Он вошел...

Она жила в привычном для нее ритме, среди привычных людей, чужих масок, за масками сама, одевая их ежедневно разные, словно кружевное белье. Она жила среди слов, которым сложно было верить, но она привыкла и делила их на пятьдесят… В ее мире птицы летали быстро, машины неслись на бешеной скорости, цвета светофора чаще не работали. Сидела в уютных кафе, смотрела в окно, за которыми никто не кормил голубей и бездомных кошек… Привычный ритм привычной жизни, где всё понятно… С лёгким флером грусти, смешенного с дождем и бесцветной помадой, звонками и приторными речами от мужчин, сквозь которых она смотрела на ледяные резные снежинки и ловила губами свой отрепетированные смех вместо их желаний, которые ей были чужды, впрочем, как и их руки, которые она убирала со своей талии и привычным жестом подводила стрелки на глазах…
Она не помнит в какой момент и в какую из дверей Он вошел, во что был одет, что было с его ростом, голосом, смотрел ли Он на нее или мимо. Она жила в расписании, где был понятен, каждый час, где удары сердца стучали и неслись по своей кардиограмме. Она не помнит в какой из дней услышала его слова и увидела глаза, наполненные океаном, ветром, штормом и бесконечностью. Она запомнила только этот миг, задержалась дыханием и сорвалась крылом в другую реальность… где Он бросал правду перчаткой в солнечное сплетенье, а она смотрела во множество зеркал на себя… про себя. Реальность, в которой кардиограмма листами выпадала к ногам и вновь неслась, отбивая дробь, задевая каждое ребро, считала их… эти ее ребра, бросая в них крошечных цветных мотыльков. Как так вышло, что Он вошел в одну из дверей, ведь она ими так громко хлопала, создавая  сквозняки, чтобы в них нельзя было нарисовать присутствие. Она возводила вокруг себя бетонные стены, штукатурила их год из года поверх цементом и фотографировала на этом фоне отрепетированные улыбки для кафе, для окон, для… того, чтобы быть сильной, легкой, прямой, независимой. Он вошел тогда, когда ее бабочек расстреляли в упор, тогда, когда она никому не доверяла, тогда, когда белый потолок сменился звенящим горизонтом… Он вошел сквозь все предрассудки и стал… стал тем самым, который покормил ее внутренних бездомных кошек и голубей, которому она доверила безгранично кинуть правду в солнечное сплетенье и который отпечатался под ребро взглядом… Она просто не помнит, как Он вошел… Она увидела его уже напротив…

© Мария Снегирева