Спасательная операция

Спасательная операция

Сделаны уроки, выполнены домашние дела, и родители отпустили меня в клуб. На улице темнота, которая бывает только глубокой осенью, когда мрачное небо смыкается с чернотой земли и, как бы, сдавливает тебя, вызывая в душе чувство беспокойства и угнетения. Это позже, когда снег накроет землю и своей белизной раздвинет пространство, раскроет и расцветит окружающее, и тогда душа снова обрадуется свету и чистоте. А пока только редкие фонари на столбах вдоль домов освещают круглые пятаки на земле, и их свет не попадает на дорогу, проходящую по центру широкой улицы. Дорогу не видно, только по укатанной тверди под ногами можно понять, что идёшь по ней. Шаг в сторону и под подошвами похрустывают мелкие земляные камешки. А ещё можно вполне наступить на свежую коровью лепешку, оставшуюся после прошедшего стада. Улица эта ведёт в центр хутора, и поэтому ей позже и дадут название Центральная. Там вдали она почти упирается в клуб, куда вечерами собирается хуторская молодёжь. Издалека видны только три фонаря, расположенные на одном уровне и подсвечивающие колонны.

Впереди замаячила чья-то тень, и скоро я догоняю такого подростка, как я.
- Привет! В клуб?
- В клуб.
- Ну, пойдем вместе.
- Давай приятеля подождём, сейчас должен подойти.
- А чего тут стоять, пойдём на лавочку к Стародымовым.
- Пойдем, всё равно он там мимо не пройдет.
Мы направляемся к скамейке, но сесть на неё нам не удается: прямо перед ней, свернувшись калачиком, на земле спит мужик. Тогда, в 15-17 лет, все кто старше 30 лет, для тебя уже пожилые люди, а старше 50-и, вообще глубокие старики. Это потом время расставит всё по своим рамкам, и ты начнешь правильно воспринимать возраст людей. Мужику, на первый взгляд, лет около сорока, и он явно крепко выпивши. Настолько крепко, что не смог усидеть на лавочке, а сполз на землю.  На улице уже конец октября-начало ноября, и погода балуется не только ночными, но иногда и дневными заморозками.

Не помню, сколько мы с подошедшими ребятами обсуждали ситуацию, но решили, что оставлять его здесь нельзя: если не замерзнет, то уж простудится точно. Один из нас узнал его, и примерно указал его хату: это порядок за Рогатым прудом на котором также жили Сягайло и Рясновы. Прикинули: до клуба метров 400-600, и дальше не меньше. В общей сложности побольше километра будет. Поставить мужика на ноги нереально, поймать транспорт для перевозки тоже.
 
Оставался один способ – отнести его на руках. Так и решили, Благо нас к тому времени собралось четверо: двое за руки, двое за ноги и вперед. Сначала вытащили его на дорогу, а потом по ней мимо клуба по плотине. Мужик иногда  ворочался, тогда фуфайка с рубашкой задиралась на голову и он начинал «мычать», мы усаживали его на землю, поправляли одёжку и отдыхали сами. Потом менялись местами и снова тащили земляка. Вот интересно посмотреть было бы со стороны на эту процессию.
С хатой угадали сразу, и можно представить каково было удивление жены, когда четверо юнцов внесли её мужа комнату. Думаю, что она удивилась ещё больше, когда узнала, сколько пришлось нам тащить. Мы уложили мужика на кровать, и, попрощавшись, ушли.   


На улице немного посветлело, уже вышла луна, и рябь на воде играет её отражением. Вдоль берега ветер шуршит высохшим камышом. На другой стороне пруда перебрёхиваются собаки и, напуганные их лаем, в чьем-то дворе крикливо загоготали гуси. Мы возвращаемся в клуб, немного уставшие, но довольные тем, что нам удалось отвести беду от человека.

Не запомнилась фамилия этого мужчины, примерно могу определить место той хаты. Но вот к великому сожалению, я не могу вспомнить никого из тех, с кем мы совершили тогда эту спасательную операцию. Судьбе было угодно собрать нас тот единственный раз вместе, чтобы сопя и потея, перебирая непечатный фольклор,  тащить этого человека по хутору. У нас не было и в мыслях, что можно было бросить его или там, у скамейки, или где-нибудь по дороге. Интересно, а помнит ли кто-нибудь из них тот случай. Ведь давно это было!

На фото 2015 года Центральная улица, вдалеке виден клуб. Примерно с этого места и несли мы тогда земляка.