Алекс Сомм. Рецензии

         С разрешения Алекса Сомма привожу здесь его отзывы, особо ценные для меня тем, что они исходит от настоящего мастера мужской прозы - выразительной, тонкой, суровой и лиричной одновременно, героям которой не до уныния, и чей выбор - преодоление. Глубоко признателен ему за похвалы, которых я явно не заслуживаю.

                "Аккорд"

         Любой может сказать, что это непростая и до предела откровенная книга, чтобы её прочесть, нужно потратить много напряжённых, честно говоря, вечеров. В этом очевидная отвага автора, который всегда заходит дальше других, в запретную для многих зону, где может отказать язык, стиль и литературный вкус. Только не Александру Солину. Новый роман А. Солина – это чувственный детектив, захватывающая ода той единственной женщине, которую ищешь всю свою жизнь, в каждых встречных глазах и губах, минуя свои ошибки и совершая новые.
       Это – путь истинной любви, страстной и трепещущей на ветрах нашей российской реальности. Которая ломает судьбы и жизни. Которая всегда идёт рука об руку с поэзией, русской и французской, самой богатой на этом поле. И эта поэзия звучит в романе в первых полноценных переводах автора на русский язык. Мы искренне завидуем автору во владении французским, мы можем судить лишь по английскому, поэтому подозреваем всех переводчиков в неискренности: лучший перевод “Гамлета” был исполнен К.Р. в конце 19 века, а он долгое время был под запретом. Все последующие известные переводчики были достаточно беспомощны.
        Роман А. Солина положен на музыкальную основу и узнаваем по определённой жизненной линии. Пожалуй, мы знавали парней, которые уходили после симфонических оркестров в кухонные гитаристы, и ничуть об этом не жалели. В те времена, возможно, они в компаниях находили большее признание, чем в концертных залах. Поэтому мы любим одинаково и Антонио Вивальди, и “Владимирский централ “.
   Мы собираем роман по его любимым нотам и в итоге находим творческое совершенство. Или мы видим литературу от пианиста, или литератора, вооружённого музыкальными навыками. В любом случае, талант является талантом во всём. Впрочем, догадки наши оказались несостоятельны, и запущенные дротики легли в “молоко”. Улыбка фортуны просияла там, где никто бы не ожидал. В истории словесности единственный Андрей Платонов пришёл в литературу из инженеров. А. Солин сделал этот шаг из электротехники, от сухих догматов электрического тока, таблиц и схем. Невозможно представить… 
       Мы, пожалуй, не можем сейчас назвать другого автора в современной русской литературе, который бы так легко подбирал ключи к любому образу, и они, образы, у него открываются по–новому, от прикладных исканий главного героя до незапамятной набоковской бабочки. Мы впервые встречаемся с таким богатством русской литературной речи, играющей и на высотах классиков и забирающейся до мельчайших, откровенных подробностей. И мы не находим в этом ни нотки фальши. Потому что в этом тексте – и большая, и малая правда о нашей неприкаянной жизни, нашей непреходящей любви, нашей преемственности и расширении границ современного литературного пространства.

                "Неон, она и не он"

