Изр. гл. 5 Самый яркий бриллиант

            Старый город, к которому я приближалась, - как часть Святой земли, как самый яркий бриллиант в короне этой земли; место мистического сосуществования трех религий. Трёх религий  на одном клочке  земли.
            До сих пор ортодоксальные евреи трижды в день молятся о восстановлении Храма.
   Иудаизм верит, что цель существования евреев, согласно  молитве "Алейну", - ни больше, ни меньше, чем "совершенствовать мир под управлением Бога".
                Во времена правления мусульман  на месте еврейского Храма были построены две мечети. Сооружать мечети на святых местах других религий - давняя практика мусульман.
              Главные  же исторические события для христиан происходили в нескольких сотнях метрах поодаль, но здесь же, в Старом городе.

                Чтобы пройти к самому храму, к храму Гроба Господня, удобнее воспользоваться одним из двух путей, два узких прохода, один идет от Яффских ворот, другой - через Крестный Путь, от Львиных ворот. От Яффских ворот удобнее всего входить в Старый город. Они всегда самые оживленные, и здесь всегда море туристов. Можно образно сказать, что эти ворота самые парадные по сравнению с четырьмя другими.
                Шаг   за ворота любого древнего города, пересечение черты от настоящего к прошлому -  всегда эффект бабочки -  никогда не знаешь, как скажется на настоящем,  как переориентируются хитросплетения на теневой стороне рисунка судьбы:   переломает ли и перелопатит тебя самого до неузнаваемости,  или внешние обстоятельства медленно и уверенно выстроят иную линию судьбы.    А может,  бабахнет - прямо здесь, или  это нечто тебя  уже впустило, открыло для тебя ворота в прямом и переносном смысле, только сознанием ты это еще не уловил.

      «Раздавите ногой мышь - это будет равносильно землетрясению, которое исказит облик всей Земли, в корне изменит наши судьбы.  Гибель одного пещерного человека - смерть миллиарда его потомков, задушенных во чреве. Может быть, Рим не появится на своих семи холмах Европа навсегда останется глухим лесом, только в Азии расцветет пышная жизнь. Наступите на мышь - и вы сокрушите пирамиды. Наступите на мышь - и вы оставите на Вечности вмятину величиной с Великий каньон. Не будет королевы Елизаветы, Вашингтон не перейдет Делавер. Соединенные Штаты вообще не появятся. Так что будьте осторожны. Держитесь тропы. Никогда не сходите с нее!»
                (Р.Бредбери, «И грянул гром», научно-фантастический рассказ)

                В  лоно истории  входят на цыпочках.  Когда-то впервые открывался для меня московский Кремль, потом старая Рига. Только здесь, в старом Иерусалиме башен нет ни надворотных, ни угловых. Нет здесь своей  ни "Толстой Маргариты", ни "Спасской".  А вот ворота имеют названия. Всего их семь. Есть, правда, восьмые, совершенно особые. Мне через них точно никогда не войти.    Они замурованы.  И предназначены для мессии.   Однако сколько бы их ни было и каких, мне всё едино – вход   в любые из них для меня как дозволенный вход  в алтарь.

                Итак, Яффские  ворота  за спиной.  Рубикон перейден.
                Небольшая площадь кипит народом. Остановилась. Глаза разбегаются.  Всматриваюсь в свой путеводный листок,  наскоро набросанными карандашом направления.
                Место настолько знаковое… как витязь на перепутье. Отсюда исходят направления и в мусульманский квартал, и в армянский. Конечно, можно спросить у любого из многочисленных мимо проходящих. Но не хочу пользоваться знанием языка.  Ориентируюсь по потоку людей.  Они,  как быстрые  ручейки, стекают  с горных склонов центра города,   вливаясь в общий поток, перемешиваются при встрече  друг с другом.
Посмотрел на все  речушки - надо двигаться влево. Здесь основное движение народа.

