Нательный крестик

   Он лежал, распластавшись телом под крупной галькой, подсыпанной с боков мелким речным песком. Сколько лет прошло с тех пор, как он здесь оказался, не помнил, да и не считал. Эпохи уходят в песок, унося артефакты истории, их приходится долго разыскивать. Называется это раскопками, после чего длительная расшифровка жизни предмета. Порой раскапывают целые города, например, Троя. И возникает масса домыслов, которые переводятся в научные гипотезы и по ним пишется летоисчисление.

   Лежит третье столетие под прохладной толщей речной воды. Его второй матерью стала река Бия. Ласкает прибрежная вода через слой ила, песка, гальки, накопленных годами в месте бывшей пристани. Они и укрыли его от досужих взглядов толпы и внимательного рассматривания краеведами. Да и не приходят историки на берег реки в провинциальном городе, заняты более важными делами. Удобнее рыться в архивах, принимать приносимые предметы, описывать их и выставлять на пыльных витринах краеведческого музея. А будущие экспонаты продолжают свою жизнь в тайне от людей, которая стала смыслом их существования…

   Крепкие казаки разгружали пришедшие снизовий, с самой Оби, струги. С борта на берег брошены сходни, которые под тяжестью прогибались, и последние шаги приходились в воду. Толстые мостки шлепали в такт шагам, вызывая волну. От этого баламутился  чистый грунт,  и муть уплывала с водой вниз по течению. Складировали груз на открытом месте, в крепость перевезут на телегах. Прибрежный песок с илом  проваливались и образовывались ямки, быстро заполняемые водой. Весна, только половодье прошло, нанесло всего к урезу воды. Можно подождать до  утра, да неспокойно в ближней землице, джунгары пакостят. Вот и торопились дотемна управиться.

   Да и чего оттягивать, сегодня банный день, после работы пот смоется кипятком и щелоком. Веником мышцы разогреются и опять готов казак к работе и службе государевой. Архип размышлял так, делая ходку за ходкой. Рубаха нательная взмокла от пояса и по ложбинке меж лопаток. Мешки плотно на влажную спину ложились, словно прилипали.

   В очередной раз, шагая на борт, провел случайно рукой по шее, паутинка вроде зацепилась. Глядь, а веревочки с крестиком нет. Оборвалась  неведомо, в какой момент. Дело уже к концу двигалось, недосуг под ногами путаться,  потом поищет. Куда ему деваться? А вещица- то знатная, матерью одетая при крещении. От деда остался крестик серебряный тонкой работы. Мужики крупные любят, а его просила матушка носить этот небольшой с замысловатой вязью. Семейная молва гласит, что дед спас на реке барышню, чуть не утопла. Она ему и подарила в знак спасения и благодарность за бесстрашие.

   После разгрузки попытался Архип отыскать пропажу, да где там. В измочаленном песке и мелкой гальке попробуй сыскать невеликое украшение. Посмотрели и порешили: рекой дадено, ею и забрано. Жалко конечно, привычно на груди располагался, да видно, правда, судьба такая уготована. Заменит жинка на новый. Церковь в крепости стоит, батюшка освятит. Всякое в жизни бывает. Примета нехорошая только.

   А серебряный крестик упал в воду как раз в тот момент, когда рукой хозяин провел по шее, стряхивая паутину. Истлела веревочка от пота и перетерлась в одном месте. Выскользнул, с высоты булькнул в воду и, красиво планируя в волне,  почти плашмя вошел под углом в песок. Течением добавило скорости, а поскольку работы тонкой, то затянуло под крупную гальку. Словно захлебнулся и потерялся из виду под толщей грунта речного. Через три дня и вовсе намыло слой, уютно расположился. Никому помехой, как и скорой находкой не будет.

   Шли месяцы, годы. Долго времени проживал в одиночестве. Никто больше ничего не терял. Постепенно одиночество надоедало, хотелось хоть какого-то соседства. Он не имел возможности передвигаться и не видел, а ощущал, что не одинок. Рядом на разных расстояниях находятся другие мелкие вещицы, ненароком попавшие в такое же положение, как и он.

