Клуб Анонимных Сыновей. Часть четвертая

КЛУБ АНОНИМНЫХ СЫНОВЕЙ

(часть третья http://proza.ru/2020/11/19/1712 )

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Пятница.  Полдень.

Павел, с коммуникатором в руке, шел по Верхней Сыромятнической улице. Где-то близко располагался нужный ему переулок. Павел то и дело сверялся с маршрутом, любезно проложенным для него Гуглом. Так, еще немного, и за угол.

Легкий ветерок немного холодил затылок. Парикмахер, ах, извините, стилист Андрей стриг Павла больше часа.

- Я бы все-таки увел вас от этой, именно от этой формы, - начал Андрей, когда Павел, в белом халате-кимоно, сел в удобное низкое кресло. -  Поминаете, все-таки прямо вот такая классика для вас тяжеловата. Нужна некая динамика.

Андрей очень любил слова «некий», «некая», «некое». Он произносил их, глядя в даль прекрасными, тревожными глазами, всегда готовыми наполниться грустью от недолговечности создаваемой им красоты.   Андрей уже не раз заводил с Павлом разговор о смене стрижки и не ожидал, что Павел когда-нибудь с ним согласится. Однако в это утро Павел сказал:

- Давайте попробуем. Но ничего радикального.

Андрей вспыхнул от восторга.

- Легчайшая перемена.

И он, ободренный решением Павла, осторожно добавил:

- Павел, если у вас есть пятнадцать лишних минут, хотел бы порекомендовать вам уход для кожи головы и волос. У нас есть девочка, Юля, великолепно массирует голову. Буквально пятнадцать минут.

Пока девочка Юля массировала Павлу голову с каким-то весьма приятным по запаху эликсиром, другая девочка, имя которой Павел тут же забыл, подпиливала и полировала ему ногти. Все это происходило с Павлом впервые.  Затем за дело принялся Андрей.  Павел начал просматривать биржевые котировки, ленты финансовых новостей, биржевые индексы.  Звонков не было. Накануне собиралось Правление банка, и разошлись заполночь. По традиции, по пятницам до обеда члены Правления друг друга не беспокоили.  Деловые знакомые Павла тоже знали, что, если только не происходило что-то действительно важное и срочное, в последний официальный рабочий день недели с Павлом было лучше общаться после полудня.   

Стоило Андрею взять в руки ножницы, он преображался. Невысокий, неказистый человечек превращался в величайшего мастера своего дела.

- Вау, - искренне изумился Павел, когда Андрей закончил свою работу, - здорово.

- Будете великолепно выглядеть в любых обстоятельствах, - с затаенной тоской мягко сказал Андрей, тонкий ценитель мужской красоты, и ценитель небезгрешный. – В спортивном клубе, например.

Теперь же Павел шел покупать маску, карнавальную маску для субботнего заседания Клуба Анонимных Сыновей. Да, члены Клуба приходили на встречи в масках, собственно, и соблюдая тем самым анонимность, если только не решались по своей воле открыть лицо.  Так сказал Степа, когда вечером в среду, все еще переполненный свиданием с Сашей, Павел зашел к соседям. Взял и зашел минут на десять поговорить о том, о сем. 

Максим высадил шефа у Курского вокзала и с сомнением сказал:

- Павел, все-таки, может, подвезти? Найду, где припарковаться. Или круг-другой сделаю.

- Нет, езжай в банк, - твердо ответил Павел, - я пройдусь. Вернусь на такси, - рассмеялся он, - не переживай, Макс.  Не потеряюсь. Я в четыре иду с Лерой пообедать, кстати. Ресторан за углом, сами дойдем.

Пауза между делами.

Приключение.

Делать то, чего не делал раньше.

Молодость.

Павел свернул в нужный ему переулок. Так, что это за нелепый облупившийся домик в четыре с половиной этажа, но с кофейней внизу и аркой, ведущей во внутренний дворик?!  Неужели мне сюда, озадаченно подумал Павел, неужели магазин карнавальных костюмов и масок спрятался где-то здесь?!  Магазин нашел он сам, в четверг, как раз перед заседанием Правления – не поручать же было покупку маски Лере!  В арке оживленно беседовали две барышни с электронными сигаретами.

- Добрый день! Подскажите, пожалуйста, магазин «Карнавальчик» здесь находится? – спросил у них Павел, ощущая себя, в элегантной легкой куртке поверх строгого костюма, пришельцем из другого мира.

- О, это о мне, - просияла барышня с крохотной татуировкой над правой бровью. – Идемте, нам на третий этаж.

- Я вам вчера звонил,- осторожно сказал Павел, с опаской поднимаясь за девушкой по грязненькой лестнице, - друзья затеяли маскарад.

- И правильно сделали, - весело отозвалась та, - сейчас подберем вам маску. Или даже две, - добавила она, - сможете сменить образ прямо во время вечеринки. У нас обстановка скромная, на интерьер не тратимся.

Магазинчик занимал две комнаты, заставленные коробками. Ноутбук на шатком столике светился заставкой с райским островом. Я бесконечно далеко от «Сигмы», с удовлетворением понял Павел, если сказать этой девочке, какой я занимаю пост, она даже не поймет, о чем это я говорю.

Девочку звали Наташа, и она минут двадцать доставала из коробок маски, подавая их Павлу для примерки перед выцветшим зеркалом. Они много смеялись, пока Павел не примерил затейливую серебристую маску «баута». Наташа перестала смеяться и сказала Павлу:

- Ваша. Вы в ней совсем другой. Для этого же и нужна маска, правда? Еще такая цвета красного золота есть.

Из зеркала на Павла смотрел незнакомец.  Металлическая маска, покрытая тонкой гравировкой, скрывала все лицо, но не прилагала плотно к подбородку, позволяя свободно говорить. Сквозь прорези смотрели жестокие глаза человека, не признававшего поражений ни в делах, ни в любви. Теперь прекрасно скроенная одежда стала доспехами, защищавшими сильное тело бойца. Да, человек в маске всегда был готов к бою, только прежде не понимал этого так ясно. Я впервые вижу себя настоящим, изумился Павел, вот я какой. 

Павел купил обе маски, причем у него сложилось впечатление, что Наташа была бы не прочь продолжить знакомство. Во всяком случае, спускаясь с Павлом во дворик, она со значением сказала:

- Телефон у вас есть, если понадобится консультация, звоните. Буду рада помочь.   

Павел вежливо попрощался, прошел немного вперед, свернул на другую улицу и, обнаружив там вполне приличный дом с номером на табличке, вызвал такси.

По дороге в банк Павел написал Саше. Со среды они, не дождавшись субботы, то и дело обменивались сообщениями, причем первое из них оба начали писать одновременно.  Павел узнал, что Саша вставала раньше него, в семь, и часто раньше начинала первую встречу дня – в девять, девять тридцать. Ее помощник Алексей приходил в офис к половине девятого, иногда – в восемь. Зато днем Саша могла позволить себе час-другой отдыха, например, массаж    Штаб-квартира «Легалекса» располагалась в принадлежавшем компании офисном комплексе недалеко от Садового кольца. Саша, как понял Павел, являлась стратегом «Легалекса», и, судя по показателям группы, в высшей степени успешным. Она не разделяла подозрительное отношение к иностранцам, и некоторые ключевые посты в компаниях группы занимали как раз они.   

И Павла, и Сашу забавляло, как легко переписка вошла в жизнь каждого из них. Общаться на ходу, принимая параллельно важные решения, определявшие не только их личное благополучие, но и будущее других людей, казалось абсолютно естественным. Боле того, именно так и должно было быть, никак иначе.

«Тоже хожу по салонам красоты :- )», написал Павел.

«Оценю при встрече. Завтра приеду в офис, похоже.»

«И я.»

«Долго вчера сидели?»

«До полпервого.»

«В тыкву никто не превратился? :-)»

«Только в мышь :- )»

«Ха-ха»

«Сегодня обедаю со своей помощницей. Для поддержания боевого духа в войсках :- )».

Павел отправил сообщение и затаил дыхание, ожидая ответа.  Какой будет реакция Саши?! Ни Жанне, ни женщинам, с которыми Павел встречался после развода, пока не забросил это скучное занятие, обеды с Лерой не нравились. Они не говорили об этом прямо, но не упускали случая съязвить по поводу «секретарши».

« Шикааарно! :- ) Куда идете?», - написала Саша

«Гламурный итальянский ресторан».

«Здорово.»

« Исчо бы.»

«Мне пора. Съешь за меня пирожное :-  )»

«За тебя – даже два :- )»

Павел вышел из такси за два дома до здания банка. Спокойное утро заканчивалось.

Для начала зайти к трейдерам, переговорить с Костей.  Погрузиться в дела, в свою стихию.

- Лер, приехал, иду к ребятам. Тихо? – войдя в здание, Павел позвонил Лере

- Относительно, - ответила Лера. – Но не по бизнесу. Я вам за обедом расскажу, можно?

- Давай. У меня в два же Вениамин?

- В два.

- Отлично.

Лера поговорила с Павлом и помрачнела.  Его голос изменился.  Такой же властный и одновременно вкрадчивый, и все же.  Та самая Александра?! Лера ревновала, и в ней зарождалось стремление уязвить Павла, уколоть, хотя бы чем-то омрачить его роман.  Красивые, богатые, здоровые люди; безмятежность Павла и его новой подруги раздражала Леру, злость бродила в ней, требуя действий, но каких?! 

Как бы то ни было, без пяти четыре они с Павлом вышли из здания банка и направились к ресторану. Лера, в элегантном брючном костюме и коротком светлом плаще, старалась шагать как можно шире, чтобы не отстать от Павла. Ее туфельки, несмотря на каблуки, подходили и для быстрой ходьбы, пусть и не долгой. 

Их торжественно подвели к столику у окна, специально выбранному Лерой, но Павел решил сесть у стены, там, где с одной стороны столов стояли диванчики, а у прохода - стулья. Лера неожиданно для себя вскипела. На стуле, спиной к проходящим людям, должен сидеть мужчина, не женщина, гневно подумала она, присаживаясь на стул – Павел с видимым удовольствием тут же повалился на мягкий диванчик и снял галстук.   

 С новой стрижкой, словно скинувший десять лет, ясный и пронзительно светлый, Павел впервые вызвал у Леры ярость. Она влюбилась в него и упустила время, годы, когда могла бы заниматься карьерой, съехать от мамы, менять любовников, выйти замуж, иными словами, жить своей жизнью, возможно, с таким человеком, как тот помощник Саши, Алексей Вяземский.

