Несмешная история

   К моим друзьям приехали из дальних-дальних краёв, из деревни
родственники - Нина и Владимир. Когда-то я их видела, но они несколько
лет не приезжали, за это время между ними что-то происходило.
Но приехали они вместе. Мои друзья устроили в их честь вечер,
на который и я была приглашена.

   Хозяева вечера и обычно-то хлебосолы, а тут ещё и деревенские гостинцы -
стол фантастический, настроение прекрасное. Я была рада, что оторвалась
от своих дел: редко куда выходила - я уже была одна к этому времени и все,
знавшие нас с мужем, были уверены - навсегда.

   Когда-то мне Нина и Владимир казались почти древними - я была
совсем молоденькая, а  сейчас я понимаю, что возраст около
пятидесяти - это далеко не старость.

   Представлю эту пару.
Владимир, чтобы долго не рассказывать, почти копия киноактёра, когда-то
блиставшего, Владимира Гусева. Но этот Владимир много-много симпатичнее!

   Нина. Тут надо поднапрячься и вспомнить героиню фильма
"Свинарка и пастух". Это та девушка из делегированных в Москву на ВДНХ,
что, рассматривая с подружками кавказца в национальном костюме, сказала:
   - А ножик ему нужен: если какая овечка  не понравится, он её "чик"
и зарежет!

   Вечер удался, мы веселы, много говорим, вспоминаем, чувствуется какое-то
особое единение.

   И тут Владимир захотел рассказать о том, что у них произошло с Ниной.
Никто не вызывал его на откровение. А я просто напряглась. Я поняла,
что речь пойдёт об измене. Да, жизнь, но ещё не было случая, чтобы
измена была оправдана.

   Мне захотелось немедленно уйти. Но, посмотрев на Нину, которая
спокойно улыбалась, даже не нахмурилась, я решила задержаться:
в любой момент могу найти причину и оставить компанию - не люблю я
такие истории.

   - В нашем селе напротив колхозного автопарка, где я работаю водителем,
через дорогу есть довольно приличный магазин. В нём работает только одна
женщина-продавец, она же и убирает, она же за грузчика впахивает.
Ох, хороша! Молоденькая, такая чёрненькая, как армяночка, краля!
Лидой её зовут.

   Я просто вся подобралась. Знаю, есть такие беспардонные, что при одной
даме хвалят другую. Но при родной жене! Это уж, как говаривал один:
извините-извинииите!

   А Нина улыбается, смотрит на всех, будто её это вообще не касается.
Я и подумала о себе: А тебе-то что? Сиди и слушай!

   ...И стал я, дело - не дело, забегать и заезжать в магазин:
что-то покупал, на что-то смотрел, а сам на Лиду косился. 

   И тут умирает её муж. Говорят, лес трелевал и надорвался.
Я сразу осмелел, стал предлагать свою помощь. - Не отказывалась.
Все обеденные перерывы уже в магазине провожу. То ящики расставлю,
то мешки рассортирую и упорядочу. Что-то перекусим вместе. Целый час
одни... Кто ж удержится? И мы не удержались. Прямо на мешках всё
и случилось.

   Я обмерла! Бросила взгляд на Нину. Верите? Только глаза у неё стали
тёмно-тёмно-синими. Я такого сроду не видела, чтобы с голубыми такая
метаморфоза в один миг произошла. И вилку сжала, пальчики побелели.
Но улыбается, ни слова не говорит.

Как я только не ухитрялся незаметно в магазин пробраться: и с разных
сторон подъезжал, и пешком ходил, сначала высмотрев, что кругом никого
нет. Но однажды друг мне говорит:

   - Ты бы аккуратнее ходил к Лидке. Уж разговоры пошли. Дойдёт до жены.
Доиграешься!

   - Да я ж и так весь из себя выхожу, таюсь иду! Мне осталось тоннель
под дорогой прорыть и ходить по нему в магазин, или невидимым
стать,- говорю в ответ.


