Патографический портрет Дарвина

«Если вспомнить, как свирепо нападали на меня представители церкви, кажется забавным, что когда-то я и сам имел намерение стать священником», - писал Чарлз Роберт Дарвин (1809-1882), основоположник эволюционного учения о происхождении видов.

Долгое время непререкаемая теория в настоящее время подвергается критике со всех сторон – и научной, и религиозной. Мы не станем разбираться в перипетиях начавшегося «революционного» пересмотра дарвиновской теории эволюции. Нас интересует личность творца, который по настоящее время признаётся одним из величайших научных гениев.

Вопросы психопатологической наследственности Дарвина хорошо освещены, благодаря полным биографическим отчётам, которые публиковались его семьёй в течение трёх поколений. Известно, что дед по отцовской линии отличался «причудами», которые порой напоминали умопомешательство. Дядя кончил жизнь самоубийством, утопившись в состоянии психоза. Сёстры матери характеризовались болезненной эксцентричностью, а дядя страдал депрессиями, «почти не отличимыми от безумия». Из пяти сыновей Дарвина четверо проявляли признаки маниакально-депрессивного психоза. (Owen A.H., 1965).

Будущий великий натуралист в юности изучал природу весьма своеобразно: через прицел охотничьего ружья. На первом месте у него стояли рыбалка, верховая езда и охота, а на втором месте - пиво и виски. В ту пору, как признавался сам Дарвин, он счёл бы чистым безумием пропустить ради занятий первые дни охоты на куропаток. Коренной перелом, приведший к увлечению наукой, произошёл во время кругосветного путешествия Дарвина на корабле «Бигль», совершённого в 1831-1836 гг.

С 1837 г. здоровье Дарвина стало ухудшаться и «на протяжении приблизительно 40 лет, - говорит его сын, - он не знал ни одного дня здоровья, свойственного обычному человеку». (Nisbet J.F., 1891). Дарвин был вынужден отказаться от поста секретаря геологического общества, от многих встреч и бесед. В 1841 г. он писал своему другу Чарльзу Лайелю: «Горько убедиться, что мир принадлежит сильным и что я не буду в состоянии делать ничего более, как следить за успехами других в науке». Его мучили головные боли, быстрая утомляемость, обмороки, бессонница, приступы безотчетного страха, кошмары по ночам, периодические приступы одышки, тошноты и болей в животе, дрожи, головокружения, ощущения надвигающейся смерти, страха потери контроля над собой и симптомов, близких к деперсонализации (расстройство самосознания). Позднее присоединилась агорафобия (страх открытых пространств) и эпизоды немотивированного гнева.

Из-за невероятной робости он не мог выступать перед аудиторией (этот вид навязчивого страха называется глоссофобией). Не мог позволить себе и приём гостей, так как начинал страдать от перевозбуждения, последствием чего становились припадки сильного тремора и тошноты. В дальнейшем Дарвин уже не покидал дом без сопровождения жены, временами впадая в какое-то «крайне летаргическое, сонное и меланхолическое состояние». (Сегалин Г.В., 1925). Кроме всего он страдал бессонницей и странной чувствительностью к теплу и холоду. Когда Дарвину исполнилось 63 года, в его здоровье наметилось изменение к лучшему. В последние 10 лет жизни состояние его здоровья стало до того хорошим, что он стал способен к более усидчивой работе, не чувствуя обычной усталости и разбитости.

Дарвин всегда отличался патологически повышенным вниманием к состоянию своего здоровья и по праву считался ипохондриком. С 1848 г. «дважды в сутки - один раз днём и один раз перед сном - он делал записи в медицинском дневнике о своих припадках меланхолии, включая те моменты, когда он просыпался ночью... сколько раз у него болело горло, сколько раз болели зубы, сколько раз он простужался, как высыпала у него сыпь, какие появлялись на теле болячки. Он также заносил в этот дневник данные о лекарствах, которые он принимал, о водолечении, о том, сколько раз его тошнило, как начиналась депрессия, припадки страха, сколько раз он чувствовал дрожь, а также испытывал ощущение падения или тяжести во всём теле». (Стоун И., 1983).

О недомоганиях Дарвина существует большая литература. Редко кто из медиков удерживался от соблазна установить великому учёному свой диагноз. Генетик В.П. Эфроимсон писал: «Приходится признать, что сочетание ипохондрии, относительно краткой продолжительности рабочего дня за столом с гигантской продуктивностью высшего ранга (имеется достаточно данных о том, что Дарвин обладал даром неотрывного размышления, да и сам он об этом писал), не позволяет исключить у него циклотимию того типа, которая, не доводя до острых состояний депрессии, создаёт периоды гипоманиакального творческого подъёма». (Эфроимсон В.П., 1998).