Меню Лере подали первой, и это ее немного смягчило. Она заказала дорогой салат с крабом и спагетти с трюфельным маслом и запеченной телятиной. Официант учтиво спросил, что она будет пить. Бокал вина? Лера выбрала розовое вино, причем ей показалось, что Павел над ней подсмеивался. Сам он, не глядя в меню, распорядился о стейке по-флорентийски с запеченным картофелем.

- И принесите сразу бутылку, - сказал Павел официанту, - может быть, и я выпью полбокала. Розовое вроде как пойдет с мясом. Или, Лер, может, красное, Бургундию? У тебя же спагетти с телятиной.

- Конечно, - согласилась Лера.

В ней что-то опасно щелкнуло. Перегорел какой-то важный предохранитель.

Подошел сомелье, и они с Павлом подробно обсудили красные вина в карте.  Теперь статный красавец напротив нее не раздражал Леру – он приводил ее в бешенство. 

Павел же отправился мыть руки, по дороге глядя в коммуникатор.  Лера перевела дух и собралась с мыслями.

Когда Павел вернулся к столу, Лера отправилась в дамскую комнату. Там, всматриваясь в зеркало, она задала себе простой вопрос. Добился бы Павел всех своих успехов без нее, без ее безусловной, безраздельной любви? Нет. Она – крайне важный для Павла человек. Наиважнейший. И Павел должен это понимать и уж точно не приводить своих девиц в офис, чтобы подразнить ее, Леру, отдающую лучшие годы жизни ради его процветания.

Лера улыбнулась своему отражению. Что же, решено. Расставим все по местам.

- Павел, я хотела с вами поговорить, - начала Лера, садясь на свой неудобный стул, - поговорить вот о чем.

Павел с веселым любопытством смотрел на нее, словно ожидая забавного фокуса.

- Мы же можем взять мне помощницу? – отчетливо проговорила Лера. – Так, как у Марата. Есть его ассистентка, и есть секретарь, - она хотела продолжить, но Павел тут же ответил:

- Конечно. Вообще нет вопросов.

- Я могу помочь выбрать девочку, - Лера говорила и наполнялась ужасом от своих слов, начиная осознавать, что делала что-то не то. – Чтобы вы не тратили время.

- Безусловно, - согласился Павел. – А ты мне хотела что-то про утро рассказать.

-А, в банк приезжала жена Карамышева.

- Да что ты? – улыбнулся Павел.

- Да, устроила скандал внизу, у турникетов, искала Настю.

- Нашла?

- Не, не успела.  Игорь прибежал со встречи и перехватил ее, - ответила Лера.

Они с Павлом посмеялись, и обед пошел своим чередом.  Две трети бутылки вина выпила Лера. Она пьянела, не замечая жесткого, внимательного взгляда Павла.   
Посплетничали, съели по десерту. Павел, к удивлению Леры, выбрал себе многослойное пирожное и шарик мороженого.

- Фото на память, - Павел быстро сдвинул тарелочку с пирожным и вазочку с мороженым, сфотографировал их, отправил кому-то снимок и поднял на Леру глаза.

- Торт у тебя какой славный, - мягко сказал он.

Если бы Лера не расслабилась под действием вина, действительно, прекрасного, с густым, богатым букетом, то взгляд Павла испугал бы ее. Но Лера ничего не заметила.

Когда они вернулись в банк, Павел сказал:

- Иди к нам, я пройдусь по банку.

Лера послушно вернулась в приемную и, сев к своему столу, закрыла глаза и задремала. Такое в последнее время все чаще случалось, стоило ей перебрать с алкоголем – наступало легкое, приятное забытье, что-то вроде полета на мягком розовом слоне.

Павел же скинул куртку, перекинул ее через левую руку и быстро направился в Службу безопасности. Он превосходно знал расположение всех подразделений банка, хотя и не говорил об этом Лере. Проведя у начальника Службы безопасности минут пятнадцать, Павел тепло с ним попрощался и перешел в Управление делами, располагавшееся на том же этаже. Там Павел задержался минут на десять. Далее он скорым шагом проследовал в Отдел кадров. Куда бы ни заходил Павел, его появление вызывало шок, трепет и благоговение.   

Из Отдела кадров Павел поспешил на общий, трейдерский, этаж, где нашел своего заместителя Костю.  Костя провел Павла в свой маленький кабинетик, и там они быстро обсудили интересовавший Павла вопрос.

Затем Павел и Костя вышли из кабинетика и подошли к столу симпатичной девочки с короткой стрижкой, всеобщего секретаря. Павел давно заприметил ее, маленькую и решительную, деловито сновавшую по открытому пространству этажа. Увидев подходившего Павла, девочка побледнела и встала.

Павел обаятельно улыбнулся и протянул ей руку:

- Вы – Оля, верно? Вы меня знаете, но я все же представлюсь, - он очаровательно рассмеялся, - я- Павел Терехов. Так вот, Оля, хотите поработать лично на меня, в моем офисе? 

Оля, и это очень понравилось Павлу, не растерялась, крепко пожала ему руку и твердо ответила:

- Да, Павел.  Очень хочу.

- Отлично, - Павел словно испытал облегчение от того, что Оля согласилась перейти в его офис. 

- Когда начинать? – Оля во все глаза смотрела на стоявшего перед ней великого человека.

- Сейчас, - ответил Павел. – Константин согласен.

- Алена примет твои дела, - сказал Оле Костя, - Оль, не посрами нас

- Буду стараться, - вспыхнула Оля. – У меня все в порядке, Алена быстро разберется.

- Сейчас идем ко мне, - распорядился Павел, - потом спустишься к этой самой Алене.  В первые дни тебе, конечно, придется сложно, на двух фронтах, но я это учту. Ты сколько здесь получаешь?

Павел уже знал, сколько зарабатывала Оля – тридцать пять тысяч. 

-Тридцать пять, - смущенно ответила Оля.

- По дороге обсудим, - и Павел стремительно пошел к выходу.  Оля, не растерявшись, подхватила свой коммуникатор и побежала за ним.

- Для начала будет пятьдесят пять, - сказал Павел, когда они с Олей вошли в лифт.
– Через месяц вернемся к этой теме. Напомни мне сама, могу забыть.

- Лера остается у вас? – прямо спросила Оля, и это снова понравилось Павлу.

- На некоторое время, да, - безмятежно ответил Павел. – Буду брать тебя на некоторые встречи. Сможешь вести протокол?

- Смогу, - кивнула Оля, - я это и делаю. Для Кости.

- Супер, - с этими словами Павел вышел из лифта.

Лера встретила его у дверей приемной. Там уже устанавливали стол и кресло для Оли. Для этого вынесли небольшую кадку с деревцем и передвинули стол Леры.

- Павел! - начала было Лера, но тот перебил ее:

- Лера, это- Оля, будет у меня работать. Мне нужен помощник по деловым вопросам. Но покажи Оле нашу телефонную книгу и объясни, как я веду свой календарь.

Затем он добавил:

- Оль, организуй, чтобы тебе комп подключили ко всему, что нужно. Телефон, и так далее.

Павел удовлетворенно посмотрел на Леру и Олю и широко улыбнулся:

-  Уверен, вы поладите. Все, дамы, я у себя, - и он прошел в кабинет, не закрыв за собой дверь, чтобы у Леры не было возможности сразу же обидеть Олю. 

В кабинете Павел подошел к окну и беззвучно расхохотался. Саша оценит, весело подумал он, оценит эту историю.  Затем он сел к столу и углубился в работу.

* * *

Собрание Клуба Анонимных Сыновей начиналось в шесть часов вечера.
Без четверти шесть Павел подъехал к элегантному офисному центру недалеко от Садовой-Кудринской. С улицы здание выглядело опустевшим. В небольшом угловом кафе на рядом с вестибюлем горел свет, но верхние этажи были погружены в темноту.  Анонимные Сыновья парковались бесплатно.  Минутная пауза у въезда, и шлагбаум поднялся, пропуская Павла внутрь.

Инструкции Степы гласили: «Уровень L-1, лифт номер три, этаж одиннадцать».

Павел запарковался на нужном уровне и взял с переднего пассажирского сидения пакет с маской.

Пауза.

Все еще можно уехать.  Сослаться на неотложное дело и уехать. Степа никогда не станет задавать неуместных вопросов. Передумал, так передумал.

Но я всегда буду помнить, что испугался, подумал Павел. Испугался сделать хотя бы шажок в сторону с колеи своей судьбы. Я уверил себя, что выбрал единственно верный путь, но что, если я ошибся, и рядом проходит другая дорога, та, по которой я иду не один?! Что, если возможна жизнь, в которой я счастлив, в которой нет кошмаров?! Меня страшит неизвестность. Хорошо, признаю это.

Павел вышел из машины. Огляделся. Поблизости - кроссовер Степы, чуть поодаль - роскошный гоночный автомобиль, похожий на залетевшую в паркинг хищную птицу. Ну что же, Степа на месте, и то хорошо. Интересно, однако, кто прибыл на «Ламборгини»? Анонимный Сын?! Что за мужчины приходят на эти встречи?!

Павел достал из внутреннего кармана куртки электронную карточку-ключ.   

Пора.

Оставляем куртку в машине.  Решительно идем к лифтам.  Вызываем номер три.
Окажется, что все это – чепуха, больше не приду. Или даже уйду, не дожидаясь окончания. Просто уйду. 

Двери кабинки тотчас плавно открылись, словно Павла ждали. Приятный полумрак внутри. Павел   приложил карточку к контрольному устройству на панели и нажал единственную кнопку «11».

Мягкий шелест, и отступление стало невозможным. Павел поднимался на встречу Клуба Анонимных Сыновей. 

В холле одиннадцатого этажа, как и в лифте, стоял полумрак. За приоткрытой дверью  напротив лифта шел, очевидно, коридор; Павел помедлил, затем надел маску. Прохладный металл коснулся лица, и по Павлу пробежала дрожь. Анонимность раскрепощала. Степа объяснил Павлу, что Сыновья приходили и уходили по одному, до одиннадцатого этажа в этой части здания поднимался только лифт номер три, карточками владели исключительно члены Клуба.  Конфиденциальность отвечала интересам каждого из них; кроме того, специальное оборудование в зале для встреч подавляло сигналы связи, а перед началом каждой встречи свои электронные устройства члены Клуба убирали в чехлы Фарадея. Тайное помещение предназначалось для строго секретных переговоров, и Степа распоряжался им, потому что владел, вместе с партнерами, самим зданием.