        У этой книги Александра Солина предельно ёмкое, профессионально - музыкальное название. Звучит просто как арпеджио – упражнение на технику – и, вместе с тем, с глубокой смысловой нагрузкой. Наглядно: эта явная аллитерация включает в себя и игру слов. Мы увлечённо следуем дальше.
       “Неон” – самая интересная метафора, которой можно отобразить происходящее в стране последние тридцать с лишним лет. Неон – это вершина пирамиды, которую получила сейчас население, в этом строении на излёте застоя формировалось несколько ступеней: колбаса, картошка, а затем - лазерные шоу. Объявление о путче ГКЧП мы с другом встретили в очередной сотенной очереди за сосисками, в сумрачном гастрономе на площади Стачек в Ленинграде, и возили их своим семьям на “колбасных” электричках по выходным. Сейчас всё изменилось, и у входа в сверкающий супермаркет я ищу одну и ту же женщину, чтобы дать ей денег на продукты для больной матери.
      “Она и не он” – связанные жёсткой сцепкой вагоны в истории этого российского ж/д состава, путь которого не всегда проходит в комфортабельных спальных вагонах, и, будто, по виртуальным трамвайным путям имперских и вечных городов. Зачастую этот состав для героев заезжает в подземку, и, глубже, на “Седьмую кольцевую”, запроектированную самим Данте.
       Роман о любви, в котором автор снова блистает своим умением раскрывать женский характер, вплоть до самых сокровенных мыслей, в котором так много для меня от Питера. В моей памяти так много незабываемых прогулок по Парку Победы, с единственной в мире женщиной, которую я потерял. Роман, в котором стушёвываются знаменитые города, а самые светлые страницы посвящены уральским и сибирским городкам, и людям, в них проживающим.
       Автором возвышается извечный российский вопрос: каких жертв требует любовь в России, и насколько она жертвенна. Любовь, действительно, бесконечно жертвенна для русских женщин – это провинциальная Галя – связанная семейными узами, но для неё любовь - настоящая. И главная героиня – Наташа – способна это оценить и простить. Потому что ребёнок Гали - от её любимого мужчины.
      Удачи всем вам в чтении этой захватывающей книги, уважаемые читатели.

                "Знаки"

       Знаки, сколько их было в этой жизни, а потом занесло злым песком и смыло мутными водами. Когда-то моим любимым из Эйлера было «сомнение есть путь познания», и это было главным знаком. Но я посчитал это пустым поклонением, и, поэтому поднялся с колен, как мне казалось, и пошел путем голых аксиом. Где уже не стало места знакам, откровениям, прелестям и колкостям судьбы. Пускай каждый найдёт в знаках Солина свои причастия.

                "Твердыня"

       Самое первое, что меня поразило, так это чудесный перевод Бодлера, которого никогда не слышал:

       Зелёный тамаринд весь в запахе духов,
       Что в ноздри мне плывет и полнит их собой,
       Мешается в душе там с песней моряков.

       Мне не хочется раскрывать интригу. На всякую твердыню найдётся своя красота.
       Или красота и есть твердыня?

                "Вся эта жизнь". Сборник рассказов

       Что сказать о сборнике рассказов Александра Солина? То, что он сам хотел сказать. То, чем дышит эпоха, в которой мы живём. В которой смешались жизнь и смерть, любовь и безразличие, что одинаково смертельно. Не минуя щедринского гротеска, а щедро возрождая его в XXI веке. Не могу сказать, что не встретился и с Гоголем Николаем Васильичем, что отозвалось в гремучей смеси А. Солина. И, не могу не упомянуть, прекрасный силуэт шотландских предков Лермонто и их гениального потомка. В каждом рассказе, и, наверняка, перемешалось во всех вместе, – живёт история страны и единоличной любви, что и неразделимо.
       К примеру, в рассказе, давшем название сборнику: как часто встречаются эти слагаемые на этом свете, любовь одного и нелюбовь другого. Как быстро эти суммарные составляющие превращаются в судимости для обоих. Разница только в том, что один из них отбывает срок неповинно, пожизненно. Но для другого наказание внезапно оказывается высшей мерой. Но и смерть, зачастую, не способна подвести итог. Это лютая неизбежность.
       С другой стороны, перечитывая рассказ «Сны», мы причисляем его к исконно петербургским традициям «Медного всадника», где конфликт маленького человека с властью переходит в наше время в полное противоречие с обнулившемся обществом, где даже исконные человеческие качества остались настолько редки (но они остались), что общество обвалилось в рабовладельчество. И Пушкин о таком не мог и подозревать двести лет назад в не самой передовой России. Многое ему не нравилось в крепостничества той империи, но и не секрет, что многим крепостным нравилось их положение. И. Бунин мечтал в детстве быть крестьянином, а сейчас он был бы нищим фермером, кормящим на кредитах банки и местный криминал, который повсеместно является властью. Главное можно утверждать с полной очевидностью: это написано не в пример талантливее, чем «сны» Чернышевского.
       Солинский «Вояж» – Так сложилось, что у нас у всех была своя малая Родина, где мы оставили частицу, а, возможно, и, большую часть своего сердца. Свои первые поцелуи, заброшенные за многие тысячи световых лет, во времени и пространстве, а мы к ним постоянно возвращаемся, осуждённые или благословенные на это чувство навечно. А их, пиши – пиши, давно нет на этом свете, в этом и вся эта жизнь.
       "Зигзаг спирали" для меня означается знакомой горечью, знаковой гибелью неплохих людей, хороших знакомых, которые в наше время бедово рискнули. Среди них нет моих настоящих друзей, мы всегда сторонились безудержных операций. Но эти потери, как ни сторонись, пробили свои бреши в устройстве этого мира.
       Когда я читал рассказ «Крестины», я постоянно думал о том, что я сам покрестился в сорок пять лет просто потому, что получил доказательства веры. Как физик и математик, и наследник Декарта, нашедшего доказательства за пятьсот лет до меня. Он всю жизнь был наёмником, сражался за все армии Европы, и, при этом, создавал гениальные книги. «И где-то с горячего берега скатывается камень в ледяную воду», как зыбко, гулко и достоверно отозвался А. Солин.
       "Дура" – не требует комментариев, кроме великолепного русского языка, владением которым любой позавидует, а, многие, даже, и неспособны. В силу полного обнищания образования и самообразования.
       Я верю всему, что пишет Александр, потому что имею подтверждения в реальной жизни. «Цепные псы» – я под этим подписываюсь.
       "Перейти Невский" – сколько раз я его переходил, я даже старался выбирать ночное время, лавирование днём между чудовищным встречным потоком не стоит потери ощущения истории. Я также, как и А. Солин, ловил себя на особом чувстве переноса в другие эпохи, в иные реалии.

