4. Владимирович86. Гражданин артист

Конкурс Копирайта -К2


Уважаемые чатлане и пацаки, жители и гости нашей конкурсной планеты Плюк! Сегодня четвёртым по графику перед нами выступит седовласый воин в сером костюме. Он поведает свою историю исполнения желания. Пусть вас не смущает его грузный вид. У этого мужчины зоркий глаз, орлиный нос и храброе сердце! Итак, встречаем Пашу!


Автор – Паша Е.В. (он же Владимирович86)


Я вам не кенарь, я поэт!
Я не чета каким-то там демьянам!
Хоть иногда бываю пьяным…
                (В.Маяковский)


           Сегодня Борис столкнулся с удивительным. Да, в свой шестьдесят один год он отнюдь не перестал удивляться и смотреть на мир широко открытыми глазами. С ним рядом случайно оказалась пара, молодые мужчина и женщина лет тридцати или немного старше, и она жаловалась ему на то, что болит ноготь, что досаждает заусенец на нем.
           Борису, прожившему в одиночестве всю жизнь, это и впрямь казалось удивительным – что рядом может находиться другой человек. Сидеть вот так, только руку протяни, нести какие-то глупости, рассуждать о ничтожных вещах. А второй слушает так, как будто ему действительно интересно. Что ему этот чужой ноготь?
           «Боря, это бичи», - сказал самому себе Борис, кажется, даже вслух пробормотал, и залпом допил третий или четвертый бокал коньяка. Завидовать бичам и их жизни народный артист не мог просто в силу своего статуса. Обычно наоборот, окружающие, увидев его, восхищенно перешептывались: «Смотрите, это же Борис Якеменко!», лезли знакомиться, брать автограф, порывались угостить знаменитость и выпить с ней.
            Борис налил себе еще, отпил примерно половину и снова вспомнил о встреченной парочке. Наверное, они еще и сексом занимаются. Они раздеваются догола и говорят друг другу глупые непристойности, лезут руками, совершают движения, о которых стыдно даже и помыслить. А потом, как ни в чем не бывало, встают утром, завтракают, возвращаются к дневным делам без тени смущения, словно ничего не произошло. Борис не понимал. Вот у него самого тоже есть грех, пьянство – но он же утром, протрезвев, испытывает стыд. А они? Не понимал Борис и того, как можно было бы кому-то заниматься сексом с ним самим, с народным артистом, говорить ему такие же непристойные слова, и прочая, прочая. Никакого пиетета!
           Исполнившись презрения к жизни бичей, Борис допил коньяк и выглянул в окно.               
           В тот день, во второй его половине, на город обрушился ливень, как это часто бывает каждый год в это время, на стыке весны и лета. Пережидая непогоду, Борис и оказался в баре. Когда дождь закончился, солнце уже заходило за высотные дома, окрашивая их в оранжево-розовый цвет, что для этого времени года означало поздний вечер. Пора было собираться домой.
            Встав на ноги, Борис с трудом удержался в вертикальном положении – видимо, от долгого сидения, но справился с собой и довольно уверенно пошел к выходу. Бармен в черном фартуке за стойкой усердно протирал бокалы тряпкой.
- Борис Михайлович, может быть, такси?
- Нннет, спасибо. Я себя знаю. Я себя контра… Контролирую.., - ответил Борис и вышел на улицу.
            Сразу стало легче. Свежий после дождя воздух сделал голову почти ясной. Борис открыл дверцу машины, уселся в просторное водительское кресло белой кожи и с первой попытки попал ключом в замок зажигания.
            Поток машин уже стал редким, можно было разогнаться от души. Низкое солнце светило в глаза, отсвечивало от луж. Обогнав какой-то автобус, Борис не стал перестраиваться обратно, а занял скоростной левый ряд. Голова снова немножко потяжелела. Приспустил боковое стекло – все тут же прошло. Зато что-то тяжелое отчетливо бухнулось на переднее пассажирское сидение. Борис повернул голову вправо. Плечистый орел, одетый в клетчатую ковбойскую рубашку, сидел в кресле. Откуда он взялся? Через окно залететь не мог – слишком узко.
- Ты кто? – спросил Борис орла. – Где-то я тебя видел.
             И сразу вспомнил, где – в магазине, на полке с пивом «Халзан». У орла был умный взгляд и большой крючковатый клюв. Борис хотел еще что-то спросить, но, к сожалению, птицы неспособны ни говорить, ни понимать речь людей. Хотя, постойте, постойте… Борис вдруг заподозрил, нет, он четко это ощутил – между ним и орлом есть телепатическая связь! Он разговаривает! Он посылает в мозг отчетливые импульсы!
             Машина вдруг вильнула на ровной дороге, хотя Борис не поворачивал руль. В недоумении он посмотрел на орла. Осмысленный взгляд и легкая улыбка на клюве не оставляли сомнений – орел управляет автомобилем! Дистанционно, не приближаясь к рулю и педалям. Борис пришел в восторг. Мысленно он скомандовал орлу перестроиться вправо – и машина тотчас же выполнила маневр.
- Давай обратно! – и орел вернулся в левую полосу.
             А что, если разогнаться до ста? Не вопрос – орел доверительно мигнул глазом, и стрелка спидометра тут же поднялась к заказанной отметке. Борис зааплодировал в восхищении. Впереди показалось высотное здание Министерства иностранных дел.
- Ты знаешь что это? Знаешь? – возбужденно закричал Борис новому другу. – Это МИД! МИИИИИД! Там женщина работает, Мария Захарова! Знаешь Марию Захарову? Женщина во! Глаза вооо! Ноги вооо! Эээээ, куда?! Ты куда едешь?!
             Дорога слегка поворачивала вправо, немного, градусов на двадцать. Но орел, не сбавляя скорости, продолжал ехать прямо и увлекал за собой Бориса. Он пересек двойную сплошную линию и вырвался на встречную полосу. Какой-то грузовичок дурацкого голубого цвета стремительно приближался прямо по курсу.
- Назад!!! Тормози, дурак!!! – кричал Борис орлу, но ничего не происходило.
             Удар, темнота.