Павел вышел в коридор.

Дверь за его спиной закрылась, и Павел неожиданно для себя оказался в темноте.

Впрочем, впереди он увидел пятно слабого света и двинулся к нему. Появилось ощущение ритуала, каждый шаг к свету имел особое значение, свет имел особое значение, все здесь имело особое значение, и Павел неожиданно для себя наполнился чувством искреннего предвкушения того, что ему предстояло узнать. Шаг, и пространство за его спиной мягко осветилось – сработал датчик движения. Теперь темнота впереди казалась еще гуще. Мгновение, и свет погас. Идти следовало, не останавливаясь.

Прежде чем подойти к небольшой комнатке перед входом в зал, Павел насчитал шестнадцать  шагов.  Из зала к нему вышел Степа. Павел не сразу узнал его, величественного в скрывавшей верх лица маске.      

- Добрый вечер, - Степа внимательно смотрел на Павла, - рад, что ты пришел. Смотри, здесь – чехлы для электроники, там – кулер. Вода свежайшая. Та дверь – в туалет. Будешь готов – проходи в зал и садись, где хочешь.   

- Готов, - ответил Павел, убирая свой коммуникатор в чехол.

Я полностью вне досягаемости, мелькнуло у него в мыслях, как в самолете. Никто не знает, где я.  И никто здесь, кроме Степы, не знает, кто я. Анонимный Сын.

Свет в зале, конечно же, был приглушен – это уже не удивляло Павла. Он находил полумрак… успокаивающим.  Его тело расслаблялось, мышца за мышцей. На мгновение заныло правое плечо, сама собой дернулось левое колено. Заломило и тут же отпустило крестец. Павел непроизвольно потянулся. Казалось, пришел в движение целебный ток энергии, годами дремавший где-то в самых глубинах его существа.

Единственным ярким пятном в зале была выставочная витрина, поставленная в самом центре помещения. Ее освещал направленный луч маленького изящного прожектора, укрепленного на дальней стене. На стульях, поставленных на некотором удалении от витрины, уже сидели двое Сыновей. Один из них спрятал лицо в глубоко надвинутом капюшоне толстовки-худи, второй мужчина выбрал простую белую маску – Павел видел
такие в магазинчике карнавальных товаров.   

- Добрый вечер, - сдержанно сказал Павел.

- Добро пожаловать! – любезно ответил мужчина в белой маске.

Сын в капюшоне ограничился кивком головы.

Павел взял стул, поставил его на некотором удалении от мужчины в белой маске.  Положил на сидение чехол и подошел к витрине.

Всмотрелся в стоявшую там статуэтку и содрогнулся.

Фигурка женщины, высотой сантиметров сорок, материал – камень, очевидно, некогда полностью раскрашенный – на поверхности все еще были заметны разноцветные пятнышки. Скульптор создал одновременно легкое и сильное женское тело с маленькой грудью, чуть прикрытой разлетавшимися складками одежды, узкими бедрами, сильными руками. Незнакомка, казалось, парила в воздухе, не касаясь черного бархата на основании витрины.

Женщина-воин?

Павел обошел витрину. Теперь скульптура вызывала чувство благоговейного ужаса. 
Женщина была двуликой. Одно ее лицо, с фронтальной стороны статуэтки, то, которое Павел увидел первым, светилось любовь и прощением, в то время как второе ужасало ненавистью и злобой. На животе женщины едва проступал чуть намеченный резцом силуэт крошечного ребенка.

Мать.

Жизнь и смерть.

Созидание и разрушение.

Мать, изваянная гениальным скульптором, посмевшим увидеть скрытое.

Павел вернулся к стулу и сел. Ему казалось, что Мать смотрела на него, именно на него, то благословляя, то проклиная.

В зал вбежал мужчина в хоккейной маске, за ним вошел Степа. 

- Начинаем, - сказал Степа. – Кто скажет приветствие?

- Я, - глухо сказал мужчина в капюшоне. – Можно?

- Можно, - хором ответили Степа, мужчина в белой маске и Хоккеист.

Мужчина в капюшоне вздохнул и четко проговорил:

- Мы – Братья, братья по Великой Матери.

- Братья, - гулко ответили остальные мужчины. Павел очень быстро и тихо прошептал: «Братья», не решившись заговорить в полный голос.

- Великая Мать, дай нам Силу, - продолжил мужчина в капюшоне.

- Силу, - откликнулись остальные.

- Великая Мать, дай нам Мудрость.

- Мудрость.

- Великая Мать, позволь нам родиться.

- Родиться и жить, - прозвучало эхо мужских голосов.

- Я - Горец, - обратился к Павлу мужчина в капюшоне. Он говорил с едва уловимым кавказским акцентом, очень мягко и интеллигентно, как в высшей степени образованный и воспитанный человек. – Добро пожаловать, брат.

- Я – Слава, - представился мужчина в белой маске. – Здравствуй, брат. Извини, имя выбрал для Клуба, настоящее –другое.

- Я – Защитник, - рассмеялся Хоккеист, -  хоккеист, защитник. И у меня мания величия, говорю о себе без продыху. Хорошо, что ты здесь, брат.

- Я - Павел, - Павел назвался своим именем. – Спасибо.

- Хорошее имя, - любезно сказал Горец. – Значит, ты уверовал.

Мужчины рассмеялись.

- Я – Искатель, - сказал Степа, - добро пожаловать, Павел.

- Можно, я начну? – попросил Слава. – Пожалуйста.

- Да, можно, - ответили остальные, и Слава тут же выпалил:

- Я почти что остался у Кати. Пробыл до одиннадцати. С семи до одиннадцати. И не звонил домой. Только два раза.

- И все же, звонил два раза, - заметил Степа.

- Мне кажется, это уже прогресс, - миролюбиво сказал Защитник. Павел мысленно заменил прозвище «Хоккеист» на «Защитник».

- Катя – моя девушка, - пояснил Слава, обращаясь к Павлу. – Подруга, как сейчас говорят. У меня имеются некоторые сложности в отношениях с женщинами, - и он тут же добавил, - не сексуальные, нет. К счастью.

Павел кивнул.

- Я все еще живу с мамой, - продолжил Слава. – Ну, у нас большой дом в превосходном коттеджном поселке, я – обеспеченный человек. Но с мамой. Сестра ушла давно, а я остался. Женился два раза, но жены с мамой не ладили. Хотя я честно предупреждал, что жить будем вместе.

Он на миг умолк, затем с тоской сказал:

- Мама не совсем здорова.  Гипертония.  Я не могу вот так взять и остаться в городе. Маме может стать плохо.

- Так сиделка же, - в голосе Горца звучало то ли презрение, то ли жалость. – Сиделка.

- Сиделка – днем, - с готовностью возразил Слава. – Она, конечно, остается ночевать, но все же – чужой человек. Мама не может сутками напролет находиться исключительно среди чужих людей.

- Маме- шестьдесят пять, - любезно вставил Защитник. – Сиделка – скорее, помощница по хозяйству. Сиделки – у больных, мама – здорова. Летом играет в теннис, зимой – в карты.

- Это ничего не меняет, - Слава болезненно потер свою маску, как должно быть, потирал лицо. – И я живу своей жизнью. Живу. Но не могу уйти из дома, как сестра ушла. Не могу.

- Но хочешь, - твердо сказал Горец. – Поэтому ты и здесь, брат. Ты хочешь остаться на ночь у Кати. Не звонить каждый час домой. Не докладывать, где ты, с кем ты. Телефон всегда включен. Ты на связи. Случись что, позвонят.

- А отец? – неожиданно для себя спросил Павел, собиравшийся, в общем-то, на первом заседании держаться скромно и помалкивать.

- Папа давно во второй семье, - махнул рукой Слава. – Ушел от нас, как я в институт поступил. Деньгами помогал, ничего не скажу, очень щедро, и с первой работой мне помог, но ушел. Маму это надломило.

- Да, и мама решила оставить сына при себе, - вздохнул Степа. – Заметим, не дочь, а сына.  Дочь взбунтовалась.

Наступила минутная тишина, и Павел вдруг понял, что Слава тихо заплакал.  Тот еще раз махнул рукой, отвернулся от Братьев, снял маску и высморкался. Затем он надел маску, вновь повернулся лицом к остальным мужчинам и завораживающей скульптуре и сказал:

- Я делаю, что могу. Чтобы освободиться. И, да, поэтому я здесь. Для всех остальных я – преуспевающий делец. А здесь я…

И он неожиданно, искренне рассмеялся:

-Здесь я – Анонимный Сын, брат среди братьев.         

- Слушай, а мама звонит тебе сама? – снова спросил Павел, поражаясь тому, как легко говорил с увиденным в первый раз незнакомым человеком, обсуждая интимные вопросы. Маска, она так на меня действует, решил Павел. История Славы интриговала.

- Нет, с чего бы? У мамы распорядок дня. Утренняя прогулка – скандинавская ходьба, или бассейн, или занятие с тренером по пилатесу, затем ланч, дневной отдых и так далее, - ответил Слава. – Через день с помощницей ездят за продуктами, раз в неделю – в город. Я им своего водителя присылаю. Права у мамы есть, конечно же, и машина, но зачем ей тревожиться?  Водят у нас, сами знаете, как - агрессивно, с женщиной никто считаться не станет.

Он говорит о матери, как о любимой женщине, мельком подумал Павел.

- Маме и не нужно звонить, - горько выговорил Горец. – Слава сам звонит несколько раз в день.

- Да, звоню, конечно же, между делами, - защищаясь, парировал Слава. – И я уверен, мама это ценит. Даже если и не говорит со мной.  Она же может оказаться занята, верно?

- Не говорит? – Павел вспомнил свою собственную мать.

- Не отвечает на звонок. Тогда звоню помощнице. Хлопотно, конечно, но я – мамина опора в жизни.

Слава умолк.

- Со мной мама готова болтать бесконечно, - сказал Горец. – Не остановить. Обо всем на свете. О сериалах, соседях, погоде. Хотя я раз в неделю к ним заезжаю. «К ним» - это к родителям, - пояснил он Павлу.

- Искатель, а твоя-то мама начала с тобой общаться? - спросил Защитник у Степы и невесело добавил, - Или ты с ней?

- Нет, - твердо ответил Степа.

