Изр. гл. 5 Храм

        Направлялась на встречу с Храмом как Золушка, приглашенная  на бал к королю,     во дворец самого сказочного королевства.
                Вспоминая, как  в киноленте 1947  по  сценарию Е.Шварца  король встречал Золушку,  представила, как  Храм, обращаясь ко всем  святыням, находящимся внутри него,  произнесет:
          - Господа, позвольте мне представить вам девушку, которая ещё ни разу не была здесь, сверхъестественно искреннюю и сказочно милую.



                ХРАМ

         Перед храмом оказываешься совершенно неожиданно. Теснота и шум торговых улочек, переулочков, закутков;  и совсем  нет обзора и не понятно, где вынырнешь через несколько десятков шагов. Видишь только на несколько  метров вперед, под ноги впереди идущих,  да наверх, где  перекрытия  над узкими улочками   зажимают и без того узкое пространство в  тоннель.
           Площадь перед храмом оказалась крошечного размера, совсем не   огромная как на картинках.
          Постройки культового назначения плотно обступили храм,  как колодец, не давая возможности составить представление о его архитектурных внешних  формах.  С другой стороны, в том преимущество - ничто не отвлекает от главного назначения этого места.
          Из узкого бутылочного горла входных дверей храма толпа выплеснулась и     расплескалась  брызгами,  разнеслась  во все стороны,  рассредоточившись и полностью наполнив собой все свободное пространство около храма. Великое броуновское движение человеческих молекул показало себя  в  действии.   Но  я никого и ничего не замечала.
 
                Храм встретил меня   густым непрерывным  звоном католических колоколов.
                Завороженная достижением конечной цели, едва сделав по площади несколько шагов, остановилась.

    «У человека - цель. Вершина. Он добирался сюда дни, а может быть, недели. За плечами - две тяжелых походных ноши, Он знает свои ноши.  Он знал, на что идет, что ждет его впереди. И ради чего он шел, куда, зачем и к кому. Последний этап. Но сейчас.. Вернуться? Два-три шага - и он в безопасности. Правда, сначала надо повернуть голову назад. А для этого надо на миг оторваться от скалы... Человек собирается с духом, косит глаза под ноги, чуть отклоняется от скалы и - делает шаг вперед! Он не может повернуть голову назад. У него - цель! Он впереди. Наконец опасность позади! Широкая, удобная площадка. И здесь человек снова пугается всего того, сквозь что он  прошел. Пугается, может быть, сильнее, чем там, на узкой кромке: теперь ничто не отвлекает от страха. Но к испугу примешивается удивление собой. И человек вдруг замечает, какое чистое небо над ним, какое веселое солнце, как высока его вершина. Он жадно оглядывает далекий горизонт, душа его ... как колокол, от ликующих ударов сердца, что жизнь, наполненная смыслами, удивительна,  что сам он могуч и велик.»
      
                Прошло несколько минут, а колокола все били, и били, и били... бесконечный звон. Звон вечный. Звон от начала начал, сколько существует этот город и эта земля.
                Стою.  Передо мной  часть именно того сооружения, которое изучала в интернете.
                С  плоской крышей и никаких  традиционных видимых признаков культового сооружения.

                - Здравствуй! Ты звал - я пришла…

    Колокольный звон занял внимание всех пришедших и покидающих прихрамовую площадку.
                Множество людей, остановленные лившимся  с самих небес  звуком, внимали    самой лучшей симфонии  в  самом престижном  зале  мира.
                Еще не приглашенные вовнутрь, мы слушали музыкальную увертюру из колокольного звона.  Может быть, перезвон - знак особого расположения к собравшимся здесь и сейчас?  Для  достигших. И мы - при дверях.
               
                Вероятно, далеким от воцерковления людям в диковинку было бы узнать, какие невероятные  препятствия, какие заботы и проблемы переживают иные паломники и в наше время.
                Попасть в тот или иной храм даже во время престольного праздника, на канонизацию,  не говоря уже о самом значимом для православных празднике,  часто задача не из простых, представляет собой настоящий подвиг, Христа ради.

