Развяжи мне язык А. Вознесенский

                Продолжение дискуссии



   …ошибки одного поколения                Русский язык на грани               
   становятся признанным стилем                нервного срыва               
   и грамматикой для следующих                М. Кронгауз               
                И.Б. Зингер


   В 2020 году в орфографический словарь Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН добавила 675 слов.

   Современный русский язык, как и любой другой, находится в постоянном изменении, что, безусловно, отражается и на его лексическом составе. Результатом этого стало активное появление новых слов, среди которых значительную часть составляют заимствования.

   А. Калинин (доцент кафедры русского языка, культуры и методики обучения ВятГУ, кандидат филологических наук).

   Почему раздражают заимствования?
   Одна из причин, почему людей раздражают заимствования, объективна: язык в той или иной мере перестаёт выполнять свою главную задачу – служить средством общения.
  Это наблюдается тогда, когда мы видим или слышим слово, которое не понимаем, из-за чего оно превращается для нас в пустой набор букв и звуков. Приведу такой пример: депривация часто приводит к агрессии. Все ли поняли смысл этого предложения? Думаю, что далеко не все. А раз человек не понимает смысла, то он закономерно начинает испытывать дискомфорт.

   Вторая причина – субъективная: люди часто уверены в том, что для всего нового есть (или должны быть!) русские слова, и не готовы признавать право за иностранным словом на существование.

   Почему у нас существуют киллер и убийца? Почему Тинейджер и подросток?  Ответ прост: эти слова, хотя и пересекаются по смыслу, имеют отличия либо в оттенках значения, либо в стилистической окраске. Это вполне оправдывает их одновременное существование в языке.

   Обилие заимствований обедняет язык?
   По мнению лингвиста, ни от каких заимствований язык обеднеть не может. Напротив, заимствования – это один из путей обогащения словарного состава языка. Язык просто развивается, меняется, и это происходит не только в наше время – так было всегда. И это, скорее, хорошо, чем плохо, потому что благодаря своей гибкости язык приспосабливается к потребностям любой эпохи. Да, порой поток заимствований кажется нам избыточным, но проходит время – и всё наносное исчезает из активного употребления, остаётся только то, что оказывается действительно необходимым и важным, что язык сумел освоить, то есть сделать «своим».
   
    М. Кронгауз ( лингвист, доктор филологических наук, профессор РГГУ и НИУ ВШЭ).
    … заимствования. Заимствований в русском языке всегда было много, но сейчас они хлынули таким потоком, что часто даже затрудняют понимание текста. Особое раздражение вызывают «избыточные» заимствования, то есть когда заимствование дублирует по смыслу уже существующее в русском языке слово (иногда при этом заимствованное ранее и из другого языка). Чаще всего это модные слова типа комьюнити (вместо сообщество), интервью (в новом значении вместо собеседования), лофт (вместо чердака) и т. д.

   Я, в принципе, не против сленга (и других жаргонов). Я просто хочу понимать, где граница между ним и литературным языком. Ну, я-то, скажем, это понимаю, потому что раньше, когда я еще только овладевал языком, сленг и литературный язык «жили» в разных местах. А вот, как говорится, «нонешнее» поколение, то есть люди до двадцати пяти, не всегда могут их различить и, например, не понимают языковой игры, основанной на смешении стилей, которая так характерна для русской литературы.

   Я, в принципе, не против брани. То есть если мне сейчас дать в руки волшебную палочку и сказать, что одним взмахом я могу ликвидировать брань в русском языке или, по крайней мере, русский мат, я этого не сделаю. Просто испугаюсь. Ведь ни один язык не обходится без так называемой обсценной лексики, значит, это кому-то нужно. Другое дело, что чем грубее и оскорбительнее брань, тем жестче ограничения на ее употребление. То, что можно (скорее, нужно) в армии, нельзя при детях, что можно в мужской компании, нельзя при дамах, ну и так далее. Поэтому, например, мат с экрана телевизора свидетельствует не о свободе, а о недостатке культуры или просто о невоспитанности.

   Я, в принципе, не против заимствований, я только хочу, чтобы русский язык успевал их осваивать, я хочу знать, где в них ставить ударение и как их правильно писать.

   Я, в принципе, не против языковой свободы, она способствует творчеству и делает речь более выразительной. Мне не нравится языковой хаос (который вообще-то является ее обратной стороной), когда уже не понимаешь, игра это или безграмотность, выразительность или грубость.

   Для русского языка не страшны ни поток заимствований и жаргонизмов, ни вообще те большие и, главное, быстрые изменения, которые в нем происходят. Русский язык «переварит» все это, что-то сохранив, что-то отбросив, выработает, наконец, новые нормы, и на место хаоса придет стабильность. Кроме того, даже в хаосе можно найти положительные стороны, поскольку в нем ярко реализуются творческие возможности языка, несдерживаемые строгими нормами.

   Главное мое желание состоит в том, что я хочу понимать тексты на русском языке, то есть знать слова, которые в них используются, и понимать значения этих слов. Грубо говоря, я не хочу проснуться как-то утром и узнать, что, ну, для примера, слово стул модно теперь употреблять в совсем другом смысле. Увы, но пока я часто при чтении сегодняшних текстов использую стратегию неполного понимания, то есть стараюсь уловить главное, заранее смиряясь с тем, что что-то останется непонятным.