Павел замер. Вот я и знакомлюсь со Степой, сказал он себе, не с обаятельным соседом, а с настоящим Степой. А Степа познакомится со мной, тоже – с настоящим. Хотелось бы верить, что после знакомства никто из нас не сменит квартиру.

- Я знаю, что я прав, - страстно, незнакомым Павлу голосом продолжил Степа, - прав.

Он посмотрел на Павла и пояснил:

- Отец и мать официально не разводились. Мать ушла, три года назад. К другу отца.  Десятилетиями дружили семьями, и вдруг, бац, произошло великое чувство. Ну, мать моложе отца, на десять лет. Я у нее рано родился, ей немного за шестьдесят сейчас. В наше время – не старость. Ну, ушла и ушла. Но после смерти отца решила с новым мужем вернуться на старую квартиру. Ладно. Было дико видеть там дядю Толю, как я всегда того… звал, но ладно. Я смирился. А потом приезжаю мать навестить, а книг отца нет. Нет библиотеки. Он ее всю жизнь собирал. Где? А, выбросили. Книги старые, в букинистические сдавать – долго, да и получишь копейки, поэтому просто сложили в мешки и вынесли к мусорным бакам. Книжный шкаф мешал, оказалось. Почему мне не позвонили? А зачем? Я живу отдельно, мне-то куда книги? Сам виноват, вовремя не забрал. И так далее. Ну, я и сказал матери все, что думал про нее и дядю Толю. И подал в суд – у меня же доля в квартире, как у сына. Не хочу, чтобы мать там жила.   

Степа вздохнул.

-Для меня это – какое-то поругание всего святого, что ли. Отца невероятно жалко. Он тяжело уход матери воспринял. Да еще – к другу. Подлость со всех сторон. Никогда этого матери не прощу. И как можно – как ни в чем ни бывало вернуться туда, где жила с отцом, с другим мужиком?!  Она и от Анатолия уйдет.

-  Искренне соболезную, - Павел не знал, что еще он мог сказать.

- Спасибо, -  кивнул Степа. – Я думаю, нам стоит рассказать Павлу о Великой Матери.

- Я начну, - поднял руку Защитник. – Как смогу, как сам понимаю. Поправите, если что.

Он распрямился и начал:

- Великая Мать – образ, который живет в душе каждого человека и в общей душе всех людей. У нас есть общая душа, ее называют коллективным бессознательным.

- Мы здесь все – юнгианцы. Юнг, конечно, и не предполагал, какие у него будут последователи, - вставил Горец.    – Как и мы не предполагали, что познакомимся с его идеями.

- И используем их на наш, вульгарный, манер, упростив до невозможного, - подхватил Слава. – Извини, Защитник. Ты очень хорошо говоришь.

- Особенно, учитывая, что я – хоккеист, - рассмеялся Защитник. – Вульгарный – простонародный, верно?

Павел поражался легкости беседы. И важности темы. 

- Ну так вот, наша цель – осознать, что наши земные матери – не Великая мать, а обыкновенные женщины. С недостатками характера, часто- серьезными, со вздорными идеями, со стремлением помыкать мужчинами, включая, конечно же, не только мужей, но и сыновей. Мы хотим разотождествить Великую Мать и земную мать, освободиться от материнского гнета, - продолжил Защитник.

- И распутать свои собственные жизни, - добавил Степа. – Понять, кто мы, каждый из нас, кто и что делают нас сильнее или слабее.

- Не возненавидеть собственную мать, нет, никогда, - горячо сказал Слава. – Принять ее человечность. Дать ей право на ошибки.

- Иначе говоря, полюбить ее саму. Или разлюбить, или подружиться, или сознательно поддерживать формальные отношения,- подхватил Горец. – Великая Мать – все богини всех религий и культов, глубокие воды, Луна, пещеры и гроты, сострадательная любовь, забота, и в то время – тайное, скрытое, разрушение, ненависть.

- Два лица статуэтки, - задумчиво произнес Павел.

Он вспоминал Инну; всю свою жизнь, за исключением, может быть, первых нескольких лет, он видел ее второе лицо, полное то скрытой, то явной злобы. Но сводная сестра Павла, совершенно ему не знакомая, видела мать заботливой, нежной, ласковой. Или же нет, Инна несла разрушение и ей? Я устоял, осознал Павел, что-то не позволило мне сломаться полностью, я устоял, превратившись в калеку – отвергнутого сына, никогда не делавшего ничего плохого.  Но кто же видел любящее лицо Инны? Никто?! Разве возможно не любить никого?!

И следом пришло другое осознание, от которого Павла пробила дрожь.

Великая Мать уберегла меня от разрушения в юности, подумал он, именно Великая
Мать, и ее божественная любовь перекрыла ненависть моей земной матери.

- Катя для меня – идеальная женщина, - сказал Слава. – Легкая, умная, с отличной карьерой – она возглавляет юротдел в большом холдинге. У нее, к счастью для меня, не так много свободного времени. Вечер пятницы, выходные. Мы оба часто работаем по субботам. Я бы, в идеале, проводил с Катей все свободные выходные. И снял бы себе городскую квартиру. Или купил бы, студию, например.

Он на миг умолк и искренне добавил:

- Мне скучно загородом. Если бы не мама, я бы там не жил. Какое-то стариковское существование. В общем-то, я понимаю своих бывших жен.

Он невесело рассмеялся:

- Я бы и сам от себя ушел, да вот не к кому.

- Какую установку даешь себе на следующее свидание? – спросил Славу Степа.

- Не звонить домой, - ответил Слава. – Как бы ни хотелось, не звонить. Катя, в принципе, спокойно относится к тому, что я каждый час проверяю телефон. Думает, из-за работы. Но я уверен – узнает, что я маниакально пекусь о маме, бросит меня и будет права.

- Катя в курсе, что ты живешь с мамой? – Павел снова задал вопрос. Тихого сидения в сторонке не получалось.

- Да, но думает, что я переехал к маме после второго развода.

- Извини, как ты объяснишь ей, что это не так? – Павел пытливо смотрел на Славу.

- Если честно, я в глубине души не верю, что Катя вообще со мной останется. Она-то для меня идеальна, а вот я для нее – нет.

- Давно вы вместе? – Павел вспомнил Сашу. Как взрослые люди, умудренные горьким опытом, строят отношения?

- Почти год, - Слава потер маску, - нужно бы делать следующий шаг. Для начала – выходные вместе, затем – съезжаться. Ну, должен же в отношениях быть прогресс. Или не должен? У меня предыдущие браки быстро распадались. С первой женой продержались год, а вторая еще раньше ушла.

- Кто бы знал, что такое прогресс в отношениях, - вздохнул Горец.

- Становиться все ближе друг другу? – предложил Степа и сам же рассмеялся, так не по-мужски прозвучали эти слова.          

- Типа, делиться секретиками? – хохотнул Защитник.

- Может, оформить друг на друга завещания? – предложил Павел.

- Опасно, - замахал руками Слава. – Крайне опасно. Я – юрист, уж поверьте мне.

- Есть вместе в полночь мороженое и смотреть страшный сериал? – Павел попробовал еще раз.

- Это было бы круто, - горько вздохнул Горец. – И чтобы у каждого была своя банка мороженого.  Поели, поменялись. Например, шоколадное и вишневое.

- А сериал какой? – заинтересованно спросил Степа.

- «Американская история ужасов», - авторитетно произнес Защитник.  – Смотреть по две серии подряд. Или «Метод». Или «Обратная сторона Луны». «Луну» - тоже по две
серии можно.

Мужчины посмеялись.   

- Я все-таки собой немного доволен, - сказал Слава. – Бывало, я и по пять раз звонил домой.

- У тебя невроз, - Горец поправил капюшон и скрестил на груди руки. – Перестанешь звонить маме, начнешь названивать Кате.  Сдается мне, это даже и не столько забота, сколько контроль. Я это только сейчас понял. Извини, брат.

- Думаешь, я контролирую маму?! – изумился Слава. – С чего бы мне это делать?!

- Чтобы не ушла, наверное, - Горец пожал плечами. – Вслед за отцом.

Слава в волнении встал, затем сел.

- Понимаешь, - продолжил Горец, - мне мама названивает сама. Занят я, не занят, позвонила – я должен отвечать. Я понял уже, что заменяю ей моего отца. В плане общения.  Отец – человек крутой, с ним по душам не поговоришь. Они – того поколения, у которого более традиционные отношения в семьях, что ли. Сестра занята собой, ей только дай шанс, будет сама о себе рассказывать. Но я к чему. Вот если бы мама сама тебе звонила, тогда да, дело в ней. Но так она же и говорить с тобой порой не хочет.

- Но я был ей нужен, - задумчиво произнес Слава. – Когда отец от нас ушел, мама мне говорила, что я – ее единственная опора в жизни, лучшее, что у нее есть.  Она мной гордилась и гордится, я знаю.  Замуж она во второй раз не вышла, посвящала все время мне. Ну, я учился, потом начал работать. Вернее, я еще на старших курсах начал работать. Мама меня всегда поддерживала. Завтрак, ужин, вещи поглажены. Хотя она тогда тоже работала. Понимаете? И я мечтал создать ей безбедную жизнь. Воздать за все хорошее. Как только начал прилично денег поднимать, мама с работы ушла. Ну, я настоял, чтобы ушла, если честно.

Павлу пришла в голову мысль столь неожиданная, что он вздрогнул. Можно ли сказать
незнакомому человеку такое?! Можно. Здесь все они – Анонимные Сыновья.

- Извини, - как можно мягче сказал Павел, - я здесь впервые. Возможно, ты уже
раньше обсуждал вот что. А заботой о маме ты не хотел уязвить отца?

Господи, прости меня, быстро произнес про себя Павел. Прости, если я причиняю Славе боль.

Маска не позволяла увидеть лицо Славы, понять, как он воспринял слова Павла.

Слава снова встал и на этот раз подошел к Матери.

- Здесь с нами происходят удивительные прозрения, - Слава пристально смотрел на ужасное лицо Матери. – Мне кажется, это Мать нам помогает. Годы психотерапии, спрессованные до часов наших встреч. Да, я начинаю понимать.

Он поежился.

- Я не хотел уязвить отца. Мама хотела.

Слава повернулся к Павлу.

- Спасибо, брат, - глаза в прорезях белой маски смотрели прямо в глаза Павла, - спасибо.

Затем он сказал, обращаясь ко всем Сыновьям:

- Мне нужно все это… обдумать. Я пойду, наверное. Можно, встанем в круг перед моим уходом?