                Каких только легенд я не наслушалась о том, как люди проникали в этот  храм в   праздничные дни. Лица таких рассказчиков  во всей полноте передавали пройденные огонь, воду и медные трубы.
                Некоторые ж обманным путем проходили – после закрытия входных ворот самые оригинальные паломники умудрялись прятаться ночь за колоннами и тем обеспечивали себе на Великую Субботу выгодные места для ожидания сошествии Благодатного огня.
                Мне это казалось таким каким-то извращенным  лукавством человеческим.  Боязнью, страхом, а значит веры недостает. Таким образом рассуждающий  человек не есть до конца верующий.  Не могут быть приложимы прагматические  мерки там, где всё движимо верой  в идущего по воде  Христа.

                Все эти истории мне напоминают плетение обыкновенных интриг. Интриг вокруг храма.   Хочется спросить авторов:
                -  Чего хитрить? И главное – где?…  Прибыть, подойти, войти, прокрасться… обмануть…  Что б потом, дома, очнувшись от содеянного, на исповеди: «Прости, Господи, раба твоего… за лукавство».
                Что же касается меня… Я же прибыла сюда без малейшего намерения проявить лукавство. И я прибыла сюда не как раб. Но как сын.

                То есть, как дочь.

                Конечно,  очереди, толпы страждущих  к религиозным реликвиям не всем светским понятны.  Зато понятны, например,   очереди в мавзолей в советское время, к  красному вождю, или     очереди в ГУМе  за импортом в брежневский период, и уже   совсем современные толпы на день тотальных  распродаж в  шопинг молах… -   что ж,

                У каждого свои реликвии и идолы.

                Ещё любое значимое событие, не важно, религиозное или светское,  имеет все шансы сопровождаться беспорядками.
                Здесь, помимо прочего,  более всего необходим  правильный  внутренний настрой и распределение собственных усилий. Настрой так же и внешний, поскольку  групповые  паломнические поездки, совершаются, как правило,  бегом, жестко регламентированным по времени. Мелькание за окнами автобуса монастырей и храмов   напоминает бег с препятствиями. Поездка напоминает марафон  без всякой возможности  остановиться, замереть и проникнуться духом,  выдержать паузу для общения  со святыней и держать её столько, сколько тебе надо.  В последствии   воспоминания сводятся к перечислению количества, к отчету,  переданного общими фразами: были там, были сям, потом поехали приложились к такой-то иконе, потом к мощам такого-то святого, потом  еще куда-то заскочили… для  коллекции…
                А для души ничего не приобретено. И такие паломничества, по  сути являющимися туристическими поездками,  могут быть поставлены в укор: человек не паломником в них был, а коллекционером, таким образом. Такие поездки мне  иногда напоминают выполнение госплана в  советскую пятилетку – срабатывали быстро, но с браком и без ответственности и совести; или спорт, когда прихожане набирают себе очки по количеству  выстоянных богослужений.  Спортивный лозунг: «быстрее», «больше», «сильнее»  для «захожан», так сказать,  моделируется в  выполнение исключительно внешнего  действа.
                Как разъяснила Евгения Александровна, руководитель в первых моих паломнических поездках по России - вы собираете себе на небе ходатаев пред богом. Подходить надо серьезно, глубинно, осмысленно.
                То же касается  иерусалимского храма Гроба Господня. Но куда в большей мере!
    



                Вот он, Храм, Храм Гроба Господня, сейчас передо мной.    И вести себя  здесь надо по Его правилам и нормам.

                А колокола все били, и били, и били.
                Площадь наполнялась выходившими из храма людьми. Народ на площади  потихоньку разряжался. Но никто не торопился покидать это место, где только вход в храм и глухие стены с трех  других сторон.
                Мистической кажется сама  пространственная зАпертость – человек, находясь здесь, кроме входа в храм впереди и голубого неба наверху  ничего видеть не может.

