Советско-нацистский раздел Польши

На долю поляков выпало немало бедствий: изнасилования и убийства, сначала нацистами, затем советскими солдатами.
Марк Мэнсон

Этим преступлениям не может быть никаких оправданий, в нашей стране дана ясная политическая, правовая, нравственная оценка злодеяниям тоталитарного режима.
Владимир Путин

Российский МИД сегодня говорит на языке дипломатии Молотова-Риббентропа. И это естественно — решение сходных задач порождает стилистическое сходство.
Владимир Пастухов




Из статьи "Катастрофическая ошибка Иосифа Сталина"   http://proza.ru/2020/06/27/732,  раздел 3.1



1 сентября 1939 года Германия, в нарушение германо-польского Договора о ненападении от 1934 года, а 17 сентября 1939 года СССР, в нарушение советско-польского Договора о ненападении от 1932 года, скоординировано вторгаются на территорию Польши и расчленяют ее в соответствие с секретным Протоколом. Задержка вторжения СССР объяснялась Молотовым необходимостью создания у мирового сообщества впечатления советской “защиты” меньшинств - украинцев и белорусов на территории Польши от вторгшихся немецких войск. Так, Молотов предлагал Германии следующую формулу введения мировой общественности в заблуждение: поскольку Польша развалилась, у Советского Союза возникла необходимость прийти на помощь украинцам и белорусам. Этот довод, – утверждал Молотов, – необходим для того, чтобы Советский Союз смог оправдать свое вмешательство в глазах широких масс и при этом не предстал агрессором.

Свидетельствующие о сговоре нацистской Германии с руководством СССР детали этого плана, реализующего пакт Молотова-Риббентропа при условии маскировки намерений и действий СССР, не желающего выглядеть агрессором, представлены в совершенно секретной переписке между МИД Германии и послом Германии в Советском Союзе графом Шуленбургом в период с 3 по 17 сентября 1939 года.

В телеграмме МИД Германии послу Шуленбургу от 3 сентября Риббентроп пишет: "Очень срочно! Лично послу. Совершенно секретно! Главе посольства или его представителю лично. Секретно! Должно быть расшифровано лично им! Совершеннейше секретно! Мы безусловно надеемся окончательно разбить польскую армию в течение нескольких недель. Затем мы удержим под военной оккупацией районы, которые, как было установлено в Москве [согласно секретному дополнительному Протоколу к пакту Молотова-Риббентропа], входят в германскую сферу интересов. Однако понятно, что по военным соображениям нам придется затем действовать против тех польских военных сил, которые к тому времени будут находиться на польских территориях, входящих в русскую сферу интересов. Пожалуйста, обсудите это с Молотовым немедленно и посмотрите, не посчитает ли Советский Союз желательным, чтобы русская армия выступила в подходящий момент против польских сил в русской сфере интересов и, со своей стороны, оккупировала эту территорию. По нашим соображениям, это не только помогло бы нам, но также, в соответствии с московскими соглашениями, было бы и в советских интересах. В связи с этим, пожалуйста, выясните, можем ли мы обсуждать этот вопрос с [советскими] офицерами, которые только что прибыли сюда, и какой предположительно будет позиция советского правительства.

В телеграмме, отправленной Риббентропом послу Шуленбургу из Берлина 9 сентября 1939 года говорится: "Мы, конечно же, согласны с советским правительством в том, что ценность соглашений, достигнутых в Москве, не умаляется расширением военных действий местного характера. Мы должны разгромить и разгромим польскую армию везде, где только ее встретим. Московским соглашениям это не противоречит и  поэтому ничего не меняется. Развитие военных действий даже превосходит наши ожидания. По всем показателям польская армия находится более или менее в состоянии разложения. Во всех случаях я считал бы неотложным возобновление Ваших бесед с Молотовым относительно советской военной интервенции [в Польшу]. Возможно, вызов русского военного атташе в Москву показывает, что там готовится решение. Я поэтому просил бы Вас в подходящей форме еще раз поговорить на эту тему с Молотовым и телеграфировать результат".

