У. Шекспир. Гамлет. Акт IV, сцена VII

СЦЕНА седьмая

Другая комната в замке. Входят КОРОЛЬ и ЛАЭРТ.

КОРОЛЬ.   Теперь, надеюсь, я в твоих глазах
Оправдан так, что в сердце числюсь другом.
Ведь слышал ты, наверное, от многих,
Что погубивший твоего отца,
Хотел убить меня.

ЛАЭРТ.            Похоже, так.
Но вы скажите, почему тогда
Преступник наказанья избежал,
Хотя обезопасить вам себя
Велел ваш здравый ум?

КОРОЛЬ.              Причины две:
Тебе они покажутся пустыми,
Но для меня они важны безмерно.
Он королевой нежно обожаем,
Она ведь мать ему. А я не знаю,
Мне благо иль несчастье — королева?
В ней жизнь моя, я связан с ней душой,
Вращаться обречён в её орбите.
Ещё причина, что судить его
Открыто не могу, — простой народ,
Питающий к нему большие чувства,
Сродни любви, которая грехи
Все прячет вглубь. Она как тот ручей,
Что превращает древесину в камень,
Обожествляя пень. Она как ураган,
Все стрелы развернёт к стрелку.

ЛАЭРТ.   Я потерял отца, моя сестра
В отчаянье глубоком. Ведь она,
Уж если знать, какой она была,
То это — совершенство, потому
Я не могу не мстить, и мстить я буду!

КОРОЛЬ.   Ты не волнуйся, и спокойно спи.
Не думай, что я глуп и слабоволен,
И весь трясусь от страха. Скоро ты
Услышишь кое-что.  А твоего
Отца я очень уважал, и потому,
Надеюсь, нет сомнений...

Входит ГОНЕЦ с письмами.

Что такое?

ГОНЕЦ.     Милорд, от принца письма.
Вот вашей милости, вот королеве.

КОРОЛЬ.   От Гамлета? Но кто же их принёс?

ГОНЕЦ.   Матросы будто бы, я их не видел.
Отдали письма Клавдио, тот — мне.

КОРОЛЬ.   Лаэрт, послушай. А ты ступай. (ГОНЕЦ уходит.)
(Читает.) «Великий и могущественный! Должен уведомить вас, что я, обобранный, высажен на берег вашего королевства. Завтра я буду просить соизволения предстать перед вашими королевскими очами и тогда, испросив вашего согласия, поведаю о тех обстоятельствах, которые вынудили меня к столь неожиданному и ещё более странному возвращению. Гамлет».
Что это значит? Остальные где?
Всё это измышленья или правда?

ЛАЭРТ.   Вы узнаёте руку?

КОРОЛЬ.  Да, почерк Гамлета. «Обобранный!»
А вот приписка: «Я совсем один».
Что скажешь мне на это?

ЛАЭРТ.   Я в недоуменье. Но пусть приходит.
Мне всё же согревает душу мысль:
Придёт мой час — скажу ему в глаза:
«Ты сделал то же самое!»

КОРОЛЬ.                Лаэрт!
Другого от тебя не ожидал.
Позволь помочь тебе.

ЛАЭРТ.               О, да, милорд!
Любая помощь, кроме примиренья.
         
КОРОЛЬ.   Ты примирись с собой. Раз он вернулся,
Не помышляя больше о поездке,
Его я завлеку рисковым делом,
Которое я только что замыслил,
Оно его наверняка погубит.
И никого ни в чём не обвинят,
И королева-мать не усомнится,
Увидев в том случайность.

ЛАЭРТ.                Я, милорд,
Ваш замысел охотно воплощу,
Располагайте мной.

КОРОЛЬ.            Ну что ж, прекрасно.
Когда ты уезжал, то Гамлет был
Наслышан много о твоих уменьях,
И в том числе одно, в котором ты
Блистаешь, возбудило зависть в нём,
Хотя оно не главное…

ЛАЭРТ.              Какое?

КОРОЛЬ.   Оно подобно ленточке на шляпе,
Которая послужит украшеньем
Лишь для беспечного юнца, а зрелость
Уже предпочитает соболя, —
Чтоб кровь согреть и выглядеть солидно.
Прошло два месяца с тех пор, как здесь
Гостил один нормандец.  Я французов
Перевидал немало на войне, —
Наездники отличные, но этот —
Кудесник, сей бравый шевалье в седло
Как врос, такое вытворял. … Они
Вдвоём с животным благородным были
Единым целым. Никогда подобных
Не наблюдал я трюков.

ЛАЭРТ.                Кто? Нормандец?

КОРОЛЬ.   Нормандец.

ЛАЭРТ.   Я жизнь отдам в залог — Ламонд!

КОРОЛЬ.   Он самый!

ЛАЭРТ.   Прекрасно с ним знаком! Он просто клад.
Сияет как жемчужина в короне.

