Уильям Шекспир. Гамлет. Акт I

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

КЛАВДИЙ, король Дании.

ГАМЛЕТ, сын прежнего и племянник нынешнего короля.

ПОЛОНИЙ, советник короля.

ГОРАЦИО, друг Гамлета.

ЛАЭРТ, сын Полония.

ВОЛЬТИМАНД, придворный.

КОРНЕЛИЙ, придворный.

РОЗЕНКРАНЦ, придворный.

ГИЛЬДЕНСТЕРН, придворный.

ОЗРИК, придворный.

ДВОРЯНИН.

СВЯЩЕННИК.

МАРЦЕЛЛ, офицер.

БЕРНАРДО, офицер.

ФРАНЦИСКО, солдат.

РЕЙНАЛЬДО, приближённый Полония.

АКТЁРЫ.

ДАТЧАНЕ.

ДВА МУЖЛАНА, могильщики.

ФОРТИНБРАС, принц норвежский.

КАПИТАН.

АНГЛИЙСКИЕ ПОСЛЫ.

ГЕРТРУДА, королева Дании, мать Гамлета.

ОФЕЛИЯ, дочь Полония.

Лорды, леди, офицеры, солдаты, матросы, гонцы, слуги, свита.

ПРИЗРАК отца Гамлета.

Место действия — Эльсинор.


АКТ ПЕРВЫЙ

СЦЕНА первая

Эльсинор. Эспланада перед замком. На посту ФРАНЦИСКО. К нему подходит БЕРНАРДО.


БЕРНАРДО.   Кто здесь?

ФРАНЦИСКО.  Нет, сам ответь! Стой, назовись!

БЕРНАРДО.   Пусть век живёт король!

ФРАНЦИСКО.   Бернардо?

БЕРНАРДО.   Он.

ФРАНЦИСКО.   Ты постарался вовремя прийти.

БЕРНАРДО.   Пробило полночь; спать иди, Франциско.

ФРАНЦИСКО.   Спасибо, что сменил: продрог я жутко,
И на душе тревожно.

БЕРНАРДО.   Спокойно на посту?

ФРАНЦИСКО.                Мышь не шуршит.

БЕРНАРДО.   Иди уж… Доброй ночи.
А встретишь вдруг Горацио с Марцеллом, —
Им надобно сюда, — поторопи их.

ФРАНЦИСКО.   Вот, вроде бы, они. — Эй, стой! Кто здесь?

Входят ГОРАЦИО и МАРЦЕЛЛ.

ГОРАЦИО.   Друзья для этих мест.

МАРЦЕЛЛ.   Короны датской слуги.

ФРАНЦИСКО.   Всем доброй ночи.

МАРЦЕЛЛ.                Ну, прощай, служака.
Кто заступил?

ФРАНЦИСКО.         Бернардо в карауле.
Прощайте. (Уходит.)

МАРЦЕЛЛ.          Привет, Бернардо!

БЕРНАРДО.   Неужто сам Горацио?

ГОРАЦИО.   В какой-то мере он.

БЕРНАРДО.   Моё почтение Марцеллу и Горацио.

МАРЦЕЛЛ.   Ну что, не появлялось этой ночью?

БЕРНАРДО.   Нет, ничего не видел.

МАРЦЕЛЛ.   Горацио сказал, что это — бредни,
И он не верит в дьявольский мираж,
Здесь возникавший перед нами дважды.
Но, всё же, согласился постоять
Сегодня ночью в нашем карауле.
Когда опять появится оно,
Увидит сам и спросит что-нибудь.

ГОРАЦИО.   Вот чушь! Не явится никто!

БЕРНАРДО.                Присядем.
Ты нам позволь твои помучить уши,
Хоть слух ты защитил от наших слов
О том, что было уж два раза...

ГОРАЦИО.                Что ж,
Теперь, Бернардо, слушаем тебя.

БЕРНАРДО.   Вчера, в такую ж ночь,
Когда вон та на западе звезда,
Подсвечивала путь свой точно там же,
Где и сейчас горит, Марцелл и я,
Лишь полуночный колокол затих...

Появляется ПРИЗРАК.

МАРЦЕЛЛ.   Стой! Погоди, смотри, опять идёт!

БЕРНАРДО.   По виду впрямь как умерший король.

МАРЦЕЛЛ.   Горацио, ты поумней! Спроси!

БЕРНАРДО.   Глянь на него, Горацио. Король?

ГОРАЦИО.   Похож, похож: я в ужасе! О, чудо!

БЕРНАРДО.   Задай вопрос.

МАРЦЕЛЛ.                Горацио, спроси!

ГОРАЦИО.   Скажи — кто ты, укравший в эту ночь,
Воинственную стать и величавость
Лежащего в могиле короля?
Ответь сейчас же! Небом заклинаю!

МАРЦЕЛЛ.   Оно рассержено.

БЕРНАРДО.                Шагает вдаль.

ГОРАЦИО.   Стой! Говори! Молю тебя! Скажи!

ПРИЗРАК уходит.

МАРЦЕЛЛ.   Оно ушло. Не будет нам ответа.

БЕРНАРДО.   Горацио! Ты бледен и дрожишь!
Ну, что? Ты видел?  Нам глаза соврали?
Что скажешь?

ГОРАЦИО.   Клянусь, как перед богом — я не верил,
Пока воочию не убедился:
Всё — правда!

МАРЦЕЛЛ.                На короля похож он?

ГОРАЦИО.   Как ты на самого себя.
В таких доспехах бился он с Норвежцем,
И также грозно хмурился, когда,
Разгневанные крики издавая,
В бою на льду размахивал секирой.
Всё это очень странно!

МАРЦЕЛЛ.   Вчера два раза в тот же самый час
Он с выправкой прошёлся мимо стражи.