В ответе на эту телеграмму посол Шуленбург написал: "Молотов заявил мне сегодня в 15 часов, что советские военные действия начнутся в течение ближайших нескольких дней". Однако позднее, 10 сентября, посол Шуленбург шлет в МИД Германии следующее сообщение: "На сегодняшней встрече в 16 часов Молотов изменил свое вчерашнее заявление, сказав, что советское правительство было застигнуто совершенно врасплох неожиданно быстрыми германскими военными успехами. Основываясь на нашем первом сообщении [от 3 сентября], Красная Армия рассчитывала на несколько недель, которые теперь сократились до нескольких дней. Советские военные власти оказались поэтому в трудном положении, так как, принимая во внимание местные обстоятельства, они требовали, по возможности, еще две-три недели для своих приготовлений. Уже было мобилизовано более трех миллионов человек... Я очень подробно объяснил Молотову, насколько при таком положении дел важны быстрые действия Красной Армии. Молотов повторил, что делается все возможное для ускорения событий... Затем Молотов подошел к политической стороне вопроса и заявил, что советское правительство намеревалось воспользоваться дальнейшим продвижением германских войск и заявить, что Польша разваливается на куски и что вследствие этого Советский Союз должен прийти на помощь украинцам и белорусам, которым «угрожает» Германия. Этот предлог представит интервенцию Советского Союза благовидной в глазах масс и даст Советскому Союзу возможность не выглядеть агрессором".

Однако уже 14 сентября посол Шуленбург телеграфирует в Берлин:  "Молотов вызвал меня сегодня в 16 часов и заявил, что Красная Армия достигла состояния готовности скорее, чем это ожидалось. Советские действия поэтому могут начаться раньше
указанного им во время последней беседы срока (см. мою телеграмму от 10 сентября). Учитывая политическую мотивировку советской акции (падение Польши и защита «русских меньшинств»), [Советскому Союзу] было бы крайне важно не начинать действовать до того, как падет административный центр Польши — Варшава. Молотов поэтому просит, чтобы ему как можно более точно сообщили, когда можно рассчитывать на захват Варшавы.

В телеграмме от 15 сентября Риббентроп предписывает послу Шуленбургу: "Я прошу Вас немедленно передать господину Молотову следующее:
1. Уничтожение польской армии, как это следует из обзора военного положения от 14 сентября, который уже был Вам передан, быстро завершается. Мы рассчитываем занять Варшаву в течение ближайших нескольких дней.
2. Мы уже заявили советскому правительству, что мы считаем себя связанными разграниченными сферами интересов, согласованными в Москве и стоящими обособленно от чисто военных мероприятий, что, конечно же, также распространяется и на будущее.
3. Из сообщения, сделанного Вам Молотовым 14 сентября, мы заключили, что в военном отношении советское правительство подготовлено и что оно намерено начать свои операции уже сейчас. Мы приветствуем это. Советское правительство, таким образом, освободит нас от необходимости уничтожать остатки польской армии, преследуя их вплоть до русской границы. Кроме того, если не будет начата русская интервенция, неизбежно встанет вопрос о том, не создастся ли в районе, лежащем к востоку от германской зоны влияния, политический вакуум. Поскольку мы, со своей стороны, не намерены предпринимать в этих районах какие-либо действия политического или административного характера, стоящие обособленно от необходимых военных операций, без такой интервенции со стороны Советского Союза [в Восточной Польше] могут возникнуть условия для формирования новых государств.
4. С целью политической поддержки выступления советской армии мы предлагаем публикацию совместного коммюнике следующего содержания: «Ввиду полного распада существовавшей ранее в Польше формы правления имперское правительство и правительство СССР сочли необходимым положить конец нетерпимому далее политическому и экономическому положению, существующему на польских территориях. Они считают своей общей обязанностью восстановление на этих территориях, представляющих для них [Германии и СССР] естественный интерес, мира и спокойствия и установления там нового порядка путем начертания естественных границ и создания жизнеспособных экономических институтов».
5. Предлагая подобное коммюнике, мы подразумеваем, что советское правительство уже отбросило в сторону мысль, выраженную Молотовым в предыдущей беседе с Вами, что основанием для советских действий является угроза украинскому и белорусскому населению, исходящая со стороны Германии. Указание мотива такого сорта — действие невозможное. Он прямо противоположен реальным германским устремлениям, которые ограничены исключительно хорошо известными германскими жизненными интересами. Он также противоречит соглашениям, достигнутым в Москве, и, наконец, вопреки выраженному обеими сторонами желанию иметь дружеские отношения, представит всему миру оба государства как врагов.
6. Поскольку военные операции должны быть закончены как можно скорее в связи с наступающим временем года, мы будем благодарны, если советское правительство назначит день и час, в который его войска начнут наступление, чтобы мы, со своей
стороны, могли действовать соответствующе. С целью необходимой координации военных операций обеих сторон нужно также, чтобы представители обоих правительств, а равно германские и русские офицеры, находящиеся на местах, в зонах операций, провели встречу для принятия необходимых мер, для чего мы предлагаем по воздуху собрать совещание в Белостоке.

