Берегите отца

            В районе пяти утра зазвонил телефон. Иван открыл глаза, вставать не хотелось. Аппарат настойчиво трезвонил.
«Кто бы это в такую рань?»
-Алло, - тихо произнес он, взяв трубку.
-Ваня, Ваня, ты меня слышишь? – раздался голос отца.
- Мать умерла.
Молодой человек медленно присел на стул. Воцарилась пауза. Слышно было, как тикали часы.
-Как умерла, не может быть.
-Ваня, что ты сказал?
-Батя, но она ведь шла на поправку.
-Мирону  сообщи, я не мог до него дозвониться.
-Хорошо, пап, я сегодня же вылечу.
В трубке стали слышны непрерывные гудки и Иван медленно положил её.
-Вань, что-то случилось? – спросила, проснувшись, его жена Катя.
Муж молчал, думая о чём-то своём, сидя на стуле.
-Ваня, что случилось? – повторила свой вопрос она.
-Мама умерла.
-Что ты…
-Вроде, после инсульта её здоровье стало выравниваться. Как же так?
-Сам толком ничего не пойму. Она внятно говорить уже стала и передвигаться сама потихоньку начала.
-А что случилось? Отчего она умерла? - не унималась жена.
-Отец не сказал. Сказал только, что умерла и трубку повесил. Звонил он, я думаю, от Ковалевых, больше не от кого.
Иван задумался. Катерина, сидя на кровати, смотрела на мужа.
-Ехать надо, - после продолжительного молчания произнес он.
-Ваня, я с тобой поеду, – сообщила Катя, одевая халат.
-А мальчишек с кем?  Ведь послезавтра заканчиваются каникулы, им в школу.
-В школу я их подготовила. Попрошу сестру, чтобы пожила у нас.
Она ещё что-то говорила, но муж её не слышал.
« Шестьдесят четыре года ей недавно исполнилось, никогда не болела и вот тебе: умерла», - думал он о матери.
- Ваня, ты слышишь меня? Я говорю: "Надо позвонить в аэропорт, заказать билеты на сегодняшний рейс", – почти прокричала Катя.
-Что? - тихо спросил Иван, глядя на жену.
-Позвонить в аэропорт надо, заказать билеты на сегодняшний рейс в Тунгун, – повторила она.
-Да, конечно. Закажи мне билет. На работу тоже надо сообщить, -он стал медленно одеваться.
-Вань, ты не слышишь меня, я тоже полечу.
-Нет, Катя, дорога дальняя, мало ли чего, оставайся с детьми.
Жена взяла его за руку, заглянула в глаза и молча кивнула.
-Рейс в 15 с чем-то. До этого времени мне по магазинам надо проехать, купить, что нужно, – добавил он.
Самолет, как оказалось, вылетает  в 15-30. Ровно за полтора часа Иван был в аэропорту, отыскал табло с местными авиарейсами, на котором нашёл на Тунгун.
«Рейс 2685 авиакомпания  «Ангара», самолет АН-24, время в полете 2 часа 40 минут, вылет в 15-30», - прочитал  он.
            Поселок, в котором  жили родители,  находился на самом севере Иркутской области, на расстоянии   более тысячи километров  от областного центра, в окружении тайги. Молодой человек родился и вырос там, в этом селе жили все его родные по отцовской и материнской линии.
«Мирону забыл позвонить, батя ведь просил».
Иван достал телефон и набрал номер. Через некоторое время в трубке прозвучало: "Абонент не доступен", он еще раз позвонил и услышал тот же ответ.
Мирон работал вахтовым методом в пятистах километрах от родного села и дозвониться до него получалось очень редко. Чаще всего он сам выходил с родными на связь. В тех местах также, как и в Тунгуне, сотовое покрытие было не устойчивым. Понимая, что звонить бесполезно Иван, стал искать место, где можно бы было перекусить. Увидев кафе под названием «Байкал», он зашел туда. Народу почти не было, Иван присел за ближайший столик и заказал чашечку кофе.
-Часто-то мы не можем летать к ней. Шибко билеты дороговаты, - говорил мужчина, сидящий за соседним столиком женщине, видимо, жене.
-Да она всё понимат, да и о билетах все знат, чай, еще в своем уме, - отвечала ему та.
-Сумки-то где? Зачем в зале-то оставил? Неси сюда, однако. Ты пошто такой-то?  - быстро говорила она.