                Поступью черепахи открываю для себя по миллиметрам  святое пространство. Историю надо  пить по капле.   Всё как бы замерло, между тем все двигаются, всё двигаются. Всё в движении.
                Могу видеть только одну из внешних стен и  входные ворота. Они запираются большими ключами.  Ключами от храма традиционно владеет мусульманская иерусалимская семья, представитель которой ежедневно дежурит у ворот.  Чтобы не было никаких недоразумений между различными конфессиями, ключи от главного входа Храма Гроба Господня еще с 638 года переданы на постоянное хранение арабской династии Джуди, а право отпирать каждый день этими ключами вход – семье Нусейба. Эта привилегия уже много веков передается от отца к сыну.  Каждый день в четыре часа утра на протяжении многих веков распахивает свои древние врата храм "Гроба Господня", чтобы тысячи христианских пилигримов со всего света могли преклонить колени перед одной из главных христианских святынь.   Таким образом, арабы тоже принимают участие в жизни храма.
                "Мы, правоверные мусульмане, всегда считали, что основные религии – ислам и христианство — происходят от Единого Бога, от Аллаха. Мы всегда шли рядом бок о бок в нашей истории. А если эти религии сосуществуют мирно, то благословение будет для всех. Коран учит нас тому, что Бог — один. Мы говорим, что Солнце – одно, Земля — одна, народ Земли тоже един. И поэтому в единении нам и надо искать возможность для нашего мирного сосуществования. Чтобы знание о единстве Бога было завершенным, каждый верующий должен изучить три важных святых писания – Тору, Евангелие и Коран", — сообщил привратник  Ваджих Нусейбе в одном и интервью.
     Главный фасад  представляет собой выдающееся произведение искусства в романском стиле XII века.  Вход с двумя большими дверьми. Функционирует лишь одна из них, тогда как вторая была закрыта кирпичной кладкой еще во времена мусульманского правления.
                Сам Храм Воскресения Христова, самые главные места, связаны с последними часами жизни Христа, его смертью и чудесным Воскресением.

                Пять последних остановок Крестного пути  находятся на территории храма. В соответствии с указом о Статусе Кво святынь на Святой Земле от 1852 вся территория  храма была поделена между шестью конфессиями: греческой, католической, армянской, коптской, сирийской, эфиопской,   каждой из которых выделены свои приделы и часы для молитв. Кувуклия находится в совместном пользовании различных конфессий — литургию на Гробе Господнем друг за другом служат православные (в  час ночи), армяне (в четыре часа утра), затем католики (с шести часов утра до девяти).
                Общее руководство всеми частями святыни, Кувуквией и Католиконом принадлежит православной церкви Иерусалима.

                Очарование созерцанием храма,  радость достигнутой цели усиливалось продолжающимся звоном колоколов, которые, казалось, собирались бить вечно. Раскаты звона убегали куда-то далеко-далеко,  что, между тем,  не мешало чувствовать себя  их центром.       
                Вот сейчас я стою перед   святыней, выше которой для христианина нет. И думаю: «Позволяет ли мне моя совесть пребывать, здесь опять просить,  настолько ли испорченное мое естество, что не удержусь, чтоб не поклянчить.
             Но не я одна.
               И старцы, и святые просили себе,  стяжали.
               Да и всем известно из Нагорной проповеди, что «Просите и дано будет», ибо «всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят. Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень? и когда попросит рыбы, подал бы ему змею? Итак если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него».
                Значит,  надо просить, и это - по  Закону.

                Ведь и царь Соломон просил!

                Однако,  с другой стороны:  «Просите, и не получаете, потому что просите не на добро, а чтобы употребить для ваших вожделений». (Иак.4:3)

                Мысли  клубились,  аргументы перепутались, но дискуссии с собой продолжалась.

                И  все же  могу ли я  просить  о чем-то, или настолько низкая, ничего своего не имея, я целиком уповаю на тебя, господи. Ты лучше знаешь, что мне надо.  Потому  «Укрепи во мне дух мой и твое присутствие в сердце моем».
                Нет,  не хочу просить ни о чем.  Лишь одно прошу, как просил царь Давид в псалме 50 -   "не отврати лице твое от меня и духа твоего святаго не отыми от мене".
                Я знаю, ты открыл мне много больше, чем иным. Это тяжкое бремя, Господи. Иногда мне кажется, я не имею права просить как обычный смертный.   Ты дал мне видеть такие глубины мироздания, Тобой созданные, что  не имею права опускаться до житейской суеты. Не имею права жить по-прежнему. С меня иной спрос. Кому больше дано - с того больше спросится. Некоторых моих  опытов хватит на поколение исследований. 