ГОРАЦИО.   Нет у меня хоть сколько здравой мысли...
Но, если рассудить, скажу одно:
В стране грядут большие потрясенья.

МАРЦЕЛЛ.   Ну, хорошо. Сядь и скажи, — зачем
Везде излишне бдительные стражи
Тиранят обывателей простых?
Зачем всё время льют из меди пушки,
Оружие скупают за границей,
Мастеровые согнаны на верфи,
И надрываются без выходных?
Что затевают в спешке непрестанной,
Когда на помощь дню даётся ночь?
Кто сможет разъяснить?

ГОРАЦИО.                Могу и я.
Вообще-то, ходит слух, что короля,
Который здесь явился привиденьем,
На бой когда-то вызвал Фортинбрас —
Зазнавшийся норвежский повелитель.
И Гамлет, знаменитый поединщик
Во всей, тогда известной части мира,
Норвежца в этой схватке одолел.
Так Фортинбрас утратил вместе жизнью
Часть занесённых в договор земель:
Всё было узаконено до битвы.
И наш король вот также внёс в заклад
Свои и жизнь, и земли и владенья, —
Мол, это Фортинбрас возьмёт себе,
Но в случае победы в поединке.
Вот так законно, строго по статье,
Наш Гамлет приобрёл чужие земли.
Наследник Фортинбраса, — молодой,
Неопытный, но с норовом горячим,
По всей стране набрал преступный сброд,
Готовый за паёк и пропитанье
Ловить свою удачу на войне.
Вельможам нашим стало тут понятно
Его стремленье: сильною рукой
Вернуть отцом утраченные земли,
И упразднить законный договор.
Вот нашей торопливости причина,
И строгих караулов, и хлопот,
Что захлестнули наше государство.

БЕРНАРДО.   Бьюсь об заклад, — ты, без сомненья, прав.
Недаром важный и зловещий призрак
Воинственен и грозен, как король,
Ведь сам король и есть виновник войн.

ГОРАЦИО.   Слеза бывает вызвана песчинкой.
Когда-то процветал великий Рим.
Пред тем, как пал могущественный Цезарь,
Восстали обитатели могил,
И, дико воя, в саванах скитались.
Другие возникали там знаменья:
Кометы были с огненным хвостом,
Кровавая роса, затменья Солнца…
Там и Луна, Нептуна госпожа,
Как в Судный день ушла в глухую тьму.
Такие же предвестники событий, —
Грядущих судеб страшные гонцы, —
Ниспосланы заранее с небес
На всех датчан, как злобная стихия.

ПРИЗРАК возвращается.

Но, тише, посмотрите, вновь оно!
Пойду к нему, — пусть губит. Стой, виденье!
Подай же голос иль какой-то звук,
Скажи:
Нам, может быть, что доброе свершить?
Всем — благодать, тебе же — облегченье.
Говори:
Ты, если посвящён в судьбу страны,
Как от беды уйти, — возможно, знаешь.
О, скажи мне!
Иль, если ты при жизни утаил
В земле свой клад, неправедно добытый, —
А после смерти, дух идёт к нему, —
То стой и говори! Держи его, (Кричит петух.)
Марцелл!

МАРЦЕЛЛ.   Ударить алебардой?

ГОРАЦИО.   Ударь. Уходит!

БЕРНАРДО.                Снова здесь!

ГОРАЦИО.                И здесь!


ПРИЗРАК уходит.

МАРЦЕЛЛ.   Ушло!
Неправильно — вот так на короля,
Открыто угрожая, нападать.
Он — воздух, навредить ему нельзя;
Смешно и глупо выглядел наш выпад.

БЕРНАРДО.   Хотел сказать, но тут запел петух.

ГОРАЦИО.   Дух вздрогнул, будто в чём-то виноват,
И птичий крик зовёт его к ответу.
Как говорят, пернатый тот горнист, —
Будя своим высоким, звонким криком
С рассветом бога дня, — даёт сигнал
Блуждающему духу, будь он в море
Иль в воздухе, в огне иль на земле, —
Спешить в свою загробную обитель.
И только что мы в этом убедились.

МАРЦЕЛЛ.   Он испарился с пеньем петуха.
Есть суеверье, будто в ночь святую,
Что настаёт пред самым Рождеством,
Сей утренний певец не умолкает.
Тогда не безобразничают духи,
И ночи благотворны, спят планеты,
Не действуют магические чары,
И наступает благостность и святость.

ГОРАЦИО.   В подобное я верю лишь отчасти.
Вон утро на востоке сходит с гор,
Шагает по росе в плаще багряном.
Снимаем караул. Пришла мне мысль:
Расскажем принцу о ночных событьях.
Клянусь — немое с нами привиденье,
С ним непременно будет говорить.
Ну что, согласны вы пойти на это,
Как нам велит любовь к нему и долг?

МАРЦЕЛЛ.   Конечно, всё расскажем. Мне известно,
Где в замке вскоре утром будет Гамлет.

Уходят.


Сцена вторая

Парадная зала в замке.

Звучат трубы. Входят КОРОЛЬ, КОРОЛЕВА, ГАМЛЕТ, ПОЛОНИЙ, ЛАЭРТ, ВОЛЬТИМАНД, КОРНЕЛИЙ, лорды, леди и свита.

