Где живут наши чувства?

О чем я?
О любви…

Это такое чувство, без которого многие просто не мыслят своей жизни. А откуда она берется, ЛЮБОВЬ эта? Её можно купить в супермаркете? Может быть её можно где-то найти? Где она живет?

Так случилось, что мои родители не учили меня любить… Нельзя научить тому, чего сам не умеешь. А тогда было такое время, когда на любовь и внимания-то не обращали, - главное накормить, защитить да обогреть.

В заботах о «хлебе насущном» проходила жизнь нескольких поколений моих предков, ну по крайней мере тех, кого я помню, - родители и бабушки с дедушками. Всем им пришлось пройти через горнило Великой отечественной войны, голод, разруху, патологический страх перед сталинским режимом…

Сейчас, когда моих родителей уже нет в живых, я очень сожалею о том, что не проявляла свою природную любознательность и не расспрашивала их о войне, о том, как им жилось, что они чувствовали…

Из рассказов моей мамы я помню, как она горько плакала, когда 13 -летней девчонкой она осталась с младшей сестрой, которой было 11 лет и ей приходилось заботиться о собственном пропитании, да еще и о сестре переживать.
 
-Пойду к бабушке, а она вынесет мне кусочек хлеба и малюсенький кусочек сальца и говорит: «Дуся, ешь здесь, чтобы никто не увидел!»  А я быстренько спрячу еду за пазуху, иду до дому и всю дорогу плачу, - и самой есть хочется и Клава дома голодная сидит.

Я спросила, почему бабушка их не забрала к себе, не кормила их, не помогала?

– Да как же она заберет-то, она же второй раз замужем была, жила в доме мужа, муж и родственники категорически были против того, чтобы она своим внукам помогала… Подневольная была. И сказано это было с большой горечью и печалью, а еще с большим пониманием и сочувствием той ситуации.

Летом 1943 года на территории нашей области шли тяжелые бои, немцы отступали и ожесточенно сражались. От бомбежек люди прятались в погребах и подвалах.

Лето было жаркое, хотелось пить… В перерывах между бомбежками люди шли к колодцу набрать воды. Моей бабушке Матрене – маминой маме, не повезло – попала под бомбежку и погибла, оставив двоих своих дочерей.

По рассказам мамы я поняла, что бабушка Матрена была хорошей хозяйкой, - у нее было «добра» всякого «припасено в сундуке». Так вот это «добро» девочки какое-то время меняли на еду, а когда «добро» закончилось, то мама пошла побираться, просить по дворам «Христа ради».
 
-Зашли как-то в один двор, хозяйка добрая попалась, пожалела нас, в дом к себе завела, за стол посадила. А мы к тому времени уже всякого насмотрелись, по-разному нас встречали… Сидим, а борщом на всю хату пахнет.

У нас аж животы скручивает, так есть охота.

Хозяйка нам борща налила, хлеба по большому куску отрезала, да и спрашивает: «Вам почесночить?»

А мы и не знали, что это такое, головами киваем, соглашаемся… Хозяйка очистила большой зубок чеснока, пожевала, да в тарелку нам и плюнула… «Ешьте, деточки, ешьте!»

- Не знаю, может у них так принято было, а нам уж очень есть хотелось – снесли…Едим, а сами слезы утираем…
 
-Как-то деревенские в лесу нашли немецкий парашют, разрезали его на «отрезы» и поделили между собой. Я себе юбку сшила, -пообносились к тому времени, а тут такое богатство.

И вот пошли мы в лес за хворостом и за грушами. Я на дерево залезла, чтобы груш натрусить побольше, да и сорвалась. Когда вниз летела, то за ветку зацепилась, да и повисла, зацепившись юбкой за сучок.

Вишу, ногами болтаю – и смех и грех… Юбка спасла – крепкая, а так бы разбилась, ведь высоко залезла.

