Изр. гл. 5 Усыпальница

      
                Несколько узких и достаточно крутых дорожек ведут вверх на гору. Там наверху два православных монастыря, планируемых мной для посещения. Только вот как к ним подойти - не пойму. Несколько раз спрашивала, да видно не тех. Затратила дополнительные, не запланированные физические усилия:  поднималась в гору, запуталась в узких тропах. Устала.  Хочется присесть, но негде. И так присесть, чтоб с толком провести время. 
                Множество туристических групп, одиночных зевак, таксистов, назойливо цепляющихся к каждому встречному.   Среди этого хаотично движущегося людского муравейника до моего уха долетала информация о том, что на пути моего следования   греко-православная церковь Успения Пресвятой Богородицы, в которой находится гробница Марии.
                Гробни;ца Богоро;дицы — христианская святыня на Святой земле, где, согласно Священному Преданию, апостолами была погребена Пресвятая Богородица.  Гробница была вскрыта по решению Шестого Вселенского Собора и в ней были найдены пояс и погребальные пелены. 
                Игумен Даниил оставил такие  письменные  свидетельства о месте погребения  Богородицы:
;;                «Расположен гроб святой Богородицы на ровном месте: была высечена в камне небольшая пещерка с маленькими дверьми, чтобы мог, наклонясь, войти человек; а в глубине той пещеры, напротив дверец, как бы скамья высечена в том же пещерном камне, — на той скамье и было положено тело Пречистой Владычицы нашей Богородицы, и оттуда же взято было в рай, оставаясь нетленным. По высоте пещерка та повыше человеческого роста, а в ширину четыре локтя и так и так; снаружи она, как терем, красиво отделана мраморными плитами. А сверху над гробом святой Богородицы была выстроена очень большая клетская церковь во имя святой Богородицы Успения; ныне же разорено погаными то место. Расположен гроб святой Богородицы внизу под великим алтарем этой церкви».
                Храм (грот) принадлежит Иерусалимскому греко-православноиу патриархату. Армянская церковь также имеет права на его использование, иные христианские конфессии имеют доступ для совершения богослужения, построена  в двенадцатом веке на месте где святая Елена воздвигла первую церковь.
                Храм находится под землёй, вход в него с юга.  Подземная церковь имеет форму креста, и в ней находится мраморная кувуклия (то есть небольшая часовня, чуть более чем 2 x 2 м) с гробом Богородицы. Кувуклия имеет два входа, один с запада, второй с севера. Обычно паломники заходят в западный, а выходят через северный вход. За кувуклией, в восточной части храма, находится чудотворная и очень почитаемая Иерусалимская икона Божией Матери русского письма, которая помещена в киот из розового мрамора. Слева от нее, у стены, расположен православный жертвенник. С южной стороны кувуклии устроена небольшая молельня для мусульман, также почитающих Деву Марию.    От входа сразу вниз меня повела не очень крутая каменная  лестница в сорок восемь   широких,  шесть с половиной метров, ступеней.  Как это не похоже на  всё, мной исследованное раннее.  Как вход в неведомое подземелье.
                Устав от ходьбы, подъёмов и спусков  в течение дня,  вошла в небольшое помещение справа в надежде найти уголок временно приткнуться и отдохнуть. Оказалось, что это крохотны придел. Там, как нельзя кстати, свободная скамейка. Присела перевести дух. Когда придел покинули двое паломников, взглядом начала изучать иконы. Поняв, где нахожусь, достала Псалтырь. Удобный карманный размер этого издания был приобретен по случаю в Старочеркасском монастыре, с тех пор всегда со мной в моей дорожной сумке, некоторые листы от частоты перелистывания успели обветшать. Никогда не лишний и совсем не обременителен по весу и размеру, как будто специально для паломничества.      
                Отдохнув за чтением, надо было двигаться дальше, но  усталость не отпускала.  Зато накатило понимание иного отдыха.   Отдыха в следствие  удовлетворенности души.
               