КОРОЛЬ.   Хотя о Гамлете жива благая память, —
О нашем дорогом усопшем брате, —
И нам пристало искренне скорбеть,
А в королевстве всем нахмурить лоб…
Но разум, нашу победив натуру,
Нас вынуждает в скорби о покойном
Не забывать о собственных делах.
Так вот: сестру, вдову и королеву,
В наследство получившую страну,
Мы, с радостью, изрядно омрачённой,
Добавив слёзы счастья в слёзы горя,
На тризне веселясь, на свадьбе плача,
Восторги и печали соизмерив,
Решили взять с её согласья в жёны.
И, высоко ценя всю вашу мудрость,
Мы за поддержку вас благодарим.
Ну что ж, продолжим: младший Фортинбрас,
Наивно думая, что мы слабы,
И после смерти дорогого брата
Рассыпалось всё наше государство,
В пустых иллюзиях о превосходстве,
Нас письмами своими забросал,
В которых требует вернуть все земли,
Что по закону у его отца
Взял доблестный наш брат. Об этом хватит.
Вернёмся к цели нашего собранья.
Дела такие: мы в своём письме
Хотим Норвежца, дядю Фортинбраса,
Несчастного, больного старика,
Не знающего, что творит племянник,
Просить, чтоб прекратил он сборы войск,
Которые ложатся тяжким грузом
На подданных его. И отправляем
Корнелия и Вольтиманда в путь
С письмом и просьбой к старику Норвежцу.
Даём вам полномочий ровно столько
В беседе с нашим другом-королём,
Чтоб правила блюсти. Прощайте.
К усердию добавьте торопливость.

КОРНЕЛИЙ и ВОЛЬТИМАНД.   Готовы рвенье проявить всегда.

КОРОЛЬ.   Сомнений нет. Счастливого пути!

КОРНЕЛИЙ и ВОЛЬТИМАНД уходят.

А ты, Лаэрт, — ты снова перед нами.
Ты говорил о просьбе; да, Лаэрт?
Попросишь здраво короля датчан, —
Тебя услышат. Что же ты желаешь,
Чтоб был не дар, а исполненье просьбы?
Как наше сердце, голова и руки
Для общих целей слиты воедино, —
Так близок датский трон с твоим отцом.
Что б ты хотел, Лаэрт?

ЛАЭРТ.                Мой государь,
Во Францию мне следует вернуться.
Участие в коронованье вашем
Мне было лестно. В Дании свой долг
Я выполнил достойно, полагаю.
Но мысли и желания — в Париже.
С поклоном вас прошу уважить просьбу.

КОРОЛЬ.   Отец тебе позволил? Да, Полоний?

ПОЛОНИЙ.   О, да, милорд, он всё ж уговорил;
И, наконец, печатью я скрепил
Петицию упрямую его.
Я вас прошу, — пускай он едет с миром!

КОРОЛЬ.   Ну, в добрый час, Лаэрт! Ты в полном праве
Твоё же время тратить с наслажденьем.
Теперь, мой Гамлет, дорогой мой сын…

ГАМЛЕТ.   (В сторону.) Не ваш, однако, и отнюдь не сын.

КОРОЛЬ.   Всё та же над тобой нависла туча?

ГАМЛЕТ.   О, нет, милорд: на мне излишек солнца.

КОРОЛЕВА.   Стряхни с себя, мой милый Гамлет, мрачность,
И как на друга глянь на короля.
Не стоит долго так с потухшим взором
Копаться в прахе своего отца.
Смерть всем нам суждена, ведь всё конечно,
И после жизни переходит в вечность.

ГАМЛЕТ.   Да, суждена…

КОРОЛЕВА.                А если всё привычно,
Что кажется тебе столь необычным?

ГАМЛЕТ.   Ах, кажется! О, нет, совсем не так.
Вам кажется, что мой трагичный плащ,
И траурные чёрные одежды,
Неровное и спёртое дыханье,
Текущие обильно реки слёз,
Убитый горем удручённый вид,
Другие знаки выраженья скорби
Всю истину расскажут обо мне?
Но это действо можно ведь сыграть:
Я не играю, мне дано иное,
Вся скорбь снаружи — только показное.

КОРОЛЬ.   Стремление твоё похвально, Гамлет, —
Печальный долг выказывать отцу.
Но твой отец утратил своего,
И так все предки. И должны живые
Скорбеть тому предписанное время.
Но убиваться явственно от горя,
С упорством демонстрируя печаль, —
Всё это грех! Мужчине не пристало
Перечить неуклонно небесам,
Показывать, что уязвимо сердце,
Нетерпелив и суетлив рассудок,
И мудрость уступила простоте.
Зачем же из капризного упрямства
Так близко к сердцу принимать те вещи,
Которые для наших чувств обычны.
Такое впрямь граничит с преступленьем
Пред умершими и пред небесами.
Рассудок здравый не приемлет этот
Нелепый грех перед самой природой,
В которой столь обычна смерть отцов.
С времён далёких и до наших дней
Мы слышим, как твердит природа:
«Так быть должно.» Поэтому прошу:
Развей печаль пустую, и считай
Меня своим отцом. Ведь знают все,
Что в Дании — ты самый близкий к трону
И я к тебе питаю чувств не меньше,
Чем любящий отец к родному сыну.
А в Виттенберг учиться ты не езди,
Останься здесь, нам в утешенье взора;
Ты здесь вельможа первый и наш сын.

КОРОЛЕВА.   Послушай мать, исполни просьбу, Гамлет, —
Не надо возвращаться в Виттенберг!

ГАМЛЕТ.   Готов всегда вас слушаться, мадам.

КОРОЛЬ.   Ответ, достойный любящего сына!
Останься в Дании. Мадам, пойдёмте.
Твоё любезное согласье, Гамлет
Мне сердце радует. Когда сегодня
Среди речей заздравных, за тебя
Король датчан до дна осушит кубок, —
Салютом грянет пушка в облака,
И гром пойдёт по небу! Что ж, идёмте.

Звучат трубы. Все уходят.