Иван, сидя за соседним столиком и слыша этот сибирский говор, незаметно для себя погрузился в воспоминания. Так говорила бабушка Дуня, сыгравшая немалую роль в его воспитании.
-Пошто ты такой-то? – спрашивала она, когда Ваня, будучи мальчишкой, бывало, не слушался её.
-Не выйдет из тебя охотника, охотники - то они тихо себя ведут  в лесу, ты вона какой, будто шило в заду, озорник да и только.
«Накаркала  бабка Дуня, не стал я охотником. Вот только не знаю хорошо это или плохо», - усмехнулся повзрослевший внучок.
-И что Колька нас сюды припер в такую рань, уже четыре часа дожидамся самолета, - услышал вновь  Иван голос мужчины за соседним столиком.
-Так он говорил, что самолет наш улетат  в девять, а он, вишь, во скоко улетат-то, поспали бы лучше подолее, – устало ответила женщина.
«Уж не в Тунгун ли они со мной летят?», - подумал Иван.
-А ты не ошибся, Миша, что энтот самолет после трех летит. Он точно в Тунгун отправлятся? – как будто прочитав мысли парня, громко спросила тетечка.
-В 15-30 вылетат наш самолет, успокойся, вон там все написано, – ответил тот, указывая рукой в направлении светящегося табло.
Как потом оказалось, эти люди, что разговаривали за соседним столиком, как Иван и думал, были мужем и женой. На вид им было лет по пятьдесят-пятьдесят пять. Летели супруги, действительно, в Тунгун, к болеющей последнее время матери жены. Не были они у нее уже почти семь лет, хотя и живут в одной области. Из писем старушки знали, что та сейчас сильно хворает. Вот и решили лететь к ней, накопив деньги на билеты.
-Лекарства кой - какие везем: – таблетки энти дорогущие, ей не по карману, – жаловалась женщина.
-Сами не шибко богаты, а кроме нас помочь ей некому, - добавила она.
«Действительно, билеты до Тунгуна очень дорогие. Долететь в одну сторону обойдется в двенадцать с половиной тысяч рублей. До Москвы, до которой почти пять тысяч км, перелет стоит пятнадцать тысяч рублей, а тут чуть больше тысячи и почти столько же. Очень дорого», - думал Иван.
-Шибко высока цена, мил человек, – с горечью произнесла женщина, словно прочитав его мысли.
-Вот живем в одной области, а не можем приехать-то к родным, не видимся почти. Денег просто не хватат на энти билеты.
-Пятьдесят пять тысяч надо на двоих, чтобы мать проведать, – добавил Михаил.
-Это же огромные деньжищи. Мы сами сельские, с Рязанки, в тридцати километрах от Иркутска. Где нам взять-то таку сумму? Уж хотел было Нину одну отправить, да, спасибо соседи в долг дали. Вот вдвоем летим. За таку сумму часто-то не погостишь. Рубли-то вертать надо будет.
       В поселок Тунгун, который находился на самом краю Иркутской области, кроме как самолетом, больше никаким транспортом не добраться. Зимой еще можно напрямую через тайгу по зимнику. А это тысяча километров, совсем не каждому дано пройти такое расстояние. Большой вопрос, доберешься ли в морозы, которые бывают и за 60 градусов в тех местах.
В самолете все 48 пассажирских мест были заняты. Кресла и обшивка внутри салона выглядели изрядно потертыми. Среди всей неприглядности выделялись   свежие салфетки на подголовниках.
«Да, этот Анчик еще старше меня», - подумал молодой человек, устраиваясь в кресле.
Ему повезло, место оказалось у окна, из которого был виден мотор с мощными пропеллерами.
Закрыл глаза и как будто наяву увидел лицо матери, по щекам ее текли слезы. Только сейчас он осознал, что ее больше нет, что она умерла. Сердце его сжалось, неожиданно горький комок подкатил к горлу. Молодой человек всхлипнул и как ни старался, а слезы удержать не смог и лишь обеими ладонями закрыл лицо.
-Милок, что с тобой? – услышал рядом чей-то голос.
Иван открыл глаза и протер их руками.
-Ничего, мамаша, все в порядке,- произнес, повернувшись к рядом сидящей пожилой женщине.
-Уезжать всегда тяжело, – проговорила она.