                Сколько лишних движений, поспешных, взрывных, нагромождений, многоплановых мыслеобразов, ненужных внешних попечений, прикрывающих страшные скелеты  благодетели,  напыщенности, лишней многозначительности!   И  тянется этот груз  изо дня в день, тянется груз  по жизни, склоняя год от года к земле и делая глаза потухшими.

                Но вот оно, освобождение!

                Может, это и есть гармония и смыслы, о которых все говорят, но никто никогда до конца не  познает их. Лишь как навязшая притча во языцех – поговорили, не разобравшись,  за с тем и разошлись, так и оставив вопрос открытым.
                Мы,  недооцениваем   минуты жизни, короткие периоды счастья, которые  узнаются, как правило,  когда они прошли.
                А тут - не прошли. Осознаешь ясно, тут, сейчас,  переживаешь это чувство и понимаешь это  - отдых для души.  Чувство, которое мне   не мог дать никто из смертных на земле,  ни мать  и ни отец,  никакие иные родственники.  Все они - потом. Или "совсем потом". Все родственники, учителя, наставники, даже мудрецы и старцы - все они вторичны. Их  традиционные приоритеты в семейной, общественной жизни, социум  с его законами, порядками, укладом -  ничто. Потому что за всеми за ними стоит нечто большее,  все они лишь производные, проявляющиеся  в обозначенные для них свыше моменты.  Все они выставляемые на сцену жизни актеры со своими собственными ролями.

                И какие мы все безграмотные в вопросах познания, философские науки лишь ещё больше  запутали нас и отвели от истинного пути.  Куда нам в космос… на Марс… Смешно!  на земле как жить не знаем!

                Этот короткий путь, путь здесь, на Святой земле, который мне суждено совершить, я никогда не смогу пройти бегом, спешно. Это невозможно. Здесь невозможно перемещаться в привычном суетном темпе, туда-сюда. Словно  на каждой пяди пространства, куда собирается ступить нога, невидимо развешаны тексты молитв, призванные  приостановить. Приостановить, чтоб задуматься.    Как на  монастырских дверях,    где при входе в любое помещение, необходимо произнести молитву:  «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас. Аминь».

                Здесь невозможно  думать о земном, о меркантильном. Оно уходит на второй, на десятый план.  И это нормально. Это просто здорово!
                Здесь не работает  известный закон диалектики о единстве и борьбе противоположностей. Здесь никто ни с кем не борется и, как мне видится, величайший закон    баланса количества  и  качества   полностью заменен на  торжество последнего.   
                В самом деле:   не уподобляешься суетной вечно скачущей  где ни поподя блохе.  И новые глубины понимания открываются  в словах  сына Давидова:

               - Суета сует, - сказал Екклесиаст, - суета сует,- всё суета!

          Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?
  И в основе своей всё по верхушечкам, да по макушечкам…
 
                Когда не торопишься,  где бы ни был и с чем бы ни имел дела, если суметь оторваться от суеты, имеющей качество засасывающего болота,    обнаружится  другое измерение,  и в нём по-другому течет время.   Послойно  открывается  иной уровень жизни,  обнаруживается вход в параллельное, суть которого  более качественная глубокомысленная жизнь.
                Я думаю  здесь как-то по-иному, или, захваченная и погруженная в другую среду, органически в ней пребываю,  все мысли и действия в ритме этого пространства и этой среды.
                И ещё. Умом мы знаем все, что случайности не происходят просто так. Здесь же я поняла, увидела духом,    просто так никто ни в кого не выстрелит и случайных взрывов и терактов, о которых предусмотрительно  размышляла в пути первого дня,   не бывает.
               
