Семейная шеренга... 2020 гл. 21 В эшелоне под бомб

Семейная шеренга Бессмертного полка, 2020

Глава 21. В эшелоне под бомбами

Моя двоюродная сестра Екатерина Филипповна МАКСИМОВА-ЛЫМАРЬ. (1922-2012 гг.) была единственной из гражданских родственников, кто напрямую ближе всех столкнулся с войной. В 1940 году она вышла замуж и уехала из родной Головатовки Калининского (тогда) района Сталинградской области. В 1941 году мужа перевели работать в г. Измаил в Бессарабию (в Молдавию). В это время она уже ждала ребенка. С первых дней войны город стали бомбить, объявили срочную эвакуацию, и муж Григорий прислал за ней тачанку. С большим трудом ему удалось посадить жену на уходящий поезд. С собой она успела взять только буханку хлеба и кусковой («грудковой») сахар; а из одежды захватить с собой пальто, даже платок на голову в суматохе не успела взять. Все остальное имущество, в том числе и припасенное на будущего малыша, пришлось бросить.

В пути эшелон несколько раз бомбили. Ей пришлось не один раз пережить весь этот ужас, видела она горящие вагоны, убитых и изуродованных взрывами взрослых и детей. Поскольку была уже на шестом месяце беременности, то далеко от вагона (а везли их на открытой платформе) не могла убежать. И лечь лицом вниз она уже тоже не могла, ложилась на спину, видела пикирующие самолеты, падающие бомбы, разлетающиеся светящиеся красные пули и осколки. И каждая из них могла принести смерть. При очередной бомбардировке поезд останавливался, паровоз начинал свистеть, пассажиры спрыгивали с платформ и разбегались по придорожным огородам, посадкам. На остановках пытались маскировать вагоны ветками, кустарниками, но это мало помогало от самолетов. На всю жизнь запомнила она двух мальчишек-братьев лет по 13-14, ехавших рядом с ней. При очередном налете на её глазах одному из ребят осколком выбило глаза, и он страшно кричал. Ещё рядом с ней ехали старые-старые дед с бабушкой, такого возраста, что не могли уже самостоятельно убегать, и они оставались сидеть на платформе, пережидая бомбардировку. С собой у них был большой бачок меда, который они в пути пытались менять на продукты. И доехала Екатерина с ними до самого Сталинграда.
 
У нее были длинные волосы, перед войной из Головатовки она уехала с мужем, имея длинные косы. Но после тяжелой дороги, когда нечем было в поезде покрыть голову (хотя это требовали проводники), уже дома волосы у нее стали выпадать. Сказались дни и ночи, проведенные под бомбежками, всеми осадками, в грязи и пыли. Самолеты улетали, паровоз начинал свистеть, созывая людей на посадку, и надо было успеть снова забраться на платформу. У самих вагонов лежали тела убитых. Некоторых успевали похоронить, а остальные оставались лежать непогребенными. Нужно было спасать живых. В Сталинграде эшелон с эвакуированными уже встречали, на вокзале у каждого вагона поставили столы, беженцев регистрировали и распределяли по разным направлениям. Ей сначала предложили ехать на Урал, но узнав, что она из области, местная, дали справку и проездные документы до Панфилово.

 В Панфилово на станции она встретилась с родственницей-двоюродной тетёй Нюрой ГРУЗИН-СЯГАЙЛО. Увидев её измученную, грязную, та отвела её домой, нагрела воды, помыла и накормила. Домой Екатерина возвращалась с односельчанином РЫНЗОЙ Михаилом Кузьмичем, который пригонял в райцентр на сборный пункт колхозных лошадей для фронта, а теперь возвращал выбракованных. Получилось так, что они еще ехали по другой стороне пруда (за огородами вдоль домов МАСЛИЕВ, БУСЕНКОВ, ЛЕМБИКОВ, СЯГАЙЛО), а родители уже увидели и издалека её узнали. Отец Филипп Петрович, мама Елена Дмитриевна и четверо младших детей встречали двуколку у балки. Когда конь завяз в грязи, то отец снял дочь с двуколки и на руках вынес на сушу. Собрались соседи и родные, расспросов и рассказов было много, а слез пролито еще больше. В общей сложности с мучениями и страданиями она добиралась до дома шестнадцать суток.