будем забывать, что многие солдаты призывались из дальних уголков страны: им бы хоть в существующей сетике улиц разобраться.

Похоже, что «Сызранское поле» — это топонимический поручик Киже послевоенного года рождения. Кто же ввёл этот термин в официальный оборот в печатных произведениях, ведь не википедисты его выдумали? По гуглу, случаи словоупотребления редки и единичны. Политиздатовский справочник «Имя твое бессмертно» (1975) пропускаю: продукция вторичная, ищем раньше. Книжка «Здравствуй, Ленинград» (Детгиз, 1969); знакомое клише «на Сызранском поле решили разбить парк Победы» — тоже мимо кассы: для детских книжек обычно перефразируют источники посолиднее.

Теплее, теплее… горячо! Книга «Ленинград: из истории города» (1957) — вот куда корни уходят! Батюшки-светы, а автор-то кто! Сам Лев Успенский: человек, благодаря чьим книгам я ещё с детства увлёкся топонимикой и происхождением всяких иных имён. Шок, который я испытал, сродни тому, как если бы марксист прочёл у Ленина, что не коммунизм, а феодализм есть светлое будущее человечества. Глазам не верю и мозг отказывается понимать.

Вспомнил. Есть у меня такая серенькая однотомная энциклопедия «Ленинград». Издана к 250-летию города. Открываю, а там та же новая идеологема «на Сызранском поле решили разбить» и никаких упоминаний о прежнем парке. Год издания тот же, 1957-й… сговорились, что ли? Новая указивка пришла — вместе со Сталиным перестать упоминать Дубяго и довоенный Московский парк, а новый парк считать разбитым в четвёртом измерении на Сызранском поле?

Настоящая энциклопедия отличается от подделок под энциклопедии тем, что даёт ссылки на список источников, по которым та или иная статья написана. Иногда и персонально автора сообщают. Энциклопедия «Ленинград» 1957 года по этим признакам вроде как настоящая: есть список литературы. Так… вот указывают: Катонин Е. И., «Парки Победы». Журнал «Архитектура и строительство Ленинграда», 1946. Ну я сейчас кому-то покажу за вымышленное «Сызранское поле»!! Открыл журнал, прочёл статью, а показывать-то кузькину мать некому. Нет и у Катонина в этой статье никакого «Сызранского поля»!!!

Зато появляется ещё одна топонимическая новация — «Сызранский бульвар». Катонин пишет: «с севера на юг по оси Сызранской улицы организуется так называемый Сызранский бульвар шириной 66 метров». Из иллюстрации однозначно видно, что трасса этого самого «Сызранского бульвара» соответствует Нарымскому проспекту — будущему проспекту Гагарина. Всё было бы в этом определении ничего, но только вот ось у настоящей и ещё до революции проложенной Сызранской улицы не параллельна Московскому шоссе, а отклоняется от меридиана на 15 градусов. Я не против перепрокладки улиц как таковой, но такое впечатление, что товарищи архитекторы вдруг дружно позабыли, что ничего перепрокладывать не надо; что есть уже Нарымский проспект, и поэтому определять трассу нового бульвара в парке — как его ни назови — было бы сподручнее, а главное точнее словами «по оси Нарымского проспекта». Карт города что ли перед ними не было?

А похоже, что и впрямь не было. Чертили и рисовали ленинградские архитекторы планы послевоенных парков победы за тысячи километров от любимого города, в далёком тылу. Ну не было ни в Ташкенте, ни даже в Горьком ни одной карты Петрограда и даже Ленинграда, даже в центральных библиотеках — вот и сбилась у градостроителей система ориентиров.

