Планета Этуарна. Глава 5, 6

— Что это? — спросила Валерия удивлённо, — откуда это взялось?

— Хороший вопрос, — сказал Боря.

Кай нахмурился и покачал головой:

— Разве это не ваше?

— Нет, конечно! Что это? Откуда? — снова спросила Валерия.

— Вы давно пришли в свой кабинет?

— Я была целый день, но недавно отлучилась поужинать. Только что вернулась.

— А ключи? Кому-то давали ключи?

— Шеф, она прикидывается, — мысленно заметил Боря.

— Мой кабинет просто не запирается! — покачала головой Валерия, — У меня нет никаких ценностей и секретов. Здесь почти всё и всегда открыто. Чтобы люди могли прийти пообщаться в любой момент…

— Если это не ваше, то можем ли мы это забрать? — спросил Кай.

— Да, конечно… А что это?

Но, вместо ответа, Кай извинился и быстро вышел. Боря пошёл за ним с добычей, а Валерия осталась в дверях кабинета, провожая их глазами.

— Она прикидывается, — сказал Боря, когда они отошли на расстояние.

— Нет. Она тут ни при чём.

— Скажи просто, что ты на неё запал.

— Боря, она тут ни при чём, — Кай остановился, — Во-первых, ни один идиот, если он участник тех событий, не будет оставлять улику у себя в кабинете. Кто-то пытается её подставить. Причём по-глупому.

— И буквы “Va” …

— Из того же разряда. Это сделал кто-то, кто очень хорошо знает, что Валерия уезжала на это время. Кто вообще отлично знает, где кто находится. Та, которая, например, прямо из своей комнаты побежала сюда, потому что знала, где меня можно найти. Сколько времени прошло между тем, как она нашла тебя в своей комнате, а потом меня в кабинете Валерии? А?

— Мда… — Боря задумался.

— Это было во-вторых. Но есть ещё и в-третьих, — сказал Кай.

— И что же это?

— Вот, — ответил Кай, показывая ладонь с лежащим на нём эк-ком-браслетом, — это из того фойе, где за нами следили. Я сейчас дотронулся им до Валерии, и браслет не среагировал.

— А… понятно, — Боря был обескуражен.

— И если хочешь, найди снова эту самую Олеандру, и проверь этот браслет на ней, — Кай положил тонкий обруч Боре на широкую ладонь, — Но сейчас куда важнее узнать, где на станции можно спрятать мобиль.

— В носовой части на нижнем уровне, — ответил Боря, — там склады и ангары. Всего на станции пять мобилей. Надо проверить на камерах…

— Уже час как все камеры станции отключены, — заметила Матильда в эк-коме, — Потому мы не можем знать…

— Чёрт! — сказал Кай, — А тюрьму они не могут открыть?

— Нет, я закодировала крепко, — ответила Матильда.

— А можем мы полностью переключить контроль всего сервера станции на себя? Чтобы блокировать любое вмешательство. Включая камеры наблюдения. Всё вообще. Чтобы ни одна дверь ангара не открылась без разрешения. У нас есть все привилегии, и чтобы ни у кого больше их не было!

— Старая система, — сказала Матильда мрачно.

— А у тебя нет с собой софта?

— Эх, ты не представляешь! Софт есть, но железо-то у них старое. И сажать на него новый софт это такой геморрой. Сервера, вся система, пожарная и прочая безопасность… Твои гипно-излучатели, наконец. Будет хаос не знаю как надолго.

— Пусть будет, лишь бы они не улетели, — сказал Боря.

— А может пусть улетят? — вдруг сказал Кай.

— Что? — спросил Боря.

— Не нужно препятствовать. Пусть улетят. Во избежание насилия, дайте им возможность скрыться. А мы сразу передадим информацию на Мальсангу, где их могут взять прямо с грузом.

— Может и так, — потянул Боря, размышляя, — но всё же нам надо иметь представление, где они. И держать под контролем ситуацию. Они, судя по всему, знают о нас всё. А мы о них ничего не знаем. Сколько их всего? Где они?

— Знать надо. Ну что, Матильда, тебе решать. Сможешь ли переустановить систему?

— Попробую… — сказала Матильда. — Но это непросто…

— Для тебя?

— Да… Я тоже человек… — пробурчала она, явно уже полностью погружённая в задачу.

* * *

— Ну, как настроение? — спросил Боря радостно в местный динамик.

— Ты за это ответишь! Ты не жилец! — воскликнули несколько “заключённых”. Ещё кто-то крикнул: — Мы тебя засудим!

— Почему они вспоминают о законе только тогда, когда попадают за решётку? — невинно спросил Боря и добавил, — Информация всем. Вы уже наверняка обнаружили диспенсер. Нажимаете кнопочку, и выпадает бутылка воды. Нажимаете другую, ловите бублик. Писать и какать лучше в унитаз, а то уборщик уволился…

— Перестань балаганить, — заметил Кай, включил звукоизоляцию и в коридоре воцарилась тишина, — где у нас Фёдоров?

