Мизантропия. Часть VI

Взято отсюда:
https://systemity.wordpress.com/2020/12/25/160/

Я включил в текст фрагменты своего жизнеописания не ради красования своими похождениями, а исключительно из одной цели. У меня есть слабость: я обожаю исследовать окружающий меня мир на своей шкуре. Когда я чем-то заболеваю, то на равных с неприятностями от возникших болячек я испытываю удовлетворение от того, что вскоре узнаю тайну излечения от этих болячек. После того, как более десятка лет назад я начал активно писать в социальных сетях, качество испытываемой радости только повысилось, поскольку я стал понимать, что мой опыт излечения может стать полезным и для других. Я плохо воспринимаю тайны, которые сообщают мне другие, и испытываю большое удовольствие и ощущаю большее понимание, когда дохожу до этих тайн своей головой.

Из приведённого мною даже очень поверхностного описания моей жизни, из приведённой ссылки можно понять, что поводов стать мизантропом у меня было множество не только после 1988 года, когда я уволился из института. Тогда мне уже перевалило за 50 лет. Но мизантропом я не стал, несмотря на очень высокую вероятность им стать. Я органически не перевариваю жульё, рвущееся к власти и богатству путём обмана людей, даже, можно сказать, ненавижу этих выродков рода человеческого, но моя ненависть к этим отбросам реально не имеет отношения к мизантропии. Значит я чем-то существенным отличаюсь от Тимона, сына Эхекратида из Коллита. Поскольку приходится полагаться лишь на описание Лукиана. (Лукиан из Самосаты "Тимон или Мизантроп", http://annales.info/ant_lit/lukian/timon.htm), то смысл отличий можно понять лишь путём рассуждений, на основе прочитанного текста. А при этом нужно помнить, что Лукиан впервые в истории посвятил описание феномена мизантропии - столь характерной человеческой черты, обладающей столь многообразным и получительным наполнением.

Вот фрагменты оригинального текста Лукиана:

"Гермес. Его извели, так сказать, доброта, человеколюбие и жалость ко всем нуждающимся, а если говорить правду - неразумие, добродушие и неразборчивость в друзьях. Тимон не понимал, что угождает воронам и волкам, и когда у несчастного печень клевало уже столько коршунов, он все-таки считал всех друзьями и приятелями, которые из расположения к нему объедают его. Когда же они обнажили и тщательно обглодали его кости и весьма старательно высосали в них мозг, тогда они ушли, оставив Тимона высохшим и с подрезанными корнями; друзья не узнают его больше, не глядят на него - к чему в самом деле? И не помогают ему, не давая со своей стороны ничего. Потому-то, покинув от стыда город, он в овчине и с мотыгой, как мы видим, обрабатывает теперь землю за плату, тоскуя о своих несчастьях, когда разбогатевшие благодаря ему горделиво проходят мимо, даже забывая, что его зовут Тимоном.

Зевс. И все-таки это не такой человек, чтобы оставить его без внимания и попечения. Естественно, что он негодует в несчастии. Ведь и мы уподобимся этим проклятым льстецам, если оставим человека, который сжег нам на алтарях столько тучных бедер быков и коз, - у меня в ноздрях до сих пор стоит их запах. Впрочем, из-за отсутствия свободного времени и сильного шума, который поднимали клятвопреступники, насильники и грабители, и от страха перед святотатцами, - они ведь многочисленны и за ними трудно уследить, и нельзя даже на мгновение закрыть глаза, - я уже давно не поглядывал на Аттику, а в особенности с тех пор, как философия и словесные распри возникли среди афинян. Когда они спорят и кричат, невозможно прислушаться к молитвам. Нужно либо сидеть, заткнувши уши, либо погибнуть от философов, когда они заводят во весь голос разговор о какой- то добродетели, о бестелесном и прочем вздоре. Вот поэтому и случилось, что Тимон, хотя и не дурной он человек, остался без нашей заботы о нем.Ты все-таки, Гермес, пойди скорее к нему, взяв с собой Богатство; а Богатство пусть поведет с собой Сокровище. Пусть они останутся с Тимоном и не оставляют его так легко, даже если бы он, по своей доброте, снова прогнал их из дому. Относительно же этих льстецов и неблагодарности, которую они обнаружили по отношению к Тимону, я позабочусь сам, и они получат возмездие."

Чтобы оценить глубину философии и силу назидательности произведения Лукиана из Самосаты, нужно его прочитать. Это - очень интересно. Но, чтобы завершить начатую тему, придётся привести копии оригинального текста.

"Гермес. Ну, теперь ты видишь, Плутос (Л.А.- Плутос - слепой древнегреческий бог богатства), каким человеком стал Тимон. Ты можешь жить с ним без боязни. Копай тут, Тимон! А ты, Плутос, подведи Сокровище под его мотыгу: оно услышит твой зов.

