Зимняя командировка

Он приехал поздно вечером, усталый, чем-то озабоченный. На поцелуй жены лишь едва усмехнулся. Разделся и сел на диван, откинувшись и уставившись в одну точку паласа.
– Есть будешь? – тихо спросила Елена.
– Нет, спасибо, я сыт, – ответил машинально, потом добавил тихо: – Я не хочу.
– Как командировка? – поинтересовалась она спокойно, стараясь разрядить натянутость.
– Как? – Он усмехнулся. – Как всегда, всё хорошо, успешно… – И снова уставился в пол.
Сердце у Елены тихо заныло. Что-то случилось, она чувствовала, но не могла спросить, боялась чего-то и молча перекладывала книги на столе.
– Видел кого-нибудь из наших? – спросила опять.
– Нет, то есть… я был у Татьяны! – решительно закончил и взглянул на затихшую вдруг жену.
В её руках раскрылась книга, страницы сами стали переворачиваться, глаза застыли и начали медленно наполняться слезами. Она еле сдерживала себя. В голову ударила давняя больная мысль: «Опять у неё! Опять изменял!» Елена тихо всхлипнула, книга выпала из рук.
– Как..? – она не смогла договорить. – Нет! Я больше так не могу!
Зарыдала и бросилась в спальню, упала на постель, уткнулась в подушку, обливая её слезами.
Она ему прощала многое. Муж приходил иногда пьяный, падал, не раздевшись, в постель и моментально засыпал, не сказав ни слова. Она его раздевала, ложилась рядом с ним и молчала, а поутру не ругала, не спрашивала, где, с кем и почему пьёт, просто ставила завтрак на стол и уходила в спальню. А когда он уехал перед тем, как она должна была родить, к своим родителям в деревню, по-настоящему страдала без него, много плакала, переживала, но ничего не писала и не звонила.
Роды прошли неудачно. Родился мёртвый мальчик. Она впала в какое-то забытьё, её ничего больше не интересовало, ничего, казалось бы, не волновало. И когда по приезду он сказал ей: «Прости, я очень виноват перед тобой», не обратила на это никакого внимания. И лишь несколько месяцев спустя Елена увидела одно письмо в ящике его стола, письмо от неё, Татьяны. И вдруг как-то сразу прозрела, поняла, что он был с другой женщиной, и когда? Когда она мучилась в родах! У неё даже появились седые волосы, а он этого даже и не заметил. Он вообще ушёл тогда весь в себя. Отвечал на её вопросы невпопад, всё время почти молчал, целовал устало холодными губами мочки её ушей, неохотно ласкал жену. Его мучили свои заботы. Елена это чувствовала и готова была всё простить, но он не заводил об этом даже разговора. И вот эта командировка…
Елена перестала плакать, только изредка шмыгала носом. В спальне было тихо и темно. Он встал, подошёл к двери спальни и остановился, не решаясь войти и что-либо сказать. Так и стоял, оперевшись лбом о стенку.
– Уходи, – прошептала Елена. – Уходи! – повторила громче.
Он встрепенулся, сдвинул брови и промолчал. Потом медленно подошёл к вешалке, посмотрел на стоявшую тут дорожную сумку, взял её, принёс в комнату, поставил около дивана, сел. «Что делать? Уходить? А как она?»
Елену не было слышно. Она больше не всхлипывала, ничего не говорила. Он тоже ничего не мог сказать. Встал, медленно подошёл к шкафу, открыл дверку, начал доставать рубашки, бельё и складывать их в сумку. Делал всё это очень медленно, не решив окончательно, уходить или не уходить от Елены, и как бы ожидая, что она сейчас бросится к нему на шею, заплачет и… Нет, она молчала, она не хотела и не могла ничего говорить. Он закрыл сумку и медленно подошёл к вешалке. Накинул на шею связанный женой шерстяной шарф, задумался. «Уходить? Зачем? Сможет ли она без меня жить?» Снял с крючка пальто, начал надевать, всовывая руки в рукава. Ему всё казалось, что сейчас Елена выбежит из спальни, чего тот очень хотел. Но в спальне по-прежнему было тихо. «Да, она права. Я виноват. Я должен уйти. Совсем? – он этого не мог решить, но уйти сейчас просто было необходимо.
Он уже собрался, но никак не мог повернуть ручку замка, чтобы отпереть дверь. Он всё медлил и ждал, ждал… Но Елены не было слышно, она как бы ушла совсем, исчезла. «Да, надо уходить», – уже точно решил он и отпер дверь, открыл её. Ещё немного постоял и вышел в холодную, леденящую ночь.