Парень ничего не ответил, он думал о матери.
« Никогда о себе не думала. Заботилась только о нас да об отце. За всех переживала, все принимала близко к сердцу», - вспоминал Иван.
«Когда Александр, средний брат, погиб в заполярье, она сильно поседела. Тело привезли домой, увидев его мать потеряла сознание.  Почти сразу после похорон с ней случился инсульт».
           Сильный гул моторов отвлёк Ивана от воспоминаний, и он посмотрел в окошко. Самолет дернулся и стал двигаться к взлётной полосе. Вертящиеся мощные винты пропеллера, режущие воздух, издавали свой звук, отличимый от моторного. Все эти шумы стали почти не слышны и слились в равномерный гул, когда АН-24 уже набрал высоту.
           Ваня вспомнил свой последний приезд в Тунгун. Это было, когда отец позвонил и сообщил, что матери вновь стало плохо. Тогда Иван застал ее лежащей в поселковой больнице. Увидев его, она пыталась что-то говорить, но что хотела сказать, разобрать было невозможно.  Часть лица ее была парализована.  Сын каждый день навещал ее в больнице, и мать постоянно пыталась что-то сказать ему.   
-Ваня, берегите отца, – разобрал он, придя к ней в очередной раз.
-Мама, ты зачем мне это говоришь?
Он увидел, как её глаза наполнились слезами.
-Все будет хорошо, ты скоро пойдешь на поправку, вот увидишь, – успокаивал Иван.
Целый месяц провел он в селе. Улетел только, когда мать выписали из больницы. Потом почти каждый день звонил к Ковалевым и приглашал отца, чтобы расспросить о ней.
-Идет на поправку, Ваня, – отвечал тот.
-Сын, ты не волнуйся, не беспокой соседей, я тебе сам наберу.
 Позвонили с Тунгуна только через две недели.
-Ванюша, это тетя Клава, мама вот хочет с тобой говорить, - раздался в трубке голос сестры матери, которая была старше ее почти на десять лет.
Иван обрадовался. Мать сама звонит, значит, здоровье пошло на поправку.
-В-в-ва -ня-, услышал он.
-За-б-бери меня.
На некоторое время в трубке воцарилась тишина.
-Алло, алло, мама, - повторял Иван.
Вдруг услышал всхлипывания.
 «Плачет», - догадался он.
-Н-н-е-с-лушай меня, В-в-аня, – с трудом произнесла мать.
-Ванюша, – в трубке вновь раздался голос тети Клавы.
-Да, да, я слушаю. Как она там?
-Ничего, родной, вот с моей помощью передвигаться, говорить внятней стала. До соседей вот с ней дошлепали.
-Отец-то где?
- Где-то бегат, ладно, племяш ты не переживай, помогаю я ей.
Раздался непрерывный гудок, видать, тетя Клава положила трубку.
        В эту минуту самолет встряхнуло и на мгновение он словно погрузился в яму. Иван от неожиданности схватился за подголовник впереди стоящего кресла. Рядом сидящая женщина что-то в ужасе забормотала.
-Это бывает, ничего страшного, – успокоил он.
 Самолет тут же выровнялся и под равномерный гул моторов продолжал полет.
В иллюминатор было видно чистое голубое небо, ярко светило солнце, внизу простиралась бескрайняя   тайга, по которой, петляя, несла свои воды могучая сибирская река Лена. Места эти глухие, тут мало где еще ступала нога человеческая. Только в Сибири, наверное, можно найти такие участки, где природа осталась еще в своем первозданном виде. Самолет подлетал к Киренску и было видно, что рядом с Леной течет еще одна красавица Нижняя Тунгуска, на берегу которой располагался поселок Тунгун, куда сейчас и летел Иван. Тунгуска в этом месте сближалась с Леной на минимальное расстояние, между реками было всего 15-20 километров. Через какое-то время стало видно, как эти две северных красавицы все больше и больше удаляются друг от друга. Тунгуска, извиваясь, направляется на север, а Лена отклоняется на северо-запад.  Тунгуска то исчезала, то вновь появлялась в иллюминаторе. Река, отклоняясь то вправо, то влево, резала тайгу, неся свои воды к Енисею.  Самолет же летел по прямой линии на север. Со временем она вообще исчезла из виду, видна была только бесконечная непроходимая тайга.