             В глазах было темно, и что-то давило снаружи. Звуки, доносившиеся откуда-то со стороны, были приглушенными, как будто Борис оказался под водой. Но почему он тогда сухой? Почему можно свободно двигать руками, не ощущая сопротивления воды? При попытке коснуться рукой лица, Борис наткнулся на какую-то округлую преграду. Его хотят задушить! Душат подушкой! Борис задергался, схватился руками за препятствие и с усилием вырвался. Это была подушка безопасности его собственного автомобиля. Что здесь? На улице окончательно стемнело. Вокруг суетились какие-то люди, совершенно не обращавшие внимания на Бориса. Он выбрался из машины. Боже! Во что же превратился еще почти новый «Гранд-Чероки»! Весь перед смят! И как так получилось? Дурацкий голубой грузовичок стоял рядом, измятый не меньше.
             В поле зрения показался человек в униформе ГИБДД. Он стоял в стороне и беседовал со свидетелями, периодически бросая взгляд в сторону Бориса. Э, нет! Вот с вами, ребята, я встречаться не хочу. Торопливым шагом Борис направился прочь с места происшествия. Меня здесь не было, я просто мимо проходил! Что-то странное происходило с ним самим, передняя часть тела перевешивала вперед, пришлось наклониться и почти бежать, чтобы не упасть. Очень кстати встретилась стена. Она была белой, с надписью «75 лет победы». Можно упереться в нее руками и перевести дух. Но что за чёрт?! Стена медленно двигалась куда-то влево!
- Эй, от автобуса отойди, пожалуйста! – послышался откуда-то сверху голос с восточным акцентом.               
            Автобус! Принятый Борисом за стену, он медленно объезжал место происшествия и позволил к себе приткнуться. Усталый Борис сделал еще шаг-другой и опустился на каменную клумбу. Надо отдохнуть. Но что же здесь случилось? Эй, человек! Человек! Сигарету, надо сигарету, дайте курить! Словно прочитав мысли, откуда-то возник похожий на качка парень в белой футболке и черной кепке.
- Чувак, ты нас чуть не ушатал, - сказал он, но сигаретой поделился, и прикурить тоже дал.
            Борис сделал повелительный жест рукой – свободен! Качок исчез. Ах, боже мой! О, нет! Во что превратилась машина! Взгляд Бориса упал на собственное авто. Как же так получилось? А подлый орел, из-за которого все и произошло, куда-то исчез. Скрылся с места происшествия. Шатаясь, Борис подошел к машине, склонился, осматривая, ощупывая повреждения. Какая незадача! Ремонт выльется в копеечку. А как вернуть товарный вид? Краем уха Борис слышал, как сзади роптали: «Пьяный… Это он… Он человека убил…» Он не придавал значение этому бурчанию, пока чья-то рука на схватила его сзади за воротник и не потащила в сторону машины с проблесковым маячком. Борис отдался на волю неведомой силе и задремал прямо на ходу. Потом он не то заснул, не то впал в какое-то странное пограничное состояние, из которого то выныривал, то погружался опять. Были какие-то двери, яркий свет, противный голос ниоткуда выдвигал абсурдные обвинения. Борис возмущался, орал, что никого не убивал, голос говорил про труп, Борис снова орал, что трупа не было, что его подбросили, подсадили за руль дурацкого грузовичка. Были какие-то бумаги, на которых Борис что-то излагал, и ручка, которой он писал, а перед этим долго не мог взять ее в руку. Итог же всего этого остался где-то там, в дремучих дебрях сознания. Вспомнить не представлялось возможным.

