Блок. Я восходил на все вершины - прочтение

«Я восходил на все вершины…»



           * * *   

                Я восходил на все вершины,
                Смотрел в иные небеса,
                Мой факел был и глаз совиный,
                И утра божия роса.

                За мной! За мной! Ты молишь взглядом,
                Ты веришь брошенным словам,
                Как будто дважды чашу с ядом
                Я поднесу к своим губам!

                О, нет! Я сжег свои приметы,
                Испепелил свои следы!
                Всё, что забыто, недопето,
                Не возвратится до Звезды –

                До Той Звезды, которой близость
                Познав, – сторицей отплачу
                За всё величие и низость,
                Которых тяжкий груз влачу!
                15 марта 1904


     Имеем обращение… к последователю? к юному другу? к юноше бледному со взором горящим?– воспоминание о недавнем прошлом – прошлом не поэта, но “провидца и обладателя тайны”. Это бывает так:

                Я восходил на все вершины,
                Смотрел в иные небеса…
 
Это было так:

                Мой факел был и глаз совиный,
                И утра божия роса.

     В этом предложении ударение на слове “мой”, здесь продолжается перечисление: вершины, небеса, факел, глаз совиный (то есть ночное зрение, способность видеть и без факелов). Сравните, стихотворения из лета кошмаров 902-ого года:

                «Сбежал с горы и замер в чаще.
                Кругом мелькают фонари…
                Как бьется сердце — злей и чаще!
                Меня проищут до зари.

                Огонь болотный им неведом.
                Мои глаза — глаза совы…
                21 июля 1902»)



– «За мной! За мной!..» –  –  а в этом предложении – не призыв, не команда («Всем следовать за мной!»), а констатация факта: поэт оглянулся… Даже не так – как поэт ни оглянется, он видит того (тех?), кто следует за ним, за ним…

– «Ты молишь взглядом, // Ты веришь брошенным словам…» – Например, вот таким:

                «…Я шел — и вслед за мной влеклись
                Усталые, задумчивые люди.
                Они забыли ужас роковой.
                Вдыхали тихо аромат ночной
                Их впалые измученные груди,
                И руки их безжизненно сплелись.

                Передо мною шел огнистый столп.
                И я считал шаги несметных толп.
                И скрежет их, и шорох их ленивый
                Я созерцал, безбрежный и счастливый.
                1 января 1902»

     Нынешние Слова – «брошенные»… Не выкрикнутые, не провозглашённые, а  брошенные. Как брошенные дети, как выброшенные ненужные обёртки от не очень сладких конфет.


     – «Как будто дважды чашу с ядом //  Я поднесу к своим губам!» – то есть, как будто можно чашу со смертельным ядом выпить второй раз!
 
     – «Как будто дважды чашу с ядом //  Я поднесу к своим губам!» – то есть, как будто можно чашу со смертельным ядом выпить второй раз!

     – «Всё, что забыто, недопето, //  Не возвратится до Звезды…» – всё, миссия закончена. Всё, что не сделано – не выполнено навсегда, осталось лишь память о той Звезде.

     – « …величие и низость, //  Которых тяжкий груз влачу!» – это плата за: «До Той Звезды, которой близость // Познав, – сторицей отплачу…»

Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:
     «– «Я восходил на все вершины» ...  – Восхождение на гору – библейская ситуация, предваряющая общение пророка с Богом.
     – «О нет! Я сжег свои приметы, // Испепелил свои следы!»  – По фольклорным представлениям, уничтожение следов препятствует возвращению оставившего следы (Афанасьев, /. С. 38) .»