— Кажется вот тут, — Боря провёл его к одной из дверей.

— Мистер Фёдоров, — обратился Кай, открыв окошко, — мы вас выпустим, если вы подпишете документ об отсутствии претензий и согласитесь полностью сотрудничать.

— А если не подпишу? — мрачно спросил бывший замначальника охраны.

— Тогда вас, как и всех остальных, ждёт длительное расследование. Сейчас сюда летит полицейский транспорт в связи с нашим заявлением о преступной активности на станции. Будучи заместителем начальника, вы либо о ней знали и покрывали, либо участвовали. Выбирайте. И то, как вы отсюда выйдете, зависит только от вашего выбора.

— Какая преступная активность? — спросил тот несколько удивлённо.

— Ага, — заметил Боря, — он выбрал работать вещмешком.

— Да нет, — перебил Фёдоров, — здесь и правда что-то нечисто, но я тут меньше года. И никак не мог достучаться до начальства. Камеры сбоили, софт не работал время от времени. Я думал простое головотяпство.

— И всё это именно тогда, когда пропадали люди, — заметил Боря язвительно.

— Да, — мрачно кивнул Фёдоров, — я подавал рапорты. Всё есть в системе. И у меня есть копии. Можете проверить. Но начальство отмахивалось. Говорило, что всё хорошо. Учёные-раздолбаи, типа, забыли-перепутали.

— Ну а если начальство само было в доле? — спросил Боря весело.

— Кто? Брасс? Да он заслуженный офицер! Он здесь в Омега Центавра…

— Да, да, конечно! — усмехнулся Боря, — никогда ни один заслуженный офицер не оступался!

— Нет, ребята, да вы что?!

— Так ты был в доле или прошляпил? — спросил Боря.

— Подожди, — перебил его Кай, — Мы понимаем, что могли быть разные ситуации. Давайте сформулируем по-другому. Начиная с этого момента, вы собираетесь быть частью проблемы или решения?

— Я понял. Я сотрудничаю.

— Никаких претензий?

— Никаких. Подпишу.

— Отлично. Матильда, открой SU-220.

Замок щёлкнул, и Фёдоров вышел к ним.

— Теперь задача, — сказал Кай, — найти места, где могли бы производиться наркотики.

— Наркотики?! — удивился Фёдоров, покачав головой. — Чёрт возьми! Вот оно что!

— Именно оно, — ответил Кай.

— Я думаю… — ответил Фёдоров. — Давайте проверим несколько складских блоков. Там была странная активность… Только постойте, здесь есть пара ребят, которые прибыли со мной. Я за них поручусь, они не замешаны. Докладывали мне о разном…

* * *

Оставив их решать проблемы, Кай выбрался из тюрьмы и побрёл в кормовое отделение. Из-за треволнений этого дня он совершенно забыл о еде, но аппетита не было никакого.

Лаборатория была открыта, но людей там уже не было. В окнах была глубокая ночь. По крайней мере она выглядела глубокой из-за чёрного вязкого океана и беспросветных туч. Как-то совершенно незаметно кончился день.

Кай включил свет и огляделся. Раньше несколько столов располагались посередине, как и несколько контейнеров с червями, а теперь они были сдвинуты к стенам, причём очень неаккуратно. Один из контейнеров опрокинулся, и штук десять беспомощных организмов еле двигались в чёрной луже.

Повинуясь безотчётному импульсу, Кай присел на корточки и поднял одного из червей. Или гусениц. Или прото-рыбу. Существо уже почти не шевелилось, и Каю было странно жалко его. Было ощущение, что это совсем голый новорожденный щенок или котёнок, который беспомощно тыкается слепой мордочкой по сторонам и ищет маму.

Кай взял какую-то кювету, зачерпнул чёрной воды из контейнера и аккуратно собрал туда всех существ. Он хотел поставить кювету на стол, но вдруг передумал. Он вышел из лаборатории и поискал глазами выход на балкон или, скорее, на палубу.

Это был самый нижний этаж, и чёрная вода плескалась совсем близко. Дождь закончился, но воздух был насыщен зловонной влагой. Запах был настолько ужасен, что даже глаза начали слезиться.

Вокруг веранды проходили перила, что усиливало ощущение океанского лайнера. В конце “палубы” были ступеньки, ведущие вниз в воду, и лестницу эту перекрывала условная дверца. Между сетчатыми перилами и полом был зазор.

