Смартолюбцы

            (Поручик Мисима отдыхает на тихоокеанской ривьере)*

                Всем зомбированным
                смартфонами посвящается

    Пашино детство не сильно отличалось от детства его будущей жены Лены. Те же пыльные летом и занесённые непролазными снегами зимой дворы, детвора, изъяснявшаяся, подобно своим родителям, исключительно на том специфическом наречии, в котором из цензурных слов только предлоги да имена собственные.

     И окажись наши герои в каких-нибудь пятидесятых-восьмидесятых, следовать бы им судьбе их дворовых знакомых – пиво в подворотне, рваные струны да сопли кровавые. Однако же повезло им невероятно – родились они на излёте двадцатого столетия, то есть во времена их позднего детства появились планшеты и смартфоны – умнейшие устройства, вызывающие у всего человечества неподдельный восторг своей
сложнейшей организацией.

     Разумеется, что у Паши, что у Лены все радостные впечатления детства напрямую были связаны с компьютерами, поэтому как только в продаже появились указанные выше хитроумные устройства, родители (здесь и далее по тексту – обслуживающий персонал), повинуясь нытью и стонам отчаяния своих отпрысков, приобрели нашим героям смартфоны.

     Естественно, каждый год, да не по разу, отпрыски напоминали о необходимости обновления приобретённых смартфонов, что покорные родители (обслуживающий персонал) и осуществляли по мере финансовых возможностей.

     Обслуживающий персонал (они же родители Паши и Лены), будучи поглощённым своими заботами, в частности, вопросами о том, как накопить денег на очередное обновление смартфона своим чадам, не заметил прогрессирующую деформацию личности, сопряжённую с размягчением мозгов, обусловленную полным погружением отпрысков в мир виртуального общения, виртуальных же снов и яви.

     Каждый раз, видя плоды чресл своих лежащими по кроватям кверху пузами и уткнувшимися в экраны своих «размягчителей мозгов», они пытались убедить их в опасности превращения их организмов в приложение к смартфону и вреде для здоровья. Однако сталкиваясь с ужасающими последствиями абстинентного синдрома, обусловленного принудительным отлучением отпрысков от их устройств и вынужденным их выпадением из виртуальных миров, обслуживающий персонал, возвращая детям смартфоны, тешил себя надеждой, что «всё это пройдёт» и «слава Богу, не по подворотням шляются».

     Забыл упомянуть: и Паша и Лена до наступления темноты, обусловленной гаджетозависимостью, увлекались безудержно японскими рыцарями – самураями, с их обычаями и мировоззрением.
                ***

     Пришло время половой зрелости и возраста деторождения. Паша и Лена познакомились в чате и, поскольку их увлечения и интересы целиком и полностью совпадали – они полностью были в сфере виртуальной реальности и служения её величеству Цифре – то вопросов о совместимости характеров и притирке организмов у молодых не возникало.
                ***

     Не могу не обратиться к словам поручика Мисимы, который, как уже было указано ранее, отдыхает на тихоокеанской ривьере Японии, с её яростными океанскими волнами и опасными холодными течениями, норовящими унести зазевавшихся купальщиков в глубинные пределы Великого океана.

     «Те, кто присутствовал на бракосочетании или хотя бы видел свадебную фотографию, в один голос восхищались красотой молодой пары»  начертал с помощью кандзи и хираганы в своём рассказе «Патриотизм» незабвенный Хираока Кимитакэ, он же Мисима Юкио.

     А ещё он начертал: «После того как супруги покончили с собой, люди, глядя на памятную фотографию, вздыхали и говорили, что такие идеальные, на первый взгляд, союзы всегда приносят несчастье».

     В нашем повествовании всё было примерно так же. Хоть и с немного бледноватым, землистым цветом лиц и синяками под глазами от ночных бдений, Паша и Лена смотрели друг на друга любящими подслеповатыми глазами, а также с удивлением глазели на огромное количество родственников, собравшихся по поводу их бракосочетания. Фотографы, кружившие вокруг нашей счастливой пары, поименованной нами смартолюбцами, старались запечатлеть на века каждое их движение и взгляд.