                Полное осознание случившегося пришло через три дня, когда было возбуждено уголовное дело, а Борису предъявили обвинение и определили под домашний арест.
- Мне что, теперь из-за этого бичары в тюрьму садиться?! – обиженно-негодующе вопросил сам себя народный артист, и тут же отогнал данную мысль за ее явной абсурдностью.
                Уважаемые люди, большие артисты и спортсмены, чиновники, силовики и просто владетельные пацаны в тюрьму за подобное попасть никак не могли. Если бич пьяный кого собьет, тогда тюрьма, конечно, и то ненастоящая – колония-поселение. Нет, этого с ним не может случиться.

                Адвокат был человеком в годах, респектабельного вида, с выразительными черными глазами и большим носом. Своей наружностью он напоминал печальную птицу грач.
- Мои услуги стоят дорого, - сказал он первым делом, еще до того, как представиться, и взмахнул черными полами пиджака, словно крыльями.
                На бедность Борис не жаловался.
- Мне важен результат! Не хочу в тюрьму! – поставил он задачу перед защитником.

                Следствие не затянулось надолго, дело передали в суд. Борис, как был с самого начала обвиняемым, так и не смог от этого статуса избавиться. Предстояло думать, как защищать себя в суде.

- Тельман, что ты говоришь?! Что ты говоришь, что ты говоришь, что ты говоришь, что ты говоришь, что ты говориииишь…
              Борис театрально закатил глаза и метнулся к бару – пополнять его на время домашнего ареста тоже было делом адвоката, и он с этим справлялся. Но вот со своими прямыми обязанностями… Борис залпом выпил рюмку коньяка и оперся обеими руками на стол.               
- Тельман! Линия защиты неправильная! Надо не так!
- А как? – адвокат выжидающе покосился своим грачиным глазом.
- Ученый Блез Паскаль… Или Паскаль Блез? Неважно… Так вот, он однажды сказал, что во Франции есть два десятка людей, убери которых, и Франция превратится в страну идиотов.
- Ай, не знаю, дорогой! – вяло отмахнулся Тельман.
- Надо, Тельман, говорить, что заслуженные люди заслуживают понимания и снисхождения. Бичей по России множество. А сколько по России борисов якеменко? Люди, Тельман, не равны, что бы там ни было записано в твоих законах, кодексах, я не знаю…

