Витю никто не видел

      Можете себе представить далёкую сибирскую деревню, а в ней многоквартирные благоустроенные дома?
     Вот и я не мог, пока жил столичной жизнью, изнурённый многолетним съёмом жилья.
     Отчий дом тоже был в глубинке, только другого края России. О кончине отца ещё десять лет назад сообщил мне брат-близнец. Он и поддерживал жизнь старого дома. Известно мне было также, что брат уединялся в нём от своей жены.
     Я за десять лет не удосужился приехать на могилы родителей. И вот три года назад брат прекратил со мной общаться. Ни разу не ответил на мои письма, а в соцсетях невозможно было его найти, поскольку он не пользовался Интернетом. Вероятно, ружьё и собака стали ему лучшими друзьями.
     Как-то в московском сквере, в тихий летний вечер, подсела на скамейку рядом со мной женщина. Я обратил внимание на её загар, подчёркнутый пастельным цветом розового платья.
     Она поймала мой взгляд и улыбнулась. Да так охотно и открыто, что подсел я к ней ближе.
     Приехала Лида из Сибири  на заработки. В деревне у неё полдома сгорело, вместе с мужем, спавшим пьяным сном.
     Я, как только услышал от неё в тот вечер, что в деревне можно купить благоустроенное жильё, сразу решил, что эту женщину мне сама судьба послала.
     Привезло нас с Лидой на её родину такси. Прямо к двум домам о двух этажах.
- По всему району такие двухэтажки давно снесли, - заметил таксист. - Перед самой перестройкой государства пытались благоустраивать деревни.
     Лида молча отдала ему деньги и потянула меня к крайнему подъезду.
     Ничего не могло меня удивить, пока поднимались по лестнице на второй этаж: всё, как в городском доме.
     Дверь моей будущей квартиры была приоткрыта.
     Я шагнул в неё и сразу, знаете ли, легко вздохнул: светлой она оказалась, пустой двухкомнатной, что называется, "хрущёвкой".
     Нас ожидала женщина, в волнении потряхивая связкой ключей в кулаке.
- Завтра поедем оформлять покупку? - с тихим жаром предложила ей Лида.
     Я увидел, как осветилось радостью лицо хозяйки. Видать, долго не удавалось ей продать квартиру.
- Не пожалеете о покупке, - сказала она мне.- Это наследство от моей мамы. Светлая ей память. А мы в своём доме привыкли жить, - добавила, будто оправдываясь.
     Связка из трёх одинаковых ключей легла на мою ладонь.
- Теперь идём ко мне, - произнесла Лида внезапно осевшим голосом.
     Я внимательно посмотрел на её cерое лицо и ровно произнёс:
- Мы идём к тебе за постельными принадлежностями.
     Лида была готова к моему предложению.

     Я проснулся рано, от птичьего гвалта.
- Витю видел? - громко спрашивала птичка чечевица.
- Ты видел? - перебивала её другая. - Видел Витю?
     Я не выдержал, поднялся с матраса, послужившего нам в прошедшую ночь постелью, и по голому  полу двинулся к окну.
     В первых солнечных лучах сияла  роща, а под самым окном дуэт старых берёз создал солнечные часы: узорная тень лежала слева, будто показывая примерно семь утра.
     "Вот бы Лёня посмотрел на эту красоту!" - подумал я о брате и тут же твёрдо решил  написать ему и позвать к себе. Даже не в гости, - жить вместе!
     Сзади мне на плечи легли тёплые  ладони жены.

     Мы устроили завтрак на подоконнике, остатками дорожных припасов, и смотрели
на автобусную остановку.
- Удобно, прямо под окном, - кивнув на неё, с улыбкой сказала Лида.
- А дальше, - она махнула рукой влево и прямо, - почта и магазин. Машину купишь - будешь ездить в райцентр. (Жена ещё стеснялась говорить "будем ездить вместе").
- Будем, - поправил я её, обняв.
     Наш квартирный вопрос решился. Три дня служба доставки из районного центра привозила необходимую мебель.
     А потом я сел писать письмо брату Лёньке. И как-то рука сама собой указала адрес отцовского дома, вместо его собственного.

- Скоро дожди начнутся, - предупредила меня Лида. - Дом мой надо бы снести. И забор на огороде починить. Земля там хорошая!
     Не один день ломал я дом, перемазавшись сажей обгорелых брёвен, обновлял забор огорода да косил лес сорняков.
     На пятый день вдруг налетела огромная чернильная туча. Едва я успел к себе домой прибежать: ледяной град избивал округу; молнии лупили небо; гром сотрясал стены дома.
- Такое бывает здесь в июле, - объяснила мне жена. - Ну, вот, и свет, и воду отключили. И телефон не работает.
- Благоустройство условное, - усмехнулся я поневоле.
- Зажжём свечу, - успокоила Лида. - У меня осталась одна из церкви. Фонарик потом купим.