                Стала понятно, что храм закрывают для посетителей. Между тем   невозможно покинуть это место только потому, что прибыл  сюда не к часу.  Подошла поближе. Людей становится меньше. Немного свободнее и я ещё приблизилась. Увидеть хотя бы колонну, в которой глубокая черная трещина! Расколотая странным образом мраморная колонна.
           Вход в храм. Расколовшаяся колонна. Первое мое пристанище в путешествии по храму.  Протиснулась ближе, еще ближе... Вот она.     Эта трещина - свидетельство об историческом событии. Трещина от «огня попаляющего». Трещина от огня не простого. От огня, не  человеком возженного.  Могу ли я ... имею ли я право подойти прислониться? Готова ли я? Все ли грехи  вспомнила и исповедала?  «…огонь попаляющий...»,   «…оле страшного таинства...»,  «…огнь бо есть…»,..  - заиграли,  зашумели в голове отрывки, осколки «последования   ко святому причащению». «Страшен, Ты, Боже, во святилище своем», - вот и в псалме 67 тоже предостережение. Косвенное.  Нам: затянуть пояса, потуже. Ибо  «недостойныя попаляяй…», - мне увиделся символизм в том, что именно на входе в храм, как нелишнее предупреждение и намек  на предостережение  от всякой  легковесности  и безумств человеческих, называемых грехами. 

             И пусть  повод  раскола колонны был иной, но какова ж сила, её поразившая!!!

          Эта расколотая колонна  на входе в храм   ассоциативно  напомнила  дантовский  ад.

                С той лишь разницей, что  над вратами дантовского ада  надпись призывала входящих оставить надежду, поскольку  высший  приговор душе уже был вынесен.  А пострадавшая  же колонна на входе в иерусалимский храм, наоборот, -  назидала   о силе, славе   вездесущего Бога и давала возможность, в отличие от упомянутого входа, сделав всего лишь шаг, вступив под сень храма, обрести  надежду на спасение. 
                Мало кто знает эту историю появления трещины в мраморной колонне. Ну а местные экскурсоводы, иудеи,  упредительно умалчивают историю  её возникновения.
                В 1578 году армянские священники договорились с новым градоначальником о передачи права получения Благодатного Огня представителю Армянской церкви. 
                В 1580 году армяне добились от турецких властей права самим принять благодатный огонь. Православные во главе с патриархом Сафронием  даже не были допущены в храм и стояли на площади у запертых церковных врат. СтОя у закрытых дверей Храма православные священники молились ко Господу. Когда же настало время, огонь сошел как сходит ежегодно,  но не на Гроб Господень,  у которого тщетно молились армяне.
Внезапно послышался шум, колонна, находившаяся слева от закрытых дверей Храма, треснула, из нее вырвался Огонь,  расколов ее надвое и зажег свечи в руках у Иерусалимского Патриарха.
                С тех пор более уже никто из не православных не пытается повторить подобные попытки, опасаясь неизбежного посрамления.
                Таково свидетельство  об истинности и чистоте,  никто  из четырёх конфессий, имеющих право служить в храме,  с тех пор не оспаривает у  Иерусалимской православной церкви право  принятия огня.

                И как тут не упомянуть заслуживающего внимание  spice addition, о котором местные экскурсоводы, иудеи,  не особенно любят рассказывать. 
       Во время описанных событий на анфиладах построек, прилегающих к храмовой площади находились турецкие солдаты. Один из них, по имени Омир (Анвар), увидев происходящее воскликнул: "Единая вера Православная, я - христианин" и спрыгнул вниз на каменные плиты с высоты около 10 метров. Однако юноша не разбился - плиты под его ногами растопились как восковые, запечатлев его следы. За принятие христианства мусульмане казнили храброго Анвара и пытались соскоблить следы, столь явно свидетельствующие о торжестве Православия, однако им это не удалось.
 и приходящие в Храм до сих пор могут видеть их,
                Тело мученика было сожжено, однако греки собрали останки, которые до конца XIX века находились в женском монастыре Великой Панагии, источая благоухание.

