Изменитель жизни. Гл. 1, 2

       Давайте жить так, чтобы даже
       гробовщик оплакивал нашу кончину.
                М. Твен

       Надо любить жизнь больше, чем смысл жизни.
                Ф. Достоевский

 
       Начинается все с некоего неясного беспокойства. Оно брезжит в глубине, прикидывается важным – неопознанное, неназванное, незваное. Как анонимный напористый посетитель, о котором секретарша смущенно докладывает: там к вам пришли, и вы раздумываете – впустить или не впустить. Впускаете и обнаруживаете, что к вам с визитом ваше прошлое. Вот участь прошедшего времени: совершённое, оно не всегда совершенно, оно как ущербная луна, темная часть которой и манит, и пугает.   
       В наше научное и безнравственное время, когда каждый имеет свою точку зрения, а его точка зрения имеет всех остальных, когда принцип относительности возводит ложь в закон, а истина многолика, все зависит от положения наблюдателя.
       Например, Млечный путь в нашем представлении является таковым потому что мы смотрим на него сбоку, а на самом деле это обсыпанная звездной пудрой ватрушка. 
       Каждое деление солнечных часов считает важным только тот угол зрения, под которым смотрит на него солнце.
       Часы каждую секунду показывают время, которое для одних является днем, а для других - ночью.
       По-разному выглядят предметы, если смотреть на них вблизи или издалека, сверху или снизу.
       Значение мировых событий зависит от того, смотрят ли на них с Запада или с Востока, а спектральный анализ моей истории - от того, под каким углом на нее падают лучи читательского интереса.
       И только наше личное прошлое неизменно, с какой стороны на него ни посмотри. Весь вопрос в том, согласны ли мы принять его таким, какое оно есть. 