              Суд начался. Перед началом первого заседания Бориса прямо на крыльце встречали репортеры.
- Я пришел в суд, чтобы узнать правду, - кротко сказал Борис и часто-часто заморгал глазами.   
              Потерпевшей была гражданская жена настоящего потерпевшего - отвратительная бичевка лет шестидесяти, толстая и с бородавкой прямо между глаз. Борис не понимал, как с такой можно было жить. Да она же еще и старше его лет на пять! Зачем она ему была нужна? Борис не понимал. Однако, свою первую победу в суде он одержал в этот первый день – устроил бичевке отповедь, что брак у них не был зарегистрирован, и потерпевшей она быть не может. Суд согласился с Борисом. Отвратительная самозванка удалилась. Борис, гордо подбоченясь, посмотрел на своего адвоката – теперь, мол, твоя очередь. Тельман встал, вздохнул и монотонно начал:
- Уважаемый суд! «Звезды» - категория особая. К ним нельзя подходить с теми же мерками, что к обычным людям. Все мы знаем Бориса Якеменко как…         

              Однако, лжепотерпевшая не сдавалась. Она объявилась в телепрограмме «Пусть говорят». Более того, к ней присоединился еще и сын раздавленного, который при жизни виделся с папой раз в полгода, но сейчас безутешно выразил желание взыскать с Бориса девять миллионов рублей в качестве компенсации морального ущерба. Наглость этого нового самозванца превышала всякие допустимые пределы, а прийти на передачу и возразить ему Борис не мог – домашний арест. Пришлось запрашивать помощь друга.
               Друг Никита явился в телеэфир чуть ли не на следующий день. Он был хорош – длинные взлохмаченные волосы, бешеный взгляд, ручищи, способные проломить стену. Своим знаменитым на всю страну хриплым, как у попугая, голосом, Никита рычал на потерпевшего:
- Мошенник! Какие девять миллионов?! Монетизировать своего пахана решил?! Ему цена тысяч двести от силы!
               Потерпевший, словно испугавшись напора, подался куда-то в сторону выхода.
- Куда?! – зарычал Никита и сделал хищное движение в сторону, будто преграждая путь. – Мошенник!
               Объявились у Бориса и другие защитники, добровольные. Известная бьюти-блогерша поведала историю о том, как однажды под колеса ее машины тоже попала какая-то бабка, и стоило больших нервов доказать свою невиновность.
- Ребята, это центр Москвы! Это не бичевня какая-нибудь. Здесь должны ездить красивые люди на красивых машинах! – эмоционально заключила звезда интернета.
               Какой-то невзрачный юрист-правовед призвал дать оценку действиям самого потерпевшего. Он, как человек, зарегистрированный в Рязани, имел право поехать в Москву при наличии разрешения от своего барина, то есть, работодателя, но не в период же режима самоизоляции!               
               Передача закончилась, начался выпуск новостей. Эксперт вдохновенно рассказывал о новом оружии, способном одним залпом уничтожить Америку. В следующем сюжете заиграла печальная музыка, и на экране появилось фото мальчика из Нижневартовска, которому необходима операция, а ее делают только в Америке. Объявляли сбор средств. Борис не понимал, зачем тратить деньги, да еще такие большие, чтобы удерживать в этой жизни заведомо нежизнеспособное, бесперспективное. Не лучше ли предоставить этого мальчика его собственной судьбе, а деньги сберечь или потратить на более важные вещи? Борис искренне не понимал этого и удивлялся всякий раз, столкнувшись. Сюжета о суде он так и не дождался, и с разочарованием выключил телевизор.   