"Почему она попросила тогда забрать ее?"- спрашивал себя Иван. "Почему забрать, она ведь не одна там, с ней отец, а может, что-то случилось тогда, о чем я не знаю совсем?"
Он вспомнил этот разговор, и ему стало не по себе. Как будто тяжелый камень взвалили на его душу, и он почувствовал еще тогда ему непонятную вину перед матерью.
«Она просила ее забрать, а я не придал этому значение. Что-то здесь не так, что- то там в Тунгуне произошло?», - думал молодой человек.
      Самолет наклонился влево. Иван глянул в иллюминатор. Внизу различались крыши родного села. Сверху было видно, в каком красивом месте он расположился. Тайга вплотную подходила к домам, казалось, прижимала их к реке. АН-24 стал садиться и через несколько минут приземлился на песчаном поле местного аэропорта.
-Наконец-то, -услышал он возглас своей соседки.
        В салоне сразу стало шумно, пассажиры заторопились к выходу, видно было, что за два с половиной часа они порядком утомились.  Иван не спешил, вышел одним из последних. Родной Тунгун обдал его чистым свежим воздухом со знакомым с детства запахом хвои. Деревянное здание аэропорта, которое было намного старше Ивана, казалось совсем обветшалым, доски, которыми были оббиты стены снаружи, почернели. Правда, крышу покрыли новым шифером. Подул пронизывающий осенний ветер c Тунгуски и он, застегнув замок на куртке, направился домой.
-Ванька, ты штоль? - раздался знакомый голос за спиной.
Парень оглянулся. К нему, прихрамывая, спешил двоюродный брат матери-Тихон.  Подойдя, тот хлопнул племянника по плечу и с силой обеими руками прижал к себе.
-Силен, силен ты, однако! – смеялся Ваня, чувствуя себя, словно в тисках, в объятиях Тихона.
-Давеча-то ты приезжал к Марусе, когда она в больнице лежала, я тады в тайге на заимке был, так тобя и не повидал. Сейчас вот смотрю: ты идешь. Со спины признал тобя, однако.
Тихону шел уже седьмой десяток лет, был он охотником-промысловиком и, несмотря на преклонные годы, нелегкое свое ремесло не бросал.
-Соболезную вам, Ваня. Молода еще была, и надо же такому случиться. Что ее заставило-то это сделать?
-Что сделать? – громко спросил Иван и в упор посмотрел в глаза дядьке.
Воцарилась пауза. Тихон отвел глаза и молчал.
-Что сделать? – так же громко повторил молодой человек.
Охотник  молчал, догадавшись, что сын подробностей смерти матери не знает.
-Давай, говори, коли уж начал.
-Ваня, ты прости старого балбеса, я не ведал, что ты не знашь-то, от чего Маруся умерла.
- Отравилась она.
-Как.., – почти со стоном выдавил Иван.
Он несколько минут стоял и смотрел куда-то мимо родственника, затем быстро зашагал  к родительскому  дому.
-Ванька, прости меня, – крикнул ему в след Тихон.
-Ты не причем.
«Узнаю по сельскому сарафанному  радио, но почему отец  мне не сказал?» - не мог понять  он.
             В доме стоял полумрак. У гроба, в большой комнате сидело несколько человек. Тетя Клава, увидев вошедшего Ивана, подошла к нему.
-Здравствуй, Ваня, – сказала она, поцеловав племянника в щеку.
-Мирошка тоже давеча приехал, по зимнику на какой-то машине ревущей, такой отродясь не видала.  Ты проходь, садись, давай к Марусе поближе.
Иван снял куртку, взял табуретку и присел у гроба.
Мать, казалось, спала, большие ресницы ее были сомкнуты. На голове   аккуратно повязан светленький ситцевый платок.
-Мама, мама родная моя, зачем ты это сделала? – прошептал тихо Иван, и слезы покатились из его глаз. Он встал и простоял так минут десять, затем вышел в коридор. В этот момент кто-то вошел в избу.
-Ванька, прилетел, - услышал он.
Перед ним стоял брат Мирон, расставив широко руки. Молодые люди обнялись.
-Ты как узнал? – спросил Иван.
-Я позвонил им, а тут такое, благо, у зимника были, который к нам идет. Сел на вездеход, да сюда.