Кай открыл дверцу, спустился до воды и сел на ступеньки. Он протянул одного из червей на ладони в непроницаемую чёрную взвесь. Вода коснулась сначала тыльной стороны ладони, потом ладонь полностью погрузилась в эту черноту. Кай почувствовал, как мурашки пошли по коже, но он подавил свой безотчётный первобытный страх и погрузил ладонь глубже. Существо вдруг ожило, зашевелилось и соскользнуло вглубь. Кай отправил туда же второго, третьего, четвёртого…

— Мелководье, — думал он, — Все станции построены на мелководье. Мелководье и на Земле это место для мальков, для начала жизни. Там тепло…

Когда кювета опустела, он ещё долго сидел, смотрел на океан и слушал свои ощущения. Потом пошёл за следующей партией.

Глава 6

Закрытая система… Относительно закрытая. Нет, он конечно не был биологом, и разобраться в этом всём было трудно.

Кай листал виртуальные документы. Есть черви долгожители, а есть те, которые быстро умирают. Бактерии быстро разбирают их на элементы. Питают почву и микроорганизмы. Всё море вокруг — этакий насыщенный бульон, питательная биомасса. Обильная подводная растительность. Казалось бы — нужна только пищеварительная система и всё. Ну ещё кровеносная, конечно. Однако тут наличествовали какие-то множественные железы, вырабатывающие разные элементы, которые видимо имеют значение. Общение через химию? Документы указывали, что создания имеют гораздо более развитую нервную систему, чем земные черви и даже чем земная рыба, хотя и не такую мощную, как у земных животных. Биологи отмечали также, что старшие особи заботятся о потомстве. Это тоже было не характерно для низших форм…

Кай пытался понять, но информации было недостаточно. Что могло запустить такую биологическую или химическую реакцию?

Была закрытая био-система. И в какой-то момент в ней началась усиленная выработка бактерий, которые наполняли море и создавали этот запах. Почему? Самое простое объяснение всему было одно — пришельцы, то есть люди…

Странный звук заставил его открыть глаза. Кай приподнялся и обнаружил себя сидящим в кресле в лаборатории. Видимо, читая документы о планете, он просто заснул. В огромных окнах уже брезжил рассвет.

Кай протёр глаза и огляделся. Коридорный динамик снова издал кашель, и тот же звук раздался в эк-коме. А следом механический голос Матильды начал говорить:

— Объявление по станции Тропическая. Через два часа подойдёт первая шлюпка с корабля Великий Могул. Корабль отправляется на планету Мальсанга. В шлюпке могут разместиться двадцать человек. Сам корабль может принять девяносто шесть. Следующая шлюпка будет ещё через час. Перелёт на Мальсангу за счёт концерна. На планете есть множественные вакансии. Очерёдность вылетающих устанавливается по списку управляющего станцией…

— Матильда, — мысленно воззвал Кай, — мы не договаривались…

— Как не договаривались? — недоуменно спросила она, внезапно прервав своё вещание, — у меня записано… — она явно просматривала какие-то списки, — у меня точно записано… — пробормотала она уже не так уверенно.

— Сначала надо было обнаружить и обезвредить тех двоих, проникших на станцию, выяснить их соучастников, а потом уже всё остальное. А теперь они уже знают, что мы нашли их пути отхода. И знают, что инкогнито они отсюда не уйдут. Сейчас может всё очень плохо закончиться.

— Да? — Матильда была обескуражена, и это тоже случалось впервые в их совместной работе, — я… что-то… сорри, шеф…

— Ты смогла загрузить новую операционную систему?

— А? Да, всё работает… Кажется…

— Так кажется или работает?

— Э…

— А камеры наблюдения? Ты можешь посмотреть, где эти двое?

— Нигде не вижу… Боря и его команда в носовом отсеке, а больше никого. Шеф, я думала… — у Матильды неожиданно задрожал голос.

— Не переживай, — Кай постарался быть как можно более успокаивающим тоном, — всё нормально, — и добавил со вздохом, — может это и к лучшему.

Что сделано, то сделано, и надо просто обитать в той реальности, которая есть.

Он прислушался к звукам в коридоре. Это были звуки ликования. Народ потянулся на крышу, причём было ощущение, что все три сотни, а не только первые двадцать. И что вылет не через два часа, а через пять минут.

— Боря, доложи обстановку, — мысленно спросил Кай.

— Ну… это… Мы тут нашли их гнездо, следы порошка, но хранилище уже пустое. Видимо было много. Они добывали что-то из червей. Тут био-отходов, мля, что твоя скотобойня.

— Чёрт… А живые есть?

— Да туева хуча! Наберётся на цистерну, фак! А людей нигде нет. Матильда дала доступ к камерам наблюдения. Всё осмотрели. Пусто!

— Слушай… — Кай попытался сообразить, что делать дальше, но его прервал гневный голос из коридора. И он принадлежал профессору Эмори:

— Что происходит?! Это безобразие! То не работают лифты, то сервер. Я не могла сохранить свою работу три раза! Я потеряла часть файла!