             Разбирательство продолжалось. Начался допрос подсудимого. Борис обстоятельства произошедшего объяснил просто:
- Это был не я. Это был мистер Хайд.
             Вспомнил и про орла. Тельман волновался, хлопал крыльями, кричал с места о предвзятости суда. Почему названных Борисом лиц не установили и не допросили?!   

             В интернете появился и быстро распространился новый мультфильм - про пьяного медведя, который ездил по лесу на внедорожнике и всех давил. Раздавил лисичку, ежика, синичку. На все упреки отвечал – что вы, мол, мне сделаете, я медведь.
- Так-так, интересно. И что же было дальше? – Борис понимал намек, и ему льстило сравнение его с могучим и авторитетным зверем.
- А дальше он лег пьяный спать в машине и сгорел вместе с ней, наверное, по неосторожности, курил внутри, - завершил рассказ Тельман. – А то, что дверь снаружи была подперта, это так, совпадение.   

              Гром грянул в заключительный день суда, когда Борису предстояло выступить с последним словом. Но перед этим надлежало заслушать прокурора. И проклятая мартышка в очках и синем форменном пиджачонке, не отрываясь от бумажки, выдала:
- Учитывая тяжесть совершенного деяния, а также непризнание вины, циничное поведение Якеменко во время суда, прошу назначить наказание в виде лишения свободы сроком на восемь лет с отбыванием в колонии общего режима.
             Восемь лет! Борис чуть не задохнулся от возмущения. Он сначала покраснел, потом побледнел, потом попытался встать, но снова сел. Ему было предоставлено последнее слово.
- Я сказал об этом в самом начале – я пришел в суд для того, чтобы узнать правду.
             Борис вдруг осекся, в горле будто запершило. Он глотнул воды из предоставленной ему бутылки, и продолжил:
- …чтобы говорить правду об этом странном, сенсационном деле, чтобы написать мемуары о моей трагической жизни, чтобы встретиться со специалистами - юристами, наркологами, психиатрами.
             Он понял, что теряет мысль, не может нащупать главное. Сделав над собой усилие, Борис собрался, замолк секунд на десять, и, наконец, произнес:
- Поймите, если бы я захотел, если бы я включил свои возможности, связи, этого суда бы не было.
             Рядом с Борисом, где-то слева и внизу, раздался глухой стук. Это упал лбом о деревянный стол Тельман. Сшибленная им пластиковая бутылка с водой покатилась по столу и упала на пол.

- Зачем?! Зачем ты им это сказал?! – ревел Тельман, словно это ему, а не Борису грозило восемь лет тюрьмы.
- А что я сказал такого? – не понимал Борис.
- Дорогой мой! Вместо этой твоей последней фразы ты мог бы просто насрать в ладошку и бросить в судью. Хуже бы не было. Тебя посадят! Стопроцентно!
             Посадят! Бориса вдруг проняло пониманием происходящего. Дурной адвокат уже понял перспективу дела и спешит возложить вину в провале на клиента. Восемь лет!
             Борис снова побледнел и опустился на стул.
- Есть пять дней до вынесения приговора. Советую завершить все дела на воле, - Тельман обернулся в дверях. – Апелляцию я потом подам.