ГАМЛЕТ.   О, если б этот крепкий сгусток плоти
Растаял, растворился, испарился!
О, если бы Господь своею волей
Не запретил самоубийство. Боже!
Как скучен, чёрств, пуст, мелок и бесплоден
Тобою сотворённый этот мир!
Противно всё! Плодятся сорняки,
Их семена кругом и дрянь везде
Распространилась. До чего дошло!
Он меньше, чем два месяца как умер:
Великий был король, не то, что этот.
Их не сравнить: сатир и Аполлон.
И так любил он мать, что отгонял
Все ветры от неё. Земля и небо!
Как не помнить мне! Она вросла в него,
Напитывалась жадно, ненасытно
От всех его щедрот. Но через месяц!
Не думать бы… Нетвёрдость — сущность женщин…
И месяц не прошёл, и та же обувь
Сейчас на ней, в которой провожала
В последний путь несчастного отца.
И вся в слезах была, как Ниобея!
О, боже! Неразумный зверь и то
Горюет дольше. И за дядю замуж,
Который также схож с моим отцом,
Как я и Геркулес. Всего лишь месяц!
Осталась соль от слёз, — и замуж тут же.
В греховной спешке тут же возлегла
На ложе брата умершего мужа.
Нет, это всё к добру не приведёт.
Пусть рвётся сердце, но молчать мне надо!

Входят ГОРАЦИО, МАРЦЕЛЛ и БЕРНАРДО.

ГОРАЦИО.   Приветсвую, мой принц!

ГАМЛЕТ.                Вас видеть рад...
Горацио! Кого я вижу!

ГОРАЦИО.   Да, я, милорд, и ваш слуга навек.

ГАМЛЕТ.   Мой добрый друг: надеюсь, что взаимно.
Что привело сюда из Виттенберга?
Марцелл?

МАРЦЕЛЛ.      Милорд?

ГАМЛЕТ.   Я очень рад вас видеть. (К БЕРНАРДО.) Добрый вечер.
Так почему ты бросил Виттенберг?

ГОРАЦИО.   Тому виной мой праздный нрав, милорд.

ГАМЛЕТ.   И враг такого о тебе не скажет!
Не оскорбляй напраслиной мой слух,
И оговаривать себя не стоит.
Ты, знаю, вовсе не гуляка праздный.
Что вынудило прибыть в Эльсинор?
У нас ты быстро бражничать начнёшь.

ГОРАЦИО.   Лишь похороны вашего отца.

ГАМЛЕТ.   Не смейся надо мной, учёный друг…
«На свадьбу вашей матери» — скажи.

ГОРАЦИО.   Одно, и вправду, было за другим.

ГАМЛЕТ.   Рачительность, Горацио! Жаркое
С поминок сразу перешло на свадьбу.
Уж лучше встретиться на небесах
С врагом, чем снова пережить тот день.
Отец! Тебя я вижу пред собой!

ГОРАЦИО.   О, где, милорд?

ГАМЛЕТ.                Он в памяти — живой.

ГОРАЦИО.   Его я видел раз. Король был славный.

ГАМЛЕТ.   Во всём был настоящим человеком.
Такого встретить, видно, не придётся!

ГОРАЦИО.   Милорд, его я видел прошлой ночью.

ГАМЛЕТ.   Кого ты видел?

ГОРАЦИО.   То был король и ваш отец.

ГАМЛЕТ.                Отец?

ГОРАЦИО.   Немного погодите удивляться.
Послушайте с вниманьем, что скажу, —
Ведь нам троим увидеть довелось
Невероятное!

ГАМЛЕТ.                О, боже! Что?

ГОРАЦИО.   Подряд две ночи эти офицеры —
Марцелл с Бернардо, будучи в дозоре,
В глухую полночь увидали нечто:
Как будто кто-то, с виду ваш отец,
Вооружённый с ног до головы,
Шёл величаво мимо караула.
Так трижды он прошествовал пред ними,
Пред взглядом их предельно изумлённым,
На расстоянье древка от копья.
Они от страха тут же онемели
И в ужасе застыли.  Этот случай
Они мне рассказали в страшной тайне.
А в третью ночь пошёл и я в дозор,
И в тот же час явился тот же призрак,
Того же вида, в подтвержденье слов.
Отец ваш с этим призраком похожи
Как две руки.

ГАМЛЕТ.                И где всё это было?

МАРЦЕЛЛ.   Там, перед замком, где мы в карауле.

ГАМЛЕТ.   Вы с ним заговорили?

ГОРАЦИО.                Я пытался,
Однако он не стал мне отвечать.
Мне показалось, он, подняв глаза,
Движенье сделал, чтоб заговорить.
Но вдруг запел предутренний петух,
При звуке пенья призрак заспешил,
И тотчас же исчез.

ГАМЛЕТ.                Да, очень странно.

ГОРАЦИО.   Всё верно так, как я стою пред вами.
И мы сочли за долг вас известить
Об этом злоключенье.

ГАМЛЕТ.   Всё правильно, друзья, но мне тревожно.
Сегодня ночью вы в дозоре?

МАРЦЕЛЛ и БЕРНАРДО.                Да, милорд.

ГАМЛЕТ.   Он был вооружён?

МАРЦЕЛЛ и БЕРНАРДО.          Вооружён.

ГАМЛЕТ.   Как? С головы до ног?

МАРЦЕЛЛ и БЕРНАРДО.   Да, полностью, милорд.

ГАМЛЕТ.   Лицо вы видели?

ГОРАЦИО.   О, да милорд, забрало он поднял.

ГАМЛЕТ.   Он хмурился?

ГОРАЦИО.   Скорей печален, чем сердит.

ГАМЛЕТ.   Был бледен?

ГОРАЦИО.   Очень бледен.

ГАМЛЕТ.                И пристально смотрел?

