Уильям Шекспир. Гамлет. Акт III

АКТ ТРЕТИЙ


СЦЕНА первая

Комната в замке. Входят КОРОЛЬ, КОРОЛЕВА, ПОЛОНИЙ, ОФЕЛИЯ, РОЗЕНКРАНЦ, ГИЛЬДЕНСТЕРН и свита.

КОРОЛЬ.   Нельзя ли выведать иным путём
Причину невменяемости принца?
Как в одночасье превратился он
В опасного и дерзкого безумца?

РОЗЕНКРАНЦ.   Он признаёт, что чувствует смятенье,
Причину же раскрыть никак не хочет.

ГИЛЬДЕНСТЕРН.   И мы никак не можем допытаться.
Коварно сумасшествие его:
Он в сторону уводит разговор,
О нём лишь спросим.

КОРОЛЕВА.                Как он принял вас?

РОЗЕНКРАНЦ.   Вполне достойно.

ГИЛЬДЕНСТЕРН.   Любезен был, как будто против воли.

РОЗЕНКРАНЦ.   Был на вопросы скуп, но отвечал
Охотно.

КОРОЛЕВА.   Чем-нибудь развлечь его
Пытались?

РОЗЕНКРАНЦ.   Нам по дороге в замок довелось
Догнать актёров. Он, о них услышав,
Нам показалось, был, как будто, рад.
Сейчас актёры здесь уже, и сразу
Им велено сегодня же сыграть
Для принца пьесу.

ПОЛОНИЙ.                Это так, всё верно.
Он короля и королеву звал
Вещицу посмотреть.

КОРОЛЬ.   Пойду охотно. Я весьма доволен
Таким его настроем.
В дальнейшем, я прошу вас, господа,
Забаву эту поощрять всецело.

РОЗЕНКРАНЦ.   О, да милорд.

РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН уходят.

КОРОЛЬ.                Гертруда, нас оставь;
Мы к Гамлету послали, чтоб сюда
Он подошёл, а здесь как бы случайно, —
Офелия гуляет.
Её отец и я имеем право
Следить за ней; мы подглядим тайком
Как встретятся они. Смотря, как он
Себя при встрече поведёт, решим,
Он от любви страдает или нет,
Иль вовсе от другого.

КОРОЛЕВА.                Повинуюсь.
Офелия, пусть ваша красота
Причиною счастливой обернётся
Безумства принца. Ваша добродетель
Должна спасти его на благо всем
И к чести вас обоих.

ОФЕЛИЯ.                Если б так!

КОРОЛЕВА уходит.

ПОЛОНИЙ.   Пройдись вот здесь, Офелия; а вас,
Мой государь, прошу сюда укрыться. (Офелии.)
Возьми-ка книгу. Чтение покажет,
Что ты одна. Нас в этом упрекнут,
Но всем давно известно, — благочестьем
В повадках и в лице, — из чёрта даже
Возможно сделать мёд.

КОРОЛЬ.                (В сторону.) О, как он прав!
Его слова, как плеть, мне совесть жгут.
И шлюхи размалёванные щёки
Не так противны будут без румян,
Как все дела мои без пудры слов.
О, грех мой тяжкий!

ПОЛОНИЙ.   Идёт, я слышу. Спрячемся, милорд.

КОРОЛЬ и ПОЛОНИЙ уходят. Входит ГАМЛЕТ.

ГАМЛЕТ.   Быть иль не быть  — вот в этом весь вопрос.
Что благородней? — принимать рассудком
Поток камней и стрел от злой фортуны,
Иль, взяв клинок, от сонма бед отбиться?
И умереть, уснуть. Уснуть, и только.
И сознавать в том сне, что больше нет
Скорбей больной души и мук телесных —
Их тысячи у нас. Но так уйти —
Мечта, не боле: умереть, уснуть,
И видеть сны… Вот что мешает ей! —
Загадка снов, что будут после смерти,
Когда завеса в мир иной спадёт.
И мы в раздумье ждём… Поэтому
Наш долгий век лишеньями наполнен!
Кто б вынес от судьбы позор и кнут,
Неправый гнёт, тщеславную надменность,
Тоску и боль любви, законов бремя,
Бесстыдство власти и пренебреженье
Толпы ничтожеств к доблестям достойных,
Когда ответить на вопрос способен
Любой кинжал? И кто бы стал влачить
Ропща, в поту, всю тяжесть бытия,
Когда б ни страх, что никому оттуда,
Из смертной стороны возврата нет,
Не сковывал сомненьем нашу волю?
Так терпим мы теперешние беды,
И не спешим к неведомым, иным.
Рассудок малодушием пленён,
И тает изначальная решимость,
И немощна тускнеющая мысль,
И устремленья, в сторону свернув,
Свершеньями не станут. Но потише.
Офелия! О, совершенство! Нимфа!
Мои грехи в своих молитвах вспомни.

ОФЕЛИЯ. Как вам жилось, милорд, с тех пор как мы
Расстались с вами?

ГАМЛЕТ.   Благодарю, прекрасней не бывает.

ОФЕЛИЯ.   Вы мне на память кое-что дарили.
Давно уже хочу вам всё вернуть.
Возьмите, я прошу.

ГАМЛЕТ.                То был не я.
Вам ничего я не дарил.

ОФЕЛИЯ.   Дарили, сударь, и сопровождали
Подарки эти сладкими речами,
Тем повышая ценность подношений.
Вкус сладости исчез и дар не нужен,
Когда дарящий равнодушен.
Милорд, возьмите.

ГАМЛЕТ.   Вот это да! Вы столь честны?

ОФЕЛИЯ.   Милорд?

ГАМЛЕТ.   К тому же и красивы?

ОФЕЛИЯ.   Что это значит, сударь?

ГАМЛЕТ.   Лишь то, что вы честны и красивы сразу.  Однако ваша честность должна держаться подальше от вашей красоты.

ОФЕЛИЯ.   К чему ближе всего красота как не к честности?

ГАМЛЕТ.   Конечно же! Но скорее красота своей силой превратит честность в шлюху, чем честность сделает красоту подобной себе. Когда-то это было парадоксом, но сейчас — в порядке вещей. Когда-то я вас любил.