                За размышлениями  пришло понимание, что не все святыни, отмеченные на моей карте, я обошла. Однако  чувствовала уже сопричастность ко всему, даже к тем святыням, к которым еще не приложилась.
                Но я ничего, ничего не потеряла!
          Как запах цветов в большом ботаническом саду: розы, пионы, цветущая акация, экзоты перемешиваются один с другим,   сливается в бесконечное  неразделимое единство,  так и  чудный хор   точек приложения для христианина    как  множества прекрасных  цветущих растений  смешивается в окружающем пространстве и заполняет все вокруг чарующим благоуханием.

                Я испытывала ощущение, о котором раньше и не подозревала. 
  Куда подевалась привычная хаотичность, многопопечительность? - Там одно, тут другое, и в итоге всё и везде  разбросано  под маской  якобы  великого делания.
                Как-то вдруг взялись  под контроль все мысли. И каждая отдельно. По-иному все упорядочивается в понимании мироустройства.  Может, и смотришь по-прежнему, но по-другому  видишь и воспринимаешь. 
                Жаждущий путник,   которому открылся целый пласт мироздания, часть цельности, не воспитывавшаяся, не прививавшаяся с детства, замалчиваемая, скрываемая. А теперь,  в несколько дней компенсируется недостаток когда-то   недополученного.               
                От избытка  впечатлений чувственных и зрительных  в голове приходит в движение калейдоскоп.   Столько святынь перепуталось, смешалось!  Новые перемешанные  файлы информации и впечатлений аккуратно перебираются,  сортируются,  складываются на полочки памяти.
                Не плохо бы постоять ещё. Но приходит неотвратимо понимание, что уже действительно слишком много. Слишком много. Близится предел эмоционального и духовного восприятия.  Но так не хочется превращаться в безынтересно движущуюся  человеческую плоть.
 
                Приблизилась к   ещё одному клочку земли, отмеченному на моей карте.   
 Всего 1200 квадратных метров, сад,  сад в полном смысле слова.  Основу растительности составляют оливковые  деревья. На оранжево-коричневой каменистой почве несколько незначительных кустиков. Считается, что это именно тот сад, где еще осталось несколько очень древних оливковых деревьев,  сохранившихся со времен Иисуса.  В 17  веке перешел в собственность францисканцев, которые обнесли его  забором.  Вход только для служителей.  За оградкой выполняли послушание по уходу за садиком  несколько монахов.

                На оранжево - коричневой почве вольготно раскинулись на расстоянии не касающиеся друг друга  оливы, стволы  некоторых из них обхватом несколько метров.     Мощные,  с узловатыми стволами, величественные, с   отслаивающейся от древности лет корой восемь очень старых деревьев.
                Как  сетка под прямым углом наложены тропинки по всей территории, аккуратные  усыпаны  мелкими  камушками.
                Вдоль тропинки,  вдалеке от олив, не мешая им и не задевая корневую систему, глаз радуют низенькие кустики, кое-где с неброскими цветочками. Эта цветной однолетний  молодняк.
                Трое из  деревьев, находящихся здесь, исследовали методом радиоуглеродного анализа. Выяснилось, что им около девятисот лет. Однако анализ ДНК показал: все они произошли от одного родительского дерева - возможно, от того, что росло тут во времена Иисуса Христа. Римляне, разрушив в 70 году Иерусалим, вырубили все здешние деревья. Но оливы - необыкновенно стойкие растения: если в почве остается корень, рано или поздно он даст новый побег. Известно,  что корни нынешних деревьев куда более почтенного возраста, чем это показал анализ.
                Можно точно утверждать, что оливы нынешнего  сада - прямые наследницы тех, что видели Иисуса с учениками.
                Обошла садик по кругу.  К саду  примыкает небольшая скульптурная композиция "Моление о чаше".  Группа  каких-то туристов, плотно обступившая композицию и слушающих экскурсовода на непонятном мне языке, лишила меня возможности,  рассмотреть композицию, потому направилась ко входу здесь же находящегося красивого сооружения. Это был  Храм Всех Наций.