             Пять дней до тюрьмы. Борису больше ничего не хотелось, он устал. Он спал допоздна, понимая, что следующие восемь лет сделать этого не удастся. Он пил, конечно, тоже как будто напоследок. Погода стояла хорошая и теплая, поэтому по вечерам Борис выбирался на балкон с креслом-качалкой и подолгу сидел там, глядел вниз со своего десятого этажа и грустил. Он, может быть, даже бы и заплакал от жалости к себе, но давно разучился это делать. Лет после двадцати у него почему-то исчезла эта способность, и всю дальнейшую жизнь он не мог выдавить из себя ни одной слезы, даже когда причина на это была. Жалел ли Борис потерпевшего? Нет. По той же самой причине. Он и хотел бы раньше вызвать в себе это сострадание, но не мог – душа, изломанная многолетним фиглярством, не могла родить ничего настоящего. Борис снова вспомнил бичевку-сожительницу, которая в телепередаче лила слезы и показывала свою семейную фотографию в обнимку с ныне покойным. Она хотела вызвать к себе жалость? Фото это еще. Зачем люди обнимаются? Борису объятия и вообще близость другого человека всегда были неприятны, вызывали дискомфорт. А, им это дает чувство защищенности. Иллюзию защищенности. И что изменилось в мире с исчезновением этого бича? За что судят его, Бориса? Безусловная ценность жизни человека? Глупости, нет ее. Есть безусловная ценность жизни уважаемого человека. А уважаемый человек завтра отправится в тюрьму. Абсурд, горький абсурд.
             Борис втащил кресло обратно в комнату и отправился в ванную. В следующий раз такую роскошь, как ванна, он сможет себе позволить только через восемь лет. Он сидел там долго, а потом выпил еще немного и лег спать.
              Утро. Последнее утро на свободе. За ним приедут в десять. Борис встал, позавтракал, собрался. Потом грустно обошел весь дом, заглянул всюду, в каждый уголок – прощался.

               Приговор начали читать в одиннадцать. Все в зале стояли. И Тельман стоял рядом, но на Бориса он почти не смотрел, и при встрече тоже только сухо поздоровался. Судья, раскрыв папку с делом, читал вслух:
«…изучив материалы дела, заслушав подсудимого, потерпевшего, стороны обвинения и защиты, суд приходит к следующим выводам…»
              Всего-то десять минут читает, но Борис почувствовал, что уже устал, стоя. Долго там еще?
«…подсудимый Якеменко находился в состоянии алкогольного опьянения, что подтверждается данными медицинского освидетельствования. Данные камер видеонаблюдения подтверждают присутствие подсудимого на месте происшествия…»
              Попал так попал… Сколько же дадут? Борис слышал, что суды дают обычно меньше, чем просит прокурор.
«…данными камер видеонаблюдения нахождение подсудимого Якеменко за рулем автомобиля не подтверждается и не опровергается, равно как и показаниями свидетелей…»
              Борис, устав глядеть на судью, покосился на адвоката. Тельман стоял важный и надутый, словно в церкви во время службы.
«…на руле и в салоне автомобиля экспертизой установлено наличие потожировых следов, принадлежащих подсудимому Якеменко, однако, данный факт указывает лишь на то, что подсудимый пользовался автомобилем…»
              Конечно, пользовался. Это же его автомобиль.
«…стороной обвинения не представлено иных доказательств вины подсудимого Якеменко…»
              Что-что? Услышать такое Борис не ожидал.
«…суд решил: подсудимого Якеменко Бориса Михайловича, 1959 года рождения, оправдать. Признать за Якеменко Борисом Михайловичем право на реабилитацию…».
               Оправдать! Словно солнце вырвалось из-за черных туч и в мгновение ока залило собой все небо. Оправдать! Свободен!
- Поздравляю вас, - скупо сказал Тельман, снова перейдя на «вы».
                Да зачем нужны его поздравления? Высокооплачиваемый болван весь процесс только бестолково путался под ногами у Бориса, мешая грамотно защищаться, а в конце еще и вогнал в панику и депрессию своим глупым карканьем о неминуемой тюрьме. Спасибо, конечно, что коньяк из магазина носил, не дал пропасть во время домашнего ареста, но курьера можно найти и за меньшие деньги. Борису было хорошо. Он улыбнулся и вышел из зала.
                Новоиспеченного победителя встречали на крыльце суда журналисты, и даже само солнце, то прячась, то выплывая из-за туч, словно кланялось заслуженному артисту.
                Обескураженного потерпевшего Борис встретил там же.
- Зря вы не согласились на компенсацию. Двести тысяч рублей – неплохие деньги, тем более, в Рязани. Но теперь предложение теряет силу. Это вам, от доброты моей.
                Борис сунул в нагрудный карман потерпевшего сложенную вдвое тысячную купюру. Надо бы примерно наказать наглого бича, взыскать с него компенсацию за все страдания и переживания, и лучше бы вообще разорить. Хорошая мысль, но это потом. Сейчас – праздновать. Никто не нужен, это его и только его успех, который он ни с кем не хочет делить. Борис зашел в первый попавшийся ресторан. Стейк по-тоскански? Отлично! И красного вина к нему. Бутылку! Или две? Хватит одной.
                Вот и дом. Сегодня утром Борис думал, что увидит его в следующий раз лишь через восемь лет. Не прошло и восьми часов, как он вернулся сюда победителем.