— Я тоже, — жаловалась какая-то студентка, которую, кажется, звали Басей.

В лабораторию вплыла сама Эмори в сопровождении пятерых аспиранток и вдруг остановилась в ужасе:

— Что тут произошло?

Она в шоке смотрела на хаотически сдвинутые к стенам столы и подсыхающую лужу чёрной воды на полу.

— Мистер Громов?! Что вы тут устроили?!

— Это не я, — ответил Кай, странно ощущая, что он оправдывается как маленький школьник, — Так было, когда я вошёл. Это кто-то из ваших.

— Да быть не может! — воскликнула Бася, — я уходила последней, тут был полный порядок!

— Что?! — удивился Кай, — порядок?! Это не вы сделали?

И он вскочил, так как его поразила мысль:

— Доктор Эмори, есть ли в лаборатории стены, которые открываются наружу, в океан?

— Да, конечно, — воскликнула она, увидев пустые контейнеры, — но кто, скажите, забрал все наши образцы? Где наши черви?!

— Которая? — спросил Кай не обращая внимания на её кудахтанье, — которая стена?

— Вот эта, — показала Бася, подтверждая самые худшие опасения Кая.

И он уже смотрел на другую, внутреннюю стену, которая выглядела слегка гофрированной, так как явно собиралась в гармошку. И уже чётко видел в своём воображении, как мобиль подлетает снаружи, как поднимается внешняя стена, как корпус мобиля, проплывая над полом, плавно расталкивает мебель к стенам, попутно роняя один из контейнеров, как гармошкой собирается вторая стена, как мобиль проплывает за эту стену…

— Боря, ты слышишь? — воскликнул Кай мысленно, — Здесь тоже поднимается стена. Они в лаборатории!

То, что сказал Боря, было не пригодно для дамских ушей.

— Все, быстро, пошли отсюда! — скомандовал Кай.

Но было поздно. Потому что в этот самый момент та внутренняя стена действительно начала складываться гармошкой и отъезжать в сторону, создав узкую дверь, и перед ними возник бывший начальник охраны Брасс. Он был в чёрной униформе и чем-то напоминал огромного эсэсовца. А в левой руке у него был пистолет.

— Стоять, — тихо скомандовал он, — не двигаться.

Девочки и Эмори ахнули, и все замерли на месте с поднятыми руками. Брасс подошёл к двери в лабораторию и запер её.

У Кая поползли мурашки по спине. Однако после возникло странное спокойствие.

— Боря, даю тебе доступ к моему визуалу, — сказал он мысленно, сам оглядываясь по сторонам, чтобы дать Боре полную картину.

— Вижу, шеф. Всё вижу. Спокойствие, мы идём, — отозвался тот.

— Ты! — приказал Брасс, и чёрная дырочка ствола остановилась перед лицом Кая, — срочно прикажи выпустить моих людей.

— Слушай, — сказал Кай, — вы вполне можете улетать, мы не будем вам препятствовать. Вместе с Олеандрой…

— Заткнись, — приказал Брасс, — и делай, что приказали. Мне нужны мои люди! Один я не пойду. Там, спасибо тебе, меня сразу повяжут или пристрелят. А вместе мы просто захватим весь корабль и уйдём туда, где нас не найдут. Мне нужны мои люди и оружие.

— Куда уйдем?! — закричала Олеандра и выскочила из-за стены, — Куда уйдём?! Это моя планета! У нас почти всё получилось! Они должны объявить банкротство на днях!

— Заткнись, дура! — заорал на неё Брасс, — ты что не понимаешь, что всё кончено?! Что надо валить!

— Идиот! — кричала Олеандра, размахивая руками, — ничего не кончено!

У неё были интонации избалованного ребёнка, привыкшего получать всё, что хочется. Брасс, не отвечая, навёл на неё оружие и сделал выстрел.

Выстрел был странно тихим, словно пробка из бутылки, и девушка издала горловой звук, на мгновение замерла, пошатнулась и сделала несколько неверных шагов назад. Потом ноги её подкосились, и она упала на пол. На её сером комбинезоне в районе живота расплывалось красное пятно. Все невольно вскрикнули.

— Всем стоять, — голос Брасса был низким и спокойным.

Профессор начала всхлипывать:

— Пожалуйста, пожалуйста… — она больше ничего не могла произнести, обнимая студенток, словно клушка, а они прижались к ней как цыплята, немея от ужаса.

В это время вся комната чуть вздрогнула, раздался звук мотора и внешняя стена начала медленно подниматься вверх. Лабораторию сразу наполнил запах болота и нечистот.

— Закрыть стену, или я убиваю заложников! — крикнул Брасс во всю мощь своих лёгких.

Затем он навёл пистолет на Кая и нажал на курок. Снова раздался тихий хлопок, и Кай почувствовал лёгкий удар под ключицу. Он пошатнулся и упал в то самое кресло, с которого только что встал. По груди и спине начало растекаться горячее.