   ... В общем, доигрались мы, - впервые Владимир посерьёзнел, а то всё
на улыбке говорил, будто не о себе и в шутку. - Оставил я свою семью:
жену, дочь, мать и перешёл к Лиде жить.

   Я тогда очень быстро потерял ощущение времени: не знал, давно
или совсем недавно живу в чужом доме, с чужой женщиной, сижу за столом
с двумя чужими детьми. И все мои мысли перебивала одна: что же Нинка это
не идёт за мной? Сам-то я как явлюсь? Такой стыд обуял меня.
Хоть бы пришла! Хоть бы поскорее пришла!

   Нина улыбается, сияет своим чудесным личиком ямочками на кругленьких
щёчках. Я смотрела на неё, такую сдобную булочку, не могла поверить, что
такую хорошенькую, умненькую можно оставить...

   Владимир продолжает снова весело и шутливо.

   Как-то ночью спим, вдруг по окнам - ба-бааах! И стёкла посыпались,
зазвенели. Вскочили мы с Лидой, но на улицу не вышли. Ясно, что Нинка
навестила нас. Это традиция бить окна в доме разлучницы и за это
не осуждают.

   И вдруг Нина жестом остановила Владимира, сама продолжила. 

   Ушёл. Ничего не взял, даже из вещей, так, несколько рубашек, брюк,
джемперов... Свекровь плачет. Не может ничего понять - хорошо ведь жили!
Дочь тоже плачет, не знает, что и говорить: она любимица отца и сама его
любит невозможно как. Но никто, ничего не предлагает.

   Приходит к нам золовка моя, Люда. Вся запыхалась, щёки горят.
Просто влетела!

   - Что у вас тут творится? Правда, что Вовка к Лидке перешёл?

   - Правда, - говорю ей.

   - И что теперь? Так и будешь сидеть?

   - А что делать?

   - Сходить за ним надо. Домой погнать!

   - Я его не выгоняла. Сам ушёл - сам придёт.

   - Пойдём окна бить! - предлагает Люда.

   - Да ты что? Завтра все об этом узнают. Позор на позор, -
ни в какую не соглашаюсь я.
   А свекровь поддакивает:

   - Иди, Нина, иди. Твоё дело правое. А то ещё хуже скажут,
что ты мужем не нуждалась, вот он и ушёл. Правильно сделал.

   Убедили они меня. Пошли с Людой, горячей моей золовкой*.
Палки прихватили. Люда кол, а я так, для виду палочку подняла.
Идти далеко. Я собак боялась, но обошлось. Правда, я тормозила -
норовила домой вернуться.

   Пришли. Люда развернулась да кааак хряснет по раме! Всё вдребезги!
А я так, чуть шлёпну и отбегаю. Намучилась со мной Люда!-
И Нина смеётся...

   Владимир продолжает.
Утром встали, Лида на работу ушла, а я попросил её зайти в автопарк,
предупредить, что я на работу не могу выйти, может, после обеда.

   Сгонял я за стеклом, стеклорез в доме был. Пристроился я сбоку дома:
нарезаю стёкла на оставшиеся рамы, а какие вдребезги, заменил
вторыми, выставленными на лето.
Мимо меня идут люди по улице, здороваются со мной:

   - ЗдорОво, Володь!
Мне стыдно, но я улыбаюсь радушно, приветствую поднятой рукой:

   - Здрасьть-здрасть!

   За столом все смеются... Одна я, как белая ворона сижу, перевожу
взгляд с одного на другого и очень горюю: что же у меня юморочка-то
и в зачатке нет! Даже улыбку скудную никак не выдавлю.

   Наконец, пришла за мной моя Нинка. А у меня сумка с тряпками
наготове. Я их так в ней и держал - из стирки снова в сумку.
***

Много лет прошло, а эта несмешная история из головы у меня
не выходит.
.................................
Золовка - сестра мужа.