                1


       Кровать привезли через два дня. Позвонили, предупредили, и спустя полчаса легкий, крылатый грузовичок протиснулся сквозь гущу запрудивших двор легковых собратьев и, развернувшись, распахнул нетерпеливые створки в сторону моего ничем непримечательного московского подъезда. Два ловких, в отутюженной униформе человека на мягких подошвах внесли, распаковали и представили моим глазам нечто странное, а главное, близко не похожее на то, что я заказывал. На мое недоуменное «Эээ…» один из них предупредительно ответил, что служба доставки помочь моему изумлению не уполномочена, но что это непременно сделает абонент, номер которого указан в приложенной к товару инструкции. После чего пожелал всего наилучшего и бесшумно удалился вслед за напарником, оставив меня в возмущенном недоумении.   
       Ах да, забыл представиться. Извольте: Серж Натуроведов, холостяк под сорок, переживающий в текущий момент глубочайший экзистенциальный кризис. Согласитесь: в перечисленном что ни факт, то синдром поздней осени. Взять хотя бы фамилию, которая досталась нам с отцом от беспризорного деда, получившего ее в свою очередь в советском детоприемнике за неподдельный интерес к разного рода природным явлениям. Чутьем он был слит с природой, как купец с выгодой. Пока был жив, пытался привить свою привязанность мне, но безуспешно: в отличие от него я человек нецельной, нестойкой природы, отсюда, видно, и кризис. Теперь деда нет, а фамилия осталась. К ней что ни приставь, все в лыко, все в строку, все в рыло. Ну и натерпелся же я! Как только ни обзывали меня мои малолетние сверстники, которым я, закусив удила обиды, не давал спуску! Дуроведов, Дармоедов, Людоедов, Ядоедов, Кишковедов и к этому ведун и поедатель содержимого канализации. До чего же детская фантазия находчива и зла! Когда подрос, стали звать Натурой и, встречая, хлопали по плечу: «Привет, Натура в натуре!». Потом стал Серегой, а позже с легкой руки кудрявой, волоокой одноклассницы - Сержем. Окончив школу, поступил в университет на журфак, выпустился оттуда, сменил три работы, попутно женился, развелся, а теперь пытаюсь нащупать твердый наст под моим рыхлым существованием, огорчая отца и мать не соответствующим моим способностям положением. Замечу, однако, что на скромную жизнь мне вполне хватает. Могу даже позволить себе поменять кровать, страстный стон которой навевает на мою нынешнюю пассию ревнивые мысли о моих прежних удовольствиях. Что ж, быть женщиной в постели - нелегкий труд, от него обильно потеют. В такие моменты ревнивые мысли неуместны. Пришлось уважить ее щепетильность, и вот теперь я стою в двух шагах от узкого гладкого лежака, более подходящего для летаргического небытия, чем для беспокойного вертлявого сна, и ломаю голову, что с ним делать. Да на этом прокрустовом ложе не то что любовью заниматься - под наркозом не улежишь! И этот экран, этот пульт, этот колпак в изголовье – зачем они, для чего? В сердцах я схватил трубку, набрал написанный на обложке инструкции номер телефона и выпалил в того, кто мне ответил: 
       - Послушайте, я заказывал у вас кровать, а мне привезли черт знает что! Это как понимать?! Это что, какая-то ошибка?!
       - Сергей Климентьевич, если не ошибаюсь? – осадил меня исполненный вкрадчивой доброты баритон.
      - Он самый!
       - Очень рад вас слышать! – пропел баритон, и далее деловито: - Нет, никакой ошибки нет, а есть некоторое отступление от заказа. Предварительная опция, так сказать.
       - Какая к черту опция?! Еще скажите, что я должен за нее заплатить!
       - Нет, платить ничего не надо. Более того, мы готовы компенсировать вам все неудобства, если… 
       Баритон замер, словно шпрехшталмейстер в цирке перед объявлением смертельного номера.
       - Если что? – не выдержал я.
       - …если вы согласитесь на наше предложение.
       - Какое еще, к черту, предложение?!
       - Самое что ни на есть лестное. Можно сказать, эксклюзивное.
       - Да? И какое же?
       - Не удивляйтесь, но оно касается сокровенных тайн жизни.
       - Тайны жизни от магазина мебели? – хохотнул я. – Тогда дайте-ка, угадаю.
       И выдержав паузу, насмешливо объявил:
       - Вы хотите с моей помощью проверить, можно ли зачать ребенка на гладильной доске. Угадал?
       - То, что зачать ребенка можно на чем угодно это мы, Сергей Климентьевич, и без вас знаем.
       - Тогда что? - проснулось вдруг во мне потомственное любопытство, скукоженное отчеством до третьей производной. Почему-то все считали, что отца моего назвали в честь Ворошилова, и я всегда с досадой поправлял, что Тимирязева. Видимо, из тайного желания принадлежать к натуралистам, а не к ворошителям жизни.
       - Давайте сделаем так… - ослабил хватку абонент. – Ознакомьтесь для начала с инструкцией, и если возникнут вопросы, перезвонИте.
       - А если не возникнут?
       - Все равно перезвоните.
       На этом связь оборвалась.


