Сонечка

СОНЕЧКА
(Пантелей и дева)
   Она поклялась любить меня вечно. Но призналась в этом лишь 25 лет спустя.
   Я встретил её на рынке. Она пошла со мной без колебаний на нашу с женой запасную квартиру, хотя знала, что я живу всё с той же супругой, что и 25 лет тому назад. Тогда она работала у меня в гончарной мастерской, где у нас и состоялся довольно бурный служебный роман в середине диких 90-х.
   И вот 2020 год. Соня  – экскурсовод после иняза, а я - просто пенсионер по возрасту.  Сначала мы выпили домашней чачи. А потом я предложил 45-летней Сонечке 500 рублей за быстрый секс без обязательств.
   Ремонт в квартире уже заканчивался. Оставались мелочи: отдраить старые деревянные полы, пострадавшие при ремонте и застелить уже купленный линолеум.
    Она деловито разделась и легла на старинный дубовый стол, за которым мы только что весело трапезничали. Её баскетбольный рост в сочетании с изяществом топ-модели, не смотря на припухлость щёк, выдающих пагубное пристрастие к алкоголю, выглядели как шикарный десерт для меня,  70-летнего, слегка ещё бравого пенсионера.
   - Пантюша, ты во мне разбудил все мои девические мечтанья! – после нашего скоропостижно-яркого оргазма - проурчала Сонечка, грассируя еврейским прононсом. Я ведь тогда чуть было руки на себя не наложила!
      Её поцелуи были горячи и омыты пьяной слезой.
- А как же деньги? Ведь ты требовала с меня за каждый сеанс! – чуть было не вырвалось у меня.
- Соня, милая, но благодаря нашему роману, ты благополучно выскочила замуж за того знатного замдекана. Ведь это он помог тебе окончить иняз.
- Да, ты прав. Просто он очень напоминал мне тебя.
- Да, крошка, я чувствовал, что не удержу такую знойную козочку. Поэтому и отпустил.
- А зря. Я всё равно буду любить тебя вечно. 
- Это называется «переброс» у психологов. Ты переключилась. И всё пошло как по маслу.
- Мне так было трудно тогда учиться! Я, с двумя детьми на руках, ездила сдавать сессии в Симферополь.
 
- А как же муж-отец семейства? Не помогал?
- Ну, я это делала специально, чтобы преподы пожалели и поставили зачет. Да и муж реально был загружен общественными делами.
   Зато попутно деток английскому научила. Мои девочки гении. Умные в папу.
А почему ты с ним развелась?
- Ой, он сейчас такой старенький стал. Руки трясутся. Весь сгорбленный, хотя на десять лет моложе тебя. Хочешь, подсосу? –
     Соня деловито и в то же время как-то профессионально-нежно взяла в руку мой, полу-увядший после бурного семяизвержения, орган.
- Ты, наверное, все соки из него высосала, малыш? – хохотнул я, осторожно поглаживая подругу по прыгающему затылку. 
   Затем мы перешли в другую, уже отделанную комнату, где нас ожидал роскошный двуспальный гарнитур.
   И снова пошла «жара»…   Я словно окунулся в тот ушедший зрелый возраст, полный доступных соблазнов и досягаемых возможностей.
    Но что-то пошло не так. Мой «Бобик» начал сдыхать в самом разгаре событий, как бы выразив неприязнь к бесцельной трате жизненного ресурса.  Это был отрезвляющий голос снизу: «Хватит, дорогой! Отдохни. Сколько тебе лет?».
И, словно эхом, не в силах сдержать накативший оргазм, Сонечка сдалась:
- Тебе ведь семьдесят! Это что, с тобой будет до ста лет?. А-а!
- Я полагаю, ещё лет 15-20. Мой прадедушка жил до 120. – улыбнулся я, с горечью чувствуя, что к этой женщине мой телесный интерес исчерпан.
     Когда-то меня напрягало то, что Соня демонстративно-пренебрежительно относится к своему любовному пику. То ли ей действительно важно ублажить любимого мужчину даже в ущерб себе, то ли она хочет дать понять, что клиент ей остался должен.
       Прямо как в Африканских борделях.
       Наши женщины иногда мне напоминают освобождённых северянами негров, желающих всеми правдами и неправдами получить с белого населения материальную компенсацию за долгосрочное рабство.
       Однако, эти мелочи женской психики меня особо не беспокоили. Наоборот.  Я чувствую какое-то аморальное облегчение, когда моя дама берет за любовь деньги. Даже если её зарплата экскурсовода в два с лишним раза превышает мою пенсию.
Зато взамен – никакой удавки супружеского долга. Только праздничный рык освобождённого от комплексов матерого альфа-самца.
   