— Следующий выстрел будет смертельным! — сказал Брасс.

Стена остановилась, едва начав подниматься.

— Не стреляй, мы не поднимаем, — раздался голос Бори в динамике лаборатории, — не стреляй…

— Шеф, спокойно, — сказал Боря в голове, — зажми рану. Она не опасная, но зажми сильнее.

Кай прижал ладонь под ключицу, ощущая внезапно острую боль.

— Открыть тюрьму, освободить моих людей! — скомандовал Брасс снова, — иначе каждую минуту я буду убивать по заложнику.

Бз-з-з-з-н… Раздался странный тихий звон, и в комнату через тонкую щель около пола влетел диск. Под потрясёнными взглядами студентов, он вращаясь и тихо звеня пролетел через помещение и завис горизонтально прямо у лица Брасса.

Тот невольно отдёрнулся, сделал шаг назад, потом ещё один. Вряд ли кто может выдержать соседство своего лица с циркулярной пилой, пусть даже такой элегантной. Когда Брасс уже упёрся спиной в стену и отступать было некуда, он поднял пистолет и несколько раз выстрелил в диск, от чего тот каждый раз вздрагивал, покачивался и издавал противный звук “бжзнь-бжзнь” и приближался ближе ещё на миллиметр или два. Пули ударяли рикошетом куда-то в противоположную стену и в пол, и женщины с визгом бросились в сторону от линии огня. Один только Кай из своего кресла смотрел на происходящее, как заворожённый, не в состоянии двинуться ни вправо, ни влево.

Наконец Брасс попробовал просто загородить лицо пистолетом, но диск с ужасающим скрежетом вгрызся в ствол. Удар был так силён, что начальник охраны не смог удержать оружие в руках, и, искорёженное, оно отлетело далеко в угол, а диск снова вернулся к его лицу. Тогда он сделал попытку сползти вниз по стене, но диск вдруг скользнул на мгновение вправо, затем плавно влево и вниз — и почти коснулся могучей шеи. Бывший начальник охраны замер распластанный по стене в полусидячей позе, как гигантский чёрный паук. И с пилой, звенящей прямо под его подбородком.

— Вот скажи, что мне мешает отрезать тебе башку или ещё одну руку? — спросил Боря, выходя из мобиля в сопровождении троих охранников, — правая-то ещё нормально не работает!

Никто даже не заметил, что стена уже полностью открыта, и мобиль стоит прямо посреди комнаты.

Брасс не выдержал и зарычал:

— Останови! Сдаюсь!

— Давай сюда твои руки, — сказал Боря, и диск плавно отлетел в сторону и опустился на один из столов.

И ко всеобщему облегчению он надел Брассу наручники.

В динамиках раздался хриплый бип, и резкий голос Матильды произнёс:

— Срочно! Доктора в био-химическую лабораторию на корме! Срочно доктора! Есть раненые! Срочно доктора…

И через несколько минут в дверь забарабанили. Студентки бросились открывать.

Первой прибежала Валерия с сумкой первой помощи. Она остановилась на мгновение в ужасе, потом бросилась к Каю, но он показал ей на Олеандру, лежащую в углу. Вскоре прибежали и доктор, и медсестра, и начальник станции, и Лахти, и ещё студенты, и просто любопытные. А Боря с помощниками в это время проверили мобиль за гофрированной стеной.

— Ты смотри! — показал Боря упаковку коричневого порошка, — тут этого добра полная машина!

* * *

— Моя планета! — воскликнул Лахти в крайнем отчаянии, когда ему объяснили происходящее, — Моя планета! Что они сделали с моей планетой!

— Доказательства! — корчась от боли кричала Олеандра, когда её укладывали на коляску везти в операционную, — у вас нет никаких доказательств!

Боря вынул из кармана тонкий эк-ком-браслет, подошёл к ней и прикоснулся к её руке. Браслет мигнул и по нему побежала голубая искра.

— Я не даю доступа! — испуганно закричала Олеандра.

— Кто у тебя его спрашивает? — раздался в динамике торжествующий голос Матильды, которая очень хотела реабилитироваться, — доступ есть. Боря, сними с эк-ком с её головы.

— Нет! — закричала Олеандра, — нет!

Но ей ввели успокоительное и увезли.

Доктор наложил Каю повязку и хотел приказать увезти его в госпитальное отделение, но Кай отказался:

— Спасибо, доктор, я сейчас не могу. У нас здесь ещё есть срочные дела.

— Какие дела? — спросил Боря, — у тебя потеря крови, ты на ногах не стоишь!

— А мне стоять не нужно, — ответил Кай, откидываясь на спинку кресла, промокшую от крови, — но очень надо кое что доделать… Матильда, ты получила доступ к записям видео с её эк-кома?

