Король мечей - глава двадцатая

***
Собеседником Зигфрида Мазера был высокий седой мужчина. За время крестового похода Мазер хорошо научился различать восточных людей, но сейчас не мог определиться, кто перед ним. Незнакомец представился Ахмедом – это имя могло принадлежать и турку, и арабу, и кому угодно. Мазер начал было говорить по-арабски, но его собеседник, снисходительно улыбнувшись, перешел на французский.
Этот Ахмед был очень стар, но держался превосходно – Мазер сразу заметил и оценил и цепкий холодный взгляд, и жесткую манеру говорить.
– Какие-то особые приметы? – спросил Ахмед, внимательно выслушав все, что рассказал до этого Мазер.
– Конь. Очень красивый конь редкой масти, вороно-пегий.
– Поменять коня – минутное дело. У всадника-то приметы есть?
– Среднего роста, – начал Мазер. – Сухой, жилистый, широкоплечий. Светловолосый, вроде и светлоглазый. Должен быть весь в старых отметинах. На груди справа совсем свежий шрам от стрелы.
– Что-то еще?
– Вроде нет.
Ахмед помолчал, затем в упор взглянул на Мазера:
– Это один из лучших лучников, если не лучший. И неплохой мечник. Почему вы не предупреждаете?
– Значит, вы знаете, о ком речь. Зачем тогда спрашивать про приметы?
– Проверяю вашу честность. О цене мы договорились. Половина – вперед. И не вздумайте потом обмануть моих людей с оплатой, как вы это сделали с вашими бойцами сейчас. Сто раз пожалеете.
Мазер опустил глаза, словно рассматривая вино в деревянной кружке. Какое-то время он молчал, Ахмед спокойно смотрел на него. Наконец торговец снова поднял взгляд:
– Чем вы сможете подтвердить, что работа сделана?
– Вы хорошо знаете этого человека в лицо?
– Да, – кивнул Мазер. Он не так часто видел Робина Локсли. Два-три раза – тогда, почти десять лет назад. И один раз – сейчас, несколько дней назад, в замке Вексенов. И хотя черты лица у Локсли были ничем не примечательны, Мазер знал: он никогда и ни с кем не спутает шервудского разбойника.
Ахмед внимательно смотрел на торговца, словно читая его мысли.
– Если вы хорошо знаете его в лицо и ни с кем не перепутаете – значит, подтверждением вполне может послужить его голова.
– Что? – поперхнулся вином Мазер.
– Не тащить же мне к вам все тело, – Ахмед поднялся, взял с лавки длинный шерстяной плащ, закутался. В тесном зале харчевни было тепло от печного огня, но на улице бушевал пронизывающий холодный ветер с моря.
– Вы уходите? – спросил торговец, изо всех сил стараясь, чтобы собеседник не заметил явного облегчения.
– Мы договорились. Половину всех денег – вперед. Сегодня, здесь. Мои люди придут и заберут. Вторую половину – когда получите голову Робина Локсли. Я уверен, мы справимся за пару недель, не больше. Но если дело затянется – я уступлю в цене, – Ахмед ухмыльнулся так, что у Мазера пошел мороз по коже.
– Но… как вы меня потом найдете?
– Чтобы обменять голову на остаток денег? Найдем, не беспокойтесь. Я расспрошу своих людей, где вы, – Ахмед снова ухмыльнулся. – Или здесь, неподалеку, в вашем замке в Нормандии. Или в доме в Бирмингеме. Или гостите у дочери в Йорке, или у вашего товарища в Ноттингеме.
Мазер  посмотрел на него и снова почувствовал ледяную дорожку между лопаток.
***
Робин, стоя в дверном проеме, чесал за ухом сидевшего на плече кота и с улыбкой глядел, как Катрин обнимает Пьера, а Дженни – Уилла.
– Мы уже не знали, что думать, – Дженни терлась щекой о плечо Уилла, тот, словно утешая, гладил ее по спине. – Шериф-то вернулся несколько дней назад. Мы, конечно, видели, что никакой молодой жены с ним нет, но знать не знали, как там у вас дела.
– Ну все, все, хватит. Все уже.
– И с леди Изабеллой правда все хорошо? – в который раз переспросила Катрин.
– Да. Она в безопасности. Когда я уезжал, она как раз уговаривала родных отправиться посмотреть на рыцарский турнир в Гавре. Думаю, господин Вексен согласится, – леди Изабелле очень нужно отвлечься и повеселиться. Да и показаться во всем блеске красоты перед рыцарями, – Робин улыбнулся Катрин, потом перевел взгляд на хозяйку. – Дженни, устроишь меня на ночь где-нибудь на лавке?