ГОРАЦИО.   Всё время.

ГАМЛЕТ.                Жаль, что меня там не было!

ГОРАЦИО.   Вы б сильно изумились.

ГАМЛЕТ.   Скорей всего. И долго он ходил?

ГОРАЦИО.   Не торопясь, я б сосчитал до ста.

МАРЦЕЛЛ и БЕРНАРДО.   Нет, дольше, дольше.

ГОРАЦИО.   То не при мне.

ГАМЛЕТ.                Что борода, седая?

ГОРАЦИО.   Черна, и проседь серебром,
Как в жизни.

ГАМЛЕТ.                Ночью с вами я в дозор:
Вдруг явится опять.

ГОРАЦИО.                Придёт, уверен.

ГАМЛЕТ.   А, если вновь отца он примет облик, —
Я с ним заговорю, пускай сам ад
Разверзнется. Прошу, раз вы скрывали,
Что видели, то впредь молчите дальше.
Безмолвие разумное храните.
Чтоб предстоящей ночью ни случилось, —
Держать в уме, держите языки.
За дружбу вас вознагражу. Прощайте.
Примерно в полночь к вам я подойду
На вахту рядом с замком.

ВСЕ.                Принц, почтенье!


ГАМЛЕТ.   Нет, лучше дружба обоюдно. С богом!

Уходят все, кроме ГАМЛЕТА.

Был дух отца. Здесь грязная игра.
Скорей бы ночь. Спокойнее, душа!
И как ни прятать гнусные деянья,
Всё тайное когда-то станет явным.

Уходит.


Сцена третья

Комната в доме ПОЛОНИЯ. Входят ЛАЭРТ и ОФЕЛИЯ.

ЛАЭРТ.   В каюте мой сундук. Прощай, сестра!
Прошу, ты не ленись, и о себе
Дай знать письмом, его передадут
С попутным судном мне…

ОФЕЛИЯ.                Не сомневайся.

ЛАЭРТ.   А что до Гамлета, его досужий флирт —
Лишь вожделенью модная замена.
Пустая страсть его сродни фиалке,
Раскрывшейся весной: недолговечна,
Но сладостна она и ароматна.
И только.

ОФЕЛИЯ.         Правда?

ЛАЭРТ.                Ничего иного.
Когда растёт, взрослея, человек,
Растёт не только тело, но — душа
И разум в храме тела, и они
В нём вместе служат жизни. Может, Гамлет
Тебя и любит, и его влеченье
Не знает, что такое грязь и ложь…
Но всё ж остерегись его любви,
Ведь мы ему не ровня; он себе
Принадлежать не может по рожденью.
Как тот простолюдин, не может он,
Что хочет взять. От выбора его
Зависит безопасность государства.
Его свобода — лишь свобода тела,
Что отдаёт приказы голове.
Он говорит, что любит, но разумней
Ему в той мере верить, сколько сделать
Он может в этом сане, не нарушив
Границ возможного и воли Дании.
Ты здраво взвесь, каков ущерб для чести
Ты понесёшь, когда его пустым
Словам поверишь: потеряешь сердце,
Затем невинность, если вдруг уступишь.
Офелия, сестра, остерегайся!
Держись подальше от кипучих чувств,
И от опасных выплесков желанья.
Уже чрезмерно — девушке пристойной
Все прелести показывать луне.
Бессильна добродетель перед ложью.
Весною пожирает червь побеги,
Пока ещё не расцвели бутоны.
Текуча на заре роса: коварно
Вползает всюду порча вместе с ней.
Будь осторожна. Страх — хранитель твой.
Бунтует юность, жертвуя собой...

ОФЕЛИЯ.   Пусть твой урок меня оберегает,
Как верный страж. Но, дорогой мой брат, —
Не поступай как пастырь нечестивый,
Что путь тернистый к небу указав,
Сам, как распутник, беззаботно скачет
По сладостной тропинке наслаждений,
Презрев указы.

ЛАЭРТ.                За меня не бойся.
Но, я забылся: здесь уже отец.

Входит ПОЛОНИЙ.

Мне улыбнулся случай: буду дважды
Благословлён отцовскою рукою.

ПОЛОНИЙ.   Ты здесь, Лаэрт! Корабль стоит, стыдись!
Твой парус ждёт тебя и держит ветер.
Я, как отец, тебя благословляю.
Запомни, сын мой, несколько советов:
Не подпускай все мысли к языку,
А сбивчивым не дай осуществиться.
К любому обращайся с уваженьем.
Испытанную дружбу прикрепи
К себе навек оковами стальными.
Случайному знакомцу, где б ни встретил,
Навязывать себя в друзья не нужно.
Не вмешивайся ни в какие ссоры,
А раз вмешался — спуску не давай!
Любого выслушай, сам меньше говори.
Имей сужденье, зря не осуждай.
На лучшую одежду не скупись,
Но без излишеств, — скромно, но богато.
Одежда сразу выдаст человека.
Во Франции всегда весь высший свет
Был привередлив и искусен в этом.
В долг не бери и не давай взаймы, —
С деньгами вместе потеряешь друга.
Беря взаймы, умеришь бережливость.
И главное: не лги себе, тогда
Как верно то, что ночь сменяет день,
Так ты ни с кем не будешь лицемерить.
И пусть с тобой пребудет благодать!

ЛАЭРТ.   Милорд, с почтением прощаюсь с вами.

ПОЛОНИЙ.   Поторопись. Иди, давно ждут слуги.

ЛАЭРТ.   Прощай, Офелия, не забывай,
Что я сказал.

ОФЕЛИЯ                Всё в памяти запру,
А ключ заветный передам тебе.

ЛАЭРТ.   Прощайте. (Уходит.)

ПОЛОНИЙ.   О чём, Офелия, вы говорили?