ОФЕЛИЯ.   И даже заставили меня поверить в это.

ГАМЛЕТ.   Верить мне необязательно. Прививка добродетели к древнему стволу нашей сущности бесполезна, в нас всё равно останется изрядная доля греховной природы. Я вас не любил.

ОФЕЛИЯ.   Сильнее обманули, значит.

ГАМЛЕТ.   Уходи лучше в монастырь. Зачем давать жизнь новым грешникам? Хоть я и в меру добродетелен, но за мной водится такое, что лучше б не родиться. Я слишком самолюбив, мстителен и тщеславен. У меня столько возможностей грешить, что не хватает ни мыслей, ни воображения, ни времени, чтоб задумать, рассчитать и совершить преступление. Зачем такие молодчики вроде меня околачиваются между небом и землёй? Все мы — законченные негодяи; нам нельзя верить. Отправляйся в монастырь. Где ваш отец?

ОФЕЛИЯ.   Милорд, он дома.

ГАМЛЕТ.   Заприте его получше, пусть дурачится только дома. Прощайте.

ОФЕЛИЯ.   О, сжальтесь, небеса, над ним.

ГАМЛЕТ.  Когда будешь выходить замуж, получишь от меня в приданое вот такое заклятье: будь ты чиста как снег и лёд, не избежать тебе наветов. Ступай в монастырь, ступай с богом. Впрочем, если сильно захочешь замуж, — выходи за глупца. Умные прекрасно знают, каких чучел вы из них лепите. В монастырь, в монастырь, скорей же! Прощай!

ОФЕЛИЯ.   О, исцелите небеса его!

ГАМЛЕТ.   Знаю я ваши уловки. Богом данное лицо вы раскрашиваете, ходите вприпрыжку, сюсюкаете, выдумываете всякие прозвища для творений божьих, а своё распутство прикрываете милой простотой. Хватит, надоело, я от этого сошёл с ума. Истину говорю вам: впредь никто не женится, но все браки остаются в силе, кроме одного, а неженатые обойдутся. В монастырь, ну же! (Уходит.)

ОФЕЛИЯ.   Какой же ум достойнейший пропал!
Вельможа, воин и учёный муж.
Надежда, украшенье государства,
Изящество и стать, живой пример!
И вдруг пошло всё прахом, сразу всё!
А я нектаром сладким напиталась
Любовных клятв его; мне видеть больно,
Что благородный и высокий ум
Как колокол надломленный бренчит
Надтреснуто. Безумием сражён
В расцвете юных лет. Как горько мне!
Кем был он вспомню, — горько мне вдвойне!

Входят КОРОЛЬ и ПОЛОНИЙ.

КОРОЛЬ.   Любовь? О, нет, он ей не бредит вовсе.
Он путано, конечно, говорит,
Но не безумно. И в душе его
Засело что-то, что плодит унынье,
И я боюсь — окажется опасным
Сей плод. Обязан я предотвратить
Беду и тотчас выношу решенье:
Немедленно пусть едет в Англию,
Там выбивать долги по части дани.
Надеюсь, море и другие страны,
Иные ощущенья, — смогут душу
Очистить от того, что там застряло,
И от того, что мысли все смешав,
Так изменило принца. Что думаешь?

ПОЛОНИЙ.   Вот хорошо бы! Всё же я считаю:
Первопричиною его печали
Является отвергнутое чувство.
Как ты, Офелия? Прошу, молчи.
Мы слышали, что говорил лорд Гамлет.
Милорд, давайте сделаем вот так:
Пусть королева-мать и сын душевно
Поговорят по окончанье пьесы.
Я с позволенья вашего укроюсь,
Чтоб слышать всё. Но если откровений
Добиться мать не сможет, вправе вы
Хоть в Англию его, хоть запереть, —
Как вам угодно.

КОРОЛЬ.                Всё вполне понятно:
Нужна опека для безумцев знатных.

Уходят.


СЦЕНА вторая

Зал в замке. Входят ГАМЛЕТ и несколько актеров.

ГАМЛЕТ.   Прошу вас, произносите текст, как читал его я: легко и внятно. Но, если будете орать, то лучше отдадим мой опус городскому глашатаю. Да не рубите вы воздух рукой так усердно! Жесты должны быть мягче, в порыве страсти надо потише, двигаемся плавно. Ужасно, когда здоровенный детина в парике рвёт страсть в клочья, глуша криком партер, который и так ничего ни состоянии воспринять, кроме шума и дурацких пантомим.  Хорошо бы этого дубину выпороть за то, что перекричал Термаганта и Ирода. Умоляю вас, вот так — не надо!

ПЕРВЫЙ АКТЁР.   Не беспокойтесь, ваша светлость.

ГАМЛЕТ.   Но и без лишней зажатости, имейте чувство меры. Жесты должны сочетаться со словами, а слова с жестами, особенно старайтесь не переходить границ естественной скромности. Раздувать страсти — вовсе не цель актёрской игры, она всегда, так сказать, держит зеркало перед природой и должна правдиво отображать добродетель, выявлять несовершенства, быть слепком времени. Но крайности тоже не нужны, хоть бы и смеялись невежды, нам важно мнение знатоков, оно должно перевесить мнение полного зала. Перевидал я таких актёров, их всячески превозносили, а они ни говорить, ни двигаться по-людски не могли, вели себя на сцене как дикари. Они так кривлялись и завывали, что казалось, будто природа их наспех создала, как пародию на самое себя, — уж очень отвратительно они пытались подражать роду человеческому.

ПЕРВЫЙ АКТЁР.   Надеюсь, сэр, мы это в себе преодолели.

ГАМЛЕТ.   О, постарайтесь, сделать это окончательно. И пусть те, кто изображает комиков, не говорят отсебятину. Знаю, есть среди них такие, что ржут сами, дабы рассмешить самых тупых, хотя в этом месте пьесы зрителю надо сосредоточиться. Это столь омерзительно, и говорит о жалком тщеславии глупого актёришки. Идите и готовьтесь к спектаклю.

Актёры уходят. Входят ПОЛОНИЙ, РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН.