   Я писал эту книгу не потому, что русский язык находится на грани нервного срыва. Переживаем и нервничаем мы сами, и, наверное, это правильно. Только не надо переходить ту самую грань. Слухи о скорой смерти русского языка сильно преувеличены.

   И все-таки о русском языке надо беспокоиться. Его надо любить. О нем надо спорить. Но главное -  на нем надо говорить, писать и читать.

   М. Дунаев (богослов, литературовед, профессор Московской духовной академии 1945-2008).
   Сегодня языку угрожает еще одна явная опасность, о которой говорится уже немало. В последнее время в наш язык хлынул поток уродливых чужеродных слов. Речь идет вовсе не о том, разумеется, чтобы отвергать все заимствования – процесс ассимиляции иноязычной лексики характерен для всех языков. Опасность в другом: вместо живого и богатого языка обществу, особенно молодежи, активно навязывается обезличенный и убогий воляпюк. В его распространении особенно велика роль поп-культуры – достаточно вспомнить «тексты» назойливо утверждающих себя ныне рок-кумиров.

   Есть заимствованные слова, которые давно обрусели, поскольку в нашем языке не было равнозначных вариантов. Когда же имелись собственные средства обозначения новых реалий, язык противился нововведениям. Так, были приняты аэродром и аэропорт, но летаем мы все же на самолетах, а не на аэропланах. Даже в спорте, в футболе, например, русский язык оказался сильнее: в воротах стоит все же вратарь, а не голкипер.

   Хотя заметны попытки насильственного введения уродливых суррогатов (вот против чего должен быть направлен закон), и чаще теми, к кому относятся замечательные чеховские слова: «Они хочут свою образованность показать». И не только образованность, но и тщеславие отчасти. Конечно, куда как солиднее называться менеджером, чем просто приказчиком. Лестно чувствовать себя электоратом. А избирателями быть менее престижно? Однако трудно понять, чем мэр лучше городского головы или просто городничего?

   Это, разумеется, тема особого разговора, нам же важнее, коснувшись ее лишь с краю, понять, что все это не безобидно и не безопасно. Чужеродное слово навязывает человеку и чужеродное мышление, незаметно, исподволь разрушает национальное самосознание. Коварство совершаемого в том, что внимание наше постоянно отвлекается от общего осознания проблемы к частностям. Можно ведь сказать: неужели саммит или менеджмент могут нанести урон нации? Да, смешно как будто стрелять из пушки по воробьям и негодовать против того или иного слова. Но не в одном же словечке дело. «Капля камень долбит не силой, но частым паденьем». Словечки те – капельки. Но образовали они уже целый мутный поток.

   Разумеется, все это может показаться кому-то и не столь важным. Но вдуматься еще и еще раз: слово выражает и фиксирует мысль, которая в свою очередь осуществляется в делах и поступках. Не нужно понимать упрощенно: вот-де человек, небрежно обращающийся с языком, готов изменить родине. Но все же повторим: убогий язык непременно связан с примитивным мышлением, а этому соответствует нередко и недостойное поведение.

   «Умейте же беречь хоть в меру сил, в дни злобы и страданья, наш дар бессмертный – речь...» Случайно ли – в тяжкое время ленинградской блокады Анна Ахматова как бы откликнулась на призыв своего старшего современника:

   ...Мы сохраним тебя, русская речь,
   Великое русское слово.
   Свободным и чистым тебя пронесем,
   И внукам дадим, и от плена спасем.
   Навеки.

   Глубок смысл этих строк: сохраним слово! Не дом, не жизнь, не родину даже – но: слово. Потому что в слове – все. И дом, и жизнь, и родина. И вера.

   А. Владимиров (протоиерей Русской православной церкви, писатель и проповедник, педагог. Старший священник и духовник Алексеевского ставропигиального женского монастыря Москвы. Член Союза писателей России).

   Мне хотелось бы предложить три малых золотых правила языка. Кто исполнит их, перестанет грешить языком, что, согласитесь, вещь немаловажная.

   Правило первое. «Думай, что говоришь». Иными словами, взвесь в уме то слово, которое находится на кончике твоего языка. Подумай как следует, а потом лишь говори. И никогда об этом  не пожалеешь.

   Правило второе. «Не говори того, чего не думаешь». Не лукавь, не криви душой. Лучше промолчать, нежели сказать неправду.

   Правило третье. «Не все, что думаешь, говори». Это правило не призывает нас, как, может быть, некоторым показалось, к лицемерию и приспособленчеству. Но оно советует правильно оценивать собеседника и его душевное расположение. А готов ли он сегодня услышать от тебя те слова, которые мирно лягут на его сердце три дня спустя? А принесет ли ему пользу то, что ты намереваешься сказать? А нужно ли ему слышать твое мнение по этому вопросу? А не подведешь ли ты кого, не выдашь ли чужую тайну своим неосторожным словом? И десятки других «А» могут оправдать это правило. Словом, не все, что думаешь, говори.

   Некоторые сводили три упомянутых правила в одну золотую формулу мудрой речи: «Думай, что говоришь, кому говоришь, зачем говоришь, где говоришь и какие из этого будут последствия».


       Материал взят из открытых источников, в том числе:
       М. Дунаев  «Сохраняем ли великое русское слово?»
       А. Владимиров «Учебник жизни»
       М. Кронгауз «Русский язык на грани нервного срыва»
       А. Калинин. Интервью