– А нормальная кровать с чистым тюфяком тебе чем-то не нравится? – фыркнула она в ответ. – У нас же сейчас нет никаких постояльцев. Спи где угодно.
– Мы же сможем завтра в городе найти какую-нибудь повозку? – заволновался вдруг Пьер.
Дженни успокоила его кивком:
– Конечно. А послезавтра еще и поторговаться получится. На один день вы ведь можете остаться, куда торопиться? Послезавтра – ярмарочный день, вот тогда точно будет из чего выбрать.
– Останемся, – сказала Катрин.
Она все время поглядывала на Робина, и, когда тот заговорил об Изабелле, Катрин оживилась,­ но тут же поняла, что он просто рассказывает о девушке и о том, что произошло. Не больше.
– А ты куда собрался? – нахмурилась Дженни, видя, что Робин так и стоит у входа, гладит кота и не собирается пока снимать плащ и как-то устраиваться.
– Пока не поздно – заеду навестить старого знакомого.
Скарлет встрепенулся:
– Это кого?
Скрывать от Катрин, что граф, спаситель Изабеллы, в прошлом – безродный лесной разбойник, уже не было смысла. Она все равно узнала бы все, приехав в Нормандию, поэтому ей в красках рассказали обо всем, что было раньше.
– Отца Тука. Вообще-то именно к нему я и ехал себе спокойно, никого не трогая. А тут – грязища, сломанная повозка и две милые дамы.
– Ох, спасибо вам, – Катрин, расчувствовавшись, отпустила сына и обняла Робина, потом снова стиснула Пьера. – Если б не вы…
– Да бросьте. У леди Изабеллы твердый характер, она и сама бы справилась, – улыбнулся он в ответ. – Поеду, пока не поздно.
Дженни бросилась на кухню, загрохотала там плошками и мисками, застучала ножом. Через пару минут она появилась, держа в руках увесистый тряпичный узелок.
– Держи. Раз уж ты собрался куда-то ехать – тебя не удержать. Господи, вот же шило в заднице! Тут сыр, лепешки, репа и кусок баранины. А то кто знает, найдется ли там что поесть.
– Чтобы у отца Тука не нашлось еды? Не представляю. Ладно, поехал.
– Найдется, найдется. Когда я последний раз к нему заглядывал – у него в погребе полки ломились, – отозвался Уилл. – Привет ему там.
– Ага, передам.
Через несколько минут Робин уже ехал по дороге, ведущей от Ноттингема к лесу. Он немного насторожился, проезжая через городские ворота – скорее по привычке, не прошедшей и за десять лет – но стражники не обратили на него внимания. Лес, голый и облетевший, был виден почти насквозь, листья лежали на земле ковром –­ уже не желтым и шуршащим, а потемневшим, скользким и сырым. Дождь, накрапывавший с самого утра, разошелся и теперь хлестал во всю силу. Путь к маленькой отшельнической лачуге проходил недалеко от огромного дуба, который много лет назад повалило ветром. Робин свернул с тропинки, направил пегого коня чуть в сторону, к большой поляне и к вывороченному дубу. В стороне от дуба росли два клена. Он остановился и долго, несколько минут, смотрел на клены, не обращая внимания на холодные капли, бьющие прямо в лицо. Потом чуть тронул пятками бока коня и двинулся дальше.
К маленькой, но очень добротной и ухоженной лесной лачужке Робин подъехал, когда дождь уже прекратился. Впрочем, лачужкой свое жилье монах Тук называл с большой долей ехидства. На самом деле у него был крепкий домик с большим погребом, обнесенный не каким-то там хлипким плетнем, а основательной бревенчатой оградой. До берега Трента тут было далековато, и монах еще много лет назад заставил Робина и Уилла вырыть возле дома колодец.
Еще издали Робин увидел, что калитка плотно закрыта. Рядом, у самой калитки, росла стройная крепкая береза. Робин вспомнил, что он сам ее сюда пересадил, притащив молоденькое деревце из леса. Он спешился прямо у самого забора, подергал ржавую дверную ручку. Заперто. Робин, сам не зная зачем, подождал пару мгновений – и постучал по калитке тем самым условным стуком, который в его старой шайке знали только свои. Сначала никто не отзывался, но вдруг пегий конь задергал ушами, и в следующий миг грохнула дверь дома. Робин услышал, как кто-то за забором топает от дома к калитке, и узнал эту неспешную грузную походку.