Ну что, милорд, король желает посмотреть пьесу?

ПОЛОНИЙ.   Да, и королева тоже, и как можно скорее.

ГАМЛЕТ.   Пусть поторопятся актёры. (ПОЛОНИЙ уходит.)
А вы вдвоём поможете ему
Поторопить?

РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН.   Конечно же, милорд!
(Уходят.)

ГАМЛЕТ.   Горацио!

Входит ГОРАЦИО.

ГОРАЦИО.   Мой дорогой милорд, готов служить.

ГАМЛЕТ.   Горацио, ты лучший из людей,
С которыми меня судьба сводила.

ГОРАЦИО.   О, что вы, принц…

ГАМЛЕТ.                Не думай, я не льщу.
Чем поживиться от тебя могу?
Ведь ты богат одним высоким духом.
Кто ж беднякам зачем-то будет льстить?
Пусть сладостные речи расточают
Напыщенности глупой, и колени
Сгибают только там, где захотят
Иметь прибыток. Понимаешь это?
Когда я сердцем начал различать
Людей, то я тебя отметил сразу.
Ты пострадал от злой судьбы когда-то,
Но всё же за удары и награды
Фортуну ты благодарил бесстрастно.
Благословенны те, кто слили вместе
И чувства и сужденья, но не стали
В руках Фортуны дудкой, на которой
Она играет как угодно ей.
Мне покажите, кто не раб страстей, —
Я заключу его в глубины сердца, —
Туда, где ты находишься. Но, хватит.
Сегодня вечером мы королю
Покажем пьесу, где одна из сцен
Похожа на убийство моего
Отца: я, помнишь, говорил тебе.
Прошу тебя во время этой сцены
Следи, не отрываясь, сколь возможно
За королём, и если обнаружишь,
Что нет его вины, то нам являлся
Тогда нечистый дух, и воображенье
Мое черно, как кузница Вулкана.
С пристрастием смотри. Я тоже глаз
Не оторву от дяди. Мы потом
Расскажем всё друг другу.

ГОРАЦИО.                Да, милорд.
А если нас он сам переиграет,
И глазом не моргнёт, то спрос с меня.

ГАМЛЕТ.   Идут сюда. Мне бы себя не выдать.
Иди на место.

Датский марш. Трубы. Входят КОРОЛЬ, КОРОЛЕВА, ПОЛОНИЙ, ОФЕЛИЯ, РОЗЕНКРАНЦ, ГИЛЬДЕНСТЕРН и свита.

КОРОЛЬ.   Как поживает наш племянник Гамлет?

ГАМЛЕТ.   Прекрасно, видит бог. Как хамелеон питаюсь воздухом, наполненным посулами, так не откормишь каплуна.

КОРОЛЬ.   Ответ не для меня, Гамлет; эти слова не ко мне.

ГАМЛЕТ.   Значит, я молчал. (Полонию.) Милорд, вы студентом играли на сцене, не так ли?

ПОЛОНИЙ.   Всё так, милорд, и слыл приличным актёром.

ГАМЛЕТ.   В каких спектаклях?

ПОЛОНИЙ.   Я играл Юлия Цезаря. Меня в Капитолии убивал Брут.

ГАМЛЕТ.   Было брутально убивать такого капитального тельца. Актёры готовы?

РОЗЕНКРАНЦ.   О, да, милорд, распоряжений ждут.

КОРОЛЕВА.   Поди сюда, мой Гамлет, сядь ко мне.

ГАМЛЕТ.   Нет, матушка, приманка есть получше.

ПОЛОНИЙ.   (Королю.) Ого, вы слышите?

ГАМЛЕТ.   Сударыня, к вам лягу на колени? (Ложится у ног Офелии.)

ОФЕЛИЯ.   Нет, милорд.

ГАМЛЕТ.   Хотел сказать: голову на колени.

ОФЕЛИЯ.   Пожалуйста, милорд.

ГАМЛЕТ.   Вы думаете, я пошляк?

ОФЕЛИЯ.   Ничего я не думаю, милорд.

ГАМЛЕТ.   Пикантная мысль — лежать между ног у девушки.

ОФЕЛИЯ.   Что-что, милорд?

ГАМЛЕТ.   Нет, ничего.

ОФЕЛИЯ.   Вам весело, милорд?

ГАМЛЕТ.   Кому, мне?

ОФЕЛИЯ.   Вам, милорд, вам.

ГАМЛЕТ.   О, боже, да я для вас спляшу! Что делать, как не веселиться? Вы только взгляните, какой счастливый вид у моей матери, хотя не прошло и двух часов, как умер мой отец.

ОФЕЛИЯ.   Нет, милорд, уже прошло дважды по два месяца.

ГАМЛЕТ.   Так много? Что ж, к чёрту траур, оденусь в соболя. О, небо! Два месяца как умер, а ещё не забыт. Тогда есть надежда, что память о великом человеке переживёт его на полгода. Клянусь богородицей: ему надо заранее понастроить храмов, иначе его забудут, как того тряпичного конька, который покоится с эпитафией «Печаль, печаль, забыт конёк, как жаль».

Звучат трубы. Начинается пантомима.

Входят актёры — король и королева, любуясь друг на друга, обнимаются. Она преклоняет колени и жестами призывает его к себе. Он поднимает её с колен, прижимает её голову к своему плечу, затем ложится на скамью, устланную цветами. Она, видя, что он заснул, уходит. Вскоре появляется мужчина, снимает со спящего корону, целует её, заливает яд в ухо королю и уходит. Возвращается королева, видит, что король мёртв, и бурными жестами выражает скорбь. Входит отравитель с четырьмя сопровождающими и притворно скорбит вместе с ней. Мертвеца уносят. Отравитель ухаживает за королевой, делая ей подарки. Она для вида противится, но, наконец, соглашается.

Актёры уходят.

ОФЕЛИЯ.   Что они хотели сказать, милорд?

ГАМЛЕТ.   Чёрт возьми, да это же тайное малэчо, иначе говоря, — злодеяние.

ОФЕЛИЯ.   Наверное, они хотят поведать — о чём эта пьеса.

Входит ПРОЛОГ

ГАМЛЕТ.   Сейчас этот персонаж нам всё расскажет, все актёры очень болтливы.