- Круг – наш ритуал, - быстро сказал Степа, обращаясь к Павлу. – Можешь не
становиться. Кто еще хочет чем-то поделиться?

- Ну, если коротко, дети остаются с женой, - глухо сказал Защитник. Он повернулся к Павлу и объяснил, - Второй развод. Счет не в мою пользу. В первом браке детей не было, не успели, во втором – сын и дочка. Я разводиться не хотел, жена
настояла.

Защитник вздохнул и продолжил:

- Формально, можно сказать, я ей изменял. Но, по сути, я не считаю случайный секс изменой. Просто не считаю изменой. Подумаешь, привставил на стороне. На семье никак не сказывалось. Вообще никаким образом. Мне нужно разнообразие. Тем более, период сейчас в жизни сложный. Спортивную карьеру завершил, учусь жить сам по себе. И мне… нравятся женщины. Сам по себе секс нравится. Я все этим очарован, что ли. С юности. Когда играл, не до того было. Сборы, тренировки, спортивный режим. Сейчас время появилось. А жена подала на развод. Обычная, в общем-то история.

- Сколько у тебя было женщин за последний год? – ласково спросил Степа, очевидно, для Павла.

- Женщин? Человек пятьдесят, - искренне ответил Защитник и тут же добавил, - Но это, если считать свингер-клубы и прочее, всякие там вечеринки для взрослых. А так, меньше, конечно же. И клянусь, я никакой заразы домой не приносил.

Новая женщина каждую неделю, то ли изумился, то ли позавидовал Павел. Откуда у него время на все эти похождения?! Время и силы?!  Со мной что-то не так, или с ним что-то не так?!

- Ты, в общем-то, предвидел, что так и будет, дети останутся с бывшей, - заметил Горец.

- Предвидел. Буду их видеть по расписанию. Имущество поделили. Мне много и не нужно. А квартира на мать оформлена. Так что делили банковские счета и машины.

Настала минутная пауза, затем Защитник простодушно сказал, вновь обращаясь к Павлу:

- Я думаю, Паш, я в мать пошел темпераментом. У меня мама – огонь, даже сейчас, а ей за пятьдесят. Огонь. У нее мужиков всегда толпа. Она тут недавно, представь себе, пробку устроила на улице. Шла и по телефону болтала, так машины реально притормаживали, за ней еле-еле ползли. Очень красивая женщина. И вот она меня понимает. Только смеется, никаких поучений, типа, у тебя семья и так далее. Мне мать- как старшая сестра, скорее.  И мой лучший друг. Никогда ничего не запрещала.

Павел кивнул, не зная, что ответить. Какой бы жестокой и вздорной ни была Инна, насколько знал Павел и насколько понимал ее, она никогда не изменяла ни его отцу, ни второму мужу.  Когда-то Павла шокировала ее беременность, словно святую, которой каждый мужчина должен видеть свою мать, низвергли с небес, сделав обыкновенной женщиной. Тогда Павел и ушел к отцу, изгнанному богу. Но если бы Инна одного за другим меняла любовников, не скрывая своих похождений от сына?! Павла передернуло.

И он, и Защитник, и Степа, и Слава, и Горец, и многие, многие другие сыновья, анонимные и нет, жили на самом краю пропасти; они родились вблизи бездонной расселины, наполненной мраком неприкаянных человеческих душ, и не знали другого.  Теперь же они медленно, шаг за шагом, отходили от обрыва и только-только начинали осознавать, как тревожны и печальны были их судьбы, несмотря на внешнюю состоятельность.

- Значит, по расписанию, - подал голос Горец. – Тоже неплохо, наверное. У сестры дочка после развода, но бывший уехал, с ребенком не видится. – Он тихо рассмеялся, - Играю с ней иногда, с племянницей. Учу из арбалета стрелять.

- Девочку?! – воскликнул Слава.

- А что, почему бы и нет? – возразил Горец. – У нее хорошо получается.

Мужчины вновь посмеялись. 

Мне здесь легко, понял Павел, удивляясь самому себе, обычно очень любезному, но в не меньшей степени осторожному с незнакомыми людьми.

Затем на некоторое время разговор перешел на общие темы, став ненадолго приятельским: погода, курсы валют, новая модель «айфона», и так далее.
Павел было решил, что Сыновья успокаивались, но, как оказалось, они готовились к завершающему ритуалу.

- Круг, братья, - решительно сказал Степа, - круг. 

Взрослые мужчины в масках поднялись со своих мест и встали вокруг витрины со статуэткой Матери. Павел, после мгновенного колебания, встал вслед за ними.

- Нас бывает больше, - Степа развел руки в стороны. – Мы беремся за руки и молимся Матери, каждый, как умеет. – Степа рассмеялся. – Заодно, изживаем в себе внутреннюю гомофобию.

Павел осторожно взялся за руки с Защитником и Горцем, стоявшим справа и слева от него.  Непривычно. Нормально. По кругу пошел слабый ток. Павел вздрогнул. Великая Мать смотрела на своих сыновей. В ее жестокой и милосердной власти было даровать им жизнь, полную побед, озарений и счастья – и отнять ее, бросив их блуждать во мраке боли и ненависти к себе.

Мать, я хочу любить, взмолился Павел. Дай мне мужество любить. Меня не научили любви, только презрению и жестокости. Даруй мне способность чувствовать.

Павла чуть качнуло.

Саша. На него смотрела не Великая Мать, а Саша. В ее карих глазах полыхало очистительное пламя, выжигавшее в Павле лишнее, напускное, навязанное извне. Жар не опалял, а исцелял; корка презрения к себе, недоверия к любви, когда-то покрывшая саму душу Павла, сгорала и разлеталась мельчайшим пеплом, принося освобождение. 

Несколько мгновений, и круг распался. Первым отступил Слава, затем – остальные.

- До встречи, - глухо сказал Слава. – До свидания, братья.

- Мы уходим в той же очередности, в которой пришли, - объяснил Павлу Степа, - но иногда кому-то нужно уйти первым. И прощаемся коротко. Храним свою анонимность.

- Ясно, - ответил Павел.

- Мы – не друзья, вместе не пьем, - добавил Защитник. – Не потому, что не хотели бы. Хотели бы. Но то, что мы здесь говорим, только здесь и возможно.

Вслед за Славой ушел Горец, за Горцем – Павел.

«Ламборгини» на парковке не оказалось. На спорткаре могли уехать или Слава, или Горец, как, впрочем, и совершенно посторонний человек. Павел решил было, что на «Ламбо» укатил Горец, но тут же посмеялся над собой.  Почему Горец?! Из-за мягкого кавказского акцента?! Какая чепуха, если вдуматься.

Павел сел в машину. Собрался с мыслями. Осторожно выехал на улицу.

Он знал, что они со Степой никогда не будут обсуждать встречи Анонимных Сыновей.  Ни одна дружба в мире не способна вынести настолько беспощадной откровенности. Степа, в общем-то, признался себе Павел, уже рискнул добрососедскими отношениями, пригласив Павла к Сыновьям. Павел же, в свою очередь, доверился Степе.

Но Павел не хотел, да и не смог бы, думать о чем бы то ни было серьезном. Он чувствовал не усталость, хотя провел большую часть дня в банке; им мало-помалу завладевала легкая, приятная истома. Я выздоравливаю, а ведь даже не знал, что болел, сказал себе Павел. Ну, пусть так и будет.

Впереди его ждало воскресенье, свидание с Сашей. Третье свидание, напомнил себе Павел и улыбнулся. Я готов, а ты готова, красотка? Они переписывались днем; Саша тоже работала, а после обеда (в своем же кабинете, салат и сэндвич из ресторана) уехала в спортивный клуб.  Она не спросила, как Павел собирался провести субботний вечер, но и не сказала о том, куда собиралась после тренировки. Танго, подумал Павел, танец на расстоянии друг от друга. Или мы оставляем себе пути для отхода?!

Дома Павел долго принимал душ, затем посмотрел очередную серию «Экзорциста», поблуждал по просторам Сети и лег спать.

* * *

Воскресенье.

Час дня.

Павел и Саша встретились в винном ресторане в самом центре Москвы, в нескольких шагах от Патриарших прудов. Павел приехал первым.  Моросил колючий дождь, уже осенний, непохожий на легкие, стремительные летние ливни. Павел выбрал столик у окна и стал ждать Сашу, не зная, приедет ли она на машине в водителем или, как он сам, на такси. Такси для Павла означало свободу, но Саша могла думать иначе, ценя превыше всего комфорт. Я ее совсем не знаю, подумал Павел, мы познакомились неделю назад. Всего лишь неделю назад.

Павел не ожидал, что Саша могла прийти пешком, и, увлеченный своими мыслями об их встрече, увидел ее уже у дверей ресторана.  Куртка с капюшоном, джинсы, грубоватые на вид ботинки, кожаная сумка-рюкзачок. Юная и независимая. На миг у Павла мелькнула жестокая мысль, что он мог быть слишком стар для Саши, стар и тяжеловесен.  Она совершенно очевидно жила так, как считала нужным, не стремясь соответствовать представлениям других людей; ни внушительное состояние, ни ответственность за принимаемые решения не обременяли ее, не ограничивали ее свободу.

Саша вошла в ресторан, сразу же увидела Павла и, улыбнувшись, помахала ему рукой.

Павел поднялся ей навстречу.

- Привет, - он поцеловал Сашу в щеку, - как добралась?

-О, я ночевала в городе, после тренировки вернулась в офис. - Саша сняла куртку и передала ее девушке-хостесс. - Ха-ха, поэтому пришла пешком.  Здесь недалеко. У меня городская квартира рядом со Старым Арбатом.

Она села напротив Павла.

- Но зябко. Бррр.

- Точно.  Что скажешь насчет красного?

-  Скажу, что это чудесно.

- Выберем вместе?

- Да, но я приведу себя в порядок, - улыбнулась Саша, - так что начинай, присоединюсь через пару минут. Я взъерошенная.

- Ты великолепна, - искренне сказал Павел. – Подходи, - и   он вновь встал и направился к уходящим под потолок винным полкам. К нему подошел сомелье, и начался интереснейший процесс выбора вина.

Минуты через три появилась Саша. Павел очень осторожно, но как бы невзначай, мимолетно приобнял ее. Саша также легко и быстро дотронулась до его руки на своем
плече. Сегодня все будет, если захотим, если я захочу, понял Павел. Я захочу.