В избу зашел отец, увидев Ивана, обнял его. Сын тут же хотел расспросить отца о смерти матери, у него было много вопросов, но в этот момент подошел дед Тимофей, муж тети Клавы.
-Ванька, Мирошка! Давненько вас не видал, однако. Вона какие стали мужики, – говорил он, глядя на братьев снизу вверх, потом опустил голову и добавил:
-Соболезную вам, робяты.
-Старый, дал бы ты ребятишкам отдохнуть, они оба с дороги, небось, устали. Ты пошто такой надоедливый-то?  Да и что же вы там, на входе – то столпились? – услышал Иван за своей спиной голос  тетки Клавы.
-О, зашипела, старая, – огрызнулся дед Тимофей, достал из кармана потертую, мятую пачку папирос и вышел из избы.
Тетя позвала отца на кухню и они стали обсуждать  предстоящие похороны.
-Ты знаешь, что мать отравилась? – тут же спросил Ваня брата, когда родитель ушел.
-Да, отец сказал.
-Чем она отравилась?
-Тетка Клава говорит, что лекарствами какими-то. Выпила целую упаковку. Она ее и нашла мертвой.
-Как это? А батя где был?
-Ванька, я и сам толком ничего не пойму. Ты лучше у отца все расспроси.
-Обязательно расспрошу.
Мирон был на семь лет младше Ивана. Недавно ему исполнилось тридцать. Своей семьей он еще не обзавелся.
-Почему она так поступила, как ты думаешь? – не успокаивался старший брат.
-Всю свою жизнь она была на ногах, в движении и вдруг-инсульт, ее парализовало. Ходить сама уже не могла, рука у неё плохо двигалась. Думаю, что без движения она жизнь свою не представляла, к тому же не хотела быть обузой для отца, для всех нас, - ответил Мирон.
-Думаешь, поэтому? Она ведь шла на поправку. Передвигаться, пусть с чьей-то помощью, но стала ведь, говорить лучше стала.
Тут Иван вспомнил слова матери по телефону «Забери меня, Ваня» и добавил:
-Что-то тут не то, Мирон.
            День похорон для сентября выдался сравнительно теплым и солнечным. Много сельчан пришло проводить мать в последний путь. Гроб мужики несли на руках от самого дома до кладбища, меняясь на ходу. С реки дул прохладный ветерок. Братья, отец, тетка Клава, дед Тимофей, все родственники шли сразу за гробом, остальные сельчане двигались за ними.
Иван шел и думал о матери. Он не ощущал ни ветра, дующего с Тунгуски, не слышал и слов, которые говорили на кладбище у гроба.  Только, когда уже возвращались и подходили к дому, услышал за спиной голос брата:   
- Вань, ты что один-то? Потерял тебя.
Тот ничего не ответил и только посмотрел на Мирона.
 На поминках почти все село было. К столу усаживали партиями.  Вначале -одних, потом- других. К вечеру в избе только близкие родственники остались.
-Давайте помянем Марусю, – сказал уже хорошо подвыпивший дед Тимофей, держа в руках стопку.
-Очень добрая она была женщина, пусть земля ей пухом будет.
Все, молча, выпили.
-Только вот почему она так сделала? Не похоже это на Маруську.
-Нашел время, старый, –  проворчала тетка Клава.
Иван, сидевший рядом с отцом, тихо спросил у него:
-Что ты мне не сказал-то, что она отравилась?
-Не хотел я, сынок, это говорить по телефону.
-Денис, а ты как думашь, пошто она так себя? – спросил у отца, захмелевший дед Тимофей.
-Ты опять, старый дурень, – прошептала на ухо мужу тетка Клава и вышла на кухню.
Денис молчал и Ивану это не понравилось.
-Давайте, помянем маму, – предложил он, разливая в стопки водку, тем самым прервав установившуюся в комнате зловещую паузу.
После того, как выпили, Ваня встал и тоже вышел на кухню.
Тетка мыла посуду. Он присел рядом.
-А ты – то, как думаешь, тетя, почему мама покончила с жизнью?
Та взглянула на него и отвернулась. Тело ее тихо затряслось.
-Ну, ну, родная, –племянник встал со стула, обнял её и стал успокаивать.
-Не знашь ты, Ванюша, много чего, – вдруг дрожащим голосом тихо сказала она.
-Так, ты расскажи, – попросил он.