ОФЕЛИЯ.   О принце Гамлете, милорд, извольте.

ПОЛОНИЙ.   Ну, надо же! Вот только вспоминал!
Мне доложили, что довольно часто
Ты с Гамлетом своё проводишь время.
А если это так, как донесли,
А донесли мне, чтоб предостеречь,
То я скажу: ты, что, не понимаешь,
Что дочери моей вести себя
Несообразно с честью — неприлично?
Что между вами? Говори всю правду!

ОФЕЛИЯ.   Он уверял меня неоднократно,
Что чувство у него ко мне.

ПОЛОНИЙ.   Ах, чувство! Фу! Так говорят девицы,
Не знающие жизни и людей.
Он уверял! И, что? Ты веришь в это?

ОФЕЛИЯ.   Не знаю я, милорд, что мне и думать…

ПОЛОНИЙ.   Ах, так! Я научу, ведь ты дитя:
Цена всем уверениям и клятвам —
Фальшивый фунт. Цени себя дороже!
Пусть я скажу не очень остроумно, —
Тебя уверил он, что ты глупа!

ОФЕЛИЯ.   Милорд, он клялся мне в любви
С почтенными манерами…

ПОЛОНИЙ.   «Манеры!» — ну ты скажешь! Продолжай.

ОФЕЛИЯ.   Он заверял свои слова, милорд,
Почти что всеми клятвами святыми.

ПОЛОНИЙ.   Приманка это, как для ловли птиц.
Сам знаю: если жар в крови, душа
Язык ссужает клятвами обильно.
От этих вспышек нет тепла, лишь свет;
Они потухнут, как и обещанья.
Как подобает девушке, отныне, —
Ты, дочь моя, — так щедро не дари
Свои свиданья, ты его не слушай.
Отдать приказ явиться — он не вправе.
А Гамлету поверь ты только в том,
Что молод он, и привязь у него
Длиннее и свободней, чем твоя.
Офелия, не надо верить клятвам!
У них вполне благопристойный вид,
А сами — адвокаты грязных дел.
Язык у них, как у искусной сводни:
Велеречив, чтоб лучше одурачить.
А с Гамлетом встречаться прекрати
Во избежание ненужных сплетен.
И это мой приказ! Ступай к себе!

ОФЕЛИЯ.    Я слушаюсь, милорд.

Уходит.


Сцена четвёртая

Терраса перед замком. Входят ГАМЛЕТ, ГОРАЦИО и МАРЦЕЛЛ.

ГАМЛЕТ.   Кусачий ветер, холод лютый!

ГОРАЦИО.   И щёки щиплет сильно.

ГАМЛЕТ.   Который час?

ГОРАЦИО.                Почти что полночь, верно...

ГАМЛЕТ.   Уже пробило.

ГОРАЦИО.   И вправду? Я не слышал: значит, скоро
Вышагивать здесь будет дух привычно.

Звучат трубы, слышны пушечные выстрелы.

А это что, милорд?

ГАМЛЕТ.   Король не спит, ночь напролёт пирует.
Он пьянствует и скачет в буйной пляске.
Как рейнского вина осушит кубок,
Так трубы и литавры возвещают
Как о победе.

ГОРАЦИО.              Так заведено?

ГАМЛЕТ.   Таков обычай.
Он мне давно знаком, привычен с детства,
Но лучше бы его нам запретить.
Тяжёлые загулы нас бесчестят.
Соседи нас зовут: «пьянчуги», «свиньи»,
Позоря всюду; а успехи наши, —
Какими бы они не оказались, —
Никто не видит, веря той молве.
Вот также, зачастую, и с людьми:
Имеющий врождённый недостаток
Не виноват, что он ему достался, —
Не выбирают от кого родиться.
У некоторых есть особый дар,
Который явно затмевает разум.
Иной, благодаря дурной привычке,
Испортит впечатленье о себе,
Препятствуя приятному общенью.
Я думаю, что для таких людей,
С каким-нибудь заведомым изъяном,
Природным иль приобретённым в жизни, —
Пусть даже в остальном они чисты,
Безгрешны, бесконечно совершенны, —
Всегда найдётся повод к осужденью.
Бывает, и мельчайшее вкрапленье
Чистейшее испортит вещество,
Всех огорчая.

Входит ПРИЗРАК.

ГОРАЦИО.               Вот, опять идёт!

ГАМЛЕТ.   О, ангелы господни, защитите!
Ты добрый дух, иль житель преисподней?
Дыхание небес иль адский вихрь?
Зловещи замыслы твои иль нет?
Тебя спросить велит твой странный облик. 
Как мне тебя назвать — король иль Гамлет,
Датчанин царственный? Отец? — Ответь!
Зачем твои отпетые останки
Порвали саван? Почему гробница,
Где видели тебя лежащим мёртвым,
Свои раскрыла мраморные плиты,
Тебя оттуда выпустив? Зачем
Твой труп, закованный в железо,
Обходит замок в отсветах луны,
Ночь наполняя ужасом, а мы, —
Игрушки жалкие в руках природы,
Душой свою ничтожность сознавая,
Явление твоё постичь не в силах.
Скажи, — зачем всё это? Что нам делать?

ПРИЗРАК манит Гамлета.

ГОРАЦИО.   Он хочет вас куда-то увести,
И там наедине поговорить,
Без нас.

МАРЦЕЛЛ.       Милорд, смотрите, как учтиво
Он приглашает отойти подальше.
Но не ходите.

ГОРАЦИО.               Думаю, не надо.

ГАМЛЕТ.   Здесь говорить не будет. Я пойду.

ГОРАЦИО.   Милорд, не стоит!

