Рубеж. Ч 4. Версты. Г 1. Язык

Рубеж.

Повесть.
Олег Русаков.

В начало произведения:      http://proza.ru/2019/07/07/1427   


Часть 4. Версты.
Пролог.

            «- Сейчас, капитан... каждый день совершаются настоящие подвиги... я сюда не за этим приехал... дело не в подвиге, а в том, что ты вольно, или не вольно, оказался в гуще большой стратегической операции... и повел себя как настоящий разведчик. И там на территории противника, ну... и здесь не сломался. Остальное все... лирика капитан. Можете быть свободным.»


Глава 1. Язык.


            - …Lasst uns auf Gl;ck trinken…
            - …Давайте выпьем за удачу… - Переводила Роза слова немецкого офицера, разгулявшегося в деревенском клубе, где сейчас отдыхали летчики люфтваффе.
            - Ich denke, Sie haben genug f;r heute, Lieutenant. Sie sind betrunken. Morgen geht ' s Los. Wir m;ssen in der Lage sein, uns in den H;nden zu halten!
            - Думаю, что Вам уже достаточно на сегодня, лейтенант. Вы пьяны. Завтра в полет. Надо уметь держать себя в руках! – Стремилась не отставать радистка, в переводе, от немецкой речи, идущей из окна.
            Хорошо подвыпивший лейтенант уже хотел опрокинуть очередную дозу шнапса себе в рот, но остановил движение, пьяно, из-под бровей глядя на капитана люфтваффе, вальяжно расположившегося в кресле, куря, обдумывающего очередной ход на шахматной доске. Васильев с трудом, но понимал часть из того, что говорили немецкие летчики, в неплотном окне немецкой кают-компании. Роза Шеина немецким владела очень хорошо, ведь до войны она была преподавателем немецкого языка в школе.
            Лейтенант медленно опустил рюмку на стол, но не сел, а стал, со все большей злостью, смотреть на бутылку шнапса, из которой только что наливал в рюмку.
            - Was machen wir hier? (Что мы здесь делаем?..) – Спросил он тихо, будто самого себя, чуть качнувшись. Некоторые офицеры посмотрели на него. – Was machen wir hier? (Что мы здесь делаем?..) – Повторил он уже громче. Поднял со стола рюмку и опрокинул ее по-русски в глотку, резко поставив пустую на стол. - …Morgen die H;lfte von uns... die H;lfte von uns!... (Завтра половина из нас… половина… из нас!..) – говоря громко, широко махнул рукой, - …wieder fallen irgendwo unter Stalingrad... fallen, ohne diese verdammte Wolga zu erreichen… wie gestern!.. (…опять упадут где-нибудь под Сталинградом… упадут, не долетев до этой проклятой Волги… как вчера!..) - Он замолчал. Его сильно штормило, одной рукой он оперся о стол.
            Взгляды немецких летчиков, смотрящие на пьяного, были как злые, так и с нотой испуга. Один из офицеров подошел и ударил его от души, сбив с ног, почти готовый вытащить из кобуры пистолет.
            В кают-компании образовалась глубокая тишина, она зловеще нависала над столом с закусками. Офицер, в звании майора, первым тишину разрушил:
            - Bringt ihn hier raus. Vom Flug morgen suspendiert. (Уведите его отсюда. От полета завтра отстранить.) – глубоко вздохнул, - schalten Sie einige interessante Musik. (включите какую-нибудь интересную музыку.) – опять сел к шахматной доске к капитану, - meine Herren, wir ruhen uns weiter aus ... morgen ist viel Arbeit. (господа продолжаем отдыхать… завтра много работы.)
            Лейтенанта подняли за руки, он постепенно приходил в себя, видимо слегка трезвея.
            - Lieutenant, bitte kommen Sie mit uns in den Urlaub... das ist der Befehl.
(Лейтенант, извольте пройти с нами на отдых… таков приказ.) – говорил один из летчиков, дав понять провинившемуся, что тот должен следовать на постель.
            Подвыпивший офицер нехотя подошел к вешалке и стал одевать шинель. Один из офицеров удалился в сторону, буйный вел себя сносно.
            - Ich begleite Sie, Lieutenant. (Я вас провожу, лейтенант.)
            Тот посмотрел на, оставшегося возле него обер-лейтенанта, пьяным глазом и покрасневшей, от удара, щекой:
            - Verpiss dich, Ernie. (Пошел ты… Эрни.)
            И хлопнул дверью. Но сослуживец, обер-лейтенант, все-же последовал за ним.
            Васильев перебрался из-под окна к углу здания, Никитин отошел за поленницу, Роза, взяв у разведчиков автоматы, мелкими шагами отбежала в лес, притаилась за кустом, сняв один из автоматов с предохранителя. Все трое в белых маскировочных халатах. Немцы похоже не сильно заботились об осторожности, фронт вроде как близко, партизан быть не должно, да и русские здесь практически истреблены. В тоже время вроде, как и далеко фронт, внезапного прорыва Красных быть не должно, все-таки до противника больше шести десятков километров, канонады почти не слышно. Авиации у русских на этом участке фронта нет… пока нет... Да и железнодорожную станцию, и аэродром охраняет, чуть ли не целая, дивизия Вермахта… правда Русские об этом еще пока не знают.
            Немцы спокойно повернули за угол, обиженный и по-прежнему не трезвый, разговаривать не хотел…