Они вернулись к столу и для начала заказали тарелку сыров. Саша, с очень довольным видом, исхлопотала себе утиный паштет.

- Люблю паштеты, - пояснила она, - поделюсь с тобой, если хочешь.

Павел улыбнулся, а затем задал неожиданно заинтересовавший его вопрос.

- Саш, а ты с охраной?

Он произнес эти слова и ужаснулся. Крайне бестактно. Да еще в самом начале свидания. Вот черт за язык потянул.

Но Саша спокойно кивнула и ответила:

- Да. Конечно.

Вздохнула.

- Пойми, людям в моем ближнем круге спокойнее, когда со мной охрана. Спокойнее. Угроз моей безопасности нет, но я смирилась с тем, что у меня всегда есть тень.

Улыбнулась.

- Посмотри в окно. Видишь охранника?

Заинтригованный Павел пристально изучил Малую Бронную. Модные девицы на лавочке рядом с входом в винотеку, неспешно бредущая молодежь, парочками и стайками, редкие взрослые пешеходы. Никто из них не мог быть охранником.

Павел покачал головой.

- Через дорогу, - подсказала Саша.

Павел присмотрелся.

Там, у окна недорогого кафе, читал что-то в планшете самый обыкновенный молодой мужчина.

Павел вопросительно посмотрел на Сашу.

- Да, - она вновь улыбнулась. – Так это и выглядит. Никаких громил. Очень тихо, очень спокойно.

Мужчина с планшетом быстро взглянул в сторону Саши, сделал глоток кофе из стоявшей перед ним чашки и продолжил чтение.

- Впечатляет, - признался Павел.

Принесли вино, сыры и паштет; Саша, к веселому изумлению Павла, умело построила себе крохотный высокий бутебродик, включавший кусочек хлеба, кусочек сыра, ломтик паштета, оливку и второй кусочек сыра

- Хочу такой же, - попросил Павел.

- Бери первый, - Саша протянула ему свое творение, - сейчас сделаю второй.

- Очень вкусно, - сказал Павел, съев бутербродик. – Я развелся несколько лет назад. Никаких трагедий, отношения сначала тускнели, потом и вовсе исчерпали сами себя. Ну, я так думаю. Оставил квартиру.

-  Дети? – прямо спросила Саша.

- Нет, слава Богу, - ответил Павел. – Никогда не хотел.

Саша, мастерски выигрывая время, медленно отпила вино. Он говорит мне о том, что считает самым важным, быстро подумала она, о том, что, на его взгляд, может повлиять на наши отношения. Ну, что же.

- Ни разу не была замужем, - Саша внимательно смотрела на Павла. – В ранней молодости всегда говорила, что выйду замуж за того, кто объяснит мне, как работает светофор. – Она чуть улыбнулась. -  Если же серьезно, думаю, я родилась одиночкой. События внешнего мира просто проявили это.   

Она сильнее меня, подумал Павел. Сильнее всех, возможно.   

 - Моему сводному брату – пять лет, - мягко проговорила Саша, - очень поздний ребенок отца. Чудесный мальчик. Но я не хочу никого растить и воспитывать.

- Это мне понятно, - согласился Павел.

Он и чувствовал облегчение от того, что их с Сашей взгляды на жизнь совпадали, и начинал сожалеть о своей поспешности – свидание начиналось со сложных тем. Деловое общение всегда давалось Павлу намного проще, чем романтическое – его неосознанно пугала непредсказуемость и спонтанность женщин, их склонность воспринимать слова мужчин через призму собственных ожиданий.

Однако Саша пришла ему на выручку.

- Значит, мы оба – гедонисты, - улыбнулась она, - и можем наслаждаться жизнью.      

- О, да, - рассмеялся Павел, - выпьем за это?

Саша подняла свой бокал.

-  Да здравствуют удовольствия!

Ясная и свежая, подумал Павел, любуясь Сашей, и, тем не менее, пашет не меньше, а то и больше меня.

- Кстати, об удовольствиях, - сказал Павел, - закажем горячее?

- Я совершенно точно хочу открытый равиоло, - тут же ответила Саша. – Я с четверга на салатах и супчиках. Смейся, но некогда спокойно поесть. Хочется немного сложной еды.  И смаковать каждый кусочек.

- Ну, я возьму каре ягненка, - решил Павел.

Он поднял руку, подзывая официанта.

- Повторить паштет? – спросил тот, наблюдавший с почтительного расстояния за тем, как Саша делала бутербродики. Саша, как и Павел, много, много раз бывала в этом винном ресторане; ее было невозможно не запомнить, как из-за красоты, так и из-за очень щедрых чаевых, если платила она, а не ее спутник или спутники. 

- О, да, - просияла Саша.

- У тебя есть братья или сестры? – спросила она у Павла.

- Сводная сестра по матери, - ответил он, - младшая. Но я ее не знаю. У матери давно свою семья, я туда не вхож.

Павел слышал свой голос со стороны, удивляясь тому, как спокойно открывал перед Сашей свою жизнь.

- Отец жив?

-Да, - Павел улыбнулся, - и превосходно себя чувствует.

- Здорово, - искренне сказала Саша. – У моего отца год назад случился легкий инсульт. Знаешь, так горько осознать, что он смертен. Извини за мрачность.

- Думаю, это наш собственный возраст, - отозвался Павел, - мы взрослеем, родители
стареют.

- Я так поняла, мы с тобой ровесники, - Саша лукаво посмотрела на Павла.

-  Ну, мне сорок будет в октябре, - рассмеялся Павел. – Тебе, на пристальный
взгляд, и тридцати нет. Но, в целом, ровесники.

- А, это все спорт и лазерные подтяжки лица, - Саша тоже рассмеялась. – И я не курю уже лет пятнадцать.

- Курила?!

- По пачке. Времена такие были. А бросила разом. Просто перестала курить. 

- Я из-за астмы никогда не курил.

- И правильно. Но курить – удивительное занятие.

Они посмеялись.
- Саш, - решился Павел. – Я слышал, ты некогда защищалась от рейдеров с обрезом в руках. Не могу не спросить, это – правда?

Саша отпила вина.

- Ну, не с обрезом, конечно же, - она улыбнулась. – С прекрасным итальянским
охотничьим ружьем отца. Он держал ружейный сейф в кабинете, любил охоту. Нас успел охранник предупредить, что к нам идут, нужно было выиграть время. На окне – решетки, а вот двери – слабенькие, не продумали тогда с отцом. Я и вышла к гостям с ружьем.

- Выстрелила бы? – Павел пытливо смотрел на Сашу.

- Да, но сначала - поверх голов. Хотя рикошет в небольшом пространстве – жуткая вещь. Поэтому все и остановились.

Павел вспомнил слова Евгения о том, что, по слухам, на Сашу нападали. До или после того случая? Но о таком, конечно же, спросить было невозможно.

- Знаешь, я искренне не могу представить, как вел бы себя в такой ситуации, - признался Павел. – Сейчас понял, что я – тихоня, в общем-то.

- Да взял бы ружье и вышел к налетчикам, - возразила Саша. – Я пару раз в месяц езжу в стрелковый клуб. Хочешь, присоединяйся в следующий раз. Тир великолепный. Оружие умиротворяет, Паша. Стрельба – лучшее снотворное, - и она допила вино.

Пока сомелье вновь наполнял их бокалы, на четверть, не более, Павел неожиданно для себя осознал нечто поразительное.

В ночь со вторника на среду, перед обедом с Сашей, ему не приснился кошмар с матерью, хотя он отправлял Инне деньги с Максом. Собственно, Павел забыл о матери; перед сном он думал о Саше, решая, как бы смешно это ни было для взрослого мужчины, какой костюм надеть и какой выбрать галстук. А потом Павел провалился в сон, целительный сон без кошмаров.

- Я принимаю мелатонин, - сообщил Павел и посмеялся сам над собой, так серьезно прозвучали его слова.

- Сколько грамм? – заинтересованно спросила Саша.

Господи, с этой женщиной можно говорить обо всем на свете, подумал Павел, и не бояться ляпнуть что-нибудь не то.

- Три.

- Ха, и я три. Но не всегда.

- Саш, у тебя когда день рождения?

- В марте, девятого, представь себе.

- У меня одиннадцатого октября.

- О, скоро!

- Слишком скоро, я бы сказал.

- Ну, мне уже исполнилось сорок, и я знаю, что это нестрашно.

- Буду вдохновляться твоим примером.

Они болтали, и Павел начинал чувствовать легчайшее, приятное опьянение. Саша рассказывала о строительстве своего дома в Серебряном Бору, о том, с какой опаской в Москву приехали испанцы из архитектурного бюро, и как сильно им понравилась Москва, само устройство города с проспектами и Садовым и Бульварным кольцами.

Павел, в свою очередь, по просьбе Саши на «бис» рассказал историю появления в своем офисе новой помощницы. Он уже упоминал об этом в переписке с Сашей, но она хотела еще раз послушать об удивительных событиях пятницы.

Время плавно шло. Бутылка красного опустела, горячее съели.

- Давай продолжим у меня, - предложил Павел, внимательно глядя на Сашу. – Можем взять десертное здесь. Рислинг, например.

Саша могла сослаться на дела и со свойственной ей вежливостью отказаться от приглашения. Павел понимал, что такое развитие событий было наиболее вероятным.  Даже если Саша и была свободной, Павел мог просто не нравиться ей, или нравиться не настолько, чтобы она хотела провести с ним вторую половину воскресенья.

- О, здорово, - тотчас откликнулась Саша. – Или сотерн.

- Выберем вместе? – Павел мгновенно протрезвел. Итак, едем.

- Я на пару минут включу коммуникатор, - предупредила его Саша. – Напишу, куда я еду.

- Адрес помнишь?

- Думаю, адрес у ребят сохранился. Я же приезжала к Ане и Степе.

Затем Саша с изумлением добавила:

- Слушай, мы же познакомились неделю назад.

- И какую неделю, - рассмеялся Павел. – Я у тебя в гостях побывал, кстати.

- Точно. В прошлое воскресенье, - улыбнулась Саша. – Ха-ха, мы гуляли, а потом разразился ливень.   

- Расплачиваюсь, и вызываем такси? Ты на такси ездила когда-нибудь?

- И на метро, - отозвалась Саша, - в снегопад прошлой зимой – город стоял. И раньше тоже ездила. Очень удобно. Не стоять же два часа в пробке, если можно доехать за полчаса.

И полным-полно красивых молодых ребят, добавила она про себя.  И, вообще, интересно. Нигде не видела столько роскошных шубок на женщинах, как в московском метро.