     Все, в том числе и Паша с Леной, признавали впоследствии, что фото получились что надо, хотя каждый жест рук и движение глаз неуклонно напоминали о тяге молодых к своим электронным устройствам, информационном голоде, обусловленном отсутствием сведений о количестве просмотров их страничек в Инстаграме и Фейсбуке и выставленных «лайках».

     После свадьбы для молодых изменилось немногое – их тела просто плавно переместились в двуспальную кровать в крохотной однокомнатной квартире, купленной по случаю свадьбы количественно удвоившимся обслуживающим персоналом.

     Речи о свадебном путешествии не было – молодые на предложение родителей съездить за границу сразу же заявили единогласно: «Чо мы там не видели?» и «Лучше купите нам новые смартфоны».

     Я упомянул ранее, что для молодых изменилось немногое, имея в виду, что сущностно для них действительно изменилось немногое: они, теперь уже вдвоём, торчали до поздней ночи в соцсетях, на кино- и игровых сайтах, отвлекаясь на справление нужд, в том числе и половой (а то чо женились-то?), походы к холодильнику и заказ еды на сайтах доставки.

     Все эти походы по нуждам, приём пищи не означали перерывов в общении с любимыми гаджетами. Паша вообще заметил, что справление большой нужды у него лучше получается при прохождении какой-нибудь «стрелялки», а по малой он может сходить и под второсортный киношный детективчик.

     В первый, так называемый медовый месяц Паша и Лена ещё прерывали общение со смартфонами на то, чтобы «подружиться организмами», однако после того как Паша сначала несмело, а затем уже в открытую во время соитий начал тыкать в сенсорный экран своего гаджета и Лена подхватила такое замечательное начинание, сёрф по сайтам интернета не прекращался уже ни на секунду. Лена даже признавалась Паше, что такой секс её возбуждает гораздо больше, чем обычное «животное» совокупление. 

     В принципе, нынешний распорядок дня молодых остался таким же. Единственным досадным недоразумением являлось отсутствие постоянного присутствия обслуживающего персонала в квартире молодых, а также необходимость постоянного выклянчивания переводов денег на банковские карточки Паши и Лены. Тем не менее, с такими мелкими бытовыми проблемами молодые справлялись с переменным успехом, и всё бы ничего, но обслуживающий персонал стал как-то потихоньку и незаметно редеть: постепенно переместившись из своих квартир на погост, обрели покой родители Лены и Паши.

     А ведь молодым не было ещё и тридцати! Как жить?

     Квартира молодых начала зарастать пылью и паутиной – между спальней, кухней и санузлом смартолюбцами в зарослях скатавшейся пыли были проложены тропинки. Ножи тупились и ржавели, как ржавели и ложки с вилками.

     В раковине горделиво возвышалась стопка заляпанных едой тарелок, блюдец и чашек. Для того, чтобы поесть Паша или Лена вытаскивали одну тарелку из стопки, сбрызгивали её водой и, удовлетворившись проделанной работой, выкладывали на «вымытую» посуду еду, чтобы, не отрываясь от своего гаджета, утолить голод.

     Быстро растранжирив на обновление парка умных гаджетов и заказ суши-роллов-шашлыков скромные сбережения родителей, доставшиеся в наследство, Паша и Лена предстали перед лицом неотвратимого – необходимости самостоятельного заработка.

     Паша устроился на работу в какую-то контору сисадмином, но, не проработав и месяца, уволился, поскольку там его заставляли работать, отвлекая от любимого занятия. К тому же работодателю не очень понравилось, что Паша не может и двух слов связать, объясняя почтенным матронам из бухгалтерии особенности работы с новым пакетом офисных программ.

     Постепенно молодую семью начали за неплатежи отключать от благ цивилизации. Первой пропала сотовая связь – у операторов сотовой связи разговор короткий – нет денег, нет любви (связи).