-Однажды ночью мы услышали гул – машина проехала, да под соседним двором и остановилась… Откуда ей тут взяться в нашей глухомани? В окошко выглянули, а это «черный ворон» к Богдану подъехал. Вывели Богдана, в «воронок» кинули, 10 лет мы его не видели, а потом снова в село вернулся, постаревший, осунувшийся, а был-то – орел…
 
-Тетка моя в сельсовете работала. Пожалела нас, да и говорит: «Дуся, я тебе метрики выправлю, чтобы в колхозе ты за полную палочку работала, тебе же Клаву кормить надо… Вот и стала я с 1927 года рождения…

В колхозе с 16 лет полную палочку считали, а до 16 лет, хоть и вровень со взрослыми работали, а ставили половинку. В конце года на палочки, по которым трудодни считались зерно выдавали. Вот так и жили два года пока отец с войны вернулся.

К тому времени я уже козочку завела, сено косила, огород сажала. Молочко от козочки надою, «вершок» соберу, да и на масличко «перебью». Чтобы масло за коровье сошло, морковного соку добавляли – оно тогда желтое становится, а козье-то оно беленькое. Так масла соберу, груш насобираем, да в Харьков и повезем.

 Хозяйки покупают у меня масло, да нахваливают. А когда гусей на рынок возила, то намою их с хозяйственным мылом, тоже соком морковным смажу, да жирком топленым – красавцы! Да, всему жизнь учила…

- Отец с войны вернулся… Мы рады были – заживем теперь-то… А он начал свою жизнь устраивать. Одну бабу привел, потом другую, а нам каждой угождать надо, чтобы отца-то не прогневать.

Клава учиться на крановщицу собралась ехать в Харьков в ФЗО. Отцу-то не до этого было, так вот и пришлось мне за ее учебу переживать, помогать продуктами, когда деньгами, - что продам – деньги ей отдам и домой еду.

Тяжело было, как-то расплакалась при мачехе, а она в сенцы вышла, веревку принесла, мне кинула, да и говорит: «Тяжело, - так пойди, удавись»…

- Училась я хорошо, - семилетку с отличием закончила, учителя меня в пример ставили, а вот дальше учиться мне так и не довелось. Учись, доченька, знания за плечами не тянут, а в жизни могут пригодиться.

-Замуж рано пришлось выходить, да и то хорошо – хоть взял… Молодая была, полюбила, ну и «понесла», - подсказать-то некому было… Он хороший был, любила я его.

Жили мы у его родителей в доме. Свекровь до войны в Киеве поваром в ресторане работала. Спасибо ей, - многому меня научила…

Она болела, с постели почти и не вставала, разве что по нужде… Я бывало борщ варить соберусь, так к её постели от плиты дорожку проложу, - воду поставлю на плиту: «Мама, я воду поставила», - картошку кинула: «Мама, я картошку кинула», - а она мне подсказывает, когда что класть, когда солить.

Блины пекла – точно папиросная бумага, - такие тонкие. Ее просили на свадьбы печь, готовить, столы накрывать.
 
-Бывало соседка к свекрови придет, а я стираю. «Три-три, Дуся сильнее, на кого больше злая, того рубахи и три сильнее!», а я и не знаю как быть, - и отстирать получше хочется и подумают, что я злюсь на кого…

Перебираю эти мамины рассказы, как драгоценные бусины и смотрю в матрицу своей судьбы, - по маминой линии в духовной карме тюремная программа стоит 22-4-9… С такой программой человек в своей повседневной жизни постоянно находится заложником «обстоятельств» и чувствует «несвободу» во всем, - в чувствах, поступках, в выборе сферы деятельности, в финансах и жить приходится «с оглядкой»…
 
Кто-то так и живет, — ругает всё и вся, -родителей, детей, супругов, страну и правительство, учителей и медиков, погоду, соседей…

Другие ищут пути выхода, варианты решений, способы изменить что-то в своей жизни. НО!!! Если не знаешь исходной ситуации, не знаешь «что на Роду написано», то приходится решать задачку «со звездочкой», — «пойди туда, не знаю куда и принеси то, не знаю что»…

Мои поиски и метания начались в начале 90-х прошлого столетия,- не ладилось с работой, дети, подрастая, добавляли проблем, супруг поглядывал «налево», а в душе был полный кавардак! Душеньку мою изрядно «коробило» от всего происходящего вокруг, все чаще посещало ощущение, что все как-то «не так»…

Только в 2015 году появилась ясность в понимании всего происходящего и в моей жизни и в жизни моих близких, друзей, — я познакомилась с методом диагностики предназначения и коррекции судьбы «Матрица 22 кодов».