Дмитрий пэн. да-да-да арт-персоны вызовам поп-арта

***   

  «ДА-ДА-ДА» АРТ-ПЕРСОНЫ ВЫЗОВАМ ПОП-АРТА

Юрий Извеков. Коробка спичек: стихи, проза. – Улан-Удэ.  Авторское издание.  «Злой заеЦ»,  ПОО «Республиканская типография», 2019. – 320 с.

ПРИСКАЗКА БЕЗ НАМЁКОВ И ПОПРЁКОВ

Что соскребать воск расплавленный. Поздно. Пора спать укладываться. Бедный ангел восковый. Может, ещё приснятся пятну и потёкам восковым сны сказочные до утра. А эссеисту с Мурзиком ещё будет дел. Прохладно – это не холодно. Пусть рефлектор кварцевый до февральских ветров отдохнёт, всё-таки Крым, хоть и северный.

Остров Робинзона погружается в сон. Луна, звёзды и фонари за окном не дают здесь воцариться мраку. Белеет в звёздном и лунном,  в фонарном свете на столе фарфоровая статуэтка поэта-классика, которая уцелела во всех переездах, зонт, правда, потерялся. Перед такими классиками, да и не только ими, из глины лепленными знаменитыми шиванскими пигмалионами, оживут вновь и тени затерянных в далях времён статуэток, и ангел восковый из пятна с потёками поднимется, воспарит. Много таких классиков из рук умельца-скульптора Лю Чуаня вышло, держат они свой учёный поэтический совет под луной, а эссеисту с его Мурзиком всех дел при сём совете не делать ничего того, что ему самому, да Мурзику не хочется.

ИМЯ НА ОБЛОЖКЕ

В лунном свете, когда затихает кабинетная жизнь, вновь  являются на полках тени статуэток.

— Зачитался ты, книгочей.

— Всё лучше, чем из себя выходить. Вот и читаем. Странички листаем, а кулаки  над собой не возносим. Смиренно стоим, куда судьба поставила.

— Зато наш эссеист увидел в авторе да-да ответ арт-персоны вызовам поп-арта. Это уже почти боксёрский ринг, а не книга в его понимании.  Да-с, дорогой смиренник книжный.

— Битва умов и в келейной тиши возможна. Вот и написал он о книге: «Спич не шиш с каким бокалом! С философией Байкала!»

— Да, лексикончик, смиренник наш, не книжный у тебя, дружок.

— Ну, это он подыграл названию на обложке, авторской стилистике.

— Понятно… Диоген и Сократ с Платоном сообразили на троих посреди рыночной площади… Это уж по моей части жестикуляций и артикуляций рыночных, площадных.

— Сказал же Михаил Васильевич, что может собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов российская земля рождать… А здесь и кинокомедия современная, — О времени и пространстве? Об истории и о себе, человеке хоть и маленьком, да удаленьком.

— К чёрту прошлое из времени, заграничное из пространства, эпос из истории! Я бы не философствовал. АзмЪ есть Я. И всё тут. Что тут ещё философствовать.

— Ты есть Ты, а автор — филолог, журналист, фотохудожник. И не возвеличивает исторического пигмея на обочине прогресса, а утверждает право каждой атомарной личности на собственную культуру и на собственную историю, не довольствуясь тем, что предлагают соц-арты и поп-арты для фишек и великих фишек, масс кипящих и стандартов хладных литья от литейного производства. И не гневайся.

— Позвольте мне, погневаться.  Всё это блажь компьютерная, логические завихрения средневековья наших дней. Дианы боговдохновенной не победить Артемиде-охотнице! А уж  девушке ли с веслом, женщине ли с факелом, весёлому человечку ли со спичкой из коробка не с Дианой наперегонки бегать.   

— Да против компьютеров в «Коробке спичек» ничего и нет. Вот в программном стихотворении, которое так и называется «Коробка спичек», послушай, что говорится:

я хожу по земле

а живу на луне

потому что луна

мне дороже и ближе.