            Уже шел одиннадцатый час, как разведчики изучали эту деревню, находящуюся более чем в 60и километрах от фронта, в тылу оккупированной немцами территории.
            Станица Тацинская рядом с аэродромом транспортной авиации, в которой располагались летчики, и службы технического обслуживания самолетов. Сравнительно недалеко от фронта. Это было сделано немецким командованием специально для того, чтобы самолеты с полной загрузкой могли без проблем добираться до пригородов Сталинграда и сбрасывать войскам окруженной 6й армии продукты, амуницию и боеприпасы. Все остальные развернутые аэродромы были значительно дальше от Сталинграда, и не могли так эффективно, как эта площадка снабжать окруженцев, значимость этого объекта была крайне велика для шестой армии Паулюса.
            Вылетали самолеты по два раза в день, если их успевали загружать новыми снаряженными посылками, перебрасывая немецкой группировке до двух тонн каждым самолетом за сутки, при этом потери были не велики… пока… Но вчера, впервые, эскадрилья транспортной авиации была атакована советскими истребителями, завалив на обратном пути три самолета. Возможно они сбили бы все самолеты, но видимо из-за дальности аэродрома Русских, в определенный момент преследования, тройка Яков организованно повернула обратно, не отстреляв до конца боекомплект.
            Аэродром находился в трех- пяти километрах от станицы. В станице была развернута железнодорожная станция, так как через поселение проходила железная дорога из Ростова на Дону, в Сталинград. Такая компоновка железнодорожной станции и аэродрома создавала крайне удобную ситуацию для обеспечения авиационных транспортных операций.
             Фронтовой воздушной разведке 2й воздушной армии юго-западного фронта уже с неделю было известно о существовании и дислокации этого аэродрома, который активно и, надо сказать очень эффективно, осуществлял подкормку окруженной группировки вермахта. Туда и была послана воздухом разведывательная группа капитана Васильева с задачей разведки дислокации объекта: определение расположения арсеналов, запасов топлива, путей снабжения, сил и средств зенитной и войсковой обороны. Одной из главных задач группы было пленение офицера и его эвакуация на большую землю. Вторым этапом операции - преодоление ста двадцати километров на северо-восток  в сторону фронта, и разведка аэродрома ближнего подлета фронтовой авиации противника, расположенного у станицы Алексеево-Лозовское, Мешковская. По возможности и там взятие языка, сообщение на большую землю об успехе, или провале, переход с ним через линию фронта на определенном заранее участке передовой. На все про все отводилось не более пяти суток с момента первого выхода в эфир после приземления. Не выход в эфир, в течении шести часов после выброски, означал гибель группы. На этот случай, у командования, были подготовлены резервные разведывательные операции, но уже по земле. Групп, подготовленных для действия воздухом, была только одна, но это не значит, что не появится и другая.
            Одного языка удалось взять еще утром. Это был интендант в звании капитана службы снабжения. Он сам заехал к ним в руки, отправившись в Ростов на Дону по служебным делам. От Ростова до Тацинской не так и далеко, всего двести двадцать километров. В распоряжении разведчиков была теперь замаскированная машина и два мотоцикла в ближнем лесу, живой, здоровый язык, с документами о приемке предыдущих грузов, и перечнями с заявками, грузов требующихся.
            Васильев хотел взять еще летчика, он дал бы важные сведения по поставленным перед летным составом задачам, коридоры, по которым доставляются в Сталинград грузы, сведения о базирующейся здесь авиации, ее структуре, ее размещении, эти сведения были бы крайне ценны и для бомбардировок, если появится воздушная техника, и для других планируемых операций, в том числе и о зенитном прикрытии этих коридоров на подлетах.
            И вот сейчас два немецких офицера – летчика прямиком направлялись к ним в руки.