- Храбрая женщина, - Павел помахал бумажником, привлекая внимание официанта. – Я как-то опасаюсь на метро ездить.

- Боишься, девушки приставать начнут? Дайте телефончик? – смеясь, поддела его Саша.

- Точно. Не отбиваться же от них.

- Меня Николай, охранник, научил, как менять внешность и передвигаться в толпе, - сказала Саша. – Очень интересно. Мы с ним тренировались в переходах на Кольцевой линии.

- Круто, - Павел представил себе Сашу в толпе, быструю и незаметную, неуловимую. – Очень круто.

Они выбрали бутылку кабинетного рислинга, Павел расплатился, подъехало такси.

- Заедем по дороге за чем-нибудь вкусненьким? – спросила Саша, уютно устроившись рядом с Павлом на заднем сиденье.  – К рислингу?

- Что бы подошло? – Павел как бы невзначай взял ее за руку.

- Сухое печенье, я думаю, твердый сыр.

- Знаешь Усачевский?

- Нет, - разочарованно призналась Саша, - слышала, но не бывала.

- Давай забежим.

- Ура! – рассмеялась Саша. – Люблю новые места.

Болтая о всякой чепухе, они благополучно доехали до Усачевского.

- Я сюда захожу перекусить по выходным, - когда они вышли из такси, Павел снова взял Сашу за руку, не столько для того, чтобы она не потерялась, сколько для того, чтобы ее не увлек за собой какой-нибудь коварный юный красавец. – Очень удобно.

- О, да здесь здорово, - убежденно ответила Саша. – Чудесное место.

Пройдясь по рынку, они не нашли сухое печенье, но обнаружили маленькие нарядные кексы с шапочками крема – капкейки, и взяли шесть штук в коробочке.  Твердый сыр им не понравился, поэтому Саша выбрала мягкий, с голубой плесенью. Они завороженно посмотрели на процесс изготовления жареного мороженого, но, проявив похвальную силу воли, покупать лакомство не стали, а, все также держась за руки, вышли на улицу.

Дождь закончился. 

- Пройдемся? – Павел посмотрел на Сашу. – Здесь недалеко.

- Конечно, - отозвалась Саша. – Приятный район Москвы. Мы когда-то жили недалеко от Белорусского вокзала, давным-давно. Там суета. В моем переулочке рядом с Арбатом тихо.  Такая московская тишина. По-моему, в каждом городе тихо по-своему.

- Никогда не хотела перебраться в Европу? – спросил Павел. – В принципе, вести дела можно и оттуда.

- Я хочу лет через десять вообще отойти от дел, - Саша подняла на Павла глаза. – Через десять-двенадцать. Провести год-другой в кругосветке, решить, где осесть. – Она рассмеялась. – Никогда больше не вставать в семь утра в декабре.

- Я бы жил в Италии, - подхватил Павел. – В маленьком городке. Не в туристическом.

- Ага, и местные жители будут говорить: «У нас поселился русский олигарх». Но Италия прелестна.

Они посмеялись.

- Думаешь, это возможно- перестать работать? – серьезно сказала Саша.

- Для нас – нет,- искренне ответил Павел, - так или иначе, будем работать даже в Италии.

Они умолкли.

Саша легко шагала рядом с Павлом, помахивая пакетиком с пирожными и сыром. Павел нес бумажный пакет с бутылкой рислинга. Где-то рядом, невидимый для них, следовал охранник Саши, как она сказала, ее Тень.

Легкая женщина, повторил свои прежние слова Павел, легкая. Он не чувствовал какой-то особой страсти, сама его абсолютная уверенность в том, что Саша готова к сексу, и что секс с ней будет если и не феерическим, то очень, очень хорошим, будила, скорее, любопытство и фантазию, но не бурный порыв.

Из своего прежнего опыта встреч с женщинами Павел знал, что, несмотря на кажущееся легкомыслие, они возлагали на секс, особенно – в первый раз, некие (как сказал бы стилист Андрей) ожидания. Это становилось очевидным очень скоро, иногда – в тот же день или вечер. Вопрос со скрытым смыслом, слишком пристальный взгляд, намек на то, нужно бы договориться о следующей встрече. Не раз и не два, у Павла  складывалось впечатление, что от него ждали не столько блестящего выступления в постели, сколько каких-то важных слов и подводили его к ним, но он, солдат на минном поле, ловко переступал через опасные места. Однако, в конце концов, неявные сражения так надоели Павлу, что он перестал знакомиться вообще. Раз-другой в месяц, иногда – реже, иногда – чаще, Павел отправлялся на эротический массаж – пока и это ему не наскучило.  Все женщины от него чего-то хотели, чего-то ждали, что-то хотели рассказать о себе, он же мечтал просто расслабиться, позволив телу возобладать над разумом. Одиночество приносило покой, невозможный в отношениях. Женщины растравляли душевные раны Павла, подпитывали его глубокое недоверие ко всему женскому роду. Уловки, увертки, ложь, пусть и нежная. 

Или покой возможен?! Как поведет себя Саша?!

- Ты здесь уже бывала, - рассмеялся Павел, когда они с Сашей вошли на территорию дома. – Ха, правда, головокружительная неделя.

- Здорово, что у вас рядом с домом остались деревья, - сказала Саша,- обратила внимание еще  в первый раз. Заезжала к Ане посмотреть квартиру.

- Степы, похоже, нет – не вижу его машину, - Павел произнес эти слова и подумал, что, если продолжение их с Сашей свидания не сложится, можно будет позвать соседей и изящно завершить день.

Однако свидание сложилось.

- У меня интерьер совсем в другом стиле, чем у ребят, - сказал Павел, открывая дверь в свою квартиру впуская Сашу, - хотя метраж такой же. Строгая классика, я думаю.

- О, да, - улыбнулась Саша, - потолки позволяют. Можно ли мне тапочки?
- Конечно. У меня гостиничные есть. Я как белка, вечно привожу из поездок гору всякой всячины. Тапочки, зубные щетки, гель для душа. А что. Беру с собой в спортклуб.

Павел достал из шкафа новенькие тапочки в упаковке (на всякий случай, он приготовил их утром, до выхода из дома, чтобы не копошиться в шкафу перед Сашей), поставил их перед гостьей, убрал верхнюю одежду.   

- Мне бы сразу руки помыть, - попросила Саша.

- Сюда, - Павел провел Сашу к ванной, предназначенной для гостей. Утром он проверил, свежие ли там полотенца.

В своей ванной Павел перевел дух. Отвык знакомиться, отвык принимать у себя женщин.

Они с Сашей встретились в гостиной.

- У тебя чистый классицизм, - сказала она, неспешно прохаживаясь по просторной комнате, - сдержанные цвета. Обои прелестные. И люстра хороша.

- Люстра приехала из Испании, - Павел рассмеялся своим воспоминаниям, - привезли, распаковали, проверили. А мастер занят, смог прийти только через три дня. Я в гостиной дышать боялся, пока ее не повесили. Три дня ходил по квартире на цыпочках.

Он поставил рислинг охлаждаться и спросил Сашу:

- Как думаешь, капкейки нужно в холодильник убрать?

- Думаю, испортиться они не успеют, -   откликнулась Саша.

Павел вернулся в гостиную.

- Дверь мне нравится, - сказала Саша. – Раздвижная. Круто.

- У меня в спальне раздвижные двери, - Павел взял Сашу за руку. – Пойдем, покажу остальную квартиру.

Он провел Сашу в кабинет, затем – в спальню.

- Напоминает каюту яхты, - Саша подошла к окну, - кажется, что за окном должно быть море.

Она повернулась к Павлу. Внимательно посмотрела ему в глаза. Легко сняла тонкий джемпер. Никакого кружевного белья, эластичный топ. Великолепное тело. Под гладкой кожей – едва уловимый слой здорового жирка.

Шаг, и они обнялись. Долгий поцелуй.

- Зацени пресс, - Саша отстранилась от Павла и изящно выскользнула из джинсов и трусиков. – Кубы, - пояснила она, на случай, если Павел, следом за ней снимавший свою громоздкую мужскую одежду, не понял, чем восхититься.

- Реально, кубы, - Павел сдернул с кровати покрывало. – Красавица. 

Так просто, так естественно.

Сначала – влажный жар ее рта, затем- влажный жар ее тела.

Вблизи Саша показалась Павлу маленькой, и он, опасаясь ненароком придавить ее сверху своим мощным телом, осторожно перевернул Сашу на бок, лицом к себе. Она знала эту позу и без малейших усилий завела свободную левую ногу ему на плечо.

- Не тяжело? - Павел лежал на ее правой ноге.

- Супер, - Сашины глаза смеялись. – Здорово.

Павел всегда втайне гордился своей способностью не нестись к финалу любовной игры на всех парах, а растягивать удовольствие. К его разочарованию, женщины ценили долгий секс далеко не всегда, и после близости у Павла много, много раз оставалось впечатление, что барышни всего лишь вежливо ждали, когда он, мужчина, наконец-то сконцентрируется на самом важном и завершит начатое.

С Сашей все шло по-другому. Она тоже не спешила, не ждала. В какой-то момент Саша оказалась сверху Павла, в какой-то момент он видел ее скульптурную спину.

Из самых глубин памяти Павла вдруг всплыла его давняя фантазия, скрывшаяся после некрасивой сцены, когда он поделился ей с Жанной, бывшей женой. Там, в жарком мире мужского желания, с Павлом оказывались две женщины, и они ласкали друг друга, пока он, господин, впитывал каждый миг их игры.

- Саш, у тебя когда-нибудь были женщины? – глухо спросил Павел, не зная, чего ожидать.

- Чуть-чуть, - отозвалась Саша.

Ее ответ обжег Павла. Они снова лежали лицом друг к другу.

- Расскажи, - потребовал Павел.

- У меня была подружка, когда я училась, - они двигались о общем ритме, - как я потом поняла, она в меня влюбилась. Мы несколько раз спали вместе, после вечеринок. Ну, знаешь, в юности это само собой получается. – Саша тихо рассмеялась. – Хотя у вас по-другому, конечно, у мужчин.

- Она тебя трогала?

-Да, трогала, и я ее, - Саша несколько раз быстро лизнула воздух, и Павел, вспыхнув огнем, начал финальный забег. 

Затем они немного понежились; Павел лег на спину, освободив Сашину ножку, и Саша перекатилась на живот, прекрасная в любом ракурсе. Она грациозно потянулась.