                И началась у Бориса совсем другая жизнь. Новая и полная ярких красок. Он ловил себя на мысли, что оно и к счастью, что попал в эту досадную историю, которая в итоге лишь еще больше повысила его популярность. Трудно было назвать телепередачу, в которой бы он не поучаствовал, журнал, которому он бы не дал интервью. Перенесенные Борисом тяготы и страдания, его новый опыт, вынесенный из пережитого – все это интересовало журналистов, писателей, телеведущих. Раздавленного бича не вспоминал никто. Разумеется, шли и предложения чисто профессионального характера, и Борис размышлял над тем, чье принять и кого сыграть – генерала Следственного комитета или привидение, чеховского Дядю Ваню или Тамерлана в историческом фильме.

                И в этот день Борис тоже ехал на съемки. Уже начался ноябрь, солнечный день клонился к вечеру, наступали сумерки. Серый город под красным небом, белые льдины плыли по черной реке. Борис въехал на мост. Он хорошо знал эту дорогу. Далеко впереди, за мостом, на светофоре зажегся зеленый свет. Значит, надо увеличить скорость, чтобы доехать до перекрестка и проскочить его на следующий зеленый, без остановок. Борис утопил педаль газа, как вдруг впереди из-за гребня моста выскочил большой черный лимузин. Из люка на его крыше высовывался развеселый человек с характерной бородкой, в руках он держал автомат стволом в небо. Да, в последнее время свадьбы и праздники с гонками по городу и стрельбой в воздух начали становиться нормой. Некоторые граждане выказывали по данному поводу беспокойство, но по телевизору специально ради них выступил Песков и сказал, что волноваться не надо, что стреляют же вверх, а не в прохожих, и что стреляющие тоже россияне, и их деды тоже воевали.               
                На седьмом десятке лет Борис не утратил ни быстроты ума, ни скорости реакции. Он мгновенно понял, что сидящие в лимузине люди находятся выше его в пищевой цепочке. И, поняв, тут же среагировал, резко отвернул вправо. Лимузин пронесся мимо. И все бы хорошо, кабы не одно «но» - случилось все на мосту через реку, и скорость была высока.
               Эх, хорошо, красиво! Оранжевый свет заходящего солнца уютно заливает салон, в пяти метрах внизу черная река несет готовые смерзнуться льдины. Даже здесь видно преимущество большого человека. Какой-нибудь бич на своем авто просто сверзился бы с моста вертикально вниз и булькнул в воду, а Борис летит, как орел, как Гагарин, и весь город на него завороженно смотрит! Да, это был шестьдесят один славный год. Бичам такого не прожить, бичам так не прожить. Черт, и почему он раньше не потратил те двести тысяч евро, что держал на счете в Европе? Ведь думал уже, прошлой осенью ездил во Францию, присматривал домик в Бретани, в маленьком городке. А потом все закрутилось – карантин, авария, суд. Жаль, вот этого действительно жаль. Но все равно, ему есть чем гордиться. Необыкновенные люди и уходят необыкновенным образом, не как все. Борис отпустил руль за ненадобностью и зааплодировал самому себе.      


© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2020
Свидетельство о публикации №220102900008

Комментарии http://proza.ru/comments.html?2020/10/29/8