            …Никитин стоял за поленницей с паленом в руке. Капитан не стал никуда прятаться, он просто сел на углу избы под крест ее венцов, словно снег к цоколю сгребли, и замер, благо фонаря здесь не было, только свет от окон избы. Роза, с автоматами разведчиков, отбежала метров на двадцать в темноту деревьев. Немцы прошли мимо Васильева неспешным шагом, пьяный чуть отставал, пока первый не преодолел решетку поленницы.
            Никитин, зашел в шаг летчика сзади, поддержал немца за руку, под мышку, будто оступился его приятель, сначала сбил с головы фрица фуражку:
            - А-а… - успел не громко произнести офицер, провожая взглядом головной убор, как бы случайно сбитый его приятелем, пытаясь удержать равновесие и повернуть голову, посмотреть назад.
            Затем красноармеец, не сильно ударив его поленом по темечку, после чего тот стал оседать.
            В это время Васильев, одной рукой на удушающем, другой, через руку лейтенанта за затылок, держал второго летчика на полусогнутых, пока тот не отключился.
            После этого Никитин взгромоздил немца себе на хребтину поперек спины, подняв фуражку, поволок его в лес. Васильеву Роза помогла ремнем связать на животе руки немца, закрепить его руки глубоко на плечах капитана, и тот двинулся по следам Никитина, немец как рюкзак болтался на его плечах. Роза, лапой ели, замела следы короткой борьбы, поправила на плече автоматы бойцов.
            В лес они углубились метров на сто пятьдесят, может чуть более, деревню было уже не видно. В тишине холодного леса только рык самолетных двигателей, приземляющихся самолетов.
            - Тяжелый падла, - сказал командир, бросая немца к сосне.
            Тот, которого принес Никитин застонал.
            Никитин сунул своему в рот, заранее приготовленный, кляп. Затем стал садить на ремень ему руки, фиксируя их спереди, так же, как и у второго, чтобы им было удобнее передвигаться.

