Моя елочка 2020-2021 г. г

Наряжая  елку, вспомнилось.

Наряжая   сегодня свою очередную  Новогоднюю  елочку 2020 -2021  года, в  моей  памяти непроизвольно  возникают отдельные моменты и эпизоды,  связанные с  такими же  приятными  прошлыми новогодними хлопотами.

Хорошо  помню мою первую   Новогоднюю елочку  (с  1937-  на - 1938 год).    Мне  тогда  только  что исполнилось   3 года, (13/12 1937 года).    Из-за  кори,   я  находился  в больнице города  Краснокамска,  молодого рабочего, еще не  очень  большого  города,  всего как,  лет  10 – 15,     родившегося  с нуля в тайге  на   правом берегу реки   Камы, чуть нниже города Пермь.
 
Моя палата  на 4-х малышей с одним большим окном, находится  в  одноэтажном  корпусе, пахнувшем еще свежей  сосновой стружкой.   В палате  так  тепло,  что  мы в одних рубашонках,  сидим в детских кроватках с перилками   и  настроение у нас унылое,  -  знаем, что сейчас нас понесут на уколы.

Я из кроватки  вдруг  вижу, как в  заледенелом стекле окна, появляется   и   постепенно расширяется  прозрачное место,  а оттуда  на меня  смотрят  родные   улыбающиеся лица  мамы и папы!  Забыть это невозможно!

И тут  же, я  оказываюсь  на широкой  груди медсестры, тихонечко  уговаривающей меня, что иголочка  будет самая тоненькая, и  даже укола  я не почувствую.  Но я, (хорошо помню),   как   протестую, плачу  и требую  -  самую   толстую ….

Зато  после укола в палате меня  уже   ждала  настоящая  живая елочка  с маленькими  стеклянным  игрушками:  чайничками, блюдечками  и  чашечками  голубенького цвета.
Много лет я пытался сохранять в целости эти елочные игрушки,  увы  - они были стеклянными, и этим все сказано.

С началом  Великой  Отечественной Войны  мы оказались в деревне  Черная,  где елочки   росли  прямо за   нашим огородом.

В 1942 году  война забрала  у нас  отца, и многие заботы  легли на мамины и мои печи.
Добычу и установку  елки я взял на себя. Помню, что у меня был  не очень большой топорик, вот с ним, надев  лыжи,   я срубал  в молодом ельнике облюбованную елочку  и тащил ее  волоком домой. Но если видел попутно, еще более стройную, бросал  первую, и дома  наряжал, вновь облюбованную. Игрушки, - целый сундучок,  мы привезли з Краснокамска.

В нашей школе тоже наряжали елку, но   игрушек в годы после войны почти не было,  их заменяли  гирлянды из склеенных картофельным клейстером   из газетной  бумаги
колец, которые раскрашивались  акварельными  красками.  Из старых газет вырезались кружевные снежинки, и   они приклеивались  на стекла окон, а над головой натягивались нитки  с ватками, напоминающие  снегопад.    Для украшения елок  широко использовалась серебристая фольга от разобранного конденсатора.   Становилось  уютно.

В школе был  преподаватель - баянист, и он создавал атмосферу праздника. Помню, в 5-м классе я опозорился   на маскараде, у моей маски -  зайца,   склеенной мной из обоев,  в самый  не подходящий момент оторвались уши!

Деревенские мальчишки,  мои  товарищи,  все  оделись  четями и лесной  нечистью, вывернув  шубы родителей  мехом наружу и  намазав рожицы  сажей. У девочек были  наряды из накрахмаленной  марли, а у меня не было  ни  меховой шубы   и марли,  а с ролью зайца получился конфуз.

После школы  я учился в техникуме  в Перми и    новогодние праздники запомнились тем, что это были уже балы. Очень большая елка устанавливалась посредине спортзала,  и  танцевали   мы под свой духовой оркестр.

А, в одной аудитории 2-го  этажа всю ночь работал буфет, в котором  из-под  прилавка  продавалась водка, и    китайские  мандарины, величиной  чуть больше  грецкого ореха, но всего за 15 копеек штука. 
Дежурные  преподаватели   знали о буфете, но смотрели на выпивших учеников   «сквозь пальцы».  да и сами заглядывали туда.

Запомнился случай, когда на таком Новогоднем  балу,  нашего ученика,  дежурившего    на входе  в техникум, местные  хулиганы,   прорываясь на наш  бал,  слегка   ударили    финкой.
Мы все тогда  высыпали на улицу,  (человек 200),   и  хорошо, что хулиганы смылись,   мы точно, покалечили бы их.