     Непогода унялась всё-таки быстро. Усталые фиолетовые тучи потянулись за горизонт. 
     На кухне привычно загудел холодильник, давая понять, что появилось электричество.
Пикнул мой мобильный телефон. Высветилось сообщение. Я стал читать его и застонал. Лида подскочила поддержать меня под руку. Иначе я бы осел мешком на пол.
"Здравствуйте, Виктор Сергеевич! - стала вслух читать жена. - Это Ваш племянник, сын Леонида Сергеевича. Пишу Вам, так как получил и прочитал письмо, адресованное моему отцу. К сожалению, его уже нет в живых. Он несколько лет был в глубокой депрессии, и, как итог, покончил жизнь самоубийством через повешение, ещё год назад. Похоронен рядом со своими родителями. Вам не сообщали, потому что отец при жизни категорически не хотел поддерживать с Вами связь, а Вы не выходили на связь с ним.
Нужно продать дедушкин дом. Наследниками были Вы с папой. Я готов отдать Вам половину стоимости дома."
- Лида, дай мне воды, - попросил я, скорчившись на новеньком диване.
     Жена молча ушла на кухню. Вернулась с бутылкой водки. Дрожащей рукой налила её в только что купленные рюмки, себе и мне.
     Я пролил водку на грудь. Холодок спирта сменился лёгким жаром.
- Лида, я должен написать отказ от наследства...
     Лида смотрела в свою рюмку. Потом медленно покачала головой.
- До Москвы я работала секретарём сельсовета, - сказала она. - Есть у меня маленький опыт в делах о наследстве.
- Это моя вина, - уронил я голову на грудь. - Знал же, что Лёне тяжело одному в глуши. Десять лет не был я дома!..
- Плохо, плохо это, Витенька, - зашептала сквозь набежавшие слёзы Лида. - Надо было ездить к брату и на родительских могилах бывать.
     Она вдруг схватила меня за руку.
- Но там же рядом с ним была жена. И написал тебе его сын!
С каждым взволнованным словом жена всё сильнее трясла мою руку.
     Я вырвал её и спрятал за спину.
- Племянник написал мне, потому что я отправил последнее письмо на адрес отцовского дома.
- А когда писал на адрес брата, твои письма до него не доходили, - подсказала жена, и нотки в её голосе стали жёсткими.
- Не доходили, - покорно признал я. - Брата нет уже год. А мне только сегодня сообщили.
- Потому что дом продают, - зазвенел гневом голос Лиды.
- Я отказываюсь от наследства.
     Лида застыла передо мной.
- Принеси стакан и налей мне ещё водки.
     Жена, ссутулившись, пошла на кухню.

     Когда она протянула мне полный стакан, а я не взял его и сидел неподвижно, обхватив голову руками, Лида сначала осторожно поставила стакан на стол, а потом схватила его и залпом выпила до дна.
Я даже не сумел удивиться её поступку. Только бессмысленно проводил взглядом её движения.
- Повременим с крупными покупками, - предложил я жене. - Надо могилы навестить. Раз живых забывал.
     У Лиды шевельнулись губы. Наверно, хотела ответить:" Своими же деньгами распоряжаешься, зачем меня спрашивать."
Но она задала вопрос:
- Когда поедем?
     Я вздохнул всей грудью, благодарный ей за понимание.
- Сначала напишу племяннику, что отказываюсь от своей доли в наследстве.
- Не так всё просто, - с горечью сказала жена. - Ты узнал о смерти Лёни через год, пропустил все сроки на свои права.
- Я же отказываюсь! - грубо оборвал я её.
У неё испуганно взметнулись ресницы.
     Мы оба умолкли.
Я опять с признательностью подумал о жене, вспомнив, что она назвала моего брата по имени. Будто знала его.
     А Лида молчала, что-то сосредоточенно обдумывая.
- Задай своему племяннику один вопрос, - робко попросила она.
Я ждал.
- Спроси его, - расхрабрилась Лида, - кто в рамках закона уже вступил в наследство.
Я согласно кивнул и отправил племяннику вопрос по мобильному телефону.
- Надо ужин приготовить, - сказала жена, тяжело поднимаясь с дивана. - Он, может, завтра ответит.
В это время в окно раздалось лёгонькое постукивание.
- Воробышек, - заметила Лида. - Говорят, душа чья-то...
- Здесь, оказывается, много разных птиц, - произнёс я.
- Да, - с готовностью, чтобы не молчать, подтвердила жена. - Бекасы, грачи, камышовки, стрижи, ласточки...
     Её перебил  звук на моём телефоне.
Это пришёл ответ племянника.
- Он, похоже, не дописал, - удивился я, - здесь одно слово.
- Ошибаешься, - возразила Лида, - племянник дал тебе окончательный ответ: "Я". Он вступил в наследство. А тебе нужно пройти круги ада, чтобы восстановить свои права.
Я взял бутылку водки.
- Витя, - позвала жена, - ты ведь не будешь пить, как мой первый муж?
Я вернул бутылку на стол.
- Не буду, - пообещал твёрдо. - Мы с братом не были пьющими, как и наш отец.
     Я пошёл к окну в нашей спальне, откуда были видны две берёзы. Под пасмурным небом теней от них не было. И поэтому сейчас их дуэт не давал эффект солнечных часов.
"У вечности нет тени, " - грустно подумал я.
- Ты Витю видел? - звонко спросила с берёзы птичка чечевица.
- Здесь он, - дрожащим смехом ответила Лида, погладив меня по руке. - Я нашла его.
- Видел? Ты видел? - недоверчиво продолжала допытываться чечевица.
Нам с Лидой стало легче от её наивного щебета .
     А потом я удалил сообщение племянника.
Осталось только купить билеты на поезд. К родным, которые меня так и не увидели.