                Примерно так я себе и представляла Старый город - море людей,  узенькие улочки, забитые торговцами, нескончаемое движение народа. Входящий в город поток разбивается на множество   и теряется в ветвях уличных лабиринтов. Этак можно зайти и вынырнуть из этого лабиринта где-то  в противоположной части города, да еще и не  в людной,  где совсем не ожидал оказаться. Засосет  интерес  вперед,   да там и останешься один на один  на улочке метровой ширины со стенами слева и справа. При таком раскладе только время потеряю, ноги собью на скользких камнях и разнервничаюсь. Сама же на себя.  Да-а-а-а, что ж делать-то, куда идти? Мне хоть налево, хоть направо - интереса, как у туристов,  нет. У меня один сейчас интерес - правильно двинуться  сторону храма. Найти дорогу к храму.  Найти СВОЮ дорогу к Храму. Всегда важно выбирать наикратчайший путь, не заблудиться в темноте лабиринтов узких улочек Старого города или на развязках дорог жизни. Но небывалый человек, кому удаётся. Что, вероятно, будет, фактически, не возможно и здесь. 
              Но не-е-т»  Посмотрим ещё!  Находиться здесь и спрашивать... спрашивать последние несколько сотен метров к храму? Нет! Не будет этого! Сама свою дорогу найду и сама пройду.
 
                Постояв довольно не долго перед воображаемым на распутье  камнем,  двинулась в одном из двух наиболее людных направлений, то, которое слева, если стоять спиной к Яффским воротам.
                Было еще что-то, что заставило меня двигаться именно в конкретном направлении по конкретным улочкам.  И это "что-то" мне оформилось словесно  в определение много времени спустя, когда сидя за клавиатурой, воспроизводила через клавиши свои впечатления. Возвращаясь мысленно еще и еще раз в то место, припоминая и восстанавливая в духе свое присутствие там... Там был свет.   Он притянул меня пойти именно в этом направлении, и к случаю очень уместно подобрать  все народные:  и "на ловца и зверь бежит", и "подобное притягивается подобным", и  "рыбак рыбака видит издалека".
                Провидение уверенно вело меня вглубь улочки, до ближайшего разветвления. Не обращая ни малейшего внимания на  плотнейшие ряды торговцев с обоих сторон, магнит тянул меня к эпицентру.   
                На первом же  пересечении с другой улочкой я уверенно повернула влево, вероятно, потому, что  улочка, та, что прямо, была не такая людная. Прошла еще немного в этом направлении, и опять задачка. Количество людей казалось еще больше и почти одинаково и тут, и там. Торговые ряды  со всех сторон одинаково богаты товаром и пестры. Куда ж дальше?  Прямо или направо?
                Мои раздумья прервали странные громкие звуки,  непонятно на что  похожие и ни с чем  не сравнимые.  Ни то  «хлоп», ни то "бах", ни то "стук". Резкие. Звучные. Кого-то бьют? Или по чему-то ударяют?  Они заняли все мое внимание.  Звуки раздавались все ближе и ближе. Они раздавались из глубины  одной из улочек.  Приближение звука нарушило обычное движение народа. Народ подсуетился, немного растерянно ища в и без того узком пространстве улочек угол, к которому можно прильнуть, расступаясь перед чем-то надвигающимся... Я заинтригована. Звуки столь странные и непонятные, могут быть всем чем угодно. Даже ума не приложу. И полиция местная может быть. И религиозная процессия. И какое-то чрезвычайное происшествие.  Они приближались. Люди торопливо освобождали пространство. Ни одной иной религиозной процессии, кроме православной я никогда в живую не видела.
                Шествующая процессия из нескольких человек, непонятной национальности, один из которых ударял особой палкой по камням под ногами впереди себя,  облаченные  в  одежды непривычного цвета, фиолетовые,  - это смотрелось так странно и немного насторожило.
                Версий  море, но главное -  я  точно знала, в какую улочку  мне теперь надо свернуть. И сомнений не  оставалось никаких. Я уверенно двинулась по пути, указанному мне провидением. На одном дыхании, не задумываясь, сворачивала туда, куда  меня вело. Улочки мне казались всё уже и уже, а товаров,  на них продаваемых, всё больше и больше. Временами небо  над головой пропадало, перекрытия домов напоминали наши подземные переходы в миниатюре.  Никаких сомнений в правильности моего движения!   И чем дальше я шла, тем насыщенней и разнообразней   церковную утварь на прилавках с обеих сторон замечал мой скользящий взгляд. Немногочисленные ступени подхватили меня и увлекли  вниз как воронка, и уже невозможно было остановиться хоть на мгновение.
                Везде под ногами довольно скользкие камни, отшлифованная скользкая поверхность которых заставляет ступать аккуратно.  На камнях выдолблены полоски, чтоб копыта лошадей, некогда передвигавшихся здесь, не разъезжались.
«…дома Отца Моего не делайте домом торговли»  здесь демонстрировался с точностью до наоборот (Иоан.2:15,16).
                Однако торгаши, как правило  назойливые,  не приставали с предложениями купить все, на что падал мой случайный взгляд. Не кричали вслед и не цепляли за руки. Вероятно, от моей   направленной энергии  целеустремленности  отражались всевозможные  попытки их  атак. 