Женщина молчала. Из большой комнаты доносился голос Тихона, который рассказывал какой-то курьезный случай из своей последней охоты.
-Есть тута у нас одна вертихвостка- Лизка фельдшерица. Давненько уж Дениска-то с ней замечен. В селе-то, Ваня, нашем ничего не утаишь. Бегал к ней отец твой, однако. Моложее она его лет на десять будет. Маруся - то прощала ему ее по доброте-то своей и никому не говорила о ее горе, стыдно, понятно дело, родненькой было.  Тут болезнь у нее возьми да случись. Болезнь-то приковала к постели её намертво. Денис-то свободу, видать, почуял. Маруся все сразу поняла и сникла совсем.  Не осталось у ней сил жить-то так далее,–сказав это, тетка Клава заплакала и стала утирать фартуком слезы. Потом перекрестилась и прошептала:
-Прости, Господи, ее грешную душу.
На кухню зашли Мирон и старый Тимофей. Муж тетки уже плохо стоял на ногах, поэтому Мирон его поддерживал.
-Нализался таки. Робяты, не наливайте ему более, – смахнув слезы, сказала тетка Клава.
-Айда, дымнем, Ванька, с нами, – позвал уже заплетающимся языком старик.
Иван взял в куртке сигареты и тоже вышел во двор.
-Добра душа была ваша матушка, сынки, – говорил старичок, держа во рту папиросу и опершись о стенку дома.
"Вот почему она просила меня забрать ее, а я – то ничего не понял тогда, дурак" -  мысленно ругал себя Иван.
Разошлись родственники к полуночи. В доме остались хозяин да его сыновья.
-Я завтра вечером улетаю, а ты когда уезжаешь, Мирон? – спросил Иван брата.
-Дорога плохая, поэтому хочу с утра выехать.
Отец сидел у стола, понурившись, и молчал. Ване показалось, что батя его чувствует вину перед матерью.
          На следующий день рано утром проводили Мирона. Перед этим присели на дорожку, помолчали.
Шел дождь. Вездеход набрал обороты и, раскидывая куски земли в разные стороны, быстро скрылся из виду.
Иван улетел вечером, оставив деньги там, где и Мирон, на комоде возле портрета матери, перетянутого черной лентой. Он не сказал отцу о том, что ему поведала тетка Клава. Неприятно было говорить об этом. Ваня понимал, что уже ничего не исправить.
           Все два с половиной часа лёту до Иркутска он думал о матери. Вспоминал, какая она была. Заботилась только о сыновьях, да об отце, начисто забывая о себе. Ничего хорошего не видела в своей жизни, отдавая всю себя до конца мужу и детям. Понял он тогда, что потерял самого дорогого ему человека.
            Позвонил в Тунгун Иван где-то через месяц. Не хотелось ему с отцом разговаривать, но совсем не звонить тоже не мог. Денис, оказалось, ушел с Тихоном в тайгу, тогда он попросил пригласить Клавдию.  Через полчаса перезвонил Ковалевым, тетя взяла трубку. Иван поздоровался.
-Живы, здоровы, Ваня, чего и тебе желам.
-Как отец?
-Чё ему будет-то, в тайге он нынче.
-Рассказыват, первую неделю, как похоронили Марусю, кто-то тайком стал к нему в избу наведываться. Вещи раскидат по комнатам-то и исчезнет. Говорит, что соберу, все по местам расставлю, на следующий день опять все раскидано. Энто Марусина душа, Ванечка, маялась, не могла найти себе место. Так он, вишь, в тайгу стал уходить, – рассказала тетка Клава.
-Сама – то как? – чуть помолчав, спросил Иван.
-Спасибо, Ванюша, помаленьку скриплю.
-Ты береги себя, Ваня, да почаще к нам приезжай,- добавила она.
Вдруг  раздались непрерывные гудки, тетка Клава  положила трубку.
Услышав последнюю фразу, Иван вспомнил слова матери, навещая ее в больнице.
-Берегите отца, Ваня, - говорила она. Тогда мать уже все знала о похождениях мужа и, несмотря ни на что, думала и беспокоилась о нем. Повторяла она это, предчувствуя, что ее скоро не станет.
После смерти матери отец прожил еще пятнадцать лет. Прожил один, большую часть времени находясь в тайге. Умер он на 81 году жизни. Похоронили его сыновья рядом с женой.