                2


       Назвать инструкцией глянцевые, непорочной белизны корочки (если не считать пороком написанный от руки номер телефона в верхнем левом углу) с вложенным туда листком было неуважительным нахальством с их стороны. Презентация рядового утюга и та во сто крат представительней. Я извлек заполненный близоруким текстом листок. В глаза бросилась кокетливо бегущая строка из тех, что призваны цеплять сразу всех и каждого:
       «Прошлого не вернешь, будущего не минуешь. Мы поможем вам выбрать будущее, которое вы заслуживаете»
       И далее по существу:
       «Подключите аппарат к сети (на пульте должен загореться индикатор напряжения), откройте меню и выберите желаемую позицию. После этого примите горизонтальное положение так, чтобы ваша голова оказалась в сенсорном шлеме, и вытяните руки вдоль туловища. В течение минуты аппарат установит контакт с вашим мозгом, о чем сообщит звуковым сигналом. Закройте глаза и приготовьтесь к сеансу, который займет 5-6 минут. Об окончании сеанса аппарат известит прерывистым звуковым сигналом. Оставайтесь в горизонтальном положении до исчезновения признаков дискомфорта. После сеанса не следует резко занимать вертикальное положение. Промежуток между сеансами 12 часов. Во избежание нежелательных последствий избегайте крайних значений выбранных параметров. По всем вопросам эксплуатации обращайтесь к производителю»
       Мало что поняв, я перевернул листок, надеясь обнаружить на обратной стороне мелкий шрифт, в котором в наше время, как известно, прячется дьявол, не нашел и погрустнел: вдобавок ко всем моим неприятностям попасть в поле зрения шарлатанов – это ли не вишенка на просроченном торте! Нет, но каков апломб: они мне, видите ли, помогут выбрать будущее моего размера, стоит лишь пожелать! Они его, слышите ли, преподнесут мне как золотую рыбку на блюдечке с голубой каемочкой! Да, видал я на своем веку неразборчивых в средствах жуликов, с виртуозным вдохновением обиравших падких на чудеса граждан, но чтобы покуситься на самое святое – это до чего же надо дойти! Не иначе судьба махнула на меня рукой!
       Побегав по квартире и умерив возмущение, я пригляделся к аппарату и после пристрастного осмотра вынужден был признать, что в нем нет ни грамма той гаражной кустарщины, какой нынче грешат наши доморощенные рукоделы. Все в нем дышало, сверкало и отливалось высокотехнологичным качеством. Если бы не легкомысленная инструкция и отсутствие малейшего намека на происхождение. Поборов соблазн включить аппарат в сеть, чтобы наполнить его электромагнитной жизнью (с детства люблю электрические игрушки), я взял трубку и, поколебавшись, вызвал неизвестного абонента на дуэль.
       - Слушаю вас, Сергей Климентьевич! - с живым энтузиазмом отозвался все тот же баритон. - Итак?
       - Это я вас слушаю, простите, не знаю, как вас звать-величать! – шагнул я к барьеру.
       - Зовите меня просто Кристоф.
       - Хорошо. Итак, я ничего не понял, кроме того, что вы не прочь выбрать мне будущее.
       - Не совсем так, Сергей Климентьевич. Выбирать будете вы, мы вам в этом только поможем.
       - И каким же это образом?
       - По сути все просто, - оживился баритон. - Вы как человек эрудированный должны знать, что у всякой Вселенной – а их, между прочим, множество – свой набор физических констант. Измените хотя бы одну, и это будет другая Вселенная. Ну, правда, ведь – слышали, читали?
       - Ну, положим!
       - Так вот с людьми происходит нечто подобное. Каждый личность отличается от другой набором только ей присущих психических свойств. Измените хотя бы одно из них, и это будет другая личность. Улавливаете, к чему я клоню?
       - Нет.
       - Это потому что вы не видите здесь проблемы. А проблема в том, что личность, может, и желает стать другой вселенной, да не может. Во-первых, она не сама себя формирует, а во-вторых, сформировавшись, она кристаллизуется, и поменять ее структуру также сложно, как изменить структуру кристалла.
       - А зачем, скажите на милость, личности меняться, если она всем довольна? – сокращал я дистанцию.
       - Уверяю вас: нет ни одной личности, которая была бы всем довольна. Возьмите хотя бы себя.
       - Ну, взял, и что?
       - А то, что судя по вашему прошлому ваша личность далека от совершенства. Взять хотя бы ваши отношения с бывшей женой, матерью вашего сына…
       - Откуда вам это известно? – неприятно задетый, остановился я в паре шагов от барьера.
       - Скажем так – от  верблюда, – скользнул в голосе абонента легкий смешок. - А если серьезно, справки навели. Нынче это плевое дело. Вам ли как журналисту этого не знать. Мы, знаете ли, кому попало предложение не делаем…