     Затем пропал интернет. С этой бедой Паша достаточно легко справился, взломав код доступа к соседскому WiFi. Неизбывное торможение, сопровождавшее загрузку сайтов, хоть и раздражало молодых, но, понимая, что иных альтернатив у них нет, они удерживали себя от позывов пойти набить морду соседям, которые посмели забирать себе трафик.

     Первые звоночки, предвещавшие неумолимо надвигавшуюся кровавую развязку, начали звучать, когда соседи уехали на моря-океаны на всё лето и выключили свой router. К другим сетям подключиться не удавалось – слишком слабый сигнал не пробивался сквозь монолитные стены квартиры.

     В ближайшем к дому кафе уже через два дня непрерывного сидения упёршихся в экран Паши и Лены, на них стали смотреть свирепыми, не предвещавшими ничего хорошего глазами, а на третий и вовсе сказали сначала сделать заказ, а затем уже садиться за столик.

     Тьма начала окутывать наших героев – ведь они, почитай и жить-то не могли без погружения в смартфонную реальность. Условные рефлексы и инстинкты были завязаны на функционирование гаджетов. Некоторой заменой, можно сказать паллиативом, служили некоторое время офф-лайн игры, но на ту беду «Энергосбыт» отключил электричество. Паша нашёл три аккумулятора с остаточными количествами заряда, которые парочку раз удавалось зарядить у соседей.

     Наступила ночь развязки. Электричество закончилось окончательно и бесповоротно. Пару раз безуспешно сходив в туалет и потерпев полное фиаско в кровати с лежавшей в ступоре Леной, Паша принял решение, понимая, что перед ним и его половиной открывается лишь печальная перспектива прозябания на задворках виртуальной вселенной и в подворотнях вселенной физической.

     Он растолкал свою молодую супругу, втолковал ей, что теперь жизнь утратила всякий смысл, и предложил ей сделать ритуальное, в духе самураев, самоубийство – сэппуку. Лена лишь равнодушно пожала плечами, выражая таким образом своё согласие с доводами Паши.

     Началось приготовление к совершению обряда. Достав из груды накопившейся в раковине грязной посуды затупившийся длинный нож для резки хлеба и расколотив по неосторожности пару тарелок (хотя какой смысл было обращать внимание на такие мелочи?) Паша принялся искать по шкафам короткий кухонный ножик, предназначавшийся Лене.

     Поиски затруднялись отсутствием освещения – слабый свет от фонарей, освещавших мокрый асфальт дороги, находившейся пятью этажами ниже уровня пола их квартиры, не позволял разглядеть как следует обстановку тесной кухоньки.

     Наконец, нож, а также абразивный брусок для заточки были найдены в одном из ящиков кухонного гарнитура и Паша, чертыхаясь и покрывая руки глубокими порезами, заточил ножи, предназначавшиеся для ритуального самоубийства.

     Пока муж точил ножи, Лена оставила корявые надписи карандашом на стенах квартиры, гласившие: «жить так больше нету сил», «мы уходим, нас не ждите», «да здравствует Цифра!», после чего присоединилась к Паше на кухне.

     До этого она, пораскинув мозгами, решила открыть входную дверь в квартиру. «Ей бы не хотелось, чтобы люди обнаружили их тела, когда они уже начнут разлагаться» сказал бы по этому поводу Хираока Кимитакэ.

     Паша уже сидел на кухне в позиции сэйдза и ждал Лену…

     Далее рука моя не поворачивается нашлёпывать на экране моего смартфона буквы, складывающиеся в строки, повествующие о подробностях произведённого молодыми людьми ритуального, в духе самураев, самоубийства. Ибо как русскоязычный сможет передать острые чувства и ощущения, испытываемые человеком, вспарывающим своё пузо холодным оружием?

     За консультацией на этот счёт лучше обратиться к Юкио Мисиме – он лежит во-он на том шезлонге в третьем ряду от кромки прибоя.

     Голова должна быть где-то неподалёку…
________________________________
*   Подзаголовок, заключённый в скобки, призван адресовать нас к вычурной местами поэтике «Патриотизма» Ю. Мисимы, красочно описывающего ритуальное самоубийство молодого офицера и его прекрасной жены.