Тимон. Надо повиноваться, Гермес, и снова стать богатым. Чего не переносят люди по принуждению богов! Впрочем, посмотри, в какое положение ты ставишь меня, несчастного: до сих пор я жил счастливо, а теперь, не совершив ничего преступного, я вдруг получу множество золота и возьму на себя столько забот.

Плутос. Уходя, я пришлю тебе Сокровище. Или лучше ударяй землю мотыгой! Тебе я говорю, Сокровище золота, подчинись этому Тимону и дай себя взять. Копай, Тимон, глубже. А я вас оставляю.

Тимон. Ну, мотыга, крепись и не уставай, вызывай на свет Сокровище из глубины земли. О, Зевс-Чудотворец, Корибанты милые, Гермес-Прибыльный, откуда столько золота! Уж не сон ли все это? Право, я боюсь, что, проснувшись, я найду одни уголья. Нет, действительно, это золото, чеканное, красноватое, тяжелое и самое приятное на вид... О, Мидас, Крез, дельфийские сокровища, какое вы ничтожество перед Тимоном и его богатством, с которым не сравняется даже царь персидский! О мотыга, о милая овчина, вас я с радостью посвящу Пану! А сам я куплю всю эту окраину, построю над сокровищем башенку, в которой смогу прожить один, и пусть она после моей смерти будет мне могилой. «Пусть будет решено и поставлено на остаток моей жизни: не общаться с людьми, жить в неизвестности и презирать всех. Дружба, гостеприимство, товарищество, алтарь милосердия - да будет считаться совершенным вздором. Жалеть плачущего, помогать нуждающемуся - это преступление и развращение нравов. Жить надо в одиночку, как волки, и единственный друг мне - Тимон.

Все же другие - враги и завистники. И вести с кем-нибудь из них знакомство - осквернение. Если увижу кого-нибудь, тот день будет считаться несчастливым. Словом, пусть люди ничем для меня не отличаются от медных или каменных изваяний... Пусть Тимон один богатеет, презирает всех и пользуется один своей роскошью, освободившийся от лести и грубых похвал, приносит жертвы и пирует в одиночестве, пусть будет сам себе сосед и смежник, отбросив от себя других людей. И пусть будет для Тимона установлено раз навсегда: когда придет время умирать, он сам себя примет в объятия и сам наденет погребальный  венок. Пусть будет у меня имя, приятнейшее из всех имен - Мизантроп - Человеконенавистник, а отличительными чертами поведения - мрачность, суровость, грубость, злость и нелюдимость. Если я увижу погибающего в огне и умоляющего потушить пожар, смолой и маслом буду тушить. А если кого-нибудь зимой унесет река и он, простирая руки, станет просить вытащить его, я оттолкну его и окуну с головой, чтобы он не мог больше вынырнуть. Это он получил бы по заслугам..."
Теперь проанализируем тексты для того, чтобы понять, чем я с Тимоном отличаюсь в корне. Прежде всего нужно обратить внимание на то, что Зевс, будучи верховным божеством, вовсе не воспринимает людей как неразличимую толпу, в качестве единной массы под названием "народ". Он понимает, что Тимон "негодует в несчастьи" и считает себя обязанным проявить благодарность по отношению к Тимону: "Ведь и мы уподобимся этим проклятым льстецам, если оставим человека, который сжег нам на алтарях столько тучных бедер быков и коз, - у меня в ноздрях до сих пор стоит их запах". И так рассуждает всесильный Бог, который демонстрирует чувство благодарности.

А как рассуждает Тимон?! Когда он был богат, когда обеднел и стал мотыгой зарабатывать себе на пропитание, когда вновь разбогател - из текста Лукиана можно понять, что Тимон придерживался чисто социалистической идеологии, идеологии, в отсутствии которой невозможно представить себе существование коммунистического режима. Для Тимона на всех этапах его истории люди, с которыми он общался и люди, которых он проклял, представляли собой легко сменяемые образы представителей народа, толпы: "Гермес. Его извели, так сказать, доброта, человеколюбие и жалость ко всем нуждающимся, а если говорить правду - неразумие, добродушие и неразборчивость в друзьях." Человеколюбие и жалость ко всем нуждающимся - это и есть свидетельство того, что для Тимона люди - это неотъемлимая часть безликого понятия "народ". Индивидуалом, не имеющим отношение к толпе, Тимон почувствовал себя только в разорении, когда понял, что не имеет неотъемлемой связи с народом, когда народ ему стал абсолютно не нужным для получения удовольствия от самого процесса существования:

