Любовь это для взрослых

Ее маленькая ступня выглядывала из-под простыни, луч солнца просвечивал пальцы. Светлана еще вчера пожаловалась, что из окна вагона немного сквозит, и легла к нему ногами. Теперь пальчики стали похожи на дольки мандарина. Матвей сидел в купе, смотрел на эту красоту и думал под ритм колес, что ему никогда не надоест ею любоваться.
Идиллию нарушил стук в дверь и голос проводника:
– Доброе утро! Через час прибываем!
Света открыла глаза, увидела Матвея и улыбнулась.
– Как хорошо, – сказала она, потягиваясь, – что к нам так и не вломились никакие попутчики.
– Так ведь не сезон. Мало кто сейчас ездит в отпуск. Чай будешь?
Им принесли чаю в подстаканниках с дребезжащими ложечками. Света откусывала печенье – она пила чай без сахара, – смотрела в окно и время от времени в задумчивости прижимала стакан к виску. Матвею ужасно нравилась эта ее привычка.
Он завладел свободной ее рукой.
– А помнишь, как мы взобрались на самую вершину? – спросила она. – Там дул такой ужасный ветер, я думала, нас сдует в море.
– Ага. А потом мы ехали вниз по серпантину и увидели орла, помнишь? И решили, что он нас заметил, и теперь будет преследовать до самой гостиницы. Только мне больше запомнился день, когда мы познакомились в кафетерии.
Светлана кивнула.
– Ты так хотел понравиться, так старался меня рассмешить. Помнишь, как ты фантазировал на тему названия этого кафе – что если есть «Кафетерий», то должны быть и еще динозавры: динотерий и бижутерий.
– А помнишь, как мы увидели под столом котенка, пожалели его и накормили? Он ел котлету с расстеленной на полу салфеточки.
– И мы ждали, как он доест, утрет усы салфеткой и скажет «Спасибо».
Как хорошо вот так ехать вдвоем в купе, разговаривать, вспоминать, держать за руку любимого человека. Неожиданно встреченного, не очень еще знакомого – но уже любимого. Матвей вспомнил, как они два дня вообще не выходили из гостиницы, и зажмурился от нежности.
– Скоро приедем. А когда мы увидимся? – спросил он. – Я уже начинаю скучать. Давай сегодня вечером. Или лучше я тебя провожу до дома. Где ты живешь?
– Мы... Нам нельзя встречаться, – сказала она после паузы. – Я замужем.
Ее ладонь вдруг сделалась чужой и холодной. Он отпустил ее.
– Ну, может, муж не так страшен. – Он пытался шутить, но слова запинались. – У моря нам это не мешало.
– А здесь помешает. – Она отвернулась, чтобы не смотреть Матвею в глаза. – И он меня будет встречать на перроне. Так что перед приездом ты, пожалуйста, перейди в другой вагон и подожди, не выходи сразу.
Она сразу сделалась незнакомой. Родной человек, родные ладони и пальцы – и в то же время чужая. Очень странное, похоже на смерть чувство.
– И не вздумай все портить! Нам было хорошо, пусть так и останется. Не ходи за мной. Ты же не хочешь сделать мне больно?
Он не хотел. Ему самому сейчас было больно.
Матвей собрал вещи, сдержанно попрощался, хотя хотелось переколошматить все кругом, и вышел из купе. «Не обижайся», – донеслось ему вслед. Стук колес подхватил эту фразу, закружил, заглушил.
Поезд лязгнул всеми суставами, потянулся и замер. При мысли о том, что Свету он больше никогда не увидит, Матвею сделалось нехорошо. «В последний раз полюбуюсь ею, издалека», – решил он. На перроне было людно, но он видел только ее. Она решительно устремилась в переход, вышла на привокзальную площадь. «Наверное, муж позвонил и сказал, что ждет ее здесь», – подумал Матвей. Но и тут она не задержала шага, направилась прямо к метро, накинув капюшон от холодного ветра. Пар ее дыхания взлетал над капюшоном и исчезал в воздухе.
Светлана ступила на эскалатор, медленно спустилась вниз и застучала каблучками по перрону. Тут ее схватили за рукав.
– Тебя никто не встречал! – возмущенно воскликнул Матвей. – Почему ты меня обманула?
Она молчала. Он сказал:
– Я хочу быть с тобой.
– Зачем? – тихо спросила Света.
– Затем, что я люблю тебя!
– Ты меня совсем не знаешь. Ну хорошо, я не замужем, и мы можем быть вместе. Но тогда начнется обычная жизнь. А роман у моря – это праздник, зачем портить праздник? Зачем я нужна тебе? Столько вокруг свободных девушек, тьма. Ты можешь выбрать любую.
– Мне нужна не тьма, а свет. То есть ты, Света. И ты никуда от меня не денешься, гордячка!
Матвей схватил её в охапку. Так они простояли некоторое время. Люди огибали их.
Она прошептала ему на ухо:
– Прости, что устроила тебе испытание. Мне нужно было услышать эти слова.
Он хотел сказать: «Больше не устраивай мне экзаменов». Он хотел спросить: «А если бы я тебя не догнал?» Но промолчал. Вдруг это тоже какой-нибудь экзамен? Например, на обидчивость. Обидеться хотелось, но краем сознания он понимал, что нельзя. Обижаются дети, а любовь – это для взрослых.
К тому же он всегда успеет сделать это когда-нибудь потом.