ПУТИ, которые мы выбираем

                У меня идут года,
                будет мне семнадцать,
                где работать мне тогда,
                чем заниматься?
                "Кем быть" Владимир Маяковский.

Вопрос не праздный.  Я даже в десятом классе не смог до конца  определиться.
Сначала захотелось стать офицером-ракетчиком.
Но в военкомате какой-то майор, глянув на мои обломанные передние зубы,
сказал, что таких не берут в офицеры.
Направление не дали. Быть может,
и к лучшему.

Когда стало ясно, что иду на медаль, как далёкая цель замаячил МФТИ.
Ещё не был получен аттестат, медалистам документы выдавали позднее,  я,
выдержав часовое собеседование по математике,
уже в конце июня был зачислен
на вечернее отделение Псковского отделения  СЗПИ.

Спортивный сезон был насыщенный, в Москву я не поехал.
Честно говоря, и не на что было.
Мама, чтобы поднимать нас с братом без  отца,
вынуждена была постоянно искать,   
где бы ещё подработать.

Так что,  в конце августа я уже целый месяц отработал,
сдал в приёмную комиссию подлинник аттестата и,
никуда не поехав,  приступил к учёбе.

Через пару лет, когда я был уже мастером спорта,
мне в том же военкомате предлагали какую-то академию. 
Но у меня к тому времени было уже всё определено.
Интересная работа, пусть сторублёвый, но инженер-конструктор на заводе.
Учёба шла легко. И, самое главное - спортивная карьера,
определяющая образ жизни.

Профессиональным спортсменом я себя не видел,
но в сборной Российского и Центрального
Совета Спартака сидел крепко.
Ровесникам профессионалам, которых  у нас "не было", я  не проигрывал.
Быть в команде -  это два-три двадцатидневных сбора зимой,
да и летом соревнования и сборы.  Главное - работать,
и не убивать свободное  время,   
которое я  использовал
для учёбы.


"Первый парень на деревне".
Вопрос "Кем быть" уже не возникал.
Но в 22 года срыв, месяц в больнице,
и ты уже как-то вдруг, как спортсмен,  да
и не только (http://proza.ru/2018/04/30/1423), стал вдруг  никому и не нужен.
Однако, как говорится, то, что нас не убивает, делает сильнее.

Через пару лет почти  восстановился, диплом,   призыв на срочную службу: "- На что жалуетесь?
Жалоб нет? - Годен без ограничения".  Гаджиево. Северный Флот.
Вторая ударная флотилия АПЛ стратегического назначения. Звучит.
Нигде до этого я так интересно не работал.
Служба пролетела в момент (http://proza.ru/2015/01/05/1939).   После выхода приказа на звёздочки
лейтенанту инженеру запаса  предложили продолжить службу.
Но, трезво оценив состояние здоровья,  я отказался,
тем более, что медкомиссию я
всё равно не прошёл бы.

Вернулся в свой конструкторский отдел. Но  там  стало скучно.
Все новые разработки передали во вновь организованное СПКТБ,
а конструкторское сопровождение текущего производства - дело не интересное.
Сагитировали в военную приёмку.  Три года интересно и небесполезно отработал.
Но, должность вольнонаёмного старшего  инженера без погон  - потолок.
Мне только 27 лет.  Путь в кадры "поручику запаса"  заказан.
Офицеров  с двумя просветами девать некуда.
Старшим инженером до самой пенсии?
Это не для меня (http://proza.ru/2019/09/16/219).

Да и намеченную личную программу повышения квалификации я выполнил.
На кандидатскую время не тратил,  но учился всерьёз,
на "родном заводе" знал каждую гайку.
По совместительству  преподавал
в институте вечерникам
теорию электропривода,

В самом начале работы в приёмке меня завербовали в "контору".
Это сейчас многие, в основном лица определённой национальности,
мемуарят, типа,  "мне предлагали, я отказался".
Те, которым предлагали, как правило, не отказывались.
А у тех, которые отказывались, биография, пусть не сразу, но менялась.
Вторую работу считал за честь. Как оказалось, в "конторе"  специалистов,
хорошо знающих тонкости промышленного производства и психологии
производственных отношений, было не густо.
Плюсом я же и в спорте спецом оказался не из последних.   
А вопросов возникало немало.

Гонорары поначалу получал.  Расписки писал. Подписывался рабочим псевдонимом.
Как-то унизительно себя чувствовал.
Да и у  Наташи - супруги, не привык я от неё скрывать,
вопросы стали возникать. Денежки по тем временам существенные. С её согласия,
граничащего с настоянием,  написал я заявление, что в дальнейшем отказываюсь
от материальных поощрений.  Заявление подшили, куда следует.
Гонораров не стало. Ну, а я стал чувствовать
себя намного более свободным.

Слякотной зимой подхватил ангину.
На больничном сунулся в жёлтый дом конторы.  В кадрах приняли с вниманием.
Положили в стационар. От ангины через три дня ничего не осталось. Дальше медкомиссия.

Год назад я проходил  медкомиссию в военкомате, как офицер резерва на "час Х".
- Сердце?  Так война - это же не надолго.  Остеохондроз? - Это несерьёзно.
Глаз левый тупой? -  Не правый же. Так вам и не стрелять. - Годен!
 
В этот раз  "другой коленкор".  Подошли к делу основательно.
Даже медкарты из городской поликлиники и дело из облфизкультурного диспансера затребовали.
Все диагнозы подтвердили.
 
Один тест очень понравился. Положили на кушетку,
дали кислородную подушку: "Дыши!".
Я и начал дышать, глубоко и старательно.
Выжрал, аж две подушки. Что-то не так у врачей.

Через неделю выписали меня, закрыв больничный
с диагнозом вегетососудистая дистония и гипертония,
прописав какие-то таблетки.

Работаю, принимаю таблетки, чувствую, нервы становятся как верёвки,
и ничего меня не колышет. Аж противен себе.
Совсем как Леонид Ильич становлюсь.
Перестал я жрать таблетки.

Через пару недель, как было условлено, явился в стационар.
Заключение у главного врача - полковника медслужбы Улицкого на столе.
Осталось только подпись поставить.
Спрашивает, что у меня с левым глазом.
- Так Вы же сами мой глаз лечили, когда мне было двенадцать лет (ссылка) .
Зрение после лечения было 1:1, а вот после службы на севере левый глаз и  подсел.

Вспомнил  меня полковник, он тогда капитаном был,
Отца покойного, брата младшего.
У  брата Коли с направлением в высшую следовательскую школу  тоже вопросы
с медициной были немалые.  Почти у всех гребцов сердце такое,
с точки зрения стандартной медицины,  аномальное.
Маму и вспоминать было не надо, она в
стационаре работала.
Поговорили. Осветил  Улицкий  мне будущую перспективу.
Здоровье уже не абсолютное. Путь в академию или  во внешку,
-  мечта каждого романтика,  - мне заказан.
Каждые три года перед очередным званием - диспансеризация.
Учитывая характер, без недоброжелателей мне не обойтись.
Дай бог до майорской пенсии удастся дослужить.
Отговорил меня товарищ полковник.
Не стал я кадровым
офицером КГБ.
Через полгода я ушёл из приёмки (ссылка)
и стал  зав сектором в СПКТБ
на "родном заводе".

На этом и остановимся.
Пока?