- Можно, я в твоей ванной душ приму? Быстро, обещаю.

- Конечно,- Павел поразился ее вопросу. – Там свежие полотенца на полочке.

- Супер, - Саша легко встала и вошла в ванную. – Тут правда, как на корабле, - рассмеялась она, оставив раздвижную дверь открытой. Зашумела вода.

Минуты через три Саша вышла из ванной, и Павел поднялся ей навстречу, чтобы тоже принять душ.

- Ты весь покрыт шерстью, - убежденно сообщила ему Саша.

- А, это взрослый мужчина называется, - лучезарно улыбнулся Павел. – Просто ты раньше взрослых не видела, - он ждал ответ. Рассердится? Обидится?

- Точно, - театрально вздохнула Саша. -  А я –то думала. А оно вон как, оказывается. А он еще вырастет? – она с преувеличенной осторожностью потрогала Павла ниже пояса.  – Или ты уже совсем взрослый?

- Конечно, сантиметров на пять-семь вырастет, но постепенно. До сих пор рос, - серьезно ответил Павел. – Что, боишься?

Они расхохотались, и Саша начала одеваться. 

Павел быстро принял душ. Оделся, но не в джинсы и джемпер, а в домашний костюм, мягкие брюки и футболку.

Саша ждала его в гостиной, рассматривая книги.

- Рислинг? – спросил Павел.

- Да, - Саша повернулась к нему, - хорошо, когда в доме книги.

- Так, я не помню, из каких бокалов пьют рислинги, - признался Павел.

- Обычные подойдут, - Саша подошла к столу. – Сядем здесь?

- Нет, давай на диванчик. Берем капкейки. Сыр. Что еще? – он открыл холодильник. – Есть сырники, запеченные.   

- Если можно, я хотела бы сырник, - деликатно сказала Саша. – Где покупаешь?

- А, вот и не покупаю. Моя домоправительница печет по пятницам, на выходные. А в понедельник готовит всякие штучки.

- Какие штучки? – Саша начала смеяться.

- Ну, не помню, как они называются. Иногда котлетки, а есть еще, как котлетки, но шарики.

- Тефтели?

- Точно. Сырник разогреть?

- Можно холодный.

- Супер. Что хочешь посмотреть?

- «Южный Парк». Что-нибудь из первых сезонов?

- Идет. Может, вначале «Экзорциста»? Я тебе расскажу, в чем там дело. А потом – «Южный Парк».

- Идет, - согласилась Саша.

- Телефоны проверим на всякий случай?

- Да, лучше сейчас.

Решив все вопросы и проверив свои коммуникаторы, они погрузились в мрачную готику сериала про изгоняющих дьявола. Саша с восторгом ела сырник. В одном особенно страшном месте серии Павел неожиданно пощекотал ее, и Саша смешно подпрыгнула, едва не выронив бокал. Прекрасный день переходил в чудесный вечер.

Их никто не тревожил. За окнами моросил дождь, делая тепло гостиной еще более уютным. Павел мягко пьянел, но не от вина, а, скорее, от глубочайшего расслабления. Отдых, долгожданный отдых.

Ближе к восьми часам Саша сказала:

- Паш, я через час поеду. Завтра встаю в семь – в девять первая встреча.

- Я в восемь поднимаюсь, - Павел улыбнулся, - раньше десяти стараюсь ни с кем не встречаться. Злой по утрам.

- Злой, или нужна тишина?

Павла поразил вопрос Саши. Он поставил серию «Южного парка» на паузу.

- Тишина. Я думаю в тишине. Или под «металл». Голоса отвлекают. Особенно, со всякой чепухой.

- Это мне знакомо, - призналась Саша. – Ну, так и я, и ты весь день на людях. Нужно хотя бы немного бывать одним.

- Но ты останься на этот час, - спохватился Павел, решив, что Саша могла его неверно понять. – Ты…

- Тихая, - завершила его фразу Саша. – Да, тихая.

- Повторим наш головокружительный успех? – Павел отставил бокал. – Ты как?

- Повторим, - согласилась Саша. - Здесь?

- Да, давай здесь. Иди ко мне.      

Второй раз получился еще лучше первого. Павел ни о чем не спрашивал Сашу, но перед его внутренним взором пульсировали сцены из фантазий, переставших быть запретными.  Полумрак, свечение города за окнами, женщина, с которой можно все, на что хватит храбрости.

- Приму душ дома, - решила Саша, когда они с Павлом неспешно разомкнули объятия, -   но умоюсь.  Мне пора, я думаю.

Павел не стал возражать. Саша, совершенно очевидно, обладала редким даром завершать свидания вовремя. И она была права, перед началом рабочей недели ему и самому было нужно настроиться на рабочий лад.

Саша написала своему охраннику, взяла кексик, сделал глоток рислинга, явно не обижаясь на то, что Павел, тоже жуя кексик, включил коммуникатор и начал быстро листать новости.

Идиллия.

- Пора, - Саша поставила бокал. – Закажешь пропуск?

- Конечно, - Павел отложил коммуникатор. – Говори номер, я запомню.

Он вышел из гостиной в холл и позвонил охране дома со своего квартирного домофона.

- Спущусь с тобой, - сказал Павел подошедшей Саше. – Только куртку накину.

Он достал из шкафа куртки, Саша ловко зашнуровала свои ботинки, подхватила рюкзачок.

По дороге вниз Павел ждал, когда Саша так или иначе заговорит о следующем свидании.  Спросит прямо. Намекнет.  Что-нибудь такое. Такое женское.

- Чудесный день, - сказала вместо этого Саша, когда они вошли в лифт,-  значит, и неделя начнется хорошо.

- Саш, как тебе твой кроссовер? – спросил Павел. 

- Очень хорошо, - улыбнулась Саша. – Я сама только кроссоверы вожу. Ходила на курсы экстремального вождения, - скромно добавила она.

- Круто, - кивнул Павел. – Надо бы и мне собраться.

У подъезда Сашу ждал представительский «Мерседес». Водитель любезно поздоровался с Павлом и открыл перед Сашей заднюю дверцу.

- Счастливо! – улыбнулась она Павлу, так и не спросив, когда же они увидятся снова.  – Передавай привет Ане и Степе, когда увидишь!

И все. Просто изящно впорхнула в машину, водитель закрыл за ней дверцу, скупо, но вежливо кивнул Павлу, и сер за руль.

Свидание завершилось.

Павел, чуть посмеиваясь, вернулся в свою квартиру. Саша все еще могла стать обыкновенной, написав ему с дороги.  Могла же?! Да ты ждешь, чтобы она написала, или сказала какую-нибудь сентиментальную глупость про то, что секс сближает, ждешь, чтобы Саша оказалась еще одной з многих, сказал себе Павел.  Но она – не одна из многих. Не станет обыкновенной. Расслабься. И сам не будь обыкновенным. Интересно, однако, была ли у нее та самая влюбленная подружка? Как это бывает у женщин? Эксперименты юности, навсегда там и оставшиеся? Или Саша с поразительной интуицией уловила, что следовало ответить Павлу?

Написал же Павлу Степа: «Можно у тебя кое-чего по фондовому рынку спросить?»
Павел тут же ответил: «Если дома, сейчас зайду».

Через пять минут он уже входил к соседям.

* * *

Саше искренне не пришло на ум спрашивать Павла о следующем свидании. Она вытянулась на заднем сидении спокойной, мощной машины и достала из рюкзачка коммуникатор.

Выяснилось, что ей успел написать Стас: «Можно тебе позвонить?»

Саша позвонила ему сама, и тот ответил после второго же гудка:

- Привет, Саш! Извини, что беспокою. Как ты?

- Отлично, - ответила Саша. – Хороший день. У тебя как дела?

-Да я, в общем-то, хотел у тебя спросить, летим ли мы в Вену.

- Да, в четверг вылетаем, в воскресенье утром – обратно.  Ты летишь?

- Еще бы, - горячо ответил Стас, - конечно же. Решил уточнить на всякий случай.  Меня подменят в клубе.

- Вот и славно, - Саша прикрыла глаза. – Мы обычным рейсом летим. Не частным самолетом. Но бизнес-классом.

- Главное, чтобы тебе было удобно, - тут же отозвался Стас.

Саша тихонько рассмеялась. Порой она понимала, как легко можно было бы всерьез увлечься молодым любовником. Внимание, забота. Ну, и красота, конечно же. Молодое тело.  И, да, отношения Саши с молодыми любовниками всегда выстраивались исключительно вокруг нее, ее желаний, расписания, настроения.

- Если ты не возражаешь, я бы со следующей недели походил на курсы по функциональному тренингу, - деликатно продолжил Стас.

- Что вдруг? – искренне удивилась Саша. Стас яростно презирал функциональный тренинг и признавал только работу с весами.

- Клуб отправляет, - вздохнул Стас. – Я только потому тебя тревожу, что буду занят по средам и субботам, три недели.

- Хорошо, иди, конечно, - согласилась Саша и хихикнула, - будешь играть с клиентами в мяч.

- Ага, и прыгать, как девчонки, - угрюмо ответил Стас. – Саш, это все дико неполезно для суставов. Прошу тебя…

- Не буду прыгать, - пообещала Саша, тоже не любившая этот вид тренировок, - наш выбор – «железо».

Они посмеялись.

- Хорошо, был счастлив тебя услышать, - сказал Стас, - мне бы в среду знать наше расписание на четверг.

- Отправлю, - Саша вдруг устала от Стаса. – На связи! – и завершила звонок.

Как можно быть таким молодым, красивым и таким нудным, пронеслось у нее в мыслях. Боже, можно подумать, это Стасу сорок.

Минутой позже Саша поняла, что была неправа. От Стаса и требовалось быть молодым, красивым и бесконечно чутким, за это она и платила (и снимала ему студию недалеко от их общего фитнес-клуба).

Это Павел, подумала Саша. Павел, его чувство юмора, отличный секс, весь этот день, возможность быть собой.

Непривычная утрата непререкаемой собственной значимости.

Нужно написать Павлу в понедельник или вторник, что я улетаю в Вену, напомнила себе Саша. Она взяла личный коммуникатор и сделала пометку в календаре.

Рассмеялась. Очень романтично.

На этом Павел ушел из ее мыслей. Саша растворилась в мягком движении машины, в
тихом джазе, звучавшем в салоне, в дожде, вечере, в самом Бытии.

(продолжение http://proza.ru/2021/01/23/1687 )