Тая. гл. 26. Христос воскресе!

         В конце апреля наступали пасхальные дни, сразу после полнолуния.
Моя тётка, которая пела в церковном хоре Преображенского собора, предложила мне небольшую подработку.
Надо было постоять пару часов в оцеплении, охраняя процессию крестного хода. В советское время это осуществляла сама церковь на свои средства. Милиция лишь со стороны наблюдала за происходящим.
       
        Обычно народу на эту церемонию собиралось так много, что приходилось сдерживать толпу. В противном случае весь проход вокруг храма был бы заполнен людьми. Расчёт производился сразу после крестного хода. Достаточно было лишь предъявить паспорт. И сумма была немаленькая – целых 10 рублей.
        Тая уговорила меня взять её с собой. Она никогда не была на такой церемонии и очень хотела увидеть всё собственными глазами. На голову она повязала чёрный платок.
   
        Ближе к полуночи бригадир в синей стёганой куртке с табличкой на груди нацепил на мой рукав зелёную повязку.
Затем меня взяли за руки мужики с такими же повязками и мы образовали живую цепь.
        На портике собора засветились две буквы "Х" и "В", зазвучал перезвон колоколов. Процессия священнослужителей медленно двинулась от главного входа вокруг храма. Впереди несли хоругви и иконы. Возглавивший колонну главный священник в золотистой ризе постоянно выкрикивал:
        "Христос воскресе!". Ему в ответ неслось "Воистину воскресе!".
 
        Затем послышалась молитва: "Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправь, и сущим во гробех живот даровав". В этом хоровом многоголосии особенно красиво звучали женские голоса. За хоругвями несли крест Господень,
как трофей — знак победы и торжества веры Христовой.
        Далее несли иконы святителей и прежде всего иконы Божией Матери и Спасителя.
Главный священнослужитель «осенял крестом по трижды на четыре стороны», за ним шли два протодиакона.
Один из них размахивал кадилом, а другой окроплял верующих святой водой.
"Очищает телесные скверны", -- почему-то вспомнилось мне.
   
         Когда процессия поравнялась со мной, народ сзади стал так напирать, что я чуть не разжал руки. Всем хотелось,
чтобы именно их освятили святой водой. Мне никого нельзя было пропускать, но Тая очень хотела пойти вместе с крестным ходом.
         Я сделал для неё исключение. Она, прошмыгнув под моей рукой, нырнула в хвост процессии, где шли в основном обычные миряне. У одной из старушек она взяла большую икону и, прижав её к груди, с невозмутимым видом прошла мимо меня. Ни дать ни взять -- истинная паломница. Хотя кто его знает, может быть, таким образом она решила загладить свои грехи.
         Когда закончились пасхальные мероприятия был уже второй час ночи.
Тая опоздала на последнюю электричку в Пушкин. К сёстрам она идти не хотела -- после дня рождения она рассорилась
со своими родственниками. Пришлось мне её забрать к себе домой.    
   
         Мать категорически запрещала мне приводить девушек домой, а тем более на ночь. Вот и на этот раз, увидев нас
в коридоре, она стала меня отчитывать.
         -- Ты подумай какой пример ты подаёшь младшей сестре! -- укоряла она меня.
         -- Мама, это исключительные обстоятельства, -- оправдывался я. -- Опоздали на последнюю электричку. Форс мажор.
         -- Никаких форс мажоров! -- выговаривала мне мать. -- Мы с тобой договаривались. Гуляй, где хочешь, но здесь,
чтоб я никого не видела. В прошлом году конопатая шастала -- и где теперь хрустальные бокалы?
    
         Услышав шум, в коридор вылезла наша соседка Белла Наумовна.
         -- В ванну всё время шляются, -- пожаловалась она. – А потом трусики пропадают.
         -- Ну тогда я пойду спать на лестницу, -- пробормотала Тая.
         -- Я вместе с тобой, -- сказал я.
Я взял Таю за руку и мы пошли к выходу. Только тогда мать сменила гнев на милость.
        -- Ладно, в первый и последний раз! -- грозно сказала она. -- Только спать будете валетом,  -- глядя в глаза Таи, добавила она.
        -- Как скажите, Антонина Фёдоровна, -- еле сдерживая смех, кивнула головой Тая.

        Когда мы легли в постель, я долго не мог уснуть. Мне захотелось лечь рядом с Таей. Но она мне этого не позволила, помахав у меня перед носом фигурой из трёх пальцев.
        -- Я обещала матери, -- прошептала она.
        «Ну что ж, спать, так спать», -- подумал я. Но ни тут-то было. Она ещё долго щекотала меня под мышками своими ногами. Шкодница!

http://proza.ru/2021/07/23/1748