– Скарлет? – пробурчал из-за изгороди отец Тук. – Что случилось? Что ты такого натворил, что тебя Дженни выперла?
Робин не откликнулся. Лязгнул засов, калитка приоткрылась, и в проеме показалась широченная фигура. Тук выругался совершенно не по-монашески, распахнул калитку настежь и сгреб старого приятеля в охапку.
– Где тебя черти носили столько лет?
– Тихо, все ребра мне переломаешь.
– Переломаешь тебя, как же. Ну, пойдем, – Тук кивнул, указывая на размякшую под дождями дорожку от дома до забора. – Коня помнишь где привязать?
– Конечно.
Монах обернулся через плечо, скользнул цепким взглядом по лицу Робина.
– Я ни о чем не спрашиваю?
– Не спрашивай. А ты раздобрел.
– Есть немного, – кивнул Тук. – Сутана все та же, но уже трещит на мне. Раньше, если ты подсадишь, хоть на осла мог сесть или дерево влезть, а теперь и не влезу.
– Да ладно! Надо будет – взлетишь.
– Ни за что. Теперь даже ты меня не заставишь, – Тук открыл дверь, пропустил гостя в дом. – Садись к огню, а то, вижу, под самый дождь попал.
Он с неожиданным проворством смахнул со стола на пол засохшие крошки, поставил несколько глиняных плошек, достал с полки несколько яблок и ржаные лепешки, завернутые в тряпицу.
– Сейчас в подвал сбегаю, пару колбас прихвачу. Ну и выпить.
– Погоди, мне Дженни еще еды дала.
– Все равно в подвал надо – за выпивкой.
Через несколько минут монах вернулся с кольцом колбасы и большой глиняной бутылью в руках. Тук встряхнул бутыль, выдернул деревянную пробку, и по всему дому тут же разнесся аромат забродивших яблок.
– Узнаешь?
– Черт, – наконец улыбнулся Робин. – Десять лет этого запаха не ощущал. Наливай.
Еще через полчаса он, уже раскрасневшийся и повеселевший, стоял и разглядывал полки, которые тянулись почти вдоль всех стен.
– Я всегда знал, что ты не пропадешь. Значит, к тебе все ближайшие деревни едут за этими снадобьями?
– Сам видишь, не бедствую, – довольно кивнул монах и разлил остатки яблочного пойла по кружкам. – Робин…
– Ну?
– Я ведь знаю, что тебя скребет.
– Ничего. Я найду Мазера, и он проклянет день, когда родился на свет.
– А эти… Изабелла и ее сестра, как там ее…
– Эмилия. Нет, не остановят.
– Хорошо ж тебя накрыло. Держи, – Тук протянул приятелю кружку и, прежде чем выпить, буркнул. – Только я не про то.
– Про что еще? – Робин наконец отвернулся от полок.
– Ты все собирался-собирался, да так ей ничего и не сказал. Из тебя ж такое клещами не вытянешь. Но она и так знала, что ты ее любишь. Знала-знала. И очень гордилась этим. И тобой очень гордилась.
– Поеду, – Робин поставил на стол пустую кружку. – А то уже темнеть начинает.
– Что, лесных разбойников боишься? – ухмыльнулся Тук и тут же попытался увернуться от тумака, но не успел.
– Добраться до города хочу, пока ворота не закрыли.
– Пойдем, калитку за тобой закрою. Заезжай, если что надо. Вижу, опять тебе досталось, совсем недавно.
– Что, заметно?
– Ага. Плечо правое бережешь при движениях, – Тук распахнул калитку, подождал, когда Робин под уздцы выведет коня, потом стал возиться с тугим засовом и ненадолго повернулся спиной к приятелю.
Этого Робину вполне хватило. Он быстро наклонился и хрюкнул кабаном под самым ухом отца Тука. В следующий миг монах уже был в паре ярдов над землей – он словно взмыл на березку, что росла возле калитки.
– Это… это ты, что ли? – возмутился Тук. – Шуточки! Друг называется!
– Ну вот, а говорил – не залезешь!

Продолжение - двадцать первая глава: http://proza.ru/2020/11/03/1616


Рецензии
Похоже, серьёзная охота началась на Робина.

Владимир Сорокин 3   28.10.2020 08:32     Заявить о нарушении
Ему не привыкать!

Ольга Суханова   28.10.2020 17:28   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.