                "Вернуть Онегина"

       Меня зацепило поначалу название книги. «Вернуть Онегина» – что может быть ближе для питерского автора, созревшего на этих берегах. Интересно было, в чём же разгадка: это просто – история Татьяны Лариной на рубеже 20–21 веков. Если бы вернулся Александр Сергеевич, он бы написал об этом в прозе, как и А. Солин, потому что нельзя иначе написать об этом подлом времени в России. Именно тогда началось предательство лучших товарищей, не друзей – нет, друзья оставались навсегда, товарищи – были – особняком. Воссоздать судьбу женщины на страницах романа – это нелегко для автора – мужчины от рождения. Талант автора сделал своё дело: я читал эту книгу словно от первого лица – Татьяны Лариной, моей современницы. И я не разделял героиню по имени, по мужчинам, я сопереживал моей Татьяне по единственно возможному признаку: по её любви. Которая выше котировок, бизнес–ходов и смены правительств. Которая всегда играет особенным светом, прямым или отражённым, на страницах А.Солина. И он с одинаковым мастерством владеет прямым, детальным, и – отражённым светом, преломленным сквозь призму чувства. А если быть откровенным, их разделить невозможно. Любовь извечно питает человечество, зачастую причиняя страдания, вот во что заставляет поверить автор.

                "Черта"

       "Особый вид принуждения" – А.Солин умеет работать с метафизическими величинами, с высшими инструментами. Роман завораживает безбрежной метафоричностью, детективной материей, как всегда у Солина, и ещё… ещё… Поэтикой, несомненно. И как мы применяем на себя иногда волю Создателя?
       Антонио Пифагетта встаёт к штурвалу… Когда я впервые примерил парус у себя над головой, в этой жизни со мной происходило нечто невероятное, когда я чувствовал себя и первооткрывателем, и самоубийцей одновременно (штормило). И мы тогда вернулись к причалу яхт-клуба, три приговорённых дилетанта. А нужно-то нам было ничтожного: возвыситься над другими, даже без славы, просто для себя. Новичкам везёт во-первых, и в казино и в русскую рулетку. Я сам об этом думал: «перед лицом кровавой математики…»
       Всё, что могло бы случиться с нами в этой жизни: перейти черту, но никого из нас это не сделает счастливее. От многих знаний многие печали.
       Желаю всем приятных открытий на пути чтения книг А.Солина.

       С уважением, Алекс Сомм