Изр. гл. 7 Мамилла shopping мол

          Обследовав взглядом близлежащие территории, обнаружила внизу, как бы утопленное,  интересное пространство.  Это были ступени амфитеатра. Они обнаружились только при непосредственном к ним  приближении. 
             И  не спуститься по ним было невозможно. И как в японском саду камней, когда не знаешь, какой неожиданный вид откроется за каждым новым камнем, здесь от амфитеатра открылась пешеходная улица,  начинающаяся фактически сразу за автодорогой,  огибающей стены  старого города, от Яффских ворот. 
Это Мамилла шопинг мол. Немного напоминает московский ГУМ, только без глухих верхних перекрытий, и по архитектуре немного проще, но от этого не менее притягателен. Шестьсот метров бутиков и кафешек. Местами улицу прикрывают навесы от солнца.   На невысоких тумбах при входах в бутики – оригинальные скульптуры на музыкальную тему: с гитарой, в танце.  Мне увиделся  мощный коммерческий приём - шопинг сопровождается искусством.
          И шопинг, и отдых, и искусство -  одно не отвлекает от другого. Только дополняет.
          Как хотелось бы увидеть здесь жизнь на неделе, в рабочие дни. Культурно ориентированное пространство.   Вариант  выставочной галереи под открытым небом.       
         А красота эта далась очень не просто.
          Немного истории.
          В переводе с арабского «мамилла» означает: «это от аллаха».  Смешанный еврейско-арабский квартал  был основан в конце 19-века. В 1947 году после утверждения ООН плана раздела Палестины толпы разъяренных арабов учинили на Мамилле погром: зарезали нескольких ремесленников и торговцев, разграбили и сожгли принадлежавшие им лавки и мастерские. Жизнь на Мамилле замерла.
       В 1948 году с началом Войны за независимость Мамилла превращается в зону ожесточенных боевых действий. Неподалеку от здания консульства Франции был убит консул США в Палестине Томас С. Уоссон. После подписания в 1949 году соглашения о перемирии три четверти квартала Мамилла были переданы Израилю, а четверть объявили «ничейной территорией». На этом участке, превратившемся в границу между израильской и иорданской частями Иерусалима, были сооружены уродливые бетонные баррикады. «Ничейную территорию» обнесли колючей проволокой. Старожилы столицы рассказывают: иорданские снайперы постоянно открывали со сторожевых башен огонь по нашим солдатам и гражданским лицам. С высящихся над Мамиллой стен Старого города евреев забрасывали камнями. Несмотря на грозившую опасность, евреи (в основном неимущие репатрианты из стран Магриба) продолжали селиться на Мамилле. Вскоре за бывшим торговым рядом укрепилась репутация квартала бедноты. После победы Израиля в Шестидневной войне, освобождения и объединения Иерусалима муниципальные границы столицы расширились. Сооруженные вдоль линии прекращения огня баррикады были снесены.
             В 70-е годы Мамилла была признана приоритетной столичной зоной, подлежащей восстановлению. В 1972 году в соответствии с генеральным планом возрождения Старого города почти вся Мамилла была передана в ведение муниципальной компании «Карта», которую возглавляли архитекторы Гилберт Вейль и Моше Сафди. Разработанный ими проект предусматривал снос на Мамилле почти всех зданий, за исключением французского хосписа Сент-Винсент де Поль. Вместо них планировалось построить грандиозное подземное сооружение, включающее в себя автостоянку на 1000 машин и автовокзал.

               Несмотря на то, что уничтожение Мамиллы поддержал первый мэр Иерусалима, архитектурный план Сафди вызвал чудовищную критику. Когда  был предложен умеренный план реконструкции Мамиллы, мэр  забраковал его безо всяких обсуждений.
           В результате с Мамиллы были выселены 700 семей  евреев. Учреждения и предприятия, находившиеся за стенам Старого города, перевели в другие районы.
Огромный квартал превратился в уродливую стройплощадку. Большинство еврейских обитателей Мамиллы, выселенных из отнюдь не богатых, но обжитых домов, составляли беженцы из арабских стран.
          Они сочли ликвидацию своего жилого района вопиющей несправедливостью: ведь после реконструкции цены на недвижимость подскочат здесь до небес. Наполеоновский план мэра, предусматривавший превращение Мамиллы в шикарный квартал с беспрецедентно дорогостоящей недвижимостью, дал в 1970 году повод к появлению движения «Черные пантеры» и к беспорядкам, охватившим не только столицу, но и всю страну. Ожесточенные споры по поводу возрождения Мамилы велись 16 лет. Все это время изуродованный квартал в центре города неподалеку от Яффских ворот оставался «черной дырой» на карте столицы. О Мамилле говорили: «Позор Иерусалима». Лишь в 1986 году был утвержден новый план застройки-перестройки,
           Новый план предусматривал поделить Мамиллу на четыре участка: открытый торговый центр с пешеходной зоной и огромной многоярусной подземной автостоянкой; бульвар с многофункциональными 3-6 этажными зданиями и построенными в виде террас жилыми домами в южной оконечности; а также два фешенебельных отеля, расположенных ближе к центру города.
         Тендер выиграла британская компания. Британцы построили гостиницу David Citadel Hotel и фешенебельный жилой комплекс, получивший название Деревня Давида.