            Никитин присел к лейтенанту. Закрыл ему рот варежкой, начал бить голой рукой по щекам. У пьяного медленно начали открываться глаза, и он стал делать головой движения, как бы избавляясь от руки советского разведчика. В следующий момент он осознал, что происходит, в глазах лейтенанта быстро разгорался страх, еще через несколько секунд фашист понял, что для него, скорее всего, война заканчивается… и никуда он завтра не полетит.
            - Роза переводи.
            Радистка была рядом.
            Васильев спокойно вытащил, из-за пазухи, пистолет. Взвел боек. Ствол пистолета медленно поставил ко лбу немецкого лейтенанта. Обер-лейтенант, бегающими выпученными глазами, то на пистолет, то на русского офицера, смотрел на происходящее метрах в трех от него.
            - Я сейчас убираю руку с твоего поганого рта, пикнешь… стреляю.
            Говорил Васильев медленно, спокойно… привычно. Немец зажмурился, почувствовав лбом холод оружия... опять открыл глаза. Перед глазами в темноте четко видел большой пистолет, приготовленный к нажатию на курок палец русского солдата.
            - Ich nehme jetzt deine Hand von deinem verdammten Mund. - Переводила Роза.
            - Ну?.. Понял? (Nun?.. Verstanden?)
            Немец начал быстро кивать головой, будто боялся опоздать это сделать. И что-то пытаться сказать.
            Васильев стал медленно освобождать его лицо от теплой варежки с большим и указательным пальцем. Когда Капитану стало понятно, что немец не заорет, он приподнял ствол ТТ, поставил его на предохранитель.
            - Звание, должность… твое и твоего приятеля. (dein Rang und deine Position und dein zweiter Offizier)
            - Leutnant der Luftfahrt, Pilot. (Лейтенант авиации. Пилот.)
            - Пилот чего? – переспросил Васильев. Роза перевела…
            Немец суматошно переложил взгляд на обер-лейтенанта. Ресницы слегка сморщили переносицу, было видно, что ему противно идти на предательство:
            - Ну быстро! – тряханул его за подбородок Васильев.
            - der Pilot... Transport Luftfahrt (пилот тяжелой авиации… то есть, - роза чуть задумалась, - транспортной авиации).
            - Кто второй? (wer ist der zweite) – немец молчал – говори!.. – пальцы капитана чуть сдавили кадык немецкого лейтенанта, пережав сонную артерию. Тот почувствовал, красных зайцев, побежавших в его глазах, голова будто начала потеть ледяным потом.
            - der Pilot... Transport Luftfahrt. (пилот транспортной авиации) – хрипя говорил фриц, но пальцы разведчика уже ослабили горло немца. Он пару раз слегка кашлянул.
            - Кляп…
            Никитин воткнул ему в рот приготовленный кляп. Отошел ко второму немцу.
            - Ну что, будем выбирать… Этот вроде разговорчив. – капитан убрал пистолет во внутренний карман, обрезанного под маскхалат, полушубка.
            - Может обоих поведем пока идти могут… в случае чего от слабого избавимся. Что я его зря тащил что ли, – Никитин стоял над вторым немцем.
            Васильев посмотрел на обоих летчиков.
            - Мы так их взводом на самолет грузить будем.
            Никитин ухмыльнулся:
            - Беда – когда ни одного. А так - чем больше, тем лучше. – Никитин, прижав большим пальцем правую ноздрю, сморкнулся, замолчал, смотря в глаза командира, еще не принявшего решение, - ну конечно в разумных пределах… - добавил разведчик, различая смутно появляющуюся насмешливость взгляда командира.
            Васильев глянул с улыбкой на опытного бойца:
            - Ты, Никитин, из клоуна… в философа превращаться начинаешь… Во какая наука – война-то… Ладно. Поднимай. Если будут проблемы при движении, оставим одного. Ты только им руки, на пару перевяжи, а то лупанут в обе стороны – гоняйся за ними по целикам. Роза, не устала еще, скоро уже в точке будем.
            - Я в порядке, товарищ командир.
            - Да-да… Ты всегда в порядке. – далее себе под нос, - Откуда в тебе силы-то берутся.
            Васильев и Никитин разобрали свои автоматы, вешая их на плечи, через голову… ремешки зашиты в белую ткань. Обер-лейтенант начал сильно гнусавить носом, пытаясь что-то сказать, через кляп. На лице нарисован невероятный испуг, пытаясь связанными руками, через край шинели, вынуть кляп изо рта.
            - Чевой-то с ним?.. Вытащи кляп. Ауфштеен – последнюю фразу командир кинул немецкому протрезвевшему летчику.
            Никитин снял с левой руки варежку, показал немцу на своем рту крест. Тот замолчал, кивая головой. Он аккуратно взялся двумя пальцами за кляп, опять губами сказал: «Тссс-ссс». Вынул кляп.
            - T;ten Sie nicht, ich werde Ihnen helfen. Ich bin bereit, alles zu sagen, was ich wei;. Ich wollte nicht in den Krieg. Ich bin ein Arbeiter ... Unsere Familie gegen den Krieg. Mein Vater war Kommunist. Unsere Familie wollte keinen Krieg… (Не убивайте я буду вам полезен. Готов рассказать все, что знаю. Я не хотел на войну. Я рабочий… Наша семья против войны. Отец был коммунистом. Наша семья не хотела войны…) – Роза замолчала. Глаза немца бегали по лицам разведчиков в темноте леса, сумерках белого, белого снега.
            У разведчиков замешательство. Они никогда еще не попадали в ситуацию, когда их просили о пощаде… Но был уже конец 1942го года. Немцы клещами зажаты у Волги… и похоже не верят фашисты в свою… победу. Несмотря на то, что топчут Волжские и Донские степи, почти по колено засыпанные снегом в начале снежного российского декабря.


Продолжение:       http://proza.ru/2020/12/24/1638


22.12.2020
Русаков О. А.
г. Тверь