КОРОЛЬ.   Тебя Ламонд хвалил, и восхищался
Успехами твоими в фехтованье,
Искусством нападенья и защиты,
Особо в упражнениях с рапирой.
Однажды он воскликнул: «Вот бы глянуть
На состязанье, где бойцы — Лаэрт
И кто-нибудь достойный!» А ещё:
«Французские бретёры не сравнятся
Ни в глазомере с ним, ни в быстроте,
И ни в защите». Гамлет стал завистлив,
Ждал твоего приезда, чтоб сразиться.
И вот теперь…

ЛАЭРТ.        И что теперь, милорд?

КОРОЛЬ.  Тебе, Лаэрт, отец был вправду дорог?
Печаль твоя картинна, а ты сам
Бездушный лик?

ЛАЭРТ.         Что за вопрос, милорд?

КОРОЛЬ.   В твоей любви к отцу не сомневаюсь.
Однако мне известно — у любви
Имеется свой срок. Я знаю много
Примеров этому: умерит время
Любовный жар, потом загасит искры…
Вдобавок, есть у пламени фитиль
Который выгорает сам собой.
Ничто не вечно: благости избыток
Всё ж приведёт к концу от пресыщенья.
Раз ты задумал что-то — сразу действуй,
Пока желанье есть, потом желанье
Отложится на время иль исчезнет.
Язык и руки, дел случайных куча, —
Бездействию способствуют прекрасно.
И вот «хочу» меняется на «должен»,
И мы вздыхаем тяжко. Впрочем, к делу:
Вернулся Гамлет. Сможешь доказать
Что сын ты своего отца, иль месть —
Одни слова?

ЛАЭРТ.      Прирежу даже в церкви!

КОРОЛЬ.   Святое место не спасёт убийцу.
Повсюду месть настигнет. Но, Лаэрт,
Ты подожди, не выходи из дома.
Когда вернётся Гамлет, то ему,
Доложат, что ты здесь, превознесут
Твои уменья, вдвойне прибавив славы,
Что создал тот француз. И вот тогда
Мы вас сведём и заключим пари.
Беспечно он не глянет на рапиры,
А, ты, сменив тайком тупую острой,
Как будто в безобидном состязанье,
Отточенным ударом острой шпаги
Отплатишь за отца.

ЛАЭРТ.            Я так и сделаю!
Для верности, конец клинка покрою
У знахаря добытым зельем. Стоит
Смочить им накануне нож, потом
Царапнуть до крови, то ни одна
Припарка из целебных трав, что собраны
С молитвой лунной ночью, не поможет —
Наступит смерть. Лишь остриё макну, 
И уколю противника слегка,
И он умрёт.

КОРОЛЬ.     Обдумать надо всё.
Когда и как, и где с тобою сможем
Осуществить задуманное нами.
А если нас постигнет неудача,
И мы, себя подставив, сгубим дело, —
Поверь, не стоит начинать. Другой
Иметь нам надо замысел в запасе.
Постой! Поставлю я большой заклад…
А, вот!
Как станет жарко и возникнет жажда,
Ты яростнее атакуй, и он
Попросит пить. На этот случай я
Пред ним поставлю кубок, он глотнёт,
И, если не отравленный клинок, —
Вино достигнет цели. Что за шум?

Входит КОРОЛЕВА.

Что там случилось, дорогая?

КОРОЛЕВА.   Одна беда другую нагоняет:
Офелия, сказали — утонула.

ЛАЭРТ. Как утонула! Где?!

КОРОЛЕВА.   Туда, где над ручьём склонилась ива,
Листвой седою в водах отражаясь,
Она пришла, чтоб там сплести венок
Из маргариток и гвоздик, и тех
Соцветий фиолетовых и длинных
C названием народным, непристойным;
Их знают девушки, как «пальцы мертвеца».
Свой траурный венок она хотела
Повесить на верхушку ивы, ветка
Коварно надломилась, и бедняжка
Не выронив из рук своё плетенье,
В ручей упала. Поначалу платье
Раздулось, и несло её как нимфу.
Отрывки из старинных песен пела,
Не понимая, что она в беде,
Как будто бы она в родной стихии.
Намокло платье, и она под песню
Пошла на глубину.

ЛАЭРТ.                И утонула?

КОРОЛЕВА.   Да, утонула.

ЛАЭРТ.   Офелия, ты полностью в воде,
Поэтому сдержать придётся слёзы.
Природу не обманешь, несмотря
На стыд; когда я плачу, я гоню
Всё женское нещадно из себя.
Милорд, прощайте. Пламенную речь
Остановила дурь. (Уходит.)

КОРОЛЬ.                Идём, Гертруда.
Я кое-как его утихомирил.
И вот, боюсь, он снова разъярён.
Скорей, идём за ним.

Уходят.