ГАМЛЕТ.                А чего бояться?
Мне жизнь моя булавки не дороже.
А для души — он явно не угроза.
Душа бессмертна, так же, как и он.
Опять зовёт. Последую за ним.

ГОРАЦИО.   А вдруг он заведёт в морскую бездну;
Иль, может, на отвесную скалу,
На берегу нависшую над морем,
И там предстанет в столь ужасном виде,
Что вы рассудком сразу повредитесь,
И станете безумным. Подумайте.
На страшном месте том и без причины
Настигнет искушенье высотой,
Когда застынете, на море глядя,
И слыша рёв внизу.

ГАМЛЕТ.                Опять он машет.
Ступай! Я следом!

МАРЦЕЛЛ.   Милорд, не надо!

ГАМЛЕТ.                Уберите руки!

ГОРАЦИО.   Вас умоляю, — стойте!

ГАМЛЕТ.                Судьба зовёт.
И каждый нерв становится железным,
Как был у льва немейского пред битвой.
Пустите, заклинаю! Не держите!
Любого в духа превращу, клянусь,
Кто помешать посмеет. Прочь отсюда!

ПРИЗРАК и ГАМЛЕТ уходят.

ГОРАЦИО.   Он стал в своих фантазиях безумен.

МАРЦЕЛЛ.   Пойдём за ним. Не слушайте его.

ГОРАЦИО.   Ты прав. Идём. И что нас дальше ждёт?

МАРЦЕЛЛ.   Да, зреет нечисть в датском государстве.

ГОРАЦИО.   Направит небо Данию.

МАРЦЕЛЛ.   Последуем за ним.

Уходят.


Сцена пятая

Эльсинор. Другая терраса перед замком. Входят ПРИЗРАК и ГАМЛЕТ.

ГАМЛЕТ.   Куда ведёшь? Я дальше не пойду.

ПРИЗРАК.   Послушай…

ГАМЛЕТ.                Я готов.

ПРИЗРАК.                Пора уж мне
Опять в огонь и серный дым вернуться,
И в нём исчезнуть.

ГАМЛЕТ.                О, бедный призрак!

ПРИЗРАК.   Меня жалеть не надо. Лучше внемли
Моим словам.

ГАМЛЕТ.                Я слушаю тебя.

ПРИЗРАК.   Ты должен выслушать и отомстить.

ГАМЛЕТ.   Что?

ПРИЗРАК.   Да, Гамлет, дух я твоего отца,
И обречён блуждать здесь по ночам,
А днём страдать у пламени в плену,
Пока грехи не выгорят совсем.
Но мне нельзя поведать о моём
Узилище печальном, ты б иначе
Такую повесть здесь услышать смог,
Которая бы бороной взрыхлила
Земную душу, застудила кровь,
Глаза повылезали из орбит,
А волосы, как иглы дикобраза,
Торчали вверх. Но ад — не для живых.
О, слушай! Слушай, слушай, слушай, если
Любил ты своего отца.

ГАМЛЕТ.   О, боже!

ПРИЗРАК.   Ты отомсти за подлое убийство.

ГАМЛЕТ.   Убийство!

ПРИЗРАК.   Оно любое гнусное, но это —
Ещё гнусней, противное природе.

ГАМЛЕТ.   Всё знать хочу, чтоб мысль моя летела
Быстрей мечтаний и любовных грёз
На крыльях мести.

ПРИЗРАК.                Вижу, ты готов.
Ты был бы вял как скользкая трава
На дне, близ переправы через Лету,
Когда бы был  бесстрастен. Слушай, Гамлет:
Идёт молва  —  меня в оранжерее,
Уснувшего ужалила змея.
Вся Дания обманута бесстыдно!
Так знай же, благородный принц: змея,
Что твоего ужалила отца,
Его корону носит.

ГАМЛЕТ.                Так и думал!
Дядя!

ПРИЗРАК.   Да, это он.  Тварь, любодей, развратник:
Околдовал, дарами приманив.
Ум нечестивый с щедрыми дарами —
Пособники разнузданных соблазнов.
Направил похоть гнусную свою
На будто бы святую королеву.
Как низко пали эти люди, Гамлет!
И променять меня, мою любовь,
Которая была верна всем клятвам, —
На жалкого плута, никчёмного
В сравнении со мной!
Как добродетель невозможно сбить
На путь греха, — пусть похоть примет вид
Небесных ангелов, — так и распутство,
Пресытившись хоть с ангелом на ложе,
Потянется к отребью...
Но тише, тише! Чую свежесть утра,
И поспешу. В полуденный мой сон
В оранжерее, в тишине, твой дядя
Подкрался с зельем — выжимкой из трав,
И в ухо мне залил из пузырька
Настой, вмиг вызывающий проказу.
На кровь он действует как лютый враг,
Как ртуть несётся по протокам тела
Сквозь все преграды, всё собой заполнив.
Мгновенно он сворачивает кровь:
Так уксусом накапав в молоко
Получат творог. Так и у меня:
Вдруг струпья мерзкою коростой сплошь
Как Лазаря библейского покрыли,
Мою всю кожу гладкую.
Вот так у спящего меня, мой брат
Взял жизнь, взял королеву, взял корону.
Подсёк меня во цвете грешной жизни,
Без исповеди и не причащённым…
Не рассчитавшимся был послан я
Держать ответ за все несовершенства.
О, ужас! Невообразимый ужас!
И, если у тебя найдётся воля,
Ты ложу королевскому не дай
Стать местом для запретных наслаждений,
И гнусного греха кровосмешенья.
Но, как бы ты не действовал, не пачкай
Ни ум, ни душу помыслом злодейским,
Направленным на мать. Пусть небо судит.
И пусть шипы колючие свои
Она направит лучше внутрь себя.
Прощай же! Светлячок уж побледнел,
А это знак, что скоро будет утро.
Прощай! Забыть меня не смей!