                В то время как, я рассматривала треснувшую от огня колонну, входные ворота начали закрывать. Я поняла, ЧТО СЕГОДНЯ НЕ МОЙ час для храма. Немедленно, как только шагнула по направлению к входным дверям. Что называется, перед самым носом.   Знак явнее явного.
                - Нашла?    Не заблудилась? Так будь тем сегодня довольна. На первый раз с тебя хватит.  Ступай дальше. Впереди на сегодня много дел и впечатлений.  Как говорится в Евангелие от Матфея, 6:34, "Хватит и тебе работы на каждый день".
                Не долго поразмыслив,   удовлетворенная  вполне таким   "ступенчатым" щадящим   отношением со мной - беречь, чтоб не прогореть от совокупности впечатлений.  Храм спланировал для меня сам программу дня и предоставил мне. Покорно  согласилась. И отправилась я дальше,  по миллиметрам пить предложенное мне на оставшееся время дня эту  Святую  землю.
            Это было очень мудро со стороны храма. Не пережечь меня сразу. И последующие впечатления от города компенсировали вполне   не состоявшееся  знакомство с храмом внутри. 

                Как только я покинула прихрамовую территорию, нырнув в узкий проём меж постройками, как только  окинула взглядом ближайшую окрестность,  молния памяти пронзила меня.  Или как движение гвоздя от резкого удара по шляпке. Моментально, не поддающаяся никакому анализу работа памяти идентифицировала это место и выдала информацию, что я уже видела его! Именно это место! Никакого сомнения! Сон!
                Много лет назад мне был сон. Он повторялся несколько раз. Как фотографическая картинка. Показывалась  и исчезала. Повторяющаяся навязчивость просилась быть разгаданной. Но я, не находя на то  ответа, перестала о том размышлять, и, как теперь оказалось, что всего лишь до поры до времени.  Время пришло, и   я узнала этот выход. Узнала, потому что уже видела его, и видела не единожды, хотя никогда прежде здесь не была. 
                Пророчески сон?  Вещий? Конечно!  Опять все тот же способ общения с миром, тот же «кошелёк»,  о котором рассказывалось в начале третьей главы.
                Оппоненты сошлются  на  игры разума. Но то, как говорится, их проблемы. Может, у них  -  и игры.
                А для меня, причем, не первый раз, подтверждение  уже имевшихся, хоть и шатких, но предположений: неужели  ещё тогда, более десятилетия назад, уже  закладывалась программа будущих событий? Ставилась программа на поездку в Иерусалим? Складывались события, приведшие меня сюда?
                Если так, то никакой спонтанности в событий в нашей жизни нет и  быть не может. Все планируется четко. Как в советском Госплане. (Конечно, шутка, но уместная).
                И через сновидения  меня учат воспринимать информацию. Не то,  чтобы переводят обучения на ночь. Просто тонкий мир медленно, но уверенно и убедительно просится быть включенным в мое сознание.  Хочет серьезного  отношения к себе.   И невероятнейшие совпадения      только подтверждают это.
                Если Высшая Сила призывает  человека, то  у каждого свой код  для связи.  У меня -через случай и совпадение.

        Случай – псевдоним Бога, когда он не хочет подписаться своим собственным именем. (Анатоль Франс).

                Показанная мне картинка была частью мусульманского квартала, где, однако, повсеместно  богато представлены   атрибуты христианства.   Медленно перебираю ногами вдоль левой стороны крошечной улочки Даббага.  Сколько здесь торгашей!  У нас на Красной площади шмотки с сувенирами не продают и в самой Троице-Сергиевой лавре тоже, лишь на площади, перед стенами лавры. Может, я не туда зарулила? Неужели даже здесь коммерция вломилась столь же успешно как и завоевала весь мир?  Но сейчас интерес  к товару  на последних позициях, под номером вторым, если не третьим или четвертым.   И лавки, и   товары представлялись  как одно пестрое пятно. Да  они когда-нибудь закончатся или как? На самом деле, как потом увидела, они только начинались…
                Проницательным взглядом  ищу за  бусами, украшениями, сувенирами, обувью, специями и религиозной утварью нужную мне входную дверь.   Где-то здесь, в семидесяти метрах от храма,   должно находиться наша пристань,  Александровское подворье, единственное в Старом Иерусалиме   самое близкое к Храму Гроба   русское владение.