После  окончания техникума я  лето поработал   на  заводе  и был призван  в Амию и и оказался  в городе Сасск Дальний.  Это на Дальнем Востоке нашей  необъятной страны.  Так что, Новый 1955 -56  год я встречал  в школе авиационных механиков, готовившимх  нас для  обслуживания  истребителей Миг- 15 и Миг-17. в  карауле.

Посмню, как в самый  главный новогодний момент, я, закутанный в  тяжеленный тулуп, с винтовкой Мосина в руках,  среди высоченных сугробов   и столбов с колючей проволокой, при морозе в  – 30 градусов,   осыпаемый снегом метели, -  был часовым и охранял   склад горюче-смазочных материалов!

Признаюсь, было   страшновато:  при слабом освещении единственной лампочкой, которую  ветер  раскачивал из стороны в сторону, на складе что-то щелкало, что-то шуршало,  и в темноте казалось, что за каждым кустом  и сугробом выше моей головы, притаилась опасность.
Утром, когда рассвело, очередной часовой   доложил, что  на снегу  есть четкие следы  зверя, - ночью на складе побывала Росомаха, встречавшая Новый Год соместно со мной.

На новогодние дни  1956 на 57 год, я  был уже курсантом (ИВАТУ) -  Иркутского Авиационного Технического Училища,  и опять выпало судьбой, -   стоять в карауле.
 
Как назло, накануне  я узнал, что девушка, к которой я уже месяц ходил в увольнение,  мне изменила  и  предпочла   встречаться  с  другим.  Помнрится, что  на меня   накатила  такая депрессия, что даже мелькнула мысль, завтра в карауле  взять да  стрельнуть в себя, и эта  душевная  обида и боль прекратится.
 
Но прошла ночь и  депрессия  отпустила,  подумалось, что впереди еще много хороших дней, и  встретится    на моем пути, та,  единственная и неповторимая.
 
Так и получилось, летом 1957 года я  встретил ее  в родном для меня городе Перми,  а  в ноябре 1958 года, после окончания училища, мы поженились и  дружно живем по сей день.

Новый 1959  год я встречал в вагоне поезда Ташкент – Москва. Дело в том, что меня, молодого офицера, окончившего ИВАТУ, служить направили  в город Тулу.
 
И тут же,  по приезду  в Военно Транспортный полк,  не дав даже  вновь прибывшему офицеру   с молодой  женой  как-тол обжиться и устроиться на частной квартире,  меня с группой офицеров направляют   в Ташкент на авиационный завод получать новые самолеты.

А в   Ташкенте оказалось, что  самолеты еще к  сдаче не готовы, и   мы   нужны будем не раньше конца января следующего года, -  нас отпустили домой.

Кто-то улетел самолетом, а я, опоздав на самолет, выехал 31 декабря  1958 года  в Тулу поездом Ташкент – Москва.
 
В  пустом вагоне нас   ехало трое: – проводник  вагона,  старик - узбек, которого сыновья отправили отдыхать в  подмосковный    санаторий,   и я мечтавший, как можно быстрее  оказаться   в Туле.

Новогодний стол  у нас  выглядел так:  грецкие орехи старика, (у него их был полный чемодан), плов,  приготовленный  проводником (тоже узбеком)  и мои бутерброды с бутылкой водки, купленной мной у проводника.

Наш столик украшал букетик фиалок, которые я бережно вез из Ташкента,  во  внутреннем кармане  куртки    в стакане с водой, -  моей любимой жене,     оставленной    посередине  нашего "медового  месяца", на частной квартире,  среди зимы,   в   чужом  и незнакомом ей  городе.

Узбекский плов,  да под рюмочку  охлажденной водки,  был настоящим  объедением! Так же,  прекрасной закуской оказались и, огромной величины, грецкие орехи! Бой курантов и последующий концерт мы слушали,  по включенному проводником, радио.
Были и подарки,   - старику-узбеку,  понравился мой набор из офицерского приданого, нож, к которому присоединяются вилка и ложка,  со штопором и другими  прибамбасами.  Я, конечно, подарил этот  набор ему. 
Мне же он,  снял с пояса  и вручил напамять свой  небольшой  старинный  узбекский  кованый  ножик,  в  черных лакированных  ножнах и костяной ручкой  украшенный   орнаментом.

За   дружеской беседой  мы не заметили,  как  прошла ночь, что уже  4  утра,  и подъезжаем к  Туле.   Мои, случайные  попутчики   проводили  меня  добрыми напутствиями, и я оказался один  на заснеженном перроне.
   