"Бедность. Как! Богатство опять пришло к Тимону, несмотря на то, что я, получив его в плохом состоянии из рук Роскоши, передала его моим спутникам - Благоразумию и Труду - и сделала его человеком благородным и достойным уважения? Так вам кажется, что меня, Бедность, до того легко унизить и обидеть, что вы отнимаете единственное, что у меня было? И тем, кого я с трудом обратила к добродетели, снова завладеет Богатство и, отдав его на попечение Дерзости и Гордыне, как прежде, избалованного, недостойного и неразумного, опять вернет его мне, когда он будет покрыт лохмотьями, нищим?
Гермес. Так, Бедность, угодно Зевсу...
Плутос. Уйдем, Гермес, ради Зевса. По-моему, Тимона охватил сильный приступ раздражительности. Как бы мне не пришлось уйти, подвергнувшись неприятностям.
Гермес. Без глупостей, Тимон. Оставь свою невежливость и суровость и, протянув руки, лови счастливую судьбу. Богатей опять, будь первым среди афинян, презирай их за неблагодарность и пользуйся счастьем только для себя одного.
Тимон. Мне от вас ничего не нужно. Не надоедайте мне! Мотыга для меня достаточное богатство. Вообще я счастливее всех… когда меня никто не навещает.
Гермес. Как ты отошел от людей, бедный человек!"

Но вернёмся ко мне, как к участнику сравнительного анализа. Для меня с детства понятия "народ", как понятия какого-то безликого, неделимого множества людей никогда не существовало. Существовали лишь отдельные черты такого множества: этнопсихика, народная музыка, народная кулинария, то, что женщины в отличие от мужчине не просто люди, а супер люди и т.д. Меня с детства окружали яркие индивидуальности. Я абсолютно был не в состоянии понять, как мою любимую бабушку можно было представить себе частью народа, нашего соседа - изумительного врача-бессребренника профессора П.Я. Кауфмана представить себе частью толпы. Для меня абсолютно дико представить себе, что мой любимый, ныне покойный друг, которого я до сих пор часто вижу во сне, представлял собой всего лишь отмеченную моей любовью и уважением часть окружавшего меня населения... Я жил в огромном доме, населённом многонациональными семьями. Это население можно было бы хотя бы статистически обозначить толпой, народом, населением, но у меня на это никогда не хватало (!) ума. Я всегда видел каждого каждым. Именно по этой причине я не стал мизантропом в отличие от Тимона, который различал всех и каждого в отдельности из проявивших к нему подлую неблагодарность, но которые в сущности для него были частью толпы. Именно по этой причине, вновь разбогатев, Тимон в своей мизантропии видел их частью толпы.

Я написал более 25 тысяч всяких нетленок и самым любимым из моих рассуждений был акцент на чувство индивидуальности, на ужасы, сопровождающие деиндивилизацию населения. Именно за это я ненавижу идеологию коммунизма и фашизма, а зверства этих богопротивных режимов - следствиями внедрения и активного развития идеологии деиндивидуализации. Цензура для меня - преступление в виде убийства свободы, а отсутствие в человеке чувства благодарности - поганнейшее качество, характерной для лишенной свободы толпы, способной благодарить лишь вождя за подачки и за то, что он пока что не лишил тебя жизни. Только в свободном обществе народ способен к истинному проявлению благодарности, но это - обязательно мультипликация чувств индивидуальностей. Человек, лишенный чувства благодарности, неспособный под влиянием обид помнить до конца жизни каждое совершенное для него не только намеренно, но даже совершенное непроизвольно благо, мне откровенно противен. Насколько бы он не был индивидуален видом и манерами, рассуждениями или способностями, он для меня становится безликой частью безликого понятия "народ".

Чувство индивидуальности заключается не только в ощущении того, что ты можешь причесаться так, как тебе захочется. Чувство индивидуальности - это ощущение того, что ты и каждый, с кем тебе приходится общаться, представляет собой неповторимый космос черт характера и особенностей мировосприятия. Чувство индивидуальности заключается в понимании того, что народный ум в природе не существует. Существует лишь индивидуальный ум. Для Тимона люди - это различающиеся на вид представители народа, для меня люди - это индивидуальности, с каждой из которых меня связывают не общественные, а только личные отношения. Этим мы кардинально отличаемся с Тимоном. Отдельный очень интересный вопрос - как происходит формирование таких альтернативных характеров - это отдельный, очень сложный вопрос. Но пора нам перейти к Японии, к японцам, к причинам, на которых основаны различия в отношении медицинских работников к пациентам не как с представителями болеющего народа, а как к индивидуальностям, у которых простата и желчный пузырь - не анонимые объект для получения оплаты за их удаление, а часть индивидуального человека-пациента.