ОФЕЛИЯ.   Он сможет нам всё это объяснить?

ГАМЛЕТ.   Конечно же, и не только это, всё что угодно; вы не стесняйтесь показать, а уж он не постесняется объяснить.

ОФЕЛИЯ.   Вы окончательно испорчены. Не мешайте, я смотрю пьесу.

ПРОЛОГ.   Вот наше представленье!
Мы просим со смиреньем
Нас выслушать с терпеньем!

ГАМЛЕТ.   Это вступленье или девиз на перстне?

ОФЕЛИЯ.   Слишком коротко, милорд.

ГАМЛЕТ.   Как любовь женщины.

АКТЁР-КОРОЛЬ.   Уж тридцать раз квадрига Феба
Вокруг Земли проехала по небу,
И тридцать дюжин лун вокруг Земли
Свой вечный путь по небесам прошли
С тех пор, как наши души Гименей
Связал священной волею своей.

АКТЁР-КОРОЛЕВА.   Пускай пройдут светила столько ж раз,
Пока любовь не кончится у нас.
Сегодня очень я огорчена,
Вы так больны — причина не ясна.
Меня волнует новый ваш недуг,
Но вы не беспокойтесь, мой супруг.
Любовь и страх у женщин сплетены:
Они огромны, либо не видны.
Мою любовь не сгладили года,
И страх за вас живёт во мне всегда.
Не выдержит любовь сомнений гнёт,
Она их в страх безмерный обернёт.

АКТЁР-КОРОЛЬ.   Любимая, с тобой расстанусь я,
Ведь силы уж оставили меня.
Ты ж счастливо живи — как будто вновь,
И новая придёт к тебе любовь,
И будет муж другой…

АКТЁР-КОРОЛЕВА.            Постойте, нет!
Я не нарушу данный вам обет.
Ведь замуж за второго та пойдёт,
Кто первого до этого убьёт.

ГАМЛЕТ.   (В сторону.) Какая горечь, горечь!

АКТЁР-КОРОЛЕВА.   На брак второй решается лишь тот,
Кто не любовь в том видит, а расчёт.
Умрёт ещё раз первый муж, скорбя,
Когда второму я отдам себя.

АКТЁР-КОРОЛЬ.   Тебе сейчас я верю — видит бог,
Но часто нарушаем мы зарок.
Он попадает к нашим мыслям в плен,
Сперва он сильный, ну а позже — тлен.
Вначале твёрдый, как незрелый плод,
А как созреет, тут же упадёт.
Свой долг мы забывать обречены;
Раз мы не помним, значит не должны.
На обещанья страсть всегда щедра:
Все обещанья ночи — до утра.
Любая крайность нам внушает страх,
Печаль и радость превращая в прах.
Где радость и печаль царят одни,
Там меж собой сливаются они.
Пока живём, мы видим вновь и вновь:
Изменчив мир, изменчива любовь.
Вопрос неразрешим: раз жизнь — борьба,
Кто победит — любовь или судьба?
Низвергнут сильный — и врагом стал друг,
Поднялся слабый — все друзья вокруг.
Любовь с судьбою связаны навек,
Богат друзьями сильный человек.
Сомненье в друге испытай нуждой —
Увидишь сразу кто перед тобой.
Закончу тем, с чего пришлось начать:
Лежит на нас предательства печать.
Всегда мы нашим мыслям господа,
Дела же нам подвластны не всегда.
О новом браке мысли гонишь прочь,
А как умру — не сможешь превозмочь.

АКТЁР-КОРОЛЕВА.   Пусть небо спрячет свет, земля — плоды,
И днём и ночью буду ждать беды.
Пусть радости мне в жизни не найти,
И ощущать себя как взаперти.
Пускай в стремленье к счастью предо мной
Несчастья встанут каменной стеной.
И навсегда удачи я лишусь,
Когда вдовой на брак второй решусь.

ГАМЛЕТ.   Неужели не нарушит слово?

АКТЁР-КОРОЛЬ.   Дала ты клятву, как пред алтарём.
Оставь меня. Я утомился днём.
Хочу уснуть… (Засыпает.)

АКТЁР-КОРОЛЕВА.   Поспи немного тут.
И пусть несчастья мимо нас пройдут! (Уходит.)

ГАМЛЕТ.   Мадам, вам пьеса нравится?

КОРОЛЕВА.   Здесь леди обещает слишком много.

ГАМЛЕТ.   О, да! Но обещанье сдержит.

КОРОЛЬ.   Ты знаешь содержанье?  Бесстыдного там нет?

ГАМЛЕТ.   Нет, нет. Всё это — шутка.  И яд не настоящий. Намёка даже на бесстыдство нет.

КОРОЛЬ.   Как пьеса называется?

ГАМЛЕТ.   «Мышеловка». Представляете? Конечно, не в прямом смысле. Нам показывают убийство, содеянное в Вене. Герцога зовут Гонзаго, а его жену — Баптиста. Впрочем, вы всё сейчас сами увидите. Пьеса каверзная. Ну, и что? Мы, как и ваше величество — непогрешимы, наше дело — сторона. Бьют клячу больно по спине, зато у нас загривок цел.


Входит ЛУЦИАН.

Это Луциан, племянник короля.

ОФЕЛИЯ.   Вы теперь вместо хора, милорд? У вас хорошо получается.

ГАМЛЕТ. Я бы смог со знанием дела объяснить вашу любовную игру, если бы мне довелось посмотреть на этих смешных кукол.

ОФЕЛИЯ.   Вы остры не на шутку, милорд.

ГАМЛЕТ.   Вы бы не на шутку постонали, прежде чем моё остриё сточилось.

ОФЕЛИЯ.   И смех, и грех.

ГАМЛЕТ.   Да-да, и в печали, и в радости пребудут ваши мужья. Начинай, убийца! Проклятье, брось свои гримасы и начинай. Давай! «Взывает к мести каркающий ворон».

ЛУЦИАН.   Душа черна, вот — яд, удобный час;
Я вдалеке от любопытных глаз.
Гекатой трижды клят отвар густой —
Из трав, что в полночь собраны, настой.
Смесь колдовская, действуй изнутри,
Живую жизнь немедля отбери.