   Вскоре мы переключились на воспоминания, прижимаясь друг к другу, как дети. Лишь белая простыня легким облаком окутывала наши объединённые в одну такие разные, но дополняющие друг друга ауры.
   А потом Сонечка, уже выходя из автобуса (я никогда не провожал её до подъезда), кричала на весь салон, восторженно отсылая мне воздушные поцелуи: «Милый, ты самый классный! Я люблю тебя!».
    И так повторялось каждую неделю в течение месяца.
    А потом пришла расплата. Так бывало уже не раз в моих бурных любовных отношениях с молодыми и красивыми, но (отчасти, именно поэтому) не входящими в мои планы на будущее подругами: сбоку припёку возникла и пристроилась госпожа Большая Жаба. Она раздувалась на облюбованном нами заднем ряду сидений Икаруса, настойчиво пытаясь всё нам испортить.
    Если б я был параноиком, то убедил бы читателя, что всё это способен подстроить лишь один старый завистник-решала из «опекающих» меня как писателя и барда «органов». А мне ой как не хочется дёргать оборотня за хвост. Уж лучше подыграть.
   Жаба выглядела как мужчина, который начал, сидя слева от меня и подслушивая, вклиниваться в диалог. Мне тут же захотелось въехать ему в рыло, но я уже предвидел дальнейший сценарий. Ведь Соню от меня потом не отклеить. Я не способен бросать женщин первым. Не с моим провинциально-угодническим характером.
    - Молодой человек, я с вами кое в чем согласен, но… - попытался было загладить я неловкую ситуацию.
    - Ты чего с ним разговариваешь? – Она прикрыла меня, сидящего посередине, как кошка котёнка, уже готовая впиться когтями в подвыпившую харю моего рыхлого толстяка-соседа:  – Эй, вы! не лезьте в чужой разговор!
    - Ребята, да не ругайтесь! - Вмешался я, зная, что ей уже выходить, а мне ещё ехать с этим хрюкалом целых три остановки. Когда-то, в прошлой жизни моряка, я пересекался с ним по работе на рыбацком траулере и даже не поинтересовался как зовут.
    Соня была огорчена моим трусливо-пофигистским нейтралитетом. Она растерянно извинилась перед бугаём и затравленно взглянула на меня уже снизу, со ступенек: - Пока, любимый! Звони!
- Да-да, обязятельно!
     Икарус устало выдохнул, приседая, и отпустил мою подругу на свободу.    
    Нам обоим стало понятно: отношения исчерпаны. Ведь если ты хочешь трахать влюблённую в тебя красотку вне брака, то её надо не только оплачивать, но и защищать, хотя бы поддерживая в споре с внешним миром.
 
А что я? Мне нет никакого оправдания. Хотя за свою родную толстушку-жену я отчаянно бросался на неприятеля и покрупнее.
     Здесь же для меня было резонней—тупо «отпраздновать труса». Ведь платить Сонечке за очередной сеанс не хотелось. Даже убитым временем (которое и деньгами-то не назовешь).
    - Прощай, дорогая! - Мысленно проблеял я, вскидывая руку вдогонку уходящей в навсегда недорогой, но ещё любимой женщине.
   - Вот я и говорю; все бабы одинаковые. Я к ней по-хорошему, а она чуть не с кулаками в ответ. –
   Продолжал бубнить завистник-Жаба после ухода красавицы-Сонечки. Но меня он уже не раздражал. Нас объединяло состояние покинутости.   
 
        Сегодня 2024 год. Я узнал, что два года назад, через год после нашей последней встречи, Сонечка умерла от саркомы головного мозга. Для чего это всё я пишу? Просто так сложилось. Мир праху твоему, Сонечка!