       Желая поскорее со всем покончить, я взвел курок:
       - Короче, чего вы хотите?
       - Тут важно, Сергей Климентьевич, чего хотите вы. А вы, мне кажется, хотите выбраться из тупика. Только уверяю вас, без нашей помощи вам не справиться.
       - А я уверяю вас, что если захочу, то сделаю это сам!
      - Не сделаете, дорогой Сергей Климентьевич, не сделаете! Многие пытались, да только там и остались. Усилий самой личности здесь недостаточно, тут требуется серьезное психоэнергетическое вмешательство, а это можно сделать только с помощью нашего прибора. Он тем и замечателен, что за несколько минут может менять свойства человека по его усмотрению. Злой станет добрым, нерешительный – решительным, трус – смелым, и так далее. Это ли не чудо?
       - Это шарлатанство!
       - Хорошо, тогда скажите, что вас смущает.
      - Да я даже вникать не хочу! Все что меня интересует, это когда мне привезут кровать и заберут ваше чудо! – не терпелось мне взять его на мушку.
       - Сергей Климентьевич, вы же журналист, - с ангельским терпением наседал баритон. - Другой на вашем месте благословил бы судьбу за такой подарок! Или вы совсем нюх потеряли? Где ваш опыт, сын ошибок трудных, где ваша былая вера в счастливый случай? Ну, хорошо, не хотите меняться, не надо, но неужели вам неинтересно знать, как это работает?
       - Это не может работать, - не отступал я.
       - Не может работать только вечный двигатель, а все остальное очень даже может! Вы же не станете отрицать, что внешние воздействия способны на время изменять наши свойства! Алкоголь, например! Его употребляют для веселья, для храбрости, для вдохновения! Разве не так?
       - Ну, так, - угрюмо согласился я.
       - Мы тоже используем внешнее воздействие, но в отличие от алкоголя наш аппарат, во-первых, меняет практически всю линейку свойств личности, а во-вторых, надолго, и главное, без ущерба для ее физических кондиций. С его помощью вы сможете активировать или дезактивировать в себе то или иное свойство. Подретушировать, так сказать, ваш характер. Немаловажно, что при желании вы можете вернуться в исходное состояние.
       Перед тем как прицелиться, я дал ему последний шанс:
       - Все это, конечно, интересно, только с какой стати я должен подвергать мои мозги электромагнитному излучению, веря на слово неизвестно кому?
       - Тут вы правы – наша технология не имеет аналогов, а стало быть, нет и референций, – подставил безоружную грудь балагур. - Но это как раз и понятно: она же революционная! Наши достижения больше чем фантазия - они похожи на вымысел! Вы только представьте, что будет, когда наши аппараты заработают по всему свету! Мир наполнится совершенными личностями и в корне изменится, а вы войдете в историю как один из первопроходцев и покроете свое имя вечной и благодарной славой! – рвал на себе манишку баритон.
       - Вы сказали «один из», – убрал я палец со спуска. - Значит, есть и другие?
       - Не есть, Сергей Климентьевич, уже были!
       - И каковы результаты?
       - Результаты не просто обнадеживающие – они блестящие! Именно они дали нам возможность перейти от лабораторных условий к домашним!
       Я медлил, и баритон заторопился:
       - Понимаю ваши сомнения, а потому сделаем так: вы берете тайм-аут, думаете и как только что-то решите, звоните нам. В любом случае вашу кровать вам завтра привезут…
       - …И пусть заберут то, что привезли сегодня.
       - Давайте все-таки подождем день-два, - с просительной настойчивостью предложил баритон. - Не торопитесь, подумайте! Утро, как говорится, вечера мудренее.
       - Хорошо, я подумаю, - отступив от барьера, вернул я курок в исходное положение. - Но тогда пусть ваши люди заберут старую кровать. Ей-богу, с этим вашим аппаратом у меня теперь не развернуться!
       Обладатель убедительного баритона повеселел и горячо заверил:
       - Обязательно заберем! Для будущего музея заберем! Представляете табличку: «На этой кровати перед тем как шагнуть в бессмертие спал и грезил Сергей Климентьевич Натуроведов»!
       Я смутился и захотел отступного:
       - У меня к вам последний вопрос. Очень для меня важный.
       - Слушаю вас!
       - Почему вы выбрали меня? Почему решили, что я больше других подхожу на роль доверчивого дурачка?
       - Вас выбрал наш компьютер, а он никогда не ошибается, - ловко увернулся неизвестный абонент и пропал.
       Другими словами, мы сошлись, но выстрелов не последовало.