Вливает яд в ухо спящего.

ГАМЛЕТ.   Отравитель сделал своё чёрное дело в саду, чтобы заполучить корону Гонзаго. Эта хроника сохранилась и написана на хорошем итальянском. Сейчас вы увидите, как он добивается любви от жены Гонзаго.

ОФЕЛИЯ. Король встаёт!

ГАМЛЕТ. Огня ненастоящего боится?

КОРОЛЕВА.   Милорд, вам плохо?

ПОЛОНИЙ.   Бросай играть!

КОРОЛЬ.   Светите мне! Быстрей!

ПОЛОНИЙ.   Побольше света! Света!

Все уходят, кроме Гамлета и Горацио.

ГАМЛЕТ.   Играет лань, олень подбит,
И должен умереть.
Тот бодр и свеж, а этот спит, —
Такая круговерть.
А что, сэр, может мне в придачу к этому нацепить на себя плюмаж, надеть туфли с провансальскими розами, и, если судьба обойдётся со мной жестоко, — прибиться к этой актёрской шайке? Как вы думаете — возьмут?

ГОРАЦИО.   С половинным паем.

ГАМЛЕТ.   Нет, только с полным.
Ты, должен знать, мой друг Дамон,
Кто здесь на трон взошёл:
Конечно, не Юпитер он,
А попросту… павлин.

ГОРАЦИО.    Лучше бы срифмовали.

ГАМЛЕТ.   О, добрый Горацио! За слова призрака я бы дал тысячу фунтов. Ты понимаешь, о чём я?

ГОРАЦИО.   Прекрасно понимаю, милорд.

ГАМЛЕТ.    При сцене с отравлением...

ГОРАЦИО.   Я с него глаз не спускал.

ГАМЛЕТ.   Ха-ха. Музыку, музыку сюда! Эй, флейтисты!
Король не любит представленья,
Он к ним питает отвращенье.
Музыку, музыку сюда!

Возвращаются РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН.

ГИЛЬДЕНСТЕРН.   Добрейший принц, будьте любезны выслушать пару слов.

ГАМЛЕТ.   Хоть целую историю, сэр.

ГИЛЬДЕНСТЕРН.   Король, сэр…

ГАМЛЕТ.   Ах, сэр, что с ним стряслось?

ГИЛЬДЕНСТЕРН.   Проследовал к себе в сильном расстройстве.

ГАМЛЕТ.   Неужто от питья?

ГИЛЬДЕНСТЕРН.   Скорей от желчи.

ГАМЛЕТ.   Ваш богатый опыт должен подсказать вам, что лучше обратиться к лекарю, а то, если я возьмусь прочищать короля, то, боюсь, что желчи выплеснется ещё больше.

ГИЛЬДЕНСТЕРН.   Добрейший принц, держите свои слова в некоторых границах, и не уводите меня в сторону.

ГАМЛЕТ.   Я разоружён, сэр. Вещайте дальше.

ГИЛЬДЕНСТЕРН.   Королева-мать, в крайнем душевном смятении, послала меня к вам.

ГАМЛЕТ.   Милости прошу.

ГИЛЬДЕНСТЕРН.   Нет, милорд, не стоит разводить любезности. Если вы соизволите дать мне осмысленный ответ, то я выполню поручение вашей матери. Если нет, то я с вашего разрешения удалюсь и покончим с этим.

ГАМЛЕТ.   Сэр, я не могу.

ГИЛЬДЕНСТЕРН.   Что не можете, милорд?

ГАМЛЕТ.   Дать вам осмысленный ответ. Я повредился умом. Придётся вам, то есть моей матери довольствоваться другим ответом. Поэтому, давайте ближе к делу. Итак, моя мать, говорите вы…

РОЗЕНКРАНЦ.   Она сказала, что крайне удивлена вашим поведением и сильно недоумевает.

ГАМЛЕТ.   Что за чудесный сын, изумляющий свою мать! Но что же следует за этим изумлением? Поделитесь со мной.

РОЗЕНКРАНЦ.   Она приглашает вас к себе — поговорить, прежде чем вы отправитесь спать.

ГАМЛЕТ.   Пусть мать она мне десять раз, — приду.
Что вы ещё хотели от меня?

РОЗЕНКРАНЦ.   Милорд, вы когда-то симпатизировали мне.

ГАМЛЕТ.   Да, и это так и есть до сей поры. Клянусь этими вороватыми проходимцами. (Указывает на свои руки.)

РОЗЕНКРАНЦ.  Милорд, в чём причина вашей подавленности? Вы сами захлопываете за собой дверь, отгораживая друзей от ваших печалей.

ГАМЛЕТ.   Мне ход наверх закрыт.

РОЗЕНКРАНЦ.   Но почему? Ведь сам король, не скрывая этого, считает вас наследником датского престола.

ГАМЛЕТ.   Всё так, сэр. Но «пока трава растёт, коняга сдохнет» — есть такая слегка заплесневелая пословица.

Возвращаются музыканты с флейтами.

О, флейты! Дайте-ка мне вот эту. Отодвиньтесь подальше. Что вы крутитесь вокруг меня, будто собираетесь загнать в западню.

ГИЛЬДЕНСТЕРН.   О, милорд! Если я излишне напорист, то это потому, что я к вам очень хорошо отношусь.

ГАМЛЕТ.   Я с трудом понимаю. Не хотите сыграть на флейте?

ГИЛЬДЕНСТЕРН.   Милорд, я не умею.

ГАМЛЕТ.   Я вас прошу.

ГИЛЬДЕНСТЕРН.   Поверьте мне, я не умею.

ГАМЛЕТ.   Но я очень прошу.

ГИЛЬДЕНСТЕРН.   Но я её и в руки ни разу не брал, милорд.

ГАМЛЕТ.   Это несложно — всё равно, что лгать. Зажимаете пальцами эти отверстия в нужный момент, дуете вот сюда, и флейта ответит вам сладкоголосой музыкой. Гляньте сюда: вот это лады.