Прошу ответить немедленно телеграфом. Об изменениях в тексте [совместного советско-германского коммюнике] с согласия Гауса и Хильгера уже побеспокоились.

Отвечая на эту телеграмму посол Шуленбург 16 сентября телеграфирует в МИД Германии: "Я виделся с Молотовым сегодня в 18 часов и выполнил инструкции. Молотов заявил, что военная интервенция Советского Союза произойдет, вероятно, завтра или послезавтра. Сталин в настоящее время консультируется с военными руководителями, и этим вечером он в присутствии Молотова укажет мне день и час советского наступления. Молотов добавил, что он доложит о моем сообщении правительству, но он думает, что в совместном коммюнике уже более нет нужды; советское правительство намерено мотивировать свои действия следующим образом: польское государство распалось и более не существует, поэтому аннулируются все соглашения, заключенные с Польшей; третьи державы могут попытаться извлечь выгоду из создавшегося хаоса; Советский Союз считает своей обязанностью вмешаться для защиты своих украинских и белорусских братьев и дать возможность этому несчастному населению трудиться спокойно. Советское правительство намерено обнародовать сообщение в указанном духе по радио, в прессе и т. д. немедленно после того, как Красная Армия пересечет границу, и в то же время заявить об этом в официальной ноте польскому послу здесь и всем здешним дипломатическим миссиям.

Молотов согласился с тем, что планируемый советским правительством предлог [защита украинцев и белорусов от немецкого вторжения] содержал в себе ноту, обидную для чувств немцев, но просил, принимая во внимание сложную для советского
правительства ситуацию, не позволять подобным пустякам вставать на нашем пути. Советское правительство, к сожалению, не видело какого-либо другого предлога, поскольку до сих пор Советский Союз не беспокоился о своих меньшинствах в Польше и должен был так или иначе оправдать за границей свое теперешнее вмешательство.

17 сентября дополнительно к этой телеграмме посол Шуленбург сообщает: "Очень срочно! Секретно! Сталин в присутствии Молотова и Ворошилова принял меня в 2 часа ночи и заявил, что Красная Армия пересечет советскую границу в 6 часов утра на всем ее протяжении от Полоцка до Каменец- Подольска. Во избежание инцидентов Сталин спешно просит нас проследить за тем, чтобы германские самолеты начиная с сегодняшнего дня не залетали восточнее линии Белосток — Брест-Литовск — Лемберг (Львов). Советские самолеты начнут сегодня бомбардировать район восточнее Лемберга. Я обещал сделать все, что возможно, в смысле информирования германских военно-воздушных сил, но просил, учитывая, что осталось мало времени, чтобы сегодня советские самолеты не подлетали к упомянутой линии слишком близко.
Советская комиссия прибудет в Белосток завтра, самое позднее послезавтра.