Здесь на страничке 75 даже пунктуации традиционной нет. Логика, орфография, пунктуация – всё авторское! И не говори мне, что это «из луны», вымешанное «варево». Сказал же наш эссеист, да приснятся ему сны счастья и радости в эту ночь: «Бокал с философией Байкала»!

— Да он тебе и не такое скажет, эссеист-то наш. В профессора не выбился, а рассеянности набрался на три университета. Вот рефлектор забыл выключить перед променадом, а что с ангелом восковым, немецким стало! Импорт-с! Европа-с! Стыд и позор! Учинил из рождественского ангелочка грешника на адской сковородке. Мятеж-с…

— Ты братец, ироний судеб не понимаешь, шуток дочерей Мнемозины. Не забыл по рассеянности наш эссеист, а оставил на минутку, чтобы кабинет не студить. Но я тебе об иронии судеб собирался словечко замолвить. Если на усмешку не усмешкой отвечать, печёнки с селезёнкой не хватит книжки читать. Комическое, оно от лукавого.   Вот на страничке 131 в теме с вариациями читаю: «а повесишь зеркало вверх ногами \\ отразится чёрт с рогами \\ а постели зеркало на пол \\ об него запнётся пролетающий ангел». Вот тебе и прочтение тематическое с вариациями. Раздумья на темы механиаций и ассоциаций мира отражений.

— Придумал тоже, «механиаций»… Была охота книжный шкаф тащить из болота вместо бегемота.

— Не борзей, дружок-приятель, почитай лучше книжки. Акцентации. Артикуляции. Жестикуляции.  Механиации, хи-хи. Это всё по твоей части, братец-гневливец, а мы, знай себе, милёнок, книжки листаем и почитываем. Да их, кстати, хватает нам и на пюпитр поставить и перелистнуть. Культура чтения, милёнок. Почитай, почитай.

РАССКАЗЫ О МАЛОМ, ДИАЛОГИ, ПРОГУЛКИ…

— И почитаем. В «Коробке…» два раздела, один – стихов, другой – прозы. В стихи уж глянули. А в прозе вновь два раздела, первый «Рассказы и диалоги», второй «Вечерние прогулки». Ох, не люблю я таких винегретов. Весь из себя выхожу.

— И винегрет хорош под Рождество и Новый год!

—Тебе, книгочей-смиренник всё по нраву. А ты послушай, что наш эссеист о первом разделе прозы говорит: «Рассказы и диалоги» - пёстрые заметки о повседневной жизни. Из таких заметок могут рождаться романы, но художники, наделённые даром уловлять саму прелесть мимолётности, не заточают себя в темницы романов и эпопей мгновения»! Держите меня. Анекдоты бурсацкие и босяцкие. Коктейли быта с бытием. Каллиграф из калифов на час… Ангелов, значит, в пекло восковых, а такие «спичи» в «Пиры» Платоновы!

— «Житейская повседневность ближней руки: то за спичками надо идти, то невзначай том Осипа Мандельштама удаётся купить, то за молоком стоишь бутылочным…» Вот микрокосмы явлений космических! Вселенское в житейском…   От Саши Чёрного, Михаила Зощенко и Владимиру Высокому с Владимиром Маяковским не воспарить, не вознестись…  Российский дада-наив филологический мил мне. До чего мил. А это на страничке 248 почти из-под пера придворной дамы, японки средневековой Сэй-Сёнагон: «Пока слушаешь длинный бурятский тост, нет-нет да и выпьешь тайком из-под рукава раз-два, а то и трижды»! Нет-нет да и помянешь, такое читая, Михаила Васильевича. «Может собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов», да и не одних их только евразийская наша Гондвана рождать! Могут богатыри земли русской и с Сэй-Сёнагонами заморскими состязаться! И не выходи из себя,  братец мой. Почитай-ка лучше книжечки.

; Слыхали мы про сор, из которого стихи растут. А вот из чего ссоры сыпятся. Не из перелистанной книжной трухи. Позвольте уж и погневиться, а не только смиренничать как бы в тиши келейной.