ГИЛЬДЕНСТЕРН.   Но я не знаю, что с ними делать, чтобы добиться сладкозвучия. У меня совсем нет навыка.

ГАМЛЕТ.   Теперь вам должно быть ясно, как низко вы меня ставите. Вы хотите играть на мне и думаете, что умеете управляться со всеми моими клапанами. Вы хотите выдрать сердцевину моей тайны. Вы хотите, чтобы во мне зазвучали все ноты: от верхней до нижней, хотя вот из этого маленького органчика, в котором так много прекрасной музыки, не можете извлечь ничего. Проклятье, неужели вы полагаете, что на мне проще играть, чем на этой дудочке? Назовите меня каким угодно инструментом, можете бренчать или пиликать на мне, но играть на мне вам не дано.

Возвращается ПОЛОНИЙ.

Да благословит вас бог, сэр!

ПОЛОНИЙ.   Милорд, королеве угодно поговорить с вами, и немедленно.

ГАМЛЕТ.   Видите, вон там облако, по виду — явно верблюд?

ПОЛОНИЙ.   Клянусь всеми святыми, конечно же похоже на верблюда.

ГАМЛЕТ.   Сдаётся мне, оно больше напоминает горностая.

ПОЛОНИЙ.   Да-да, спина как у горностая.

ГАМЛЕТ.   Или как у кита?

ПОЛОНИЙ.   И впрямь как у кита.

ГАМЛЕТ.   Значит, мне пора идти к матери. (В сторону.) Они морочат мне голову и доводят до крайности. — Скоро буду.

ПОЛОНИЙ.   Так и передам. (Уходит.)

ГАМЛЕТ.   Легко сказать «скоро».  Оставьте все меня.

Все уходят, кроме Гамлета.

Час колдовства ночного уж настал.
Гробы разверзлись, и тлетворно ад
В мир дышит. Я бы мог, напившись крови,
Злодейств насовершать, а после, днём
Впасть в ужас. Тише! К матери иду.
О, сердце, сохрани себя, и в грудь
Мою не дай войти душе Нерона.
Жестоким буду, но отнюдь не зверем;
Я в ход пущу кинжалы слов моих;
Душа, как и язык, — пусть лицемерит,
Но в страшный миг меня пусть не предаст
И преступленье совершить не даст.

Уходит.


СЦЕНА третья

Комната в замке. Входят КОРОЛЬ, РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН.

КОРОЛЬ.   Он надоел мне. И опасны впредь
Для нас его причуды.  Собирайтесь.
Бумаги все подписаны уже.
Езжайте срочно с принцем в Англию.
Не может нам позволить наше званье,
Чтоб рядом находилось беспрестанно
Опасное безумство.

ГИЛЬДЕНСТЕРН.              Да, мы едем.
Святое право нам дано — бояться
За многих тех, чья жизнь и хлеб насущный
От вашего величества зависят.

РОЗЕНКРАНЦ.   Жизнь так устроена, что каждый должен
Всё время свой поддерживать рассудок
В готовности отбиться от невзгод.
В особенности тот, кто отвечает
За жизнь и благоденствие других.
Потеря короля чревата тем,
Что тянет, как в воронку, за собой
Всех, кто вокруг. Так, если колесо
С привязанными к спицам мелочами,
На гору водрузить, потом столкнуть,
То рухнет всё, разбившись на куски.
Случится если вздох у короля, —
Враз стоном наполняется земля.

КОРОЛЬ.   Я вас прошу быстрей закончить сборы.
Мы этот ужас вместе обуздаем,
Чтоб не разгуливал.

РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН.   Мы поспешим.

РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН уходят.

Входит ПОЛОНИЙ.

ПОЛОНИЙ.   Он к матери направился, милорд.
Я, стоя за ковром, услышу их.
Она его, ручаюсь, вразумит.
Вы мудрую высказывали мысль,
Что кроме матери ещё свидетель
Услышать должен объясненья принца,
Ведь мать всегда пристрастна. А теперь, —
Прощайте, государь. Я перед сном
Вам всё поведаю.

КОРОЛЬ.                Благодарю, милорд.

ПОЛОНИЙ уходит.

О, жуткий, отвратительный мой грех!
Противен небу! Древнее проклятье
На том грехе лежит — убийство брата.
Нет сил молиться, хоть стремлюсь упорно.
Вина всё время верх берёт над волей,
Душой мечусь меж ними, и начать
С чего не знаю, и стою в смятенье.
Когда б рука проклятая моя
Была ещё красней от крови брата,
Неужто небеса отмыть дождём
Её бы не смогли? Зачем тогда
Дано нам это милосердье божье?
Не отвернуться, а двойную силу
Молитвы дать, которая спасёт
Нас от греха иль грех простит. Я ввысь
Вздымаю взор! Виновен я безмерно.
Какую же молитву предпочесть?
«Прости убийство»? Но ведь я владею
От брата мне доставшейся короной;
И власть, и королева — всё моё!
Прощён ли будет тот, кто взял себе
Плоды преступных дел? Да, в грязном мире
Злодей богатый, золото имея,
Земное правосудие подкупит.
На небесах не так! Там нет обмана.
Деянья наши там видны как есть.
На том суде придётся нам сознаться
Во всех своих грехах. Что делать мне?
Попробовать, что может покаянье?
И что мне будет, если не покаюсь?
Как я терзаюсь! Как душа черна!
Завязла в липкой жиже и не может
Оттуда вылезть! Ангелы, на помощь!
Упрямые колени, гнитесь! Ну, же!
Стальное сердце, мускулы ослабь,
И им придай младенческую мягкость!
Надеюсь, я смогу.

Отходит в сторону и становится на колени. Входит ГАМЛЕТ.

ГАМЛЕТ.   Пока он молится, я вмиг бы всё
Свершил, и он на небеса взлетел.
Вот — мщенье! Но, постойте! Если он
Злодейски моего отца убил,
То я, как сын, отправлю негодяя
На небо, в рай.
Вознагражденье это, а не месть.
Преступник отравил отца во сне,
Не причащённым, с кучею грехов,
Расцветших словно майские цветы.
Как держит мой отец ответ пред небом?
Но, судя по всему, ему там тяжко.
И отомщу ли я, убив злодея,
Когда молитвой тот очистит душу?
О, нет.
Стой, шпага! Ты его найдёшь когда
Он пьяный спит, в кровосмесительной
Любви забылся, увлечён игрой,
Не мысля о спасении души.
Срази его, чтоб, пятками суча,
Он в небо взмыл!  И чёрная душа
Отправится в такой же чёрный ад!
Меня ждёт мать. Твои взыванья к богу
Продлят твои часы, но не намного. (Уходит.)