Сталин зачитал мне ноту, которая будет вручена уже этой ночью польскому послу и копия которой в течение дня будет разослана всем миссиям, а затем опубликована. В ноте дается оправдание советских действий. Зачитанный мне проект содержал три пункта, для нас неприемлемых. В ответ на мои возражения Сталин с предельной готовностью изменил текст [отказ упоминать в нем мотив защиты от немцев украинских и белорусских польских меньшинств] так, что теперь нота вполне нас удовлетворяет. Сталин заявил, что вопрос о публикации германо-советского коммюнике не может быть поставлен на рассмотрение в течение ближайших двух-трех дней.

В будущем все военные вопросы, которые возникнут, должны выясняться напрямую с Ворошиловым генерал-лейтенантом Кестрингом". [7]

17 сентября в 3 часа ночи замнаркома иностранных дел СССР Потёмкин зачитал польскому послу в Москве Вацлаву Гжибовскому ноту, в которой было заявлено, что война выявила внутреннюю несостоятельность Польши и что к настоящему времени польское правительство бежало, войска не оказывают сопротивления, а это означает прекращение действия договоров между Польшей и СССР. Гжибовский отказался принять ноту. Он с достоинством ответил: "Ни один из аргументов, использованных для оправдания превращения польско-советских договоров в пустые бумажки, не выдерживает критики. По моей информации, глава государства и правительство находятся на польской территории... Суверенность государства существует, пока солдаты регулярной армии сражаются... То, что нота говорит о положении меньшинств, является бессмыслицей. Все меньшинства доказывают действием свою полную солидарность с Польшей в борьбе с германщиной... Наполеон вошёл в Москву, но, пока существовали армии Кутузова, считалось, что Россия также существует".

Доказательством сговора СССР и Германии является советско-германское коммюнике от 18 сентября 1939 года, в котором стороны заявляют, что "во избежание всякого рода необоснованных слухов насчет задач советских и германских войск, действующих в Польше, правительство СССР и правительство Германии заявляют, что действия этих войск не преследуют какой-либо цели, идущей вразрез интересов Германии или Советского Союза и противоречащей духу и букве пакта о ненападении, заключенного между Германией и СССР. Задача этих войск, наоборот, состоит в том, чтобы восстановить в Польше порядок и спокойствие, нарушенные распадом Польского государства, и помочь населению Польши переустроить условия своего государственного существования" [7].

Итак, сначала советская агрессия против Польши, до пропагандистских деталей обсужденная с нацистами, а потом уже отъезд польского правительства из польской Коломыи в Румынию именно вследствие начавшейся советской агрессии.

Совместные действия, военные парады и сотрудничество армейских подразделений и спецслужб нацистских и советских оккупантов, сопровождавшееся репрессиями, депортацией и убийством десятков тысяч поляков, насильственной советизацией и коллективизацией восточной Польши, продолжались вплоть до нападения Германии на СССР. Невероятным по ярости преступлением сталинского режима в это время явилось массовое убийство 25700 пленных - бывших польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, разведчиков, жандармов и тюремщиков весной 1940 года, ставшим местью Польше за разгром армии Тухачевского в советско-польской войне 1919 - 1920 года.

Иосиф Сталин в ответе на поздравление Гитлера по случаю его 60-летия фактически признал общую, наци-советскую, ответственность за кровавую расправу над Польшей: "Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной"(Правда, 25 декабря 1939 года).

3 сентября 1939 года Англия и Франция в соответствие с данными ими Польше гарантиями безопасности объявляют войну Германии, но никаких реальных военных действий против нее не предпринимают. Эта война получила наименование “странная война”. Она прекратится лишь в мае 1940 года нападением Германии на Францию.
 
Таким образом, именно действия Советского Союза и Германии явились триггером Второй мировой войны.



ЛИТЕРАТУРА


[7]  Nazi-Soviet Relations 1939 - 1941: Documents from the Archives of the German Foreign Office Paperback – June 10, 2003.