Уходит.

ГАМЛЕТ.   О, небо и земля! И что вдобавок?
Присовокупить ад? Тьфу! Сердце, тише!
Не покидайте, силы, не дряхлейте,
Меня держите крепче. Не забыть!
Да, бедный дух, пока таится память
Вот в этом шаре смутно. Не забыть!
Из дневника заветного сотру
Обыденность и глупости пустые,
И мудрость книжную и впечатленья,
Добытые годами юной жизни.
Я эту заповедь в своей тетради
С прочитанными в юности томами
И слогом низким смешивать не буду.
Распутнейшая женщина!
Подлец, подлец, глумящийся над всеми.
Я запишу сейчас в своей тетради,
Что в Дании одновременно можно
Быть подлецом и тут же улыбаться.
Так, дядя, вы здесь. Теперь девиз мой: (Записывает.)
«Прощай! Забыть меня не смей»!
Клянусь!

ГОРАЦИО И МАРЦЕЛЛ.   (За сценой.) Милорд, милорд!

Входят ГОРАЦИО и МАРЦЕЛЛ.

МАРЦЕЛЛ.   Принц Гамлет!

ГОРАЦИО.                Господь хранит!

ГАМЛЕТ.   Да будет так!

МАРЦЕЛЛ.   Илло, хо-хо, милорд!

ГАМЛЕТ.   Илло, хо-хо! Сюда лети, сюда!

МАРЦЕЛЛ.   Ну, что мой принц?

ГОРАЦИО.                Что нового, милорд?

ГАМЛЕТ.   О, это чудо!

ГОРАЦИО.  Какое чудо, принц?

ГАМЛЕТ.                Болтать не будешь?

ГОРАЦИО.    Клянусь, милорд!

МАРЦЕЛЛ.                И я, милорд.

ГАМЛЕТ.   А что потом? Кто б это мог представить?
Всё будет втайне?

ГОРАЦИО и МАРЦЕЛЛ.  Небом мы клянёмся.

ГАМЛЕТ.   Нет в Дании такого подлеца,
Который не был бы плутом.

ГОРАЦИО.   Не нужен призрак, вставший из могилы,
Чтоб нам поведать это.

ГАМЛЕТ.                Это так.
Давайте, мы, без лишних рассуждений,
Пожав друг другу руки, разойдёмся.
Ступайте по делам, к своим утехам:
У каждого свои заботы и утехи.
А что до бедной участи моей,
То я пойду молиться.

ГОРАЦИО.   Поток бессвязных, диких слов, милорд.

ГАМЛЕТ.   Мне жаль безмерно, что я вас обидел…
Да, очень жаль.

ГОРАЦИО.                Обиды нет, милорд.

ГАМЛЕТ.   Клянусь святым Патриком, — есть, Горацио,
И даже больше. А что до призрака,
Так он, похоже, настоящий, верьте.
О чём наедине мы говорили, —
Вам знать не надо. Ну, а сейчас, друзья, —
Как есть друзья, — учёный и солдат,
К вам просьба у меня.

ГОРАЦИО.   Милорд, исполним.

ГАМЛЕТ.   О том, что видели, — молчите.

ГОРАЦИО И МАРЦЕЛЛ.   Не скажем никому.

ГАМЛЕТ.                Нет, поклянитесь.

ГОРАЦИО.   Клянусь.

МАРЦЕЛЛ.                Клянусь я тоже!

ГАМЛЕТ.   На шпаге надо.

МАРЦЕЛЛ.                Мы же присягнули!

ГАМЛЕТ.   На шпаге, нет, на шпаге.

ПРИЗРАК.   (Из-под сцены.) Клянитесь!

ГАМЛЕТ.   Ага, и ты об этом, честный малый?
Вы слышите того, из подземелья?
Клянитесь оба.

ГОРАЦИО.                Клятву подскажите!

ГАМЛЕТ.   Всегда молчать о виденном.
На шпаге поклянитесь.

ПРИЗРАК.   Клянитесь!

ГАМЛЕТ.   Hic et ubique.* Подальше отойдём.
Сюда идите, господа.
И руки вновь на шпагу положите:
«Не говорить, что слышал, никому.
Клянусь на шпаге!»

ПРИЗРАК.   Клянитесь!

ГАМЛЕТ.   Ты, старый крот, уже дорыл сюда?
Да ты сапёр отменный! Отойдём.

ГОРАЦИО.   О, день и ночь! Чудовищная странность!

ГАМЛЕТ.   Её как странницу радушно встретьте.
На небе и земле непостижимо
Твоей науке многое, Горацио.
Сюда идите.
Клянитесь снова — обо всём молчать,
Как странно б я себя не проявлял.
И впредь, быть может, так нелепы будут
Мои поступки, что смотря на них,
Возденете свои вы руки к небу,
Качая головой, произнесёте:
«Да, да, мы знаем», «Если бы могли»,
«Хотели бы сказать», «Они-то могут».
Но и тогда, двусмысленным намёком
Не явите свою осведомлённость,
И клятву вспомните. И да поможет
Вам благодать и милосердье божье!
Клянитесь!

ПРИЗРАК.   (Из-под сцены.) Клянитесь!

ГАМЛЕТ.   Спокойно, дух мятежный! Господа,
С любовью поручаю вам себя.
И всё, что может сделать бедный Гамлет,
Чтоб выразить свою любовь и дружбу, —
То будет сделано по воле божьей.
Уходим вместе. Я прошу — молчите.
Сломало время скрепы. Вот досада!
Изломы эти выправлять мне надо.
Пойдёмте вместе все.

Уходят.

----------------------------------------
* Здесь и везде (лат.)