Предположения других биографов отличаются большим разнообразием, что не удивительно, учитывая полиморфную симптоматику заболевания учёного. «Всё шире  в медицинском и биологическом мире растёт понимание реальности существования синдрома хронической  усталости, или истощения - в западноевропейских языках он получил название "фатиг-синдром"... Симптомы этой болезни свидетельствуют о "захватывании" эмоциональной сферы. У больных отмечаются не только расстройства настроения, но и панические состояния... Теперь врачи считают, что именно такой синдром наблюдался у Ч. Дарвина...» (Лалаянц И., 1992).

Болезнь Дарвина до сих пор остаётся предметом многочисленных предположений. Некоторые из её симптомов – болезненный метеоризм, тошнота, бессонница, сердцебиение – он стал отмечать в своём дневнике с 1837 г. Хотя он подвергался укусам насекомых в Южной Америке и вполне мог заразиться болезнью Чагаса или каким-нибудь другим тропическим заболеванием, более внимательный анализ приступов заставляет предполагать психогенное происхождение расстройств. В течение нескольких десятилетий заболевание Дарвина то усиливалось, то затихало. Многие биографы соглашаются, что причиной его недомоганий является всё тот же синдром навязчивых состояний, тем более что из его писем и дневников ясно, что учёного преследовали навязчивые приступы «непроизвольных страхов» и «необъяснимых приступов гнева».

Британец Майкл Фитцджеральд считает, что Дарвин страдал поведенческим расстройством или синдромом Аспергера, особым видом психического нарушения, характеризующегося социальной отчужденностью. По словам Фитцджеральда, «ген, отвечающий за аутизм и синдром Аспергера, также может отвечать и за гениальность».

Из исследований английских врачей, которые особенно кропотливо пытались установить сущность 40-летней болезни своего соотечественника, следует, что ни один из диагнозов не содержит указания на какое-либо органическое расстройство: современные эскулапы все более склоняются к тому выводу, что все симптомы его болезни – явления ипохондрического, то есть психиатрического порядка. Наиболее часто устанавливались диагнозы психастении, циклотимии, синдрома навязчивых состояний, синдрома хронической усталости, панического расстройства; фигурирует и болезнь Чагаса.

Современный психиатр М.Е. Бурно находит у Дарвина тревожно-сомневающийся характер и относит его к психастеникам. «Проявляя присущую им тревожно-сомневающуюся, углублённую въедливость и в других областях жизни, они совершают не только “ипохондрические открытия” в своём организме, но и подлинные открытия в человеческой культуре». (Бурно М.Е., 2006).

Психастенические свойства затрудняли Дарвину жизнь, и относительно его застенчивости слагались легенды. Например, о его привычке «многозначительно отсутствовать в минуту решающих событий, к которым он сам непосредственным образом причастен». Основательно помучили и тревожные сомнения по поводу женитьбы – с карандашом и бумагой он взвешивал все «за» и «против». Особенно показательна в этом отношении графа «против», в которую вошли: «ужасная потеря времени», «не смогу читать по вечерам», «заботы и ответственность», «как я смогу управляться со всеми моими делами, если буду вынужден ежедневно гулять с женой?»

По большому счету приведённые психиатрические диагнозы не противоречат друг другу, у психастеника с циклотимическими расстройствами вполне могли существовать психосоматические проявления в виде ипохондрии и панических атак.
 
Биографы Дарвина единодушно сочувствовали его многолетним страданиям и удивлялись, как он мог провести столь обширные исследования, работая лишь два часа в день. Но прочитав дарвиновскую переписку, понимаешь, «что для его занятий нездоровье было очень кстати; оно давало ему возможность сосредоточиться», избегая всего, что могло отвлечь от решения научных проблем. Недуги Дарвина были не только злом, но и определённо приносили пользу: «Неспокойными бессонными ночами деятельный мозг его мог без помех вынашивать обобщения, а наутро за два часа наблюдений и записей гипотеза подвергалась трезвой проверке и работа за день была завершена». (Ирвин У., 1973).

В биографии Чарлза Дарвина можно выделить три периода. Первый - до 1836 г. – период здоровья. Второй – до 1872 г. – период хронического заболевания. Третий – после 1872 г. – период относительного улучшения здоровья. Итак, только эти 35 лет непрестанного болезненного состояния Дарвина и оказались плодотворными в творческом отношении: начиная с первой книги («Дневники изысканий»), написанной в 1839 г.; продолжая фундаментальными работами «Происхождение видов» (1859), «Происхождение человека» (1871) и заканчивая «Выражением эмоций» (1872). До и после – творческое молчание. Естественно, этот возраст (с 27 до 63 лет) и физиологически, и интеллектуально в большинстве случаев предрасполагает к творчеству. Тем не менее, отмеченная взаимосвязь явно бросается в глаза.

Поэтому не стоит всегда относиться к заболеваниям как к несчастьям. Не будем забывать одно из классических определений болезни, данное академиком И.В. Давыдовским: болезнь – «лишь один из вариантов биологической нормы».

И народную мудрость: извлекай пользу из любой неприятности.

***
Опубликовано в журнале «Психология на каждый день» №9, 2006 г. и №5, 2010 г.