Это подтверждает и второй «косяк» в описании территории парка у Катонина: восточную его границу он определяет «по Сахалинской улице» (ранее Чеховская). Катонин в 1945-46 году как будто не видит, что с дореволюционных лет и вплоть до 1940 года карты называли эту улицу Енисейская. Интересно, что если Нарымский проспект на довоенных картах  с Сызранской улицей хоть под углом, но всё-таки стыковался, то Енисейская вообще была не соосна Сахалинской: их выходы на Рощинскую улицу отстояли друг от друга метров на 50! С Генплана 1947 года видимое отсутствие соосности пропало, так как именно в этом месте прошла линия разреза исходной карты на квадратики, наклеенные потом на матерчатую основу с отступом друг от друга для удобства складывания карты.

Проблема исчезла сама собой вместе с самой Енисейской: улица растворилась во внутризаводских территориях, а продолжение проспекта Космонавтов к северу от Кузнецовской превратилось в непроезжую полосу отвода под ЛЭП, разделяющую территории соседних заводов. В 1990-е, проезжая по Рощинской в сторону Витебского, никто и не знал, что в 200 метрах от перекрёстка с Сызранской находится невидимый Т-образный перекрёсток с проспектом Космонавтов, формальная трасса которого, вместе с ЛЭП, проходит вдоль восточного забора троллейбусного парка.

С градостроительной точки зрения главная проблема предложенного Катониным «Сызранского бульвара» была не в „неправильном” выборе названия, а в несоответствии этой идеи реалиям транспортных потоков Ленинграда. Сызранская улица изначально была бесперспективна как меридиональная транспортная магистраль общегородского значения. Её пересекало (причём наискосок!) аж два ж.д. пути — выход с «Электросилы» ещё к нескольким заводам, висевшим гирляндой на этой ветке. На „общегражданских” картах этой ж.д. нет, а военные карты пребывающие в эвакуации архитекторы проигнорировали — вот и получается, что «гладко было на бумаге, а на ней овраги, и по ним ходить».

Как бы то ни было, Катонин и его мастерская остались „чисты перед историей” — по крайней мере, на 1946 год — в том, что никакого «Сызранского поля» они не придумывали. «Сызранский бульвар» — да, был такой казус: позабыли они в эвакуации про Нарымский проспект. Атавизмы ошибок, зародившихся в эвакуации, всплывают на картах даже в 1960-е годы, где какая-нибудь улица оказывается не на своём месте — к примеру, улица Фрунзе на схеме 1963 года.

1957 год. Вновь открываем  книгу Успенских «Ленинград: из истории города»:

— «Всюду смех и молодое щебетанье. Тысячи юных спешили; одни — на Крестовский остров , другие — на Сызранское поле в конце Московского проспекта , пустырь, изрытый ямами от карьеров Кирпичного завода».

Хоть Успенского я и очень уважаю, но накосячил в этом месте он порядочно. Московским проспект стал только в 1954 году, а до 1950-го это было всё ещё Московское шоссе. А уточнение «в конце проспекта» и вовсе вводит в заблуждение, т.к. с момента создания проспект Сталина, он же Московский, заканчивался у Средней Рогатки. Разведу руками: «и лучше выдумать не мог» наш ленинградский корифей на пару со своим сыном.

Историческая польза от этого искажённого описания событий только одна: кто-то из молодых и щебечущих действительно прочирикал «Сызранское поле», имея в виду «поле в километре от Сызранской улицы», а другие подхватили и разнесли. Но ненадолго. Как только основные работы добровольцев по парку были завершены, и ездить на Сызранскую «молодые и щебечущие» перестали.

В этом свете, если определять топоним «Сызранское поле» не фельетонно-ругательно, а взвешенно-академически, то это будет выглядеть примерно так.

СЫЗРАНСКОЕ ПОЛЕ — временное рабочее название, возникшее среди участников закладки Московского парка Победы в 1945–1955 году. Географически соответствовало площади будущего парка и использовалось для обозначения его местоположения через транспортный ориентир для участников работ по закладке — конечный пункт троллейбуса на Сызранской улице. По завершении массовых работ в парке при одновременном расширении адресации по Нарымскому проспекту „сызранский”ориентир из употребления вышел, так и не став признанным топонимом.