Матильда прогнала на скорости и фрагментами. Больше и не потребовалось. Все присутствовавшие увидели кадры избиения Робинсона, который нашёл средства, чтобы продолжать проект и отказывался объявлять банкротство. Там было и нападение на крыше.

— Она была такая хорошая девочка! — воскликнул Лахти, — такая милая!

— А вы её знали раньше? — удивился Кай.

— Да, конечно! Это же дочка Эша.

— Того самого, который был в совете директоров? — спросила Матильда в динамике лаборатории, и по голосу было слышно, что ей стыдно, — как это я упустила?

— Того самого, — спросил Кай, — который обвалил акции? Который ушёл в Галактический банк? Тот самый банк, который хотел обанкротить концерн и забрать планету за долги? Под якобы мусорную свалку? А не собирался ли он руками дочки производить там такой замечательный продукт, который мы только что изъяли?

— Моя планета! — в который раз заломил ручки Лахти.

— Не ваша, — сказал Кай, — И не Олеандры. И не кого-то другого. Это их планета, — он указал на океан.

* * *

— Это их планета, — повторил Кай, подъезжая на кресле к открытой стене, — куда мы вторглись.

— Я не понимаю, — прошептала Эмори.

— Вы перерабатываете цивилизацию этой планеты на лекарства и наркотики.

— Цивилизацию? — Эмори никак не могла прийти в себя, — вы говорите это цивилизация? Эти черви?!

— Это не черви. Это другая планета, другая биология. Другое всё, включая эволюцию. Аборигены планеты. Хоть они и не выглядят для нас, как мыслящие существа. Но они понимают на своём уровне. Они общаются между собой, подобно клеткам нашего мозга через какие-то свои нейромедиаторы. Они сами словно живые элементы единого целого, словно мозг этой планеты. — Кай помолчал, собираясь с силами, — и самое главное, они общаются с нами.

— Подождите, — испуганно воскликнула Валерия, — вы хотите сказать…

— Да, я хочу сказать, что все эти галлюцинации это их крик о помощи. У них умирают дети, и они передают нам своё отчаяние.

— Это бред! — воскликнула Валерия. — Как они могут передавать нам образы, если у них самих нет этих образов?! У них нет зрения!

— Зрения у них нет. Но у них есть… как бы сказать… те образы, которыми живут и общаются они. Мы их понять не можем, так как у нас нет их органов чувств. Но сами чувства передаются, и наше сознание воспринимает эти чувства, их боль и интерпретирует в наших образах.

— В наших образах? — спросила Валерия уже тише.

— Да, эта боль создаёт массивный негативный фон, который считывается даже домашними животными. Вы сами сказали, что…

— Да, мой Пьеро… — прошептала Валерия.

— Да, — вдруг воскликнул Лахти, — Алита, моя собачка, я привёз её в самом начале. Она была совершенно счастлива. А когда мы приехали второй раз, она просто была вне себя!

— Потому что животные куда чувствительнее нас. Планета встречала радостью. А теперь?!

— Не верю! — воскликнула Эмори. — Это черви!

— Матильда, — вслух позвал Кай, — отключи все гипно-излучатели.

— Сделано, — сказала Матильда в динамике.

Все стояли в лаборатории молча и ждали результата.

— Что вы видите? — спросил Кай, — Только честно, не скрывая.

У Эмори задрожала челюсть. Валерия зажмурилась, что было бесполезно, потому что галлюцинации приходят изнутри. Студенты тоже скривились и съёжились.

— Вот именно, — сказал Кай, уже с трудом выговаривая. Он чувствовал страшную слабость, но торопился, боясь, что не успеет. — Вы не можете сказать. Тогда скажу я. Моя дочь погибла несколько лет назад. И здесь я вижу её израненной и умоляющей о помощи. И я уверен, что вы видите что-то подобное.

Кай помолчал и добавил:

— Мы не можем воскресить тех, кто умер. Погиб от ваших рук. Наших. От рук человечества. Но мы можем просто прекратить убивать их и мучить. И отпустить тех, кого держим в плену. И попросить прощения.

— Как? — очнулась Валерия, — как мы попросим?

— Очень просто! — вдруг включился Боря, — у нас же есть прямой контакт! Мы все ловим сигналы от них, значит можем и передавать. У нас есть мысли, эти мысли сопровождаются эмоциями. Они не понимают наши мысли, но принимают эмоции и надевают на них свои образы. Нас учили на ретритах. Это очень просто!

— И если мы попробуем мыслить синхронно, вместе… — сказал Кай, — Нет, не мыслить, а чувствовать! То может они услышат!

Все молчали, пытаясь осознать. Но кажется, наконец, это стало проникать в сознание.

— Но сначала нам надо сделать одно важное дело, — сказал Кай, — Боря, ты можешь организовать доставку тех ёмкостей, где остались живые… э… существа? Только очень бережно. Отнесись, как к детям.