                Паломники, как уже говорилось,  на любом пути своем постоянно молятся. По дороге, в пути обычно читается молебен  святителю Николаю о странствующих и путешествующих. На обратном пути как водится, благодарственный молебен или акафист "Слава Богу за все".
                Но здесь  никакая молитва никак не шла на ум. Как только заметила это, пришло и понимание причины  – плавно, гармонично влилось само собой, будто по-иному и быть не может.
                Здесь в самом пространстве молитва растворена.

                За те краткие минуты, когда впервые двигалась по городу,  легко, само собой заметилось, что  этот город - живая субстанция, дышащая, мыслящая, живущая тонкими эманациями, не доступными грубому прохиндею, зарулившему сюда ну так просто, для отчетности, чтоб однажды зимой за бутылкой пива: «А я вот, знаете ли, был там, да ничего особенного, типичный древний город, полно туристов и паломников, я так устал, шатаясь по этим уличным лабиринтам! Ну как в Стамбуле! Старые города все одинаковы. Ничего особенного... как все средиземноморье, из известняка».
                Но читатель, относящий себя к числу   проницательных,  поймет, что этот самый виртуальный турист там на самом деле-то и  НЕ был никогда!  Ничего не видел и ничего на понял!

                Ну а для меня доступен и открыт личностный контакт с тем, что упомянутые прохиндеи называют камнями.
                И, при необходимости,  зачем о чем-то спрашивать у здешних торгующих арабов или евреев, если можно спросить у города? Можно  всего лишь образно представить вопрос, наполнить силой  и пустить его в пространство. И город ответит. Город ответит неожиданной мыслью или образом, всеянным  в моё сознание.  А может чья-то фраза, как бы случайно услышанная на улице, может стать  напутствием и руководством. То есть ответ, пришедший  опосредовано. Ведь помимо  человеческих источников информации есть целая вселенная осознания, озарения, знания понимании,  ждущая подключения к себе. И  именно так  возможно и дОлжно  моё  общение с этим необыкновенным  городом. Общение молча.  Общение с  закрытым ртом. Самое верное общение, через ниточку духа, от сердца к сердцу. 
                Здесь только я и Он. Посредник не нужен. Здесь третий - лишний.
    
                Направлялась на встречу с Храмом как Золушка, приглашенная  на бал к королю,     во дворец самого сказочного королевства.
                Вспоминая, как  в киноленте 1947  по  сценарию Е.Шварца  король встречал Золушку,  представила, как  Храм, обращаясь ко всем  святыням, находящимся внутри него,  произнесет:
          - Господа, позвольте мне представить вам девушку, которая ещё ни разу не была здесь, сверхъестественно искреннюю и сказочно милую.