   В один из дней засуетились люди на берегу. Оказалось – посольство от северных алтайских сеоков прибыло с прошением  о принятии в подданство императрицы Российской. Как водится, в праздничном одеянии, расшитые монетами китайскими, фигурками разными. Седла лошадей богато украшены, одежда расшита нитками золотыми. Загляденье получилось. Чинно спускались с лодки на берег, поддерживаемые под руки челядью. Монеты позвякивали при ходьбе, одна плохо закреплена, оказалась и с очередным шагом освободилась от нитки, скользнула по плечу, сверкнув на солнце. Тренькнула о борт, подскочила и ушла под воду. Не беда вроде бы, цена тем монетам невелика, потому и идут на украшение. Да только нарушен орнамент, и рисунок сломался, значит, долго дело двигаться будет.

   А монетка опустилась не далеко от места, где несколько лет назад под камень затянуло крест христианский, и так же привычно под песок ушла. Спряталась от посторонних глаз. Искать, конечно, не стали, чтобы не ломать ритуал подношения. Веселее под водой вместе стало серебру казачьему да китайской латуни.
Так и добавлялись соседи в воде. Скоро перенесли пристань. Крупные суда в новом месте причал нашли, рыбачьи лодки битали в месте старой. Но и здесь урон для людей образовывался. Кто по неосторожности обронит вещицу. Кто вернуться вновь на это место желал, бросали монетки небольшого достоинства в воду. Так и полнилась река соседями.

   Девушки повадились купаться. Место знакомое, коряг под водой нет. Дно ровное без ямок, потому удобное. В жаркое время вечерами окунуться в воду не грех. Матрена, кулема и растеряха. Заходила в воду в рубахе, все глубже. Хоть предупреждали подруги, не заплывай глубоко, течение быстрое, не приведи Господь,  потянет, сразу не справишься. Только где там – упряма и своенравна. Понесла волна, заголосила. Недалеко мужик рыбачил с удилищем, бросился на помощь, вытащил. Пока колготились, не досуг -  осмотрелись, глядь – сережка в одном ухе,  другое без украшения осталось. Добавилась соседка к речным жителям.

   Времена менялись, нравы другие приходили. Отгремели бои, закончились расстрелы людей, одних другими. Да только за несколько лет смуты пополнилась подводная кладовая образками, которые в воду бросали. Против веры гонения великие учинялись, вот и прятали в речную волну, как в самую надежную кладовую. Вещи не видели, что творится на берегу. Не знали, что построен в свое время Троицкий собор на деньги купца Морозова, пришел в запустение и разобран в один миг за ненадобностью. На красивом месте сквер оборудовали, который вскоре тоже забыт оказался. Поставили крест поклонный, плиты важным горожанам восстановили. Налаживается жизнь на берегу.

   Другая беда пришла. Черные копатели повадились на место бывшей пристани. Подбирали время в июле – августе, когда вода отступит от берегов и обнажит камни и песок прибрежный. Лопатами набирали грунт в сито и промывали в воде. Что ценное проявлялось во взвеси этой, забирали и отмывали. Уносили домой, а потом на продажу выставляли. Судьба берегла казачий крестик. Один раз лопата прошла рядом и царапнула больно тело его. Но не попал в сито, а только приоткрылся  сбоку. Проплывающий пескарь увидел необычное в воде,  подплыл, попытался присосаться, но быстро понял тщетность своих усилий,  да и не съедобное. Пошевелил усами и поплыл дальше.

    Зашуршало рядом по песку заступом лопаты, сломился грунт большим куском. Больно и жарко ударило солнце, недоступное два с лишним века. Зашуршал грунт в сите при промывке. Толстые грязные пальцу взяли крест в руки. Все! Кончилось затворничество. Восхищенные голоса, склоненные головы, оценивающие потирания с целью обнаружить из какого материала изготовлен. Уплывет казачий защитник на рынке за бутылку паленой водки. Пусть и так. Окажется в добрых руках коллекционера.

   Вот только жаль мне: не расскажет об истории своего хозяина краеведам города.