 
            Еврейские ортодоксы, (те самые «чёрные жуки», о которых сообщалось в подглавке «Чёрные жуки на теле Иерусалима») из расположенного неподалеку от Мамиллы квартала Меа Шеарим были категорически против того, чтобы прямо у стен Старого города открылся торговый центр.  Тяжба растянулась на несколько лет.
           Лишь по окончании судебного разбирательства строительство было возобновлено 28 мая 2007 года состоялось торжественное открытие первой очереди торгового центра и 600-метровой пешеходной зоны.
           Если бы Теодор Герцль узнал, что восстановление дома, в котором он гостил в 1898 году во время своего посещения древней столицы Иудейского царства, войдет в историю Еврейского государства как самый затяжной долгострой, - наверняка бы перевернулся в гробу.

          Здания из иерусалимского камня, построенные во второй половине 19-го века и перенесенные на новое место спустя столетие с «хвостиком», светятся и излучают тепло даже в пасмурную погоду. Камни на фасадах тщательно пронумерованы: в процессе восстановления Мамилы, затянувшегося чуть не на 40 лет, старые постройки пришлось «подвинуть».
            Прогуливаясь по Мамилле, можно ли подумать, что эта территория много десятков лет находилась в развалинах и ещё столько же ожидала своего преображения? 

             Прошлась вдоль. Направо    высится устремленная в бездонное лазурное небо громадина французского хосписа Святого Винсента, но торговле и отдыху монастырь нисколько не мешает. Какая уж там чопорность, если фасад богоугодного заведения украшен откровенным китчем в виде странных человеческих фигур? 

             В 2007 году, в канун пуска в эксплуатацию первой очереди торгового центра, в создание которого вбухали астрономическую сумму – 150 миллионов долларов США, его рекламировали как роскошную пешеходную зону в стиле Родео-Драйв в Лос-Анджелесе.
            Поднятая пиарщиками шумиха окупилась: коммерческие площади сдаются здесь в аренду по заоблачным ценам. В торговом центре под открытым небом действуют порядка 140 магазинов, в том числе филиалы таких всемирно известных фирм, как Rolex, MAC, H. Stern, Nike, Polo, Ralph Lauren, Nautica, Bebe.



            Зато    жизнь бьёт ключом   в любое время года.  Иностранных туристов возят сюда в организованном порядке. Израильские скульпторы выставляют здесь на продажу свои работы. Уличные музыканты ублажают прохожих Моцартом, Вивальди.
           Прохаживаясь по   shopping mall, полностью сокрыт от обозрения город старый и новый. Конструктивная идея галереи  сродни  японском саду камней: с какой бы точки ни рассматривал посетитель сада  композицию, пятнадцатый камень всегда оказывается вне поля его зрения, так и здесь: со стороны Старого города не видно торговой галереи.  Она как бы спрятана от глаз. И это очень правильно. Историческое с современным не противоречат друг другу. Не конкурируют друг с другом. Не затмевают и не соблазняют.  Торговые ряды,  обыкновенно вызывающие очень земные чувства,  на фоне исторической и духовной святыни мировой значимости выглядели  бы  по меньшей мере не уместно.

          Я наслаждалась  променадом по  этой улице и думала – как бы облагородить подобным образом все дома на свете. Настанет ли когда-нибудь время, когда  генпланы застройки городов,   а  так же жилые кварталы улицы в городах будут проектировать  исходя не только из  функциональности,  но из иных, более высоких смыслов?

«Джованнино-Бездельник очень любил путешествовать. Путешествовал он, путешествовал и оказался в удивительной стране, где дома строили без углов – они были круглые. И крыши тоже ставили не углом, а плавно закругляли. Вдоль дороги, по которой шел Джованнино, тянулась живая изгородь из кустов роз, и ему, конечно, захотелось вдеть одну розу в петлицу своей курточки. Он собирался осторожно, чтобы не уколоться о шипы, сорвать цветок, как вдруг заметил, что шипы нисколечко не колются, – они, оказывается, вовсе не острые и только слегка щекочут руку.

– Так, что же это за страна такая? – удивился Джованнино. – Куда я попал? Здесь все так странно!
– Это страна, где нет ничего острого, – объяснил стражник, и так вежливо, что все его слова надо было бы писать только с заглавной буквы.»

            Я, как герой сказки Джанни Родари,  заметила, что  «Страна, где нет ничего острого»,  с архитектурой, «где нет ничего острого»  и где только плавные линии,   обнаруживает  прямую связь с человеческой нравственностью: «…люди… просто не делают ничего такого, что запрещается законом и за что нужно брать штраф».
            И так же, как упомянутый герой, мечтаю «….вернуться туда, чтобы жить по самым вежливым законам на свете, среди самых воспитанных людей, в домике, где нет ничего острого».