Вскоре роботы доставили десяток больших контейнеров, где плескалась та же чёрная вода, и студенты засуетились, подкатывая их поближе к воде. Развернув пожарный трап, они спускались прямо к поверхности моря и опускали туда существ одного за другим прямо из ладоней и небольшой лабораторной посуды. Серые слабо извивающиеся создания убегали в чёрную воду и исчезали из вида. Закончив с первым контейнером, студенты принялись за второй, потом третий. Постепенно всех стало охватывать ощущение радости. И в какой-то момент Кай вдруг понял, что он больше не видит окровавленную Малю на полу.

— Боря, давай сюда наркотик, — сказал Кай, когда они отпустили последних “пленников”.

— Э… это как бы вещественное доказательство…

— К чёрту, — сказал Кай, — Моё распоряжение. Наденьте респираторы и режьте упаковки. Всё в воду.

Сначала одна студентка, потом вторая, а следом и все остальные подошли и сосредоточенно стали кромсать пакеты, высыпая содержимое в черноту.

Кай закрыл глаза. У него кружилась голова, но он хотел довести дело до конца.

— Доктор Эмори, — сказал он, — а теперь последний шаг.

Она испуганно затрясла головой:

— Нет! Нет! Вы не представляете, как важно это лекарство для человечества! Я не могу! Это спасение для многих!

— Мы не можем получать спасение за счёт гибели и страданий! Может быть, мы сможем получить это же лекарство другим путём, как результат сотрудничества, но не как результат смерти и боли!

— Нет, нет! — заплакала Эмори.

— Послушайте, профессор, — вдруг очнулась Валерия, — вы же не стали бы спасать одних детей лекарством, сделанным из других детей? Это же не антитела, которые получают из крови добровольцев. Это результат смерти. Насильственной и страшной.

Эмори рыдала. Потом, немного постояв, она пошла к лабораторным шкафам и начала доставать оттуда ёмкости с жидкостями и порошками. Студенты словно только и ждали этого как сигнала; они бросились делать то же самое. И вскоре всё содержимое этой посуды было уже в лениво плещущейся грязной воде.

— А теперь идите сюда, — сказал Боря и взял за руки Эмори и Валерию, — все возьмитесь за руки и станьте рядом.

И скоро все уже стояли перед лицом океана, чувствуя себя немного глупо и по-детски.

— Скажите внутри себя, а главное почувствуйте, — продолжил Боря, — что мы сожалеем обо всём, что случилось. Мы просим прощения. И больше не будем причинять боль. Мы не знали. Мы ошиблись. Очень хотим исправить…

— А что если они не поверят? — спросила Валерия.

— Поверят, — сказал Боря, — я чувствую. Это детская цивилизация. Дети доверчивы и отходчивы. Даже после большой боли.

— Если мы… — Валерия не смогла выдавить слово “убили”, — Если мы у… уничтожили столько…

— Здесь смерть это не трагедия, а часть существования. Естественная часть, — сказал Боря.

— Откуда ты знаешь?

— Чувствую, я же сказал. Нас учили отделять свои мысли от наведённых. Я просто чувствую, что пришло извне. Для них трагедия это боль и страдания, а не смерть. И у них, скорее всего, нет привычной для нас памяти; у них есть существование “здесь и сейчас”. И потому… возвращая их в среду обитания… э… мы как бы… исправляем ситуацию. Насколько это вообще возможно. Мы прекращаем их страдания. Возвращаем их детей.

Все замолчали, пытаясь осмыслить, а океан плескался у ног и словно чего-то ждал. Кай сидел в своём кресле позади, и Бася заметила это. Она подошла к нему и подкатила его кресло к пролёту, взяла за здоровую руку, хоть она и была вся в крови, и “включила” в цепь.

— Простите нас, — сказал Боря.

— Простите… — повторили на разные голоса присутствующие.

— По-настоящему, — сказал Боря, — Попробуйте ещё раз. Вспомните, как поссорились с кем-то очень близким, и однажды попросили прощения. Или, не смогли, но очень хотели бы. Как попросить прощения у родного человека, которого уже нет в живых. И вслух произносить не обязательно.

Все замолчали, и каждый думал о своём, потому что у каждого есть на душе какая-то своя невысказанная вина. И все они стояли, не зная, чего ожидать. Очень хотелось небесного знамения. Просвета в тучах и луча звезды Хлоя. Но серый небосвод был по-прежнему серым. Вдруг Валерия прошептала:

— Птицы… я вижу птиц… Они взлетают… У меня в галлюцинациях были раненые и умирающие птицы! А теперь они взлетают!

— Лошади!— сказал кто-то из студентов, — У меня лошади! Раньше бились в агонии, умирали, а теперь бегают там вдали. Им весело!