КОРОЛЬ.   (Вставая.) Все мысли здесь, слова летят одни,
Без мыслей небу не нужны они.

Уходит.


СЦЕНА четвёртая

Покои королевы. Входят КОРОЛЕВА и ПОЛОНИЙ.

ПОЛОНИЙ.  Уже идёт. Вы сбейте спесь с него.
Мол, он забылся, дерзким стал сверх меры,
И вам пришлось весь гнев взять на себя.
Я спрячусь здесь, за этим вот ковром.
Прошу, построже с ним.

ГАМЛЕТ.                (За сценой). Мать, мать, вы здесь?

КОРОЛЕВА.   Вы за меня не бойтесь. Всё улажу.
Укройтесь, слышу — он идёт.

ПОЛОНИЙ прячется за ковром. Входит ГАМЛЕТ.

ГАМЛЕТ.   Что вы хотели, мать?

КОРОЛЕВА.   Ты, Гамлет, опозорил честь отца!

ГАМЛЕТ.   Нет, вы её позорите, мадам!

КОРОЛЕВА.   Ну хватит, брось! Ответ твой голословен.

ГАМЛЕТ.   Нет, хватит вам! Вопрос ваш нечестив.

КОРОЛЕВА.   Ты снова за своё?

ГАМЛЕТ.                Так что вам нужно?

КОРОЛЕВА.   Забыл, кто я?

ГАМЛЕТ.                Клянусь распятьем — нет!
Вы — королева, дядина супруга,
И — надо ж так случиться! — вы мне мать.

КОРОЛЕВА.   Ну что ж, раз так, — придётся звать других.

ГАМЛЕТ.   Нет, погодите. Сядьте, и ни с места,
А я пред вами зеркало поставлю,
Которое проявит вашу сущность.

КОРОЛЕВА.   Ты что, убить меня собрался здесь?
На помощь кто-нибудь, скорей!

ПОЛОНИЙ.   (За ковром.) На помощь, помогите, эй!

ГАМЛЕТ.   (Обнажая шпагу.) Вот как! Крыса? (Пронзает ковёр.) Дукат поставлю, сдохла!

ПОЛОНИЙ.   (За ковром.) О-о, я убит! (Падает и умирает.)

КОРОЛЕВА.                О, ужас, что ты сделал?

ГАМЛЕТ.   Не знаю. Это кто? Король?

КОРОЛЕВА.   Что за внезапный и кровавый трюк?

ГАМЛЕТ.   Кровавый трюк! Да, леди — это гнусно! —
Как замуж за убийцу короля.

КОРОЛЕВА.  Убийцу короля?

ГАМЛЕТ.                Да, за убийцу.

Откидывает ковёр и смотрит на Полония.

Прощай, пустой, назойливый болван!
Я думал — там другой, повыше чином.
Судьба карает слишком любопытных.
Ломать не надо руки. Ваше сердце
Пытаюсь я разбить, но из какой
Субстанции оно у вас, не знаю, —
Быть может, хрупкое, иль отвердев
От склонностей порочных, — к чувствам глухо.

КОРОЛЕВА.   Но почему ты очень груб со мной,
И на язык не сдержан?

ГАМЛЕТ.                Есть причина:
Запачкали свою вы добродетель.
Теперь она грязна и лицемерна,
И на челе невинном вместо розы
Уселась язва. Клятва новобрачных
Теперь звучит как клятва игроков.
Деянья ваши вынимают суть
Из договоров всех, и обращенье к богу
Становится пустым набором слов.
Стыдятся небеса, и твердь земная
Скорбит, как в судный день, поступок ваш
Лишь вспомнив.

КОРОЛЕВА.                Но какой?  И в чём же ты
Меня винишь напыщенно и громко?

ГАМЛЕТ.   Вы гляньте вот на эти два портрета,
На них два брата, будто бы живые.
Здесь — благородный и изящный вид,
Волнами кудри, как у Аполлона,
Чело Юпитера, взор властный Марса,
А стать как у Меркурия — гонца,
Что так легко спускается с вершин.
И каждый бог отметился на нём,
Чтоб в мир был явлен истый человек.
Он вашим мужем был. Теперь смотрите:
Ваш новый муж, он прежнего сгубил,
Как плесень — плод. Так, где ж у вас глаза?
Как вы сменили луг высокогорный
На мерзкое болото? Где глаза?
Любви ведь в вашем возрасте уж нет,
Огонь в крови лишь тлеет потихоньку,
Уму послушный. Как ваш ум сумел
Такого! — вот на это променять?
Вы чувств не лишены, вы — живы, но
Они почти мертвы. Нельзя же так,
В безумном заблужденье позволять
Порывам страсти управлять собою,
Что выбор невозможен. Разве дьявол
Так вероломно вам затмил глаза?
А чувства, — осязанье, зренье, слух,
Поодиночке или вместе все,
А с ними обонянье или руки,
Пусть даже все они неполноценны, —
Могли б так обмануться?
О, стыд! Смущенья нет! Мятежный ад, —
Уж, если, ты засел в крови матроны, —
То юность пылкая своим огнём
Растопит добродетель словно воск.
А, значит, невиновен ярый пыл,
Что плавит лёд, и неподсуден ум,
Что поощряет страсть.

КОРОЛЕВА.                Умолкни, Гамлет!
В свою сейчас я заглянула душу,
Там скопище липучих, чёрных пятен,
Их смыть нельзя ничем.

ГАМЛЕТ.                А разве можно
В постели мятой и пропахшей потом,
Изнемогая, предаваться страсти,
Как будто бы в хлеву…

КОРОЛЕВА.                О, замолчи!
Слова твои мне, как кинжалы в уши.
О, милый Гамлет! Прекрати!