Перрон  пустой, ни трамваев,  ни такси,   - мороз - 15  - 20   градусов,     пуржит,  и  на  пустой  привокзальной площади стою  только  я,  с единственным желанием,  как  можно быстрее  оказаться  на нашей съемной квартире и вручить любимой, букетик нежных,   живых  фиалок, оберегаемый  за пазухой  от самого   Ташкента.
-***-
После нескольких вполне  счастливых лет жизни в Туле,   в марте 1963  года    нам   пришлось  все нажитое бросить,   и,  по приказу командования,  уехать в Азербайджан в город  Гянджа, - (Кировабад).

В Кировабаде   на каждый  очередной Новый год   нам приходилось  наряжать  кипарис   или Тую,  и, конечно,   мы  всегда   вспоминали  добрым словом нашу  русскую, зеленую,  красавицу елочку!

За 4 года  службы  в Азербайджане  мне запомнились  лишь  пара  новогодних эпизодов.  Встречая 1964- год,  сидя уже  за столом, мы   вдруг увидели, что  за окном  с неба стал падать  большими хлопьями  настоящий снег!

За полчаса его навалило  по колено. Наш   военный  городок сказочно похорошел,  и  нашему веселью  не было предела. Однако, когда мы проснулись  уже  1-го января встреченного  нами   года,    - за окном была обычная   зимняя  серость и, присущая этой местности, промозглость.

А о втором случае стоит рассказать подробнее.
Нашему экипажу в предновогодние дни 1965 года, было приказано залететь в Иваново,   переночевать  там, а  на другой день вылететь с  грузом   в Ташкент.
 
Я еще при рулении на стоянку  в Иваново   заметил, что большие сугробы снега  по обе стороны рулежки,   для большей видимости   на белом снежном  фоне,  через каждые 10-20 метров, обозначены,  засунутыми в сугробы,  елками.
 
Я знал,  что  дозаправку топлива мы будем делать   на  аэродроме   Кызыл-Орды,  - города,  затерянного  в песках Кызылкумов,  на которых кроме саксаула, ничего произрастать   не может.
 
Улетая   из Иваново, мы  притормозили  на  рулежной полосе,  и я, через грузовой  люк,   закинул   в самолет  несколько,  достаточно   пушистых,  елочек.

Надо было видеть, как радовалась директор ресторана аэропорта  Кызыл-Орды,   когда  из нескольких  елочек была сооружена, приличная для  ресторанного зала настоящая елка!   Директор ресторана, благадаря наш экипаж, заявила, что в ее ресторане, теперь встречать   Новый Год,  будет весь город!

  За наше доброе дело, всему  экипажу   был  предложен  шикарный ужин, а на другой день мы продолжили перелет в Ташкент.
 
Из Кировабада   в  ноябре 1967  года,  меня  перевели  в Кривой Рог, а  в 1981 году    я  уволился из армии  и  стал тренером по большому  теннису  на стадионе  Спартак.

Вот,  сейчас,  взявшись вспоминать  прошедшие новогодние праздники,   я  обратил внимание,  что   темы  моих   ожиданий от   очередного  нового   поменялись -  на «до»  и «после».

«ДО» - это   моя жизнь в республиках:   Россия, Азербайджан и  Украина,  в  составе великого государства – Союза Советских Социалистических  Республик  - СССР.
 
«ПОСЛЕ» - это   моя  жизнь  -   от момента провозглашения самостийной Украины и до сегодняшнего, далеко  не лучшего, ее состояния.

Если «ДО»,  от   очередного   нового  года  мы  ожидали, что он будет, если  уж  не лучше, то уж точно, не хуже ушедшего.  Так   «ПОСЛЕ», -  особенно  после   майданов,  мы,   стали  опасаться  загадывать желания,  -   нет веры правительству, нет веры  и  президенту,  не выполнившему предвыборные обещания.
 
Мир в Донбассе не наступил,  молодежь и специалисты массово   уезжают в другие страны, народа Украины  становится меньше, а  президент,  не спешат вакцинировать  жителей от Голд-18.
Вот,  и  что тут можно загадывать на  новый 2021 год?   Как бы страна, вообще не развалилась.

Дорогие,  друзья и читатели,    хочется поздравить  Вас  с приближающимся Новым 2021 годом!

Надеюсь,    что все  невзгоды этого года: карантин, вирус, повышение тарифов  и многое другое,  как   можно  меньше  коснется  всех нас ,  и не разрушит    веру в победу разума.







,