— Я тоже вижу! — начали говорить студенты перебивая друг друга, — Цветы! Дельфины! Олени! Бабочки!

— Что это? — вдруг спросила Валерия. — Это тоже галлюцинация? — и она показала вниз, на чёрную воду.

Из черноты у их ног вдруг показались пузырьки, которые лопались и превращались в пятнышки, словно голубые и розовые лепестки цветов на поверхности чёрной воды. Это было так неожиданно! Люди стояли и смотрели на появляющиеся перламутровые точечки разных оттенков и внутри поднималась детская радость.

— Вы посмотрите! — воскликнул Лахти, — вы только посмотрите что делается!

— Что делается? — спросил голос Матильды в эк-коме.

— Краски… — сказал Кай, — появляются краски!

Неожиданно они услышали крик откуда-это сверху:

— Смотрите! Смотрите! — это люди на взлётной площадке на крыше наконец увидели происходящее.

Потому что разноцветные пузырьки начали появляться всё дальше и дальше. Мелкими капельками они пробивались через черноту, и чернота отступала.

— Что это? — спросила Матильда, — что это за химия?

— Как ты можешь видеть с орбиты? — удивился Кай.

— Так люди на крыше снимают и запускают в сеть! С вашей станции. Фантастика!

— Идите! — сказал Кай студентам, — Посмотрите сверху!

И все ликуя бросились на крышу, чтобы увидеть это грандиозное зрелище. Море расцветало, словно вокруг станции образовывался невероятного размера цветок. Капельки огромным ковром лежали на поверхности и поблёскивали перламутром, покачиваясь на низких волнах.

И ещё море наполнялось радостью. И люди чувствовали эту радость.

Кай оглянулся и увидел, что все ушли, кроме Лахти и Бори.

— Конечно, запах ещё будет держаться какое-то время, — сказал Кай, закрывая глаза и морщась от боли, — но если вы говорите, что вначале его не было, то возможно со временем он исчезнет… Только теперь придётся строить очень аккуратно, чтобы не повредить местную цивилизацию.

— Какое чудо! — всё ещё не мог удержаться Лахти, сжимая руки на груди. И в глазах его стояли слёзы. — Какое чудо!

— Вы готовы? — спросил Кай.

— К чему? — удивился он.

— К заявлению. Матильда, транслируй пожалуйста в Галактический Центр, что совет директоров концерна планеты Этуарна звездной системы Хлоя торжественно заявляет, что впервые в истории нашей галактики обнаружена мыслящая цивилизация. Это цивилизация особого типа, подводная, негуманоидная, на ранней стадии развития. С ней установлен контакт. И сопроводи картинками.

— Сделано. Новости Омега Центавра уже передают экстренное сообщение… — она помолчала какое-то время, сканируя эфир, — Уже Галактический Совет посылает запрос… Уже требуют билетов и мест на станциях… И акции… начали расти…

— Я думаю, — заметил Кай устало, — акции можно понемногу продавать. И набирать персонал обратно.

— Но вы говорили, контакт установлен! — потрясённый Лахти не мог прийти в себя, — Как это продемонстрировать Совету?! Они же захотят общаться.

— У нас уже есть главный специалист по контакту, — Кай указал на Борю. — Объявите большой планетарный ретрит, где он вам будет преподавать. Он только что это проделал.

Боря удивлённо посмотрел на Кая:

— Это сделал ты…

— Нет, ты. Впрочем, ладно, это сделали мы вместе. Но теперь этим будешь заниматься ты. Ты лучше знаешь всю эту ретритную мутотень. Вот и руководи.

— Точно! Пошли! — Лахти схватил Борю за шнурок куртки и потащил из лаборатории, — пошли, ты мне всё расскажешь…

Кай сидел тяжело дыша и смотрел на краски, появляющиеся из черноты, и увидел, что черноты почти уже и нет. По крайней мере около станции.

— Ная, Малёк, это для вас, — подумал он.

И увидел Малю, которая стояла прямо на воде, на море красок. Она была в своём любимом голубом платье, в котором он видел её в последний раз. Рядом были другие дети, и они бегали и смеялись. Она помахала рукой и убежала играть. У неё оказалось очень подходящее имя. Малёк будет себя здесь чувствовать на своём месте.

— Спасибо, — услышал он сзади, — это было… похоже на чудо. У меня просто нет слов…

Валерия подошла к открытому океану и остановилась, прижимая руку к груди.

— У меня тоже, — сказал Кай и закрыл глаза.

— Только у вас кровотечение усиливается, — сказала Валерия, — и я думаю это то время, когда я вас везу в госпитальное отделение.

— Вы думаете, что там сейчас кто-то есть?

— Вряд ли, — ответила она улыбаясь, — но там буду я. И кстати, я работала медсестрой до того, как стала психологом.

Она покатила его кресло в сторону коридора, и Кай уже не возражал.