ГАМЛЕТ.                С убийцей,
Прислужником, не стоящим мизинца
Того, кто мне отец, а вам был мужем.
Фигляр, фальшивка, вор, укравший власть,
Тайком стащил лежащую корону,
И сунул в свой мешок.

КОРОЛЕВА.                Довольно! Хватит!

ГАМЛЕТ.   Король тряпичный, сшит из лоскутов…

Входит ПРИЗРАК.

Спасите, ангелы, укрыв меня крылами,
Что хочет здесь ваш милостивый облик?

КОРОЛЕВА.   Да он с ума сошёл!

ГАМЛЕТ.    Пришли с упрёком вы к лентяю сыну,
Который сник и, упуская время,
Не выполняет вашего приказа,
Скажите прямо!

ПРИЗРАК.   Не надо так со мной. Я появился
Твою горячность прежнюю разжечь.
Но глянь на мать, — она изумлена,
Не дай ей стать заложницей души:
Излишне впечатляться вредно слабым.
Поговори же с ней!

ГАМЛЕТ.                Что с вами, леди?

КОРОЛЕВА.   Да нет же, что с тобой?
Ты что-то видишь в полной пустоте,
Беседуешь с эфиром бестелесным,
В глазах бушует странный, дикий дух.
А волосы, как будто те солдаты,
Которые вскочили по тревоге,
И вытянулись стоя. Милый сын,
Ты охлади безумный, жаркий пыл,
И будь посдержанней. Кого ты видишь?

ГАМЛЕТ.   Смотрите, вот он, непомерно бледный!
Его несчастный лик заставит плакать
Бездушный камень. На меня не надо
С ненужным состраданием взирать,
Пытаясь умягчить мою суровость,
Иначе будут слёзы, а не кровь.

КОРОЛЕВА.   Но с кем ты говоришь?

ГАМЛЕТ.   Там разве никого не видно?

КОРОЛЕВА.   Нет, никого там нет, я вижу всё.

ГАМЛЕТ.   И ничего не слышно?

КОРОЛЕВА.   Лишь мы с тобой здесь говорим.

ГАМЛЕТ.   Туда смотрите! Вот он, исчезает!
Отец! Как наяву, он рядом, вот!
Уходит, прямо через дверь, уходит!

ПРИЗРАК уходит.

КОРОЛЕВА.   Весь этот бред засел в твоём мозгу.
Мозг иногда в горячке создаёт
Бесплотные виденья.

ГАМЛЕТ.                Ах, в горячке!
Но сердце мерно у меня стучит —
Как в музыке отсчитывая такт.
Я не безумец. Снова повторю
Всё сказанное мной, в то время как
Безумец скачет в мыслях. Мать, прошу,
Не надо мазью лести свои грехи
Лечить, мне приписав душевный недуг.
Затянется лишь язва, но нарыв,
Полезет внутрь, неся в себе заразу.
Покайтесь вы за прошлые грехи,
Чтоб в будущем они не совершались.
И впредь не удобряйте сорняки,
Чтоб пышно не цвели. Простите мне
Мои нравоученья. Добродетель
В наш сытый век себя ронять должна,
Чтоб этим самым умалить порок.

КОРОЛЕВА.   Ты надвое мне сердце расколол.

ГАМЛЕТ.   Избавьтесь вы от худшей половины,
А с лучшей жить начните беспорочно.
Ложитесь спать в кровать одна, без дяди.
Раз вы грешны, сыграйте в добродетель.
Привычка пожирает наши чувства,
Она двулична: дьявол в ней и ангел;
Привычка делать добрые дела
Нам облегчает жизнь, она удобна
Как хорошо пошитая одежда.
Сегодня воздержитесь от объятий,
А завтра будет легче отказаться,
А дальше будет проще. Даже нрав
Смениться может сильно, если выгнать
Оттуда дьявола. Спокойной ночи.
Когда вам небо даст благословенье,
Поделитесь со мной. А этот лорд…

Указывает на Полония.

Я сожалею. Так угодно небу:
Он мной наказан, а затем и он
Ответит мне с небес, которым я
Слуга и плеть для наказаний свыше.
Его пристрою, и за смерть отвечу.
Жестоким буду, чтобы стать добрей,
Где нет добра — зло множится быстрей.
Ещё, мадам, скажу…

КОРОЛЕВА.                Но что мне делать?

ГАМЛЕТ.   Совсем не то, что я сейчас сказал.
Пусть дутый тот король, в постели вас
Зовя мышонком, ущипнёт за щёчку;
А вы, в ответ на липкий поцелуй,
На все прикосновенья мерзких пальцев,
Поведайте ему, что я здоров,
И только притворяюсь сумасшедшим.
Так лучше, если он узнает всё.
И разве можно нашей королеве —
Прекрасной, здравомыслящей и мудрой,
Скрывать хоть что-то от кота, от жабы,
Летучей мыши? И зачем ей это?
Вы безрассудно птиц из клетки, с крыши
Пустите в небо, как в известной басне
Решила обезьяна, а потом
Забравшись в клетку, грохнулась на землю.

КОРОЛЕВА.    Слова — дыханье, а дыханье — жизнь,
Вдохнув твои слова, я выдохнуть
Не в силах.

ГАМЛЕТ.   Мне надо в Англию; вы знаете?

КОРОЛЕВА.   Забыла я уже. Так решено.

ГАМЛЕТ.   Да, письма уж готовы, и друзья —
Те двое: верить можно им как двум
Гадюкам. И они везут приказ —
Мостят дорогу прямиком в засаду.
Забавно, что взрывается минёр
На мине, им заложенной когда-то.
Я, подложив заряд на ярд поглубже,
Отправлю их к луне. О, наслажденье,
Когда плуты идут на столкновенье!
Мертвец теперь ускорит мой отъезд.
Сложу неподалёку эти кости.
Спокойной ночи, мать. Придворный сей
Теперь молчит и мрачен, тихим стал,
Хотя при жизни словно шут болтал.
Пойдёмте сэр, пора закончить с вами.
Спокойной ночи, мать.